Вместить в ладони бесконечность

– Ты кто такой вообще и откуда? – спросил мужчина, обнажая кривые желтые зубы.

– Никто и звать меня никак, – огрызнулся Данилин в ответ и посмотрел на здание завода. Все рабочие, которые шли по направлению к проходной, остановились как вкопанные и сейчас смотрели именно в его сторону.

Все действительно немного напоминало кадр из фильма про зомби-апокалипсис. Очень плохой фильм. С дурным финалом.

– Ты мне дерзишь, молокос, – надвинулся на него рабочий. – А ты часом не оттуда?

Лампочка на телефоне стала мигать еще быстрее, и тут Максим уже без намеков понял – пора бежать.

Ничего не ответив мужчине, он резко стартанул с места и побежал обратно в сторону детского сада.

– А ну стой! – проорал рабочий, но почему не побежал следом, а остался стоять посередине улицы и кричать ему вдогонку. – Стой, урод, кому говорю. Ты все равно не убежишь!

Последние слова напугали Максима еще больше.

Ты все равно не убежишь.

Но кто его остановит?

Что-то просвистело прямо над головой и рядом разбилась бутылка. Макс остановился и посмотрел вверх. Из окна общежития, стоявшего на углу двух улиц, высовывался пожилой мужчина и грозил молодому человеку второй бутылкой.

– Тебе же сказали стоять, так какого хрена ты не остановился?

– А должен был? – проорал ему Максим и побежал дальше. В воздухе просвистела вторая бутылка и разбилась о бордюр буквально в метре от него.

Ты все равно не убежишь….

Скорей обратно, скорей в «Гамму», там хотя бы можно чувствовать себя в относительной безопасности!

Он уже подбегал к трамвайным путям, глядя на лампочку трубки, которая стала мигать красным чуть реже, и видимо поэтому не заметил трамвай, несущийся по направлению к парку. Максим остановился, боясь попасть под летящий состав, как вдруг тот стал тормозить, изредка дребезжа звуковым сигналом. Двери первого вагона открылись и оттуда выбежал мужчина в красной жилетке, державший в руке металлическую балку.

Только этого не хватало еще!

– Ты кто такой? – крикнул ему человек из трамвая. Кто это был? Водитель? Кондуктор?

– Никто, – бросил в ответ ему парень и побежал еще быстрее.

Только бы успеть вернуться!

– Чужак, – заорал человек из трамвая. – Здесь чужак!

И трамвай яростно задребезжал, словно оглашая всю округу о том, что где-то здесь действительно бродит чужак.

Максим свернул в проулок, ведущий к детскому саду, и немного сбавил бег. За ним больше никто не гнался. Вокруг его снова обступила тишина, привычная для этого мира, что позволило слегка отдышаться.

Резюме было таково – Макса чуть не поймали, дважды едва не убили бутылкой, и возможно не побили металлической балкой из трамвая. Оставаться здесь не хотелось, да и не хотелось раньше, во всем виновато неумное любопытство.

Он уже почти успокоил свое бьющиеся сердце, как вдруг округу пронзил резкий и неимоверно громкий автомобильный гудок. Максим оглянулся, чувствуя, как пульс снова вернулся на отметку в сто пятьдесят ударов минуту, и увидел едущий прямо по тротуару в его сторону черный универсал с тонированными стеклами, проезжавший здесь десять минут назад, когда нога Макса только ступила в этот причудливый мир. Теперь этот катафалк, а то что это все-таки был катафалк, сейчас не осталось практически никаких сомнений, ехал в сторону Максима и мигал фарами.

– Да когда же это кончится все, – заорал молодой человек и бросился бежать дальше.

Теперь его точно преследовали, и силы были не равны. Черная машина ехала быстро, а Максим бегал гораздо медленнее, и большой вопрос успеет он добежать хотя бы до забора детского сада, или его настигнет автомобиль. Знакомиться с водителем катафалка ему сильно не хотелось.

Стоило ему завернуть за угол дома, и уже практически увидеть стены детского сада, как он уткнулся во что-то большое и мягкое и отлетел назад на землю, подняв вокруг себя облако из пыли. Он мотнул головой и поднял голову верх.

– Твою мать, – только и смог выговорить он.

Большим и мягким было нечто иное, как гигантское пузо злого толстяка, стоявшего посреди дороги. В правой руке он держал старую авоську, из которой торчали горлышки нескольких бутылок.

– Надо же, – ответил ему толстяк, не сводя с него глаз. – Какие люди. А это ведь ты?

– Что? – переспросил его Максим, попытавшись выразить удивление.

Я тебя не видел, я тебя не знаю, и ты меня с кем-то спутал. И я не видел, как ты преследовал того несчастного ребенка. Кстати, зачем?

Позади себя он услышал рев мотора и шуршание колес. Катафалк остановился прямо на газоне и довольно урчал двигателем. Жертва была настигнута.

Максим попробовал приподняться, но толстяк вдруг заорал:

– А ну не двигайся, иначе пристрелю твою тощую задницу!

Максим замер.

Есть ли у толстяка оружие? Если нет, он успеет подняться и побежать дальше. Толстому его не догнать – слишком велика масса тела. Но как быть с машиной?

– Эй! – это толстяк крикнул уже неведомому водителю катафалка. – Я с ним сам разберусь. Давай двигай отсюда!

Машина недовольно зарычала двигателем. И Максим почему-то подумал, что водитель вполне может нажать на газ и избавиться и от нагловатого толстяка, и от чужака, которым был никто иной как он сам. А то, что чужаков здесь не любили, он не сомневался, помня агрессивную реакцию всех случайных встречных в этом долбанном мире.

Если я сплю, то должен проснуться. Это просто кошмар. И даже если этот долбанный катафалк переедет меня, я все равно проснусь.

– Теперь разберемся с тобой, парнишка, – толстяк опустил глаза на Макса и стал рассматривать его. – И откуда ты такой взялся?

Катафалк еще раз прорычал двигателем и стал разворачиваться. Максим краем глаза посмотрел в его сторону, и глаза его широко раскрылись от удивления – из шин машины торчали десятки острых шипов, сверкающих полированной поверхностью металла. Именно они и шуршали по дороге, когда машина ехала по тротуару. Максим понял, что если бы водитель решил переехать их с толстяком, шансов выжить у обоих не было бы никаких.

– Я с тобой разговариваю! – опять заорал толстяк. – На меня смотри!

– Зачем вы преследовали ту девочку? – уж раз они завели разговор, не плохо бы попытаться выяснить, что произошло. Возможно, толстяк окажется разговорчивым.

– А тебе то какая-то разница, молокосос недоделанный?

Общаться толстяк был не намерен. Следовало это понять гораздо раньше.

– Как хочешь, – ответил ему Макс и взяв в руки горсть земли швырнул ее в глаза толстяку. Тот закрыл глаза руками и завопил на всю улицу:

– Сука!

Катафалк, который удалялся вверх по улице, резко затормозил, завизжав тормозами, и начал разворачиваться.

– А вот этого мне совсем не надо, – пробормотал Максим и, обойдя вопящего толстяка, бросился к детскому саду.

Катафалк снова преследовал его. Однако теперь Макс не сомневался, что доберется до ворот садика раньше угрожающей машины. Так и случилось – он уже бежал к крыльцу, когда катафалк затормозил у ворот в нерешительности.

– Пошел ты на хрен! – крикнул Максим водителю и вбежал в детский сад, закрыв за собой дверь.

В ушах зазвенело от внезапно обрушившейся тишины, которая нарушалась только биением сердца.

– Я дома, – сказал он сам себе, словно продолжая успокаивать себя. Хотя и понимал, что ничего вокруг не являлось его домом, а было детским садом, из которого еще надо было вырваться.

Постояв еще немного, слушая успокаивающееся сердце, он повернулся к двери и решил снова открыть ее. Просто чтобы удостовериться, что он вернулся к себе. Одновременно посмотрел на трубку телефона, которая мигнула красной лампочкой еще пару раз и затем погасла. Через секунду на дисплее вновь появились часы и сегодняшняя дата.

Максим бросился к окну и посмотрел во двор. Школа. Кричащие школьники во дворе. Никакого катафалка.

Господи, спасибо!

Теперь он снова дома. Неизвестный мир остался… где-то позади. Правда не было понятно почему он сразу не оказался у себя дома, но сейчас это волновало его меньше всего. Главное здесь сумасшедший толстяк и явно не менее сумасшедший водитель катафалка его не достанут. Во всяком случае, на это он очень надеялся.

Макс сел на свое рабочее место и попытался унять дрожь. Что теперь делать? Ответ напрашивался один – нужно поскорей уходить из этого детского сада, пока в очередной раз он не сможет вернуться обратно.

Ох, Самик, во что же ты меня втравил.

Он обязательно надерет другу задницу за эту «вакансию». И надерет очень сильно. Можно даже не сомневаться. Но пока надо уносить отсюда ноги.

За окном послышался звук подъезжающей машины, и этот звук, учитывая все прошедшие обстоятельства, он хотел слышать меньше всего. Он не знал может ли водитель катафалка путешествовать между мирами, но такой возможности полностью исключать было нельзя.

9

Когда с десятого раза Лиза все-таки дозвонилась до Самуила, и трубку сняла какая-то женщина, стало ясно, что лучше было бы вообще не дозваниваться. Неведение иногда лучше. И спокойнее.

– Самуила можно к телефону?

Скорей всего ответила его девушка или даже жена. Хотя вряд ли Самуил женат. Лиза была почти уверена в том, что этот молодой человек свободен как ветер.

Наверное, просто девушка. Гипотетическая невеста в относительно далеком будущем.

– А кто его спрашивает? Он не может подойти.

И тут она поняла, что не так. Голос ее собеседницы звучал с надрывом.

Неведомая девушка еле сдерживала слезы.

– Он сможет мне перезвонить? Его друг, кажется, попал в беду, и мне нужна помощь Самуила.

– Нет, не сможет… перезвонить.

Из трубки полились несдерживаемые рыдания. Лизе стало понятно, что с Самуилом случилось нечто ужасное. И она очень надеялась, что он хотя бы жив.

– Самуил выбросился из окна, – со всхлипом ответила собеседница. – Пару часов назад. Он приехал домой и…

– Выбросился из окна? – девушка не верила своим ушам. – Может он поскользнулся или… Да нет, он не был похож на самоубийцу!

Хотя с чего ей быть в этом уверенной? Она его не знала, а их последний разговор, наоборот, показал, что Самуил чем-то взволнован и напуган.

Ей стало еще страшнее за Максима. Происходящее уже не было каким-то недоразумением или мистическим совпадением. Происходило нечто странное, чему Лиза, будучи скептиком по жизни, пока не могла найти внятное объяснение.

– Я не знаю, – незнакомая девушка уже плакала навзрыд. – Он успел мне позвонить и сказать, что его кто-то преследует. Что ему очень страшно.

– Страшно? Но почему? Кто его преследовал?

– Он сказал…. Вы же не поверите, правда? Это звучит как бред, о, Господи, как полный бред!

– Вы мне сначала скажите, а там разберемся – верить мне или нет.

– А вы коллега по работе?

– Нет, я девушка его друга Максима. Может быть, даже невеста.

Вряд ли плачущей собеседнице требовалось такое тонкое уточнение.

– Того самого Максима?

– Того самого? Что вы имеете в виду?

– Просто Самуил спасался от него.

Она снова зарыдала в голос и больше не могла вымолвить ни одного слова.

– Самуила преследовал Максим? Но как? Он же на работе? Я приехала недавно от него! Он не встречался с Самуилом!

Это была ложь. Большая и осознанная ложь. Лиза приехала от Максима, из этого детского сада, где якобы никого не было, хотя ее парень заверил, что он внутри. Но если бы он был внутри, то открыл бы ей. Но в детском садике никого не было, хоть Макс и утверждал обратное. Сейчас Лиза не знала кому верить.

Но слова плачущей девушки в действительности звучали угрожающе. А если она скажет их полиции, а она их явно скажет, то полиция… Дальше можно не фантазировать. Все сойдется на том, что у друзей возник конфликт, и один вытолкнул другого в окошко.

Макса в садике все же не было. И он вполне мог…

Только этого мне не хватало!

Лиза вспомнила слова ее матери, что «встреча с таким бездельником-засранцем как этот твой драгоценный Максик, не принесет тебе ничего кроме проблем и разочарования!»

– Вы меня не так поняли, – прервала ее размышления девушка. Она немного успокоилась, и голос ее звучал чуть спокойнее, хотя она периодически продолжала громко всхлипывать.

– В смысле?

– Самуил сказал, что его не преследует не только Максим.

– То есть?

А вот это уже интересно.

– Преследователей было двое. Его преследовал он сам и Максим.

– Что вы сказали?

– Его преследовало что-то, что стало двойником его самого и друга.

Она снова зарыдала.

– Я не понимаю…

– Это последнее, что он мне сказал, когда звонил. Я была еще на работе. А потом….

Лиза представила летящее вниз тело Самуила из окна его собственной квартиры. В проеме окошка показались головы двойников – лжеСамуил и лжеМаксим.

Она мотнула головой, отгоняя от себя бредовое наваждение. На том конце линии вдова Самуила начала безостановочно плакать.

10

– Московское время семнадцать часов, – отрапортовало радио на кухне. – Передаем выпуск последних известий.

– Пошли вы в задницу со своими последними известиями, – пробормотал Максим и глянул в окно – привычный двор, фары машин вдали по улице. Данилин подошел ко главному входу и выглянул через другое окно – прежняя школа, полная иллюминация.

И черная машина, стоявшая у ворот детского сада.

Он вздрогнул, ведь ему показалось, что это тот катафалк, а потом, приглядевшись в сумерках, понял свою ошибку.

Черная машина принадлежала заведующему. И скорей всего, тот уже стоял на пороге и готовился войти в свое странное детище.

Максим открыл дверь первым.

– Вы уже вернулись? – заведующий, стоя на крыльце, не спешно сложил черный зонт и улыбнулся. На улице было холодно и лил сильный дождь. У школы курило несколько школьников, которые о чем-то возбужденно разговаривали и громко матерились.

Данислав Юльевич оглянулся на них, все также стоя на пороге, и покачал головой.

– Новое поколение. Отбросы общества.

Махнув рукой на «отбросов», заведующий вошел в детский сад, оставив стоять Максима на пороге. Администратор не замечал холодного ветра и дождя, который насквозь пронизывал холодом его легкий пуловер. Максима возмущало спокойствие и наглость начальника.

Вы уже вернулись?

Данислав Юльевич, бросил свое черное пальто на стол Данилина и поставил портфель на пол. На портфеле от света уличных фонарей, пробивавшегося в окна, поблескивали капли дождя.

– Зажгите свет, – повелительным тоном сказал заведующий. – Тут темно и неуютно.

– Ничего я зажигать не буду. Вам темно, вы и зажигайте.

Заведующий даже бровью не повел на хамский выпад своего подчиненного. Он прекрасно понимал почему Максим так зол.

– Молодой человек, смею напомнить….

– Смею заявить вам, – резко оборвал его Макс. – Я здесь больше не работаю.

Заведующий замолчал.

– Вот как? По причине того, что вы напуганы до смерти? Именно сейчас, в данный момент, да?

Он просто издевался над ним. И его совсем не смущало то, что человек едва не погиб.

– Ответьте мне на один вопрос, Данислав Юльевич, – Максим процедил эти слова, еле сдерживая себя, чтобы не врезать заведующему. – Что такое этот ваш детский садик, а? Портал в другие миры?

Данислав Юльевич покачал головой.

– Все события слишком быстро развиваются, я не предполагал этого. Моя вина. Сочувствую вам, искренне. В скольких, так скажем, пространствах вы успели побывать?

– В одном.

– Вам повезло.

– Нет, – заорал Максим на своего, уже бывшего, начальника. – Мне не хера не повезло, мать вашу! Я вам подопытная крыса? Кролик? Или кто?

– Прежде всего, человек.

Заведующий сохранял спокойствие и продолжал насмехаться. Он не боялся Максима. Ему было все равно. Он абсолютно непоколебим в своей невинности и уверенности, что эти события, которые, по его словам, развивались слишком быстро, не закончатся плохо.

– Ответьте мне на вопрос – что здесь происходит?

– Детский сад не портал в другие миры. Детский сад нечто другое. И вы это пока не поняли, но поймете. Очень скоро.

И заведующий взял свое пальто и портфель, словно собрался уходить. Разговор был окончен.

– Нет, я не пойму. Потому что больше здесь не работаю и вообще больше не собираюсь находиться.

– И на каком же основании увольняетесь?

– На основании того, что вы нарушили трудовой договор, например, не объяснили всех условий работы и не предоставили безопасность своему работнику. Так что идите вы на хрен со своими мирами.

– Вы тоже нарушили трудовой договор.

– Интересно в чем?

Данислав Юльевич подошел к нему ближе и, переходя на «ты», сказал:

– А ты соврал мне. Понимаешь? Ты мне соврал.

– Да какая разница…

– Большая разница! – неожиданно прорычал заведующий и глаза его неожиданно покраснели от ярости. – Ты соврал, что у тебя якобы нет невесты. Это большая разница!

Сначала Данилину подумалось, что заведующий сейчас его ударит наотмашь, выбив все зубы, или, как минимум, сломает нос.

Но Данислав Юльевич улыбнулся и сказал:

– Нехорошо обманывать. Это неуважение ко мне.

И тут Максу показалось, что ничего такого заведующий не говорил, что не хватал его за плечо, что глаза его не стали красными, и тем более он не называл администратором сучьим сыном. Все это было наваждением. Жутко реальным, пугающим наваждением.

– Я… у меня… нет невесты.

Он не мог понять – откуда вообще заведующему стало известно о существовании Лизы? Она действительно не невеста. Она была всего лишь его девушкой. А это совершенно разные вещи.

– В чем-то ты и прав, – согласился Данислав Юльевич, глядя куда-то в сторону от Максима, словно хотел что-то рассмотреть. – Пожалуй, у тебя нет невесты.

– Вам-то что за дело до моей личной жизни?

Макс собрал свои вещи, мобильный телефон и надел куртку.

– Всего доброго! Денег мне за эти пару дней не надо. Не забудьте запереть детский сад, вдруг что ночью случится.

Теперь издевался уже Данилин.

– Не думаю, что стоит, – пожал плечами заведующий. – Вы ведь все равно скоро вернетесь. И лучше, чтобы в момент вашего возвращения, дверь была отперта. А то мало ли что…

И рот заведующего расплылся в неприятной ухмылке.

– Пошел ты, – бросил ему Максим и вышел за порог.

Он быстро прошел по дорожке к калитке, ни разу не обернувшись, но чувствуя, как заведующий сверлит его удаляющуюся спину злобным взглядом.

Пошел ты на хрен, повторил Максим, не оборачиваясь. И как можно быстрее, чтобы пошел.

Он снова был свободен как ветер. Фрилансер. Никому не подчиняющийся человек. И ни от кого не зависящий. Вольная птица.

Заведующий молча глядел ему вслед. Он прекрасно знал о вызове полицейских, был осведомлен о невесте, которая в итоге оказалась не невестой и от которой отреклись, как от ненужной вещи, приезжавшей сюда в поисках своего непутевого человека. Все эти произошедшие события очень ему не нравились.

В то же время, нагловатый и придурковатый молодой администратор прекрасно подходил на свою роль. Вернее, должность.

Еще заведующий хорошо знал, что Данилин скоро вернется сюда. Возможно, в эту же ночь. И потому пребывал в спокойствии.

11

Сначала она думала – показалось.

Бывает же так.

Усталость, стресс, гудящая от напряжения голова.

Но старое радио, называвшая себя «Союз» абсолютно реально говорило на ее кухне и передавала, что самое ужасное, последние известия. В прилагательном последние, которые диктор выговорила как-то по-особому нехорошо, Лиза чувствовало нечто дурное.

Словно предзнаменование.

Лиза стояла возле плиты и недоуменно смотрела на магнитолу, одиноко стоявшую на подоконнике вместе с кучей ненужных тарелок. Минуту назад она пробовала перенастроить волну, и вроде это даже получилось – в ее двухкомнатную квартиру вновь из динамиков пришли современные танцевальные хиты и бодрый голос ведущих пошловатого вечернего шоу – но уже через пару минут радио САМО настроилось на волну треклятого старого радио.

– Идиотизм, – она чувствовала неприятную дрожь в коленях и подсознательно понимала, что все происходит не просто так. Есть нечто дурное в этом, откуда не возьмись появляющемся советском радио, которое чудным образом попадает в ее радиоприёмник.

Лиза снова включила нужную волну и продолжила варить макароны на ужин, но уже через мгновение услышала старую мелодию.

Взгляни и ты не будешь жалеть

И тысячу лет будешь смотреть.

Ты только не пройди, не пройди,

В глаза мои взгляни.

Терпеть не могу старые песни, подумала Лиза и хотела уже просто выключить приемник, как неожиданно в динамиках послышался голос ведущей:

– Песня Нины Бродской прозвучала для Елизаветы с Урала, которая сегодня рассталась со своим молодым человеком. Редакция нашей программы соболезнует Лизе и надеяться, что она не сильно расстроиться из-за случившегося катаклизма в ее жизни. Далее в нашем эфире любимая всеми влюбленными песня Аллы Пугачевой «Не отрекаются любя».

Лиза остановилась на полпути к радио. Рука, готовая нажать кнопку выключения, замерла в воздухе.

Из динамиков послышался голос Пугачевой, а девушка так и стояла посередине кухни.

Елизавета с Урала, которая сегодня рассталась…

Фраза прозвучала настолько пугающе, что она не могла поверить. Возможно, это всего лишь совпадение, в конце концов сколько Елизавет на Урале, и сколько таких дурочек, которые до сих пор пишут на радио и просят заказать им слезливую песенку.

Нет, Лиза почему-то была уверена, что минутка на радио была посвящена именно ей.

Редакция нашей программы соболезнует

Соболезнует…

Но ведь это же бред, сказала она сама себе. Это просто…

Она шумно выдохнула. Это всего лишь проклятое, надоедливое радио, доводящее своими программами до белого каления.

И только.

Девушка наконец выключила приемник и решила заняться ужином. Ничего, что он пройдет в тишине. Так даже лучше. На худой конец, можно посмотреть и телевизор.

Лиза положила себе на тарелку приготовленный ужин, хотя и чувствовала потерю аппетита. Она быстро ушла с кухни, где в воздухе до сих пор слышны еще были звуки радиостанции, одно название которой теперь вызывало дрожь. Лиза не верила в привидения, духов и в прочую мистику, но сейчас чувствовала – творится что-то не то. Она не могла понять, чем именно напугана и почему какая-то, скорей всего пиратская, радиостанция ее так напугала.

Даже пиратские радиостанции не могут самовольно менять настройки чужих радиоприемников.

С другой стороны, любые приемники или магнитолы иногда ломаются и сами сбивают настройки. Это было небольшим утешением, девушка слегка успокоилась и попыталась отвлечься скабрезным ток-шоу, показываемому по одному из телеканалов. Но копание в грязном белье совершенно посторонних людей не прогнало из головы пугающие мысли.

Станция преследует ее.

Станция ловилась возле детского сада, а потом таинственно исчезла, словно ее и не было.

И до сих пор не ясно, что случилось с Лизиным парнем – да, Максим все еще оставался ее парнем. По крайней мере для Дизы, даже нерегулярный секс с партнером, позволял присвоить последнему статус ее парня. А парень гипотетически со временем мог превратиться в жениха. Правда, Лиза с горечью понимала, что до такого статуса Макс не дорастет. Вернее, не заслужит его.

Я не знаю, можно ли тебе доверить свою жизнь, сказала она как-то спящему крепким сном Данилину, поглаживая кожу его спины. Он не слышал этой фразы и видел очередной сон, который утром прервется поцелуем и очередным неспешным любовным актом.

В отличие от Лизы, Максим при случае собирался доверить свою жизнь девушке и не беспокоился по пустякам. Просто пока хотел насладиться свободой холостяцкой жизни и ее ни к чему не обязывающем одиночеством. Семья все-таки наложит обязательства и немалую ответственность, к котором молодой человек готовил себя постепенно, периодически откладывая это дело в мифический долгий ящик, а после благополучно о нем забывал. Свобода, наоборот, манила его и успокаивала.

Лиза закончила с ужином, так и не уловив ни одной мысли из потока крика гостей ток-шоу. Она решилась снова позвонить Максиму. Ей было необходимо с ним поговорить и понять, либо он ее обманывает, либо… В плохое она старалась не верить. С ним не могло ничего случиться, он не ожидал, что она приедет прямо в детский сад, где станет искать его. И не нашелся соврать получше.

Возможно, нет у него никакой работы. И все решалось как нельзя просто. Но из головы не выходил погибший Самуил и то, что рассказала его невеста.

Лиза зажмурилась – эта девушка, наверное, не далее, как сегодня ночью также гладила своего мужчину по спине и что-то нежно шептала на ушко, а днем он выбросился в окно. Теперь его никто уже не погладит по спине.

Никогда.

Как в стихотворении Эдгара По.

Каркнул ворон: «Nevermore!»

И его преследовали какие-то двойники.

Птица ты – иль дух ужасный¹…

Бред.

Она приготовилась подняться с мягкого дивана и отнести грязные тарелки в мойку, как вдруг замерла.

Ей что-то послышалось.

Послышалось именно с кухни.

Там кто-то приглушенно разговаривал, словно не желая до времени выдавать своего присутствия. Лиза заглушила звук телевизора, истеричные гости студии вместе с раскрасневшимся ведущим онемели на экране, а вот голоса с кухни никуда не делись.

На кухне кто-то был.

Ветер – больше ничего…

Голоса стали громче, покуда Лиза осторожно приближалась к кухне. Она понимала, что никто не мог войти в квартиру – входная дверь заперта, балконная тоже, да и вряд ли кто-то мог влезть с балкона, учитывая четырнадцатый этаж.

Но голоса были. И они разговаривала как ни в чем не бывало.

Тьма и больше ничего…

Но на кухне было пусто. Не поверив своим глазам, Лиза вошла туда и определила источник звука.

Радио работало. Выключенный приемник включился, включился САМ, что пугало сейчас больше всего, и снова передавал передачи радиостанции «Союз».

– Сейчас мы прервем нашу программу «Радиоклуб книголюбов» песней в исполнении ансамбля «Лейся песня» под названием «Перемены». После трехминутной песни мы продолжим чтение рассказа молодого автора «Письмо девушки-самоубийцы».

Из динамиков поплыли старые аккорды песен ансамбля. Лиза, не двигаясь, стояла на пороге кухни. Если бы в руках у нее были тарелки, которые она предусмотрительно оставила на столике в гостиной, она бы выронила их на пол. Сейчас ее трясло по-настоящему, как в припадке.

Приемники могут быть неисправны. Приемники могут сами включать автонастройку или сбивать ее. И есть множество пиратских станций, хотя в последнее время все безвозвратно уходит в интернет.

Но совершенно точно – никакие приемники не могут включаться сами, когда того захотят.

Набравшись смелости, она прошла через большую кухню до окна, где как-то по-особенному пугающе в этот момент стоял черный приемник с призрачно мигающим дисплеем. Она посмотрела на цифры частоты, но ничего не увидела – дисплей просто мигал.

Лиза нажала кнопку выключения сети, боясь любого – например, не ударит ли ее током внезапно ожившее радио. Еще лучше – не УБЬЕТ ли током самовключающееся и самонастраивающееся радио? Или все-таки этому есть логичное объяснение – из-за перепада напряжения в розетке, приемник включился сам.

Очень может быть.

Вот только теперь, когда она судорожно нажимала на кнопку выключения, приемник не выключался. И на всю кухню вновь и вновь звучали слова песни о переменах вокально-инструментального ансамбля «Лейся песня», творчество которого в силу весьма юного возраста было Лизе чуждо и незнакомо.

Приемники однозначно могут ломаться. И напряжение в розетках, особенно новостроек, построенных быстро и на скорую неумелую руку, скачет только так.

Но любой приемник, даже неисправный – должен хотя бы выключаться. Ведь это самое малое, что он может сделать.

Но этот приемник – не выключался. И постепенно увеличивал громкость.

Сам включился. Сам себя и регулирует.

Хозяйка, не беспокойся обо мне.

– Лучше послушай сказку.

Это сказал кто-то на радио, но Лиза вздрогнула, потому что показалось, что некто говорит с ней в кухне. Песня ВИА была нагло прервана на полу аккорде.

– Что? – спросила она, правда до конца не понимала – у кого спрашивает. Ведь она была одна. А вряд ли кто-то или, скорей, что-то на загадочном радио могло ее слышать.

Или могло?

– Жила-была одна девочка, молодая и красивая, – вещал спокойной голос по радио. Он казался на удивление приятным, и даже мелодичным. Под него хотелось засыпать. – И был у этой девушки парень. Она его любила, а он ее не очень. Но они были буквально созданы друг для друга, хотя не могли того осознать. Очень четко они осознавали лишь то, что вдвоем им было пока хорошо. Так хорошо, как никогда никому на белом свете не было. Но однажды, ее молодой человек, ах, как эта несчастная девушка хотела бы, чтобы он стал ее мужем, ушел на работу и не вернулся с нее. Не вернулся вовсе не потому, что погиб, или с ним случилось нечто плохое, как обычно случается с героями таких историй, грустных историй, рассказанных вам на ночь, дорогие радиослушатели радиоклуба книголюбов. Нет, он не вернулся, так как просто разлюбил свою невесту. И отрекся от нее, когда его друг, единственный друг на свете спросил – твоя ли это невеста, Максим? И он сказал нет, дружище, не моя. У меня нет невесты. И даже подруги нет, вопрошал удивленный друг, который очень много знал о молодом человеке, ведь общался с ним давненько. Нет, никого у меня нет. Так отвечал Максим. И девушка, а у нее было красивое имя…

– Господи, выключайся же! – Лиза не хотела слушать до конца жуткую сказку. Она предчувствовала финал, и знала, как все закончится.

И знала, как зовут эту бедную девушку.

Но радио не выключалось. Диктор, не торопясь, продолжал рассказывать историю.

– …Красивое имя и такое редкое в наше время – Лиза. И так расстроилась эта девушка, что вернулась в свою квартиру, села у окна и подумала, может ли прожить она хотя бы еще один день без своего молодого человека. Своего мужчины. Рыцаря на белом сказочном коне. И поняла, что нет. Она посмотрела на окно, где далеко внизу шумел город и шли радостные люди, которых в этот день никто не бросил и не обидел. Расстроенная девушка встала с дивана и подошла к окну, чтобы открыть его. Открыть его и упасть вниз, навстречу земле, готовой приять ее в свои объятия.

Лиза схватила шнур приемника и хотела выдернуть его из розетки, чтобы положить конец бредовой истории, но диктор вдруг ошеломил ее.

– Но она не открыла окно, а вернулась на диван и села, чтобы еще раз обдумать свою судьбу. И в этот момент, наша бедная Лиза, услышала топот ног в коридоре.

Девушка стояла как вкопанная, не могла пошевелить руками и ногами.

Выдерни это шнур и положи конец этой истории.

Но рука не слушалась ее. Какая-то часть сознания Лизы очень хотела дослушать до конца эту историю.

– И Лиза повернула голову, чтобы посмотреть, кто идет к ней по темному коридору. Свет во всей квартире, кроме ее комнаты, был погашен, и в коридоре царил мрак.

Просто выдерни шнур и…

– И вот, – диктор глубоко вздохнул и понизил голос. – Из коридора выбежало маленькое бородатое существо, рост его был чуть меньше ста сантиметров, вместо одежды – рваные лохмотья, едва прикрывающие сморщенную грязную кожу, волосы и борода взлохмачены. Казалось, что они вьются, будто змеи, готовые в любую минуту напасть. Лиза вздрогнула, потому что видела, насколько зло это существо, непонятно откуда взявшееся в ее квартире. Она спросила «что ты такое?», пытаясь унять дрожь в теле, но существо оскалило свои большие кривые зубы и закричало на нее. Девушка в испуге отступила ближе к окну, а существо все приближалось и продолжало кричать. Наверное, оно хотело укусить Лизу, и только одна мысль о том, что эти гнилые огромные зубы неведомого чудища вопьются в ее тело, привела несчастную девушку в неописуемый ужас.