Малый повзрослел

Глава 8

Время выходного дня уже близилось к обеду. Но, несмотря на это, в общаге царила абсолютная тишина, так как большая часть студентов отсыпалась за всю учебную неделю, либо только несколько часов назад легла спать после безудержного ночного кутежа.

Я, как это чаще со мной бывает, не относилась ни к тем, ни к другим и возвращалась в свою комнату после одного важного дела, которое успела провернуть за одно только утро.

Вошла в комнату, сняла кеды, джинсовую куртку оставила в шкафу. Юлька всё еще спала, высунув из-под одеяла одну ногу. Умаялась бедная. Сначала вчера весь вечер вместе с Тимохой пыталась уговорить меня пойти на тусу, которую устроил на своей квартире Соколовский. Потом долго рисовала лицо, чтобы Жедимка был очарован, а потом вернулась под утро в комнату на плече Тимохи, которого мне после его джентельменского поступка, пришлось провожать уже до его комнаты.

Открыла небольшой холодильник, который мы с Юлькой купили, чтобы не пришлось ставить пароль на контейнеры с едой в общем холодильнике. Достала минералку, прихватила стакан и подошла к кровати подруги. Немного потрясла бутылку и отвернула крышку, с удовлетворением получив нужную громкость шипения.

Туловище под одеялом зашевелилось.

Установила приличное расстояние между бутылкой и стаканом и начала переливать ее содержимое в стеклянную тару. Звук живительной жидкости для девушки с Великого Бодуна стал воскрешающим. Из-под одеяла высунулась рука и сжала и разжала пальцы, призывая меня сжалиться и дать хоть каплю чудодейственной минералки.

Отставила бутылку на тумбочку и вместо стакана вложила в Юлькину руку старательно сложенную мной фигу.

Пальцы подруги неловко ощупали мой презент и пришли к выводу, что это не те дроиды, что она ищет. Из-под одеяла послышался жалобный хрип.

– Маша, – таким голосом, должно быть, старуха с косой разговаривает. – Дай.

– А кто это нас там такой капризуля? А кто это ночью Машеньке спать не давал и песни громко пел? – стягивала с нее одеяло, приговаривая елейным голоском. – А кто это ночью ел сосиски прямо с упаковкой? А кто потом хотел измазать Жедимкину дверь арахисовой пастой, чтобы он решил, что это какульки, а потом спалился коменде да так, что та решила, что ты в какульку настолько, что даже в себе её не удержала? А кто потом демонстративно обсасывал пальцы с этой арахисовой пастой и чуть не довела до рвоты коменду и даже меня, хотя я знала, что это не то, о чем можно было бы подумать? Кто у нас так плохо себя вел ночью? Правильно, Юленька.

– Правда? – показала она свои пристыженные глазки с размазанной тушью под ними. – Коменда меня видела?

– О, ты была звездой сегодняшней ночи! Я думаю, она тебя после этого еще долго будет помнить.

– Блин! – завыла подруга и снова спряталась под одеялом. – Это всё Дима виноват.

– Да? И чем же он провинился? Оказался недостаточно сладок для тебя?

Тяжелый вздох.

– Он вчера к другой клеился. Вернее, она к нему, а он повелся, – пробубнила она.

– Какая печальная печаль, – сыронизировала я. – Держи минералочку, королева мятого арахиса.

– Как стыдно-то, господи! – высунулась она из-под одеяла и осушила стакан в несколько глотков. Сменила стакан на бутылку и отпила из нее, но уже с меньшей жадностью. Затем прислонила её ко лбу и с облегчением закрыла глаза. – Я теперь не выйду из комнаты.

– Да ладно тебе, – попыталась я ее успокоить и устроилась на своей кровати в позе лотоса. – Думаю, коменда и не такое за все свое время работы видела. Сомневаюсь, что ты ее сильно удивила.

– Капе-ец! – посокрушалась она еще немного о себе и неожиданно перевела стрелки. – Это ты всё виновата!

– Я?! – от удивления чуть не лопнули глаза.

– Ты! – подтвердила Юля. – Если бы ты пошла со мной, то не дала бы мне так нализаться.

– Ну, да, – закивала я активно. – Я бы тебе дала нализаться по-другому.

– Как же башка болит, – простонала Юля и прикрыла глаза. – Кто, говоришь, меня принес?

– Тимоха. Красивую такую. Лохматую, поющую репертуар Ленинграда.

– Стыдоба-то какая.

– Да, ладно. Прикольно было. Ты такая милая, когда нифига не соображаешь. Даже в любви мне призналась раз шестьсот.

– Ну, хоть что-то хорошее за вечер сделала, – наконец, улыбнулась она и оглядела меня одним прищуренным глазом. – А ты куда собралась?

– Я уже вернулась, вообще-то. В мире трезвых уже обед.

– Да? – подруга схватила телефон с тумбочки и взглянула на часы. – Почти час дня. Кошмар. И куда ты ходила?

– На работу устраивалась.

– Зачем? – искренне удивилась девушка. – Родители же есть!

– А кто это у нас так плотненько на родительской шее сидит? Кто у нас великовозрастный нахлебник? – сузила я глаза, снова наступая на девушку елейным голосом.

– Юленька? – спросила она неуверенно.

– Молодчинка какая!

– Отстань, – отмахнулась та и снова закрыла глаза. – Кстати, Соколовский вчера расстроился, когда увидел, что я без тебя пришла.

– Ну, пусть привыкает. Ему часто придется видеть тебя без меня.

– Размечталась, – фыркнула Юлька. – Он сегодня устраивает вечеринку в общаге. На нашем этаже. И что-то мне подсказывает, что делает он это специально для тебя.

– Это похмелье. Оно подсказывает тебе всякий несусветный бред.

– Да ладно тебе, – скуксилась подруга. – Не такой уж он и плохой.

– Я не говорю, что он плохой. Я говорю о том, что мне в универе его морды хватает. И видеть его добровольно еще где-то мне не хотелось бы.

– Всё равно, он прикольный.

– На вчерашней вечеринке проходило посвящение в его фанклуб?

– Нет. Почему ты так решила?

– А почему ты его, вдруг, решила нахваливать?

– Просто, сказала, что думала.

– Не делай так больше.

– Не говорить?

– Не думай, Юля.

Подруга рассмеялась и бросила в меня опустевшей бутылкой.

В дверь послышался тихий стук. Раньше, чем мы с Юлькой успели что-то ответить, в проеме показалась белобрысая голова Жедимки.

– Девчонки, привет! – произнес относительно бодро.

– Чё тебе? – спросила подруга вместо ответного «здрасьти».

– Ты чего вчера меня не дождалась? – спросил он у нее неожиданно робко.

Да, что уж там! Тут даже я немного трухнула, увидев игру актрисы перегарного театра.

Морда кирпичом. Глаза стреляют гневом. Яд собрался в уголках губ и готов снова с них сорваться.

– А должна была? – спросила она надменно. – Ты мне кто, чтобы я тебя ждала?

– Я думал, мы вместе в общагу вернемся, – парень с опаской взглянул на меня, словно спрашивая, что происходит. Пожала плечами, давая понять, что тоже не в курсе, с какой змеёй спала сегодня в одной комнате.

– Мало ли, что ты там себе думал, – проворчала подруга, укрываясь одеялом до подбородка. – Иди, вон, о рыжей своей думай.

– Юль…

– Ещё слово и от тебя останется только след мела на полу, – процедила она сквозь зубы, что оказалось весьма действенно.

Парень снова вопросительно посмотрел на меня, на что я лишь развела руками.

– Это ты еще не видел, что она может сделать с помощью арахисовой пасты, – подтрунила я над подругой и услышала со стороны её кровати кашель с отголоском слова «заткнись».

– Я, тогда позже зайду? – скорее спросил, чем предупредил.

– Не надо, – огрызнулся Юлька.

Дверь за Жедимкой закрылась и подруга спрыгнула с кровати, тыча в дверное полотно средними пальцами.

– Ты так изыскано флиртуешь, – усмехнулась я и завалилась на постель, подмяв под себя подушку.

– А чё он?!

– Железобетонный аргумент.

– Ну, так что? – лукаво улыбнулась Юлька.

– Что? – насторожилась я.

– Пойдешь сегодня на вечеринку к Соколовскому?

– Нет и не собиралась.

– А если он сам к тебе придет?

– Угощу его арахисовой пастой. Как раз сегодня ночью кое-чему научилась.

– Вот ты… коза!

Глава 9

– Ну, пойдем с нами, – канючила Юлька, подпрыгивая у моей постели.

– Нет, – безапелляционно.

– Да пойдем, – типа пофигистически позвал Тимоха.

– Нет, – я сама непреклонность.

– Ну, что ты такая скучная? – вопросила Юлька, распластавшись у меня в ногах.

– Тебя так к двадцати годам кошки сожрут, которых ты заведешь от тоски и одиночества, – присоединился к ней Тимоха.

– Лучше кошки в двадцать, чем лобковые вши в восемнадцать, – бросила на них многозначительный взгляд из-за ноутбука. – Страшно даже предположить, как проходят такие вечериночки за бутылочкой.

– Чёт даже я перехотела идти.

Поморщилась Юлька, но Тимоха поспешил разгладить её сомневающееся лицо одним своим большим аргументом.

– Если что, то мои вши самые породистые. У тебя, по любому, таких нет.

– Я еще больше перехотела куда-то идти, – с опаской глянула на него подруга и, не сдержавшись, рассмеялась, увидев, как растерялся наш парниша. – Ладно, пойдем, породистый гребешок, а то эту старуху всё равно не уговорить.

– Почему это я гребешок? – нахмурился Тимоха и приоткрыл для Юльки дверь из нашей комнаты.

– Ну, вошь же на гребешке скачет… – начала объяснять ему подруга и дверь за ними, наконец, закрылась.

Выждала еще пару минут, чтобы убедиться в том, что они не вернутся и не продолжат лекцию о вшах при мне, и надела на голову объемные наушники. Снова включила сериальчик, который мечтала посмотреть еще с самого окончания школы.

То ли фильм был настолько затягивающим, то ли я была настолько ворона, но в какой-то момент кто-то выключил свет в моих глазах и, как есть – свернутую в одеяле, понес в неизвестном направлении.

– Какого гробика, черти?! – ругалась я, избивая воздух и все то, что попадается под руку. – Вы, что мне носок на голову надели? Чем так воняет?

– Это мешок для кроссовок, – прошептал мужской голос.

– Ты ничего другого придумать не мог? – прошипел ему голос того, кто нес меня на плече.

Потянула за ткань и вместе с клочком волос сняла её с головы, с облегчением ощутив относительно свежий воздух общаги.

– Мне хана, – сразу понял Жедимка, когда увидел, с каким лицом я родилась из вонючего мешка.

Быстро оценила обстановку и поняла, что меня весьма нагло перегнули через плечо и несут в неизвестном направлении известной общажной пьянки.

– А, ну, отпусти меня, жираф, чертов! – взбрыкнула я, но обладатель плеча лишь на долю секунды притормозил и слегка меня подкинул, чтобы удобнее на плечике его лежала.

– Тише-тише, – прошептал он и ощутил себя настолько бессмертным, что погладил по пятой точке, скрытой одеялом и приключением, которое прямо сейчас к ней липнет.

– Я сейчас Валентину Марковну позову, – чтобы быть повелителем угроз в общаге, всегда нужно помнить имя ее коменданта.

– Уехала твоя Марковкина, не шурши, – пробасил близ моей задницы голос кудрявого индюка.

– Соколовский! – взревела я и зачем-то схватилась за его филе, скрытое джинсами.

Схватилась так крепко, что услышала хруст французской булки.

Вообще-то, нет!

Вместо аппетитного хруста раздался лошадиный ржач и обе наглых ладони легли уже на мои тощие булки.

– Теперь моя очередь, – довольно произнес Соколовский и занес меня в неизвестную мне комнату, где как тараканы у брошенного куска хлеба толпились студенты, оккупировав небольшой столик.

– Пришла! – несколько человек начали ликовать, искренно радуясь моему прибытию на лохматом корабле.

– А вы говорили, что она не согласится, – усмехнулся Стас, но не спешил ставить меня на пол. – Вон, как рвется, аж извивается вся. Строптивая такая.

– Может, ты уже вернешь меня на землю? Или мне весь вечер задницей общаться?

– А мне нравится, – ответил Стасик и снова прошелся ладонью по булочкам. – Есть еще ягоды в ягодицах.

Если бы смехом толпы можно было питать города как электроэнергией, то в крупном мегаполисе сейчас не осталось бы ни одной незажженной лампочки.

– Соколовский, – процедила я сквозь стиснутые зубы и попыталась выпрямиться на его плече. Выпутала вторую руку из одеяла и без прелюдий вцепилась в его шевелюру, проигнорировав тех шевельнувшихся бабочек-БДСМщиц в животе, которым понравился этот мой внезапный жест.

– Если так будет и дальше, – сверкнул он довольно глазами цвета горького шоколада. – То мы пойдем в отдельную комнату раньше, чем я планировал.

– Чё ты там планировал?! – дернулась в его руках, отчего спустилась чуть ниже. – Ты бы не напрягал так руки, Стасик. Они тебе еще пригодятся.

– И для чего же? – спросил он и едва заметно ослабил хватку, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Чтобы было с кем в отдельной комнате уединиться. Ну, знаешь там, Маша Кулачкова и ее подружка?

Гогот толпы лишь подстегивал наш спор.

– Я как раз планировал уединиться с Машкой, вот только не Кулачковой, а с Шишкиной, – парировал он, омерзительно красиво улыбаясь.

– Да! Шишкину на шишку! – крикнул кто-то из парней, чем вызвал неконтролируемый ослиный ржач всей комнаты.

Даже мы оба не выдержали и прекратили стрельбу глазами. Рассмеявшись, ударились лбами и вспомнили о том, что мы, вообще-то, враги намбэр ван и надо бы скалить зубы, а не просто их сушить.

– Отпусти меня сейчас же, – проворчала я, брыкаясь в его руках подобно рыбе на льду.

– Подожди, припадочная, не дергайся, – прижал Стасик меня крепче и немного наклонился до тех пор, пока я не коснулась пальцами ног его ног, на которых мысленно сплясала чечетку в шипованных бутсах. – Довольна?

– Тапочки мои где? – спросила я грозно.

– Вот, – поспешил мне вручить их в руки Жедимка, после чего боязливо отступил на пару шагов.

– Это я припадочная?! – замахнулась тапком, мысленно превратив кудрявого индюка в лохматого таракана. Не зря же еще в детстве я придумала называть его Стасик-таракасик. – Планировал он!

Ударила по нему тапком раз, другой, из-за чего парню пришлось спасаться бегством по всем поверхностям внутри комнаты.

– Шишкина, – смеялся он, уклоняясь от очередного тапкометания. – Я же и в ответку могу тапочком двинуть. А мой-то побольше будет.

– Вот только не надо мне тут хвастаться своими размерами! – не унималась я, бросая в него уже всем, что под руку попадется. – Побольше у него, видите ли!

– Ненормальная, – смеялся Стас и неожиданно остановился, и резко развернулся на месте, отчего я на полной скорости впечаталась в его грудь. – Бу!

– На! – шлёпнула его ладонью в лоб и поняла, что теперь моя очередь убегать.

Невероятно захватывающая погоня продлилась ровно два моих шага. Потому что, прежде, чем начинать от кого-то убегать, нужно избавиться от одеяла, на которое могут наступить и тебя словно соплю в платочек завернут в это же одеяло.

– Спеленал, – довольно произнес Соколовский мне в самое ухо. – Вот так и будешь сидеть со мной всю ночь.

Сказав это, он устроился на полу и усадил меня между своих ног, обнимая так, словно мы на свидании, а не на каком-то странном пати, устроенном старшекурсниками.

– Руки хоть дай освободить, – подергала я плечами. – А то как в смирительной рубашке.

– Не освобождай её рук! – остановил его своим возгласом Жедимка. – Она же всех нас тут передушит.

– Ты будешь первым, – чуть склонив голову набок и лукаво сузив глаза, посмотрела на пугливого блондина.

– Я ее удержу, – заверил всех Соколовский.

– Пукнешь, – попыталась я уберечь его от конфуза, чем лишь снова всех насмешила.

Оглядела собравшихся и мне совсем не понравилось их передвижение. Они собирались в кружок, в центре которого положили бутылочку.

Бросила вопросительный взгляд на Юльку и та удовлетворительно кивнула.

Отрицательно покачала в ответ ей головой.

Она снова положительно кивнула, гаденько при этом улыбнувшись.

Ну, класс, чё! Привет, общажная оргия. Никогда не было и вот опять…

– Надеюсь, все помнят правила игры в бутылочку? – спросил Тимоха. – На кого указала попка бутылочки, тот целует того, на кого указало её горлышко.

– А я думала, что на кого указало горлышко, того и должен поцеловать тот, кто раскрутил бутылочку, – вклинилась Юлька.

– Это скучная лотерея, – поморщился Тимоха. – А тут никогда не угадаешь, в чьи десны попадешь.

– Фу! – скуксилась подруга и я была с ней абсолютна солидарна. – А если бутылочка укажет на двух парней или девчонок? Или кто-то не захочет целоваться? Что тогда?

– Тогда тот, кто первым отказался от поцелуя выполняет желание того, кого должен был поцеловать, – деловито ответил одногруппничек и приготовился раскручивать поцелуйную рулетку.

– А если горлышко укажет на нашу парочку с одеялом? – не унималась Юлька, за что получила мой испепеляющий взгляд. – Всем троим надо будет целоваться? То есть к ним должен будет примкнуть еще тот, на кого указало горлышко?

– Ну, ты и извращенка, Юлёк, – почти с восхищением произнес Жедимка.

– В таком случае, пусть Соколовский с Шишкиной и сосутся. Третий лишний, – подмигнул нам Тимоха и тоже получил мой испепеляющий взгляд.

И тоже не испепелился. Блин! Надо бы настроить свои глазки, что-то они совсем не огонёк.

– Погнали! – воскликнул торжественно Тимоха и крутанул бутылочку, которая, конечно же, указала горлышком куда? Правильно! На нас с Соколовским.

– Так сразу? – довольно произнес Стасик мне в затылок и его руки на моей талии ожили.

– Целуйтесь! – затребовали собравшиеся парни. Лишь все девчонки, кроме Юльки, состроили недовольные рожицы, невероятно медленно закатив глаза, поняв, что сейчас драгоценные капли Соколовской слюны попадут не им в рот.

Надеюсь, к утру они смогут выкатить свои глаза обратно.

– Я откушу тебе кадык, – процедила сквозь зубы, поворачиваясь к нему.

– Я научу тебя нормально целоваться, – парировал Стасик, помогая мне устроиться напротив него.

В карих глаза, которые то и дело стреляли на мои губы, горело лукавое пламя. Кривая улыбочка, словно у него прямо сейчас начался инсульт, раздражала и вызывала желание двинуть по ней коленом.

Наши лица стремительно приближались друг к другу, а я лихорадочно искала пути отхода. В каком случае я отделаюсь малой кровью: если поцелую его или выполню одно идиотское желание?

– Целуй, – произнёс он тихо и случайно коснулся губами щеки.

– Еще чего?! – фыркнула и отклонилась.

Затылком чувствую прожигающие взгляды замерших в ожидании соседей по общаге. Особенно девчонок, конечно же.

– Целуй или тебе придется выполнить моё желание, – напомнил парень условия игры.

Опустила взгляд на злосчастную бутылочку, которая волею судьбы и с помощью кривых пальцев соседа решила, что я должна поцеловать главного бабника всего универа.

– Желание! – выпаливаю я раньше, чем его губы успевают коснуться моих.

– Желание? – выгнул он иронично бровь и в темных глазах разгорелся лукавый огонёк. – Сама напросилась…

Глава 10

– Ты нормальный, нет?!

Моя челюсть уже пару минут лежала на полу от услышанного. Боже! Лучше бы я её немного напрягла и быстро поцеловалась с Соколовским, чесслово, вместо того, чтобы идти сейчас на откровенное преступление.

– Ты сама выбрала желание, – ехидно скривил он губы, по которым мне снова захотелось съездить тапком.

– Я думала, там будет что-то типа: прокукареть под столом, пробежаться по этажу, скандируя ЦСКА-чемпион, но не это.

– Хорошо, – выдохнул Стас. – Можешь прокукарекать под столом, – теперь и я выдохнула с облегчением. – Но сразу после того, как выполнишь моё желание.

Для большей схожести с Дьяволом ему не хватало только хвоста. Кудри уже торчали так, что с определенного ракурса их можно было принять за рога, а эта демоническая улыбка, наверняка, толкала на грех очень многих девушек.

– Ненавижу, – сузила презрительно глаза и выглянула из-за угла, чтобы посмотреть на милейшую со всех сторон Галину Олеговну – вахтершу нашего общежития.

– Тырь, – подтолкнул меня Соколовский.

– Давай! – зашипела толпа зрителей, что собралась на лестнице, ожидая, когда я уже решусь на отвратительное деяние.

Закрыла глаза, на секунду представила, что я тибетский монах, познавший спокойствие всей вселенной и ни капельки не боюсь быть, в случае чего, пойманной за руку.

– Так! – вскинула я руки, шепотом успокаивая волнующуюся толпу. – Обговорим еще раз. Я должна стащить журнал посещений у вахтерши и принести его тебе, всё?

– Всё, – согласно кивнул Соколовской и хитро улыбнулся.

– Точно всё? – ткнула его в грудь пальцем и сощурила глаза, делая вид, что включила на всю мощность внутренний детектор лжи, сканер и стетоскоп на всякий случай.

– Точно-точно, – закивал он активно и, схватив меня за плечи, вывел на свет коридорный, после чего аккуратно подтолкнул в спину. – Иди.

Оправила край футболки, словно мой опрятный вид мог на что-то повлиять и, решив, что перед смертью не надышишься, уверенным шагом подошла к столу, за которым сидела вахтерша, заполняя какой-то журнал.

– Здравствуйте, Галина Олеговна, – проблеяла я, волнуясь. – Как… как дела?

– Здравствуй, Шишкина, – ответила она, взглянув на меня с подозрением. Всё, миссия провалена. Меня раскусят сейчас как огурчик. – Нормально у меня дела. Что-то случилось? Что ты такая умасленная?

– Я?! – искренно удивилась и оглядела свой внешний вид.

Никакого масла. Я чиста и без разводов.

– Ты, Шишкина, – кивнула женщина и сложила пальцы домиком под подбородком. – Что хотела?

– Ничего, – нервный смешок. Невинное моргание. – Просто подошла поболтать. Не можно?

Божечки! Шишкина, что ты несешь? Какие «не можно»?

– Можно, – прикусила она губу, чтобы не рассмеяться. – А что, на этаже болтушки закончились?

– Ну-у, – протянула я задумчиво и бегло оглядела стол на предмет нужного мне журнала. Оп! Нашла! Совсем рядом с моей рукой. – Просто, я всех болтушек на своем этаже переговорила и решила к вам сходить.

– Хочешь заговорить меня до смерти, Шишкина? – хитро спросила Галина Олеговна, наверняка, чуя подвох в каждом моём слове.

– Я сегодня гуманист, поэтому обойдусь без жертв. Их достаточно полегло на четвертом этаже, поэтому на сегодня хватит, – продолжала я нервно нести чушь, на ходу придумывая план по отвлечению женщины. – Так, как у вас дела, говорите?

– Нормально, – изогнула она бровь, а я в этот момент почувствовала, как она сканирует моё тощее тельце. Вот и пельмешки в желудке пересчитала. Одиннадцать. – У тебя точно всё нормально?

– У меня? – перешла я на ультразвук и неловко махнула рукой, отчего с её стола упала какая-то корзиночка с цветами из бисера. – Ой, у вас упало, Галина Олеговна!

– Я подниму, – поспешила наклониться женщина, чем здорово меня выручила.

Пока она кряхтела под столом, я быстро схватила журнал посещений и поняла, что дело пропала, потому что спрятать мне его было некуда, а бежать прямо сейчас уже не вариант, поэтому я не нашла ничего лучше, кроме как спрятать его под футболку и закрепить для верности резинкой пижамных шортов.

Но шиш…

Шишка из волос на голове Галины Олеговны появилась раньше, чем я успела щелкнуть резинкой. И, чтобы не казаться подлой воришкой, я снова не придумала ничего умнее, кроме того, как начать обмахиваться эти журналом прямо себе под футболку.

– Ух! Что-то жарко тут у вас, – запыхтела я и для верности еще и перед лицом себе помахала журналом. – Как вы тут сидите?! Ужас!

– Шишкина, с тобой точно всё в порядке? Может, тебе от головы чего дать? – обеспокоенно спросила женщина.

Топор мне, пожалуйста, от головы моей дурной. Принимается один раз в шею. До упора.

– От головы? – состроила страдальческую мордашку. – Да, можно. Болит немного и кружится.

– Сейчас, – всполошилась Галина Олеговна и поднялась со своего стула, после чего удалилась в свою коморку, в которой ночевали и другие вахтеры.

Настал момент, когда нельзя было терять ни секунды.

Развернулась на пятках и почти на цыпочках, добежала до угла, за которым скрывалась лестница, а на ней толпа, смеющихся друг другу в плечи, зрителей.

– Не можно! – прошипел кто-то из них и народ снова ожил, чтобы опять умереть в беззвучном смехе.

Всучила журнал в руки широко улыбающемуся Соколовскому, стрельнула в него убийственно убивающим взглядом и столь же быстро и резво вернулась на исходную позицию, ожидая возвращения вахтерши.

Как раз вовремя, потому что она уже вышла из своей коморки и торопилась ко мне, неся таблетки в вытянутой руке.

– Вот, Шишкина, держи, – вложила она мне в ладонь блистер. – И иди отдыхай, а то что-то, то краснеешь, то бледнеешь тут передо мной. Простыла, что ли?

Это стыд, Галина Олеговна. Самый стыдный стыд, что есть во мне сейчас и все его оттенки.

– Спасибо, – выдавила я, чувствуя, что сегодня не усну от угрызений совести. Она ко мне со всей душой и добрым сердцем, а я у нее журнал спёрла. – Спокойной ночи, Галина Олеговна.

– Иди уже, Шишкина, – махнула она на меня рукой, продолжив заполнять один из журналов.

Лишь бы до журнала посещений не дошла раньше, чем я поднимусь в свою комнату.

Практически откланявшись, завернула за угол и столкнулась с Соколовским, который меня там всё еще поджидал. Единственный, кто остался меня ждать и дождался.

– А ты не такая уж и скучная зубрилка, как я думал, – шепнул он мне, толкнув плечом.

– Сам ты… пудрилка, – прошипела я и прошла мимо него на лестницу, чтобы поскорее подняться на свой спасительный четвертый этаж.

– И ничего я не пудрилка, – догнал меня Стас и встал поперек дороги, преграждая мне путь своей широкой грудью, которую хотелось проткнуть ногтем. Вскинула на него грозный взгляд и поймала плутовскую улыбку. – Может, сходим куда-нибудь? Вдвоём.

– До этажа моего, – согласно кивнула и обошла его стороной. – Цветов можно не дарить и на поцелуй на прощание не надеяться.

– Будто мы с тобой никогда не целовались, – произнес он ехидно и снова меня догнал.

– О, Соколовский! – иронично протянула я. – Тот день был самым слюнявым днем в моей жизни. Могу тебе с уверенностью сказать, что тебя в этом деле еще никто не переплюнул. Во всех смыслах этого слова.

– В тот день был дождь, – запротестовал он, сдерживая смех.

– Ну, да, – согласно кивнула я, перепрыгивая через ступеньки. – И дождь тот лил прямо из твоего рта.

– Можем проверить насколько я стал хорош с того дня, – предложил парень, внезапно преградив мне путь и опасно приблизившись к губам.

Личное пространство? Не, не слышали.

– Соколовский, – выдохнула ему в губы. – Даже если завтра наша планета превратится в пустыню, а единственный источник влаги будет находиться у тебя во рту, я буду жрать песок.

– Уверена? – Стас бросил взгляд на мои губы, отчего я судорожно сглотнула, заметив, как он прикусил свою нижнюю губу.

Разве мальчики умеют это делать столь завораживающе?!

В глаза смотри, Шишкина. В глаза!

– У-уверена, – ответила я и для большей убедительности почти топнула. Снова обошла Соколовского и уже более серьёзнее добавила. – И одеяло моё потом через Юльку верни. Понял?

– Не обещаю.