От Черёмушек до Зюзина. В долине Котла. Четыре московских района: Черёмушки, Зюзино, Котловский, Академический

Котельские древности

История владельческой дачи. Ранние упоминания в летописях, относящиеся к 6898 (1390) г., связывают речку Котёл и стоявший у Котла храм Святого Николы, бывший местом торжественной встречи почетного гостя: «Тоя же зимы прiиде Кипрiанъ митрополитъ въ Кiевъ изо Царяграда, от патрiарха благословенъ… на Кiевъ и на всю Русь… и прiиде къ Москве в великое говѣние, на Средокрестной недѣлѣ…

И срѣте его самъ князь велики Василей Дмитреевич съ матерiю своею великою княгинею Евдокѣею, и з братьею, и з бояры, и со всѣми христiаны, на Котле, и благословися отъ него съ матерiю своею, и з женою своею, и з братьею, и з бояры, и со всѣми христианы, и бысть радость велiа и поидоша въ градъ Москву…

И облечеся въ святителскiй санъ Кипрiанъ митрополитъ у Николы у Стараго, и поиде во градъ Москву съ кресты, съ священным събором, къ пречистѣй Богородицѣ, и сѣлъ на своемъ столе митрполстѣмъ…¹¹

В лето 6912 июня в 22 [июнь 1405 г.]… Кипрiанъ митрополитъ отпустилъ в Новгородъ Ивана архiепископа, а былъ [Иоанн] на Москве въ поиманiи 3 лѣта и 6 мѣсяцевъ, а сидѣлъ в манастырѣ у Николы у Стараго» (6909–6912, январь 1402 – июнь 1405 г.)¹².

В 1543 г. 21 декабря в Жалованной льготной грамоте великого князя Ивана IV Васильевича архимандриту Симонова монастыря Савве на все монастырские владения было упомянуто и Ратуева стана село Никольское на Котле и пожалованы «лготы ото всех своих пошлин на два года… А в те им два года теми своими крестьяны делати церковь…», которая к тому времени обветшала¹³.

Неожиданный путь встречи крымских гонцов, следовавших по Серпуховской дороге, описан в «Разрядной книге 1638 г.»: 23 мая 1638 г. гонцов ждали у Калужских ворот – «за Москвою рекою по Колужской дороге…

Боярин князь Андрей Ондреевич Голицын с полчаны своими стоял по Колужской дороге у Крымского двора и от Крымского двора по Колужской дороге до повороту с Колужские дороги на Серпуховскую дорогу на Котёл для тово, что крымские гонцы с приставом с Котла ехали на Колужскую дорогу.

Боярин Борис Михайлович Салтыков стоял с повороту Колужские дороги до Котла, а полчаня ево стояли по полю по обе стороны дороги.

Окольничей Михайло Михайлович Салтыков стоял на Котле, а полчане ево стояли по Котлу и за Котёл по Серпуховской дороге»¹⁴.

Дорога от Калужской до Серпуховской дороги проходила по земле сельца Шаболова между оврагами двух речек – Котла и его притока Вздериношки – и вела к селу Никольскому. Дороги вдоль Котла и за Котёл хорошо видны на «Чертеже земель разных владельцев у села Зюзина. 1694 г.», который представлен на стр. 21 и описан ниже в главе о Знаменском Черёмушках, потому что стал результатом полувековых споров, завершившихся при владельце сельца Черёмошья боярина П.И. Прозоровского.

За этим чертежом, который был недоступен много лет, таилась загадка, речь о которой в следующей главе. А сейчас о селе Никольском.

Вотчиной Симонова монастыря была земля, расположенная у слияния Котловки и Коршунихи между руслами речек. А выше правого отвершка Котла, где была устроена запруда, она располагалась по обе стороны Котла и вдоль левого берега отвершка доходила до Серпуховской дороги. До XVII в. вотчиной значилось село Никольское с храмом Святого Николы, в 1623 г. записана запустевшая деревня Котельская, с давно отсутствующим храмом, в 1627–1629 гг. – уже пустошь, что было сельцо Никольское, по обе стороны речки Котла («пашни наездом пахано середние земли 20 чети да перелогом и лесом поросло 210 чети в поле, а в дву потому ж»).

По левому берегу Коршунихи и ниже, по левому берегу Котла, располагались земли Даниловского монастыря, а по правому берегу Котла – земли деревни Котёл Дворцовой Коломенской волости (в межевой книге 1623 г., в описях документов Дворцового ведомства 1675–1677 гг. название этой деревни писалось в единственном числе, как и у речки, на которой она стояла и от которой происходило название деревни).

Рядом с этой вотчиной Симонова монастыря, выше по реке, по обе стороны Котла, находилось сельцо Козино а Копытово тож, расположенное между сельцом Никольским и деревней Елистратьевой. И на чертеже 1694 г. отмечена граница – овражек – между землями сельца Козина и деревни Елистратьевой. Сельцо Козино – самое раннее в этих местах владение Прончищевых.

До 1628 г. поместьем владел Осип Яковлев сын Прончищев, а затем сельцо перешло к его сыну Афанасию.

Осип Яковлев сын Прончищев – внук Ивана Васильевича Прончища, выехавшего из Польши на службу к великому князю Ивану III Васильевичу. Начав службу в 1613 г. воеводою в Галиче, О.Я. Прончищев был позже головой в Казани, в Калуге, послом в Швеции, объезжим головой по Москве, воеводой в Уфе (1618–1622). Позже – переписчик в Кевроли, посол в Крыму (1625), где он имел чин стольника.

Сын его Афанасий Осипов сын Прончищев как московский дворянин упомянут в боярской книге 1625–1626 гг. В 1628 г. назначен был «укладчиком» для царских походов. Доверенное лицо.

Он сумел использовать свое положение и в том же 1628 г. увеличил доставшееся ему от отца поместье.

Тем же 1628 г. Афанасий Осипов сын Прончищев записан владельцем поместья – деревни Елистратьевой а Ристово и Рылеево тож, расположенной южнее Козина, выше по Котлу («в деревне двор помещиков, в нем деловые люди, двор прикащиков, да два двора деловых людей, да двор бобыльский, лесу непашенного по Большой Серпуховской дороге и по другой стороне речки Котла по князь Богданов рубеж Долгорукова, по дорожку, что ездят от Зюзина на Сарафановскую пустошь, 10 дес.»). Деревня Елистратьева оказалась старым поместьем Афанасия, подтверждением чего стала память из Поместного приказа, выписанная дьяком Венедиктом Маховым. В той же памяти дьяк Венедикт Махов подтвердил и переход Афанасию отцовского поместья, сельца Козина.

Когда Афанасий Прончищев приобрел – и сразу в вотчину – пустошь Сарафанову, – неизвестно, но в писцовых книгах 1627–1628 гг. по приправочным книгам с продажных книг он значится владельцем вотчины – пустоши Сарафановой, межи которой описаны тут же: в межах «земля Симонова монастыря у рч. Вздериношки; пустошь Коршунова – Тимофея Васильчикова; поместное сельцо Козино – его ж Аф. Прончищева; дорога зюзинская». Это описание и изображение пустоши на чертеже 1694 г. не равнозначны – пустошь к концу XVII в. значительно увеличилась.

Тимофею Никитичу Васильчикову вместе с пустошью Коруниной Коршуново тож принадлежала и пустошь Ефонино (поместье было дано еще его отцу Никите Григорьевичу Васильчикову в 1587 и 1588 гг.). Но когда в 1631 г. стольнику Василию Ивановичу Стрешневу было отказано поместье бездетного Тимофея Васильчикова: «Пуст. Коршунова а Корунино тож на Черном враге, пустоши Захарово и Обводная на речке Котле, пустошь Подберёзная в верх речки Городенки. Пуст. Ефанову, 16 четвертей в поле а в дву потому ж, тоже отказано, но такой нет… И сказали сторонние люди деревни Ногатинской: «Пахали-де мы из оброку у Тимофея Васильчикова его те пустоши, которые ныне даны Василью Ивановичу Стрешневу с пустошью Сарафановой, которая в выписи написана пустошь Ефанова, а пустоши де Ефановой мы не знаем, а владеет тою пустошью Сарафановою Тимофея Васильчикова Офанасей Прончищев другой год, а почему владеет тою пустошью, того мы не ведаем…»

Удачно приобрести в вотчину чужую пустошь Сарафанову Афанасию Прончищеву удалось не без помощи дьяков, возможно, того же дьяка Венедикта Махова, который выписал ему память и на деревню Елистратьеву.

В 1632 г. Афанасий Прончищев отбыл послом к султану в Константинополь.

Вернувшись еще до 1634 г., А.О. Прончищев расширил владение – приобрел запустевшую вотчину Симонова монастыря пустошь, что было сельцо Никольское. И, поставив в Козине крестьянские дворы, назвал его селом. И хоть храма в Никольском еще не было, но действовал поп Никольский Спиридон Власьев – присутствовал от села Козина в числе понятых на отказах в смежных владениях и в 1634, и в 1636 гг.

В 1635 и 1636 гг. А.О. Прончищев годовал воеводою на Ваге, в 1638 г. – на службе дворянином при воеводе в Туле. В 1642–1648 гг. Прончищев – межевой судья при пограничных спорах с Польшей. Только к 1646 г. дворянин Афанасий Осипов сын Прончищев, выхлопотав разрешение у Синода, сумел построить на правом берегу Котла деревянную церковь Николая Чудотворца да Зосима и Савватия Соловецких чудотворцев, которая была освящена как храм Николая Чудотворца.

Одновременно со строительством храма Прончищев поставил на другом берегу Котла дом вотчинников и поселил в него деловых людей.

В 1649 г. А.О. Прончищев – посол в Швеции, в 1652 г. – посол в Польше. 2 февраля 1654 г. он пожалован в думные дворяне и с тех пор принимал участие при «ответе у бояр» посланником в посольской избе. В том же году был приставом у царицы Грузинской, в следующем – приставом при патриархе Антиохийском Макарии, который долго гостил в Москве. А в 1656 г. А.О. Прончищев назначен наместником Боровским. Скончался в 1660 г.

Уже после кончины А.О. Прончищева его сын Иван прибавил к своей Никольской вотчине небольшую дачу пустоши Коршуновой, которая располагалась на речке Коршунихе внутри его земель.

Как сказано выше, в 1628 г. пустошь Корунина Коршунова тож была дана в поместье боярину Василию Ивановичу Стрешневу, а в 1661 г. по его подписной челобитной ему же продана в вотчину. В том же году боярин В.И. Стрешнев эту пустошь продал боярину князю Алексею Никитичу Трубецкому, который продал пустошь Федору-меньшому Ртищеву, но та вотчина была за ним не записана. В 1663 г. окольничий Федор Михайлович Ртищев эту вотчину брата своего Федора-меньшого Ртищева пустошь Коршунову продал думному дворянину Ивану Афанасьевичу Прончищеву¹⁵.

И.А. Прончищев, начав службу в 1640 г., уже в 1644 г. продолжил посольскую службу отца: стольником он состоял при посольстве в Литву. В 1655–1656 гг. – рында царя Алексея Михайловича.

В 1658 г. участвовал в переговорах со шведами на реке Плюссе, где проходила тогда западная граница Московского государства, и в заключении перемирия с ними.

В 1661 г. как стольник и наместник Елатомский участвовал в мирных переговорах со шведским королем Карлом-Густавом и в заключении в Кардисе договора о вечном мире, а во главе посольства стоял его сосед по Черёмошкам Иван Семёнович Прозоровской.

В 1661 г. – пожалован в думные дворяне и назначен послом в Швецию, куда ездил и в 1662, и в 1663 гг.

В 1663 г. как думный дворянин и наместник Елатомский Иван Афанасьевич Прончищев был приставом у английского посланника. В 1677 г. на месте обветшавшей деревянной Никольской церкви, построенной отцом, Иван Афанасьевич Прончищев построил новую каменную церковь Знамения Пресвятой Богородицы с приделом Николая Чудотворца, но она не была освящена новым антиминсом – осталась Никольским храмом, и по книгам Чудова монастыря уставника записано: «Прибыла вновь церковь Николая чудотворца»¹⁶.

Одновременно с каменным храмом И.А. Прончищев поставил на Котле запруду с мельницей.

К переписи 1678 г. вотчина Ратуева стана окольничего И.А. Прончищева – село Знаменское Никольское и Козино тож, деревня Елистратьева, да прикупная деревня Коршунова – достигла, пожалуй, своего максимума. В селе – двор вотчинников, в котором жили приказчик, конюх, псари; при мельнице жил мельник; да за двором 3 двора деловых людей (20 душ), в 8 крестьянских дворах – 28 душ; в 2 бобыльских дворах 20 душ, да 2 бобыльских двора пусты; в деревне Коршунове – двор вотчинников с дворовыми людьми, да 2 бобыльских двора пусты; в деревне Елистратьевой в одном крестьянском дворе – 3 души, да 3 крестьянских двора пусты¹⁷.

В 1678 г. И.А. Прончищев, в чине окольничего и наместника Чебоксарского, участвовал в совершении договора с польскими послами. В 1681 г. великим и полномочным послом отправлен на посольский съезд в Швецию, в дворянах при нем находился его сын стольник Михаил Иванов и еще четверо Прончищевых, его дальних родственников.

В промежутках между посольскими назначениями И.А. Прончищев выполнял и многие другие государевы службы и начальствовал в приказах: 1662–1663 гг. – приказ Большой казны и Монастырский приказ, 1668 г. – приказ Большого прихода, 1674–1675 гг. – Разбойный приказ. В 1670–1673 гг. И.А. Прончищев – второй воевода в Казани.

А в ноябре 1673 г. он вместе с первым казанским воеводой князем А.А. Голицыным и дьяками был приглашен в село Преображенское, где служилые люди удостоены были чести – быть «у руки» царя. Как видно, за казанскую службу окольничий Иван Афанасьевич Прончищев был награжден титулом наместника Елатомского, с которым в 1674–1675 гг. начальствовал в Разбойном приказе.

В 1680 г. великий и полномочный посол окольничий Иван Афанасьевич Прончищев, а с ним в товарищах Емельян Украинцев, был послан к польскому королю Яну Казимиру, с которым было подписано продолжение перемирных лет на 13 лет и 6 месяцев.

В 1682 г. окольничий Прончищев присутствовал на соборе, уничтожившем местничество. В 1687 г. Иван Афанасьевич умер.

Его сын стольник Пётр Прончищев обозначен уже в разрядных книгах 1667 г. Вскоре он тоже продолжил посольскую службу, как отец и дед. В 1670-х гг. П.И. Прончищева часто назначали быть «головою у сотни жильцов» при торжественных встречах за городом иноземных послов, приезжавших в Москву.

Около 1682 г. Пётр Иванович Прончищев был пожалован из стольников в думные дворяне. А в 1685 г. отправлен с посольством в Швецию. В 1687 г. П.И. Прончищев – полковой воевода в Чугуеве. В земляной тюрьме Боровско-Пафнутьева монастыря в 1675 г., как известно, окончили свою жизнь и похоронены известные ревнительницы старой веры: дочери окольничего Прокопия Соковнина боярыня Феодосия Морозова и княгиня Евдокия Урусова. Как записано в синодике монастыря, Евдокия Урусова – племянница Пелагеи Ивановны, жены Ивана Афанасьевича Прончищева. Возможно, именно поэтому здесь похоронена Анна Прончищева (? – 26 марта 1692, Пафнутиев монастырь, Архангельская церковь), девица, дочь окольничего И.А. Прончищева. А позже – и Пелагея Ивановна, имя которой Пётр Иванович Прончищев внес в 1698 г. в синодик монастыря. Самое раннее изображение села Никольского с храмом в рисунке можно видеть поверху чертежа 1694 г. (приведен выше).

У реки Котла изображен построенный И.А. Прончищевым каменный храм во имя святого чудотворца Николая и Знамения Пресвятой Богородицы с подписью: «Село Никольское Козино тож по обе стороны речки Котла думного дворянина Петра Ивановича и Михаила Прончищевых». Оба престола в храме за одним иконостасом.

Рядом с храмом нарисованы рубленые хоромы о двух этажах (клеть с подклетью), высокая лестница ведет на жилой второй этаж. Изображены и резные ворота. Их, возможно, поставили владельцы села тех лет – братья думный дворянин Пётр Иванович и стольник Михаил Прончищевы.

Село Никольское Козино тож. Фрагмент чертежа 1694 г.

Вправо по чертежу – вверх по речке Котлу – земли сельца Козина, расположенного по обе стороны речки. Им владел Афанасий Осипович Прончищев до приобретения Никольского. Овражек справа (левого притока Котла) – граница между Козином и деревней Елистратьевой.

На чертеже обозначена межа деревни Елистратьевой, которой с 1628 г. владел А.О. Прончищев, и ее территория оказывается необычно большой – по обе стороны речки Котла и даже по Ченцову врагу, в меже с сельцом Шашеболцовым, и пустошь Сарафановская. Но слияние рек Котла и Вздериношки осталось за пределами чертежа. Позже она сократилась.

Показана и граница между землями деревни Елистратьевой и села Зюзина, и сельцо Старое Шашебольцево с рощей – владение села Зюзина, и пруд с мельницей на Котле.

Несколько лет, пока шел спор и размежевание владения сельца Черёмошья князя П.И. Прозоровского с владением Шашеболцова князя Ф.Б. Долгорукого. Прончищевых это как бы не касалось. Они пользовались пустошью Черёмошьем «опче» – как хочется. Но после установления в 1694 г. межи с Шашеболцовом Прозоровский настоял на размежевании и с Прончищевыми, на что ушло еще два года.

Назначенный во владимирский Судный приказ Пётр Иванович Прончищев оставался в нем до его упразднения в 1699 г. Скончался в 1700 г.

В 1701 г. Боровско-Пафнутьеву монастырю от его имени было пожертвовано кадило серебряное чеканной работы в память митрополита Петра, московского чудотворца.

Вскоре и Михаил Иванович Прончищев (1655–1702), как и сестра, умер и похоронен в монастыре.

Одни Прончищевы складывали вотчину, другие стали ее делить. После кончины Петра Ивановича (1700), а вскоре и Михаила (1702) Прончищевых внуки Ивана Афанасьевича Иван Петрович и Анна Михайловна, вышедшая замуж за стольника Александра Тимофеевича Ржевского, полюбовно разделили земли. В состав имения тогда входили село Никольское и полпустоши Черёмошье.

Ивану Петровичу Прончищеву и Александру Тимофеевичу Ржевскому досталось по половине этого имения. Первому отошла основная часть села Знаменского Никольского Козино тож вместе с храмом, полдеревни Елистратьевой, треть деревни Коршунова Серякино тож.

А Анне Михайловне с мужем А.Т. Ржевским – другая половина села Знаменского Никольское и Козино тож и деревни Елистратьевой на реке Котле, а также деревня Поклонная Гора («едучи от Москвы по правую сторону Серпуховской дороги»).

К 1710 г. опустели деревни села Никольского: Коршунова – на Чернцове враге, Елистратьева, Поклонная Гора – вдоль Серпуховской дороги, крестьян из которых переселили в село Знаменское. Тогда же в соответствии с указом Петра I были поставлены крестьянские дворы для приема постояльцев напротив такого же постоялого двора дворцовой деревни Котёл на Серпуховской дороге, которая была межой между дворцовой деревней Котёл и землями села Никольского на Котле. Так и возникло множественное число названия деревень – Котлы. В селе Никольском деревня из постоялого двора сформировалась только к Генеральному межеванию 1766 г. Но так как она была выше по течению речки, постепенно возникло уточнение: Верхние Котлы. А дворцовую деревню стали называть соответственно – Нижние Котлы, хотя в официальных документах она очень долго значилась по-прежнему: деревня Котлы Дворцового ведомства.

У Ивана Петровича Прончищева, как видно, потомства не было. И в перепись 1722–1727 гг. Государственной Юстиц-коллегии прокурору Александру Тимофеевичу Ржевскому принадлежало уже все село¹⁸.

По челобитью А.Т. Ржевского о строении новой церкви взамен обветшавшей церкви 12 декабря 1727 г. был запечатан указ: велено ему строить в вотчине его «каменную церковь во имя Знамения Пресвятой Богородицы да придел Николая Чудотворца. Ветхие своды и стены починить вновь, а как построены будут, и тоя церковь и придел освятить…»¹⁹

Когда старшая дочь Ржевского Дарья вышла за морского флота лейтенанта князя Ивана Михайловича Одоевского (1702–1775), родители решили отдать ей село Знаменское Никольское и Козино тож с деревнями. В 1738 г. президент Государственной вотчинной коллегии А.Т. Ржевский вместе с женой Анной Михайловной отдали все село Никольское «в приданство» дочери Дарье Александровне, у которой с Иваном Михайловичем Одоевским родилось трое детей: Сергей (1735) и близнецы Пётр и Евдокия (1742). Дарья Александровна умерла до 1754 г.

В исповедных ведомостях Пречистенского сорока того года в приходе церкви Всемилостивейшего Спаса или Пятницы Божедомской, в соседних домах отмечены два семейства: № 9 – генерал-майор Александр Тимофеевич Ржевский – 63 лет, его жена Анна Михайловна – 63 лет, дочери девицы Екатерина – 34 и Анастасия – 32 лет; а в № 10 – Мануфактур-коллегии советник князь Иван Михайлович Одоевский – 43 лет и его дети: лейб-гвардии Семёновского полка сержант Сергей – 19 и близнецы Пётр 12 и Евдокия – 12 лет.

Князь Иван Михайлович Одоевский владел селом Никольским до 1764 г.²⁰

В том году у села Троицкого Черёмошки тож было два владельца. У генеральши вдовы Анны Михайловны Ржевской оставался только двор с дворовыми людьми, а все село стало вотчиной Александра Ивановича Головина.

А позже Головин успел приобрести у Ивана Михайлова Одоевского и вторую часть имения – село Никольское. Но в 1766 г. Головин умер, и приобретенные села разделили между собой его наследницы – жена и дочь. Село Никольское получила дочь – Анна Александровна Голицына, бездетная вдова князя Михаила Васильевича Голицына.

При Генеральном межевании 15 сентября 1766 г. она записана владелицей села Никольского и деревни Котлов «…с выделенной церковной землей, село по обе стороны речки Котёлки. Церковь деревянная Св. Николая Чудотворца. Деревня Котлы на суходоле при Большой Серпуховской дороге. Церковная земля на суходоле ж. Земля иловатая, хлеб и покосы средственны, лес строевой еловый и липовый. Крестьяне на пашне». В селе и деревне было 30 дворов (118 мужчин и 97 женщин). Под селениями 3 дес. 2039 кв. саж., пашни 158 дес. 1131 кв. саж., сенные покосы 10 дес. 500 кв. саж., лес 198 дес. 2091 кв. саж., неудобья 23 дес. 1739 кв. саж., всего 388 дес. 200 кв. саж.

Сын Екатерины князь Александр Николаевич Голицын (1769–1817) в 1786 г. стал наследником всего, что сумел скопить и скупить адмирал Александр Иванович Головин и что осталось от бабушки Марьи Ионичны Головиной и тети княгини Анны Александровны Голицыной, бездетной сестры его матери, в том числе сел Никольского и Троицкого Черёмошки, которыми он владел до 1809 г.

(Прошу не путать этого Голицына с полным тезкой, Александром Николаевичем Голицыным, бывшем несколько младше возрастом (1773–1844), оставшимся холостым, другом императора Александра I, ставшего главой Министерства духовных дел и народного просвещения (1816–1824), членом Государственного совета (с 1810 г.), сенатором (с 1812 г.). Этому А.Н. Голицыну – по ошибке тоже – приписывают шалости молодости, которые совершал другой, старший Александр Николаевич, потомок Головиных.)

Семнадцатилетний князь Александр, получив наследство, владел не только огромными землями, но и десятками тысяч крепостных и вскоре стал известен как расточительный мот, получивший прозвище Cosa-Rara (переводится как «редкая вещь»).

Пятнадцатилетняя княжна Мария Григорьевна Вяземская (1772–1865), появившись в свете в 1794 г., произвела фурор: все восхищались ее красотой и прочили ей богатых женихов. И такой жених появился: князь Голицын хоть и был известен как картежник – но кто тогда не играл в карты? – а ведь богат и молод, всего 25 лет. Как вспоминали современники, князь был вспыльчив, неделикатен и самовлюблен, но умел пустить пыль в глаза: его расточительность поражала всех. Он разжигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, а цыганкам – драгоценности. Юная княжна его попросту боялась. И когда он посватался, она умоляла родителей не выдавать ее за Голицына. Но Вяземские согласились, и князь Александр подарил невесте на свадьбу такой роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, какого не надевали в день свадьбы царские невесты. Он и позже вывозил ее на балы в прекрасных нарядах, ничего не жалея для красавицы. Но Мария не могла перебороть своей неприязни и была неизменно печальна. Семейная жизнь пары не заладилась. Поговаривали, что князь силой принуждал жену к исполнению супружеского долга.

«Эскиз вида с птичьего полета села Котлы в 5 верстах от Москвы» (конец XVIII – начало XIX в.)

К этому времени (конец XVIII – начало XIX в.) относится рисунок «Эскиз вида с птичьего полета села Котлы» – тонкий перовой рисунок с французскими надписями, на котором представлена ориентированная на север проектная перспектива усадебного ансамбля. Возможно, камергер князь Александр Николаевич Голицын надумал построить прекрасную усадьбу неподалеку от Никольской церкви – на рисунке она изображена слева за оградой среди деревьев. Справа на рисунке пунктиром показан «въезд из деревни» (все надписи на рисунке по-французски), от Серпуховской дороги, где в 1766 г. уже образовалась деревня Верхние Котлы. Позднее эта дорога закрепилась и ныне известна как Электролитная улица. Замыкает парадный двор конюшня с башенкой над проездом и начинающаяся за ней осевая аллея. За домом с двумя флигелями карандашом намечена парковая планировка, тоже с осевой дорогой, пересекающая овраг²¹.

Это мог быть дом счастливого семейства князей Голицыных.

На одном из балов молодая княгиня Мария Голицына встретила графа Льва Кирилловича Разумовского (1757–1818), который был немного старше Голицына. Но умный, обаятельный, добрый, сердцеед и волокита, Лев Разумовский, сын гетмана Разумовского, пленял женские сердца. Он и сам влюбился в «печальную красавицу» княгиню Голицыну и решил вызволить ее, воспользовавшись одержимой увлеченностью картежника Голицына, который в азарте мог поставить на кон абсолютно все. Публикаторы называют разные даты карточной игры между Голицыным и Разумовским, которая затянулась на всю ночь: 1799–1801 гг. Разумовскому везло, он выигрывал снова и снова и в конце предложил Голицыну поставить на кон жену в обмен на весь его проигрыш безумной ночи. Иначе уже утром он потребует выдачи всего долга. Князь после недолгих колебаний согласился. Разумовский выиграл и увез Марию, на которой позже, после официального развода (1801 г.), женился в 1802 г. И Мария счастливо – в любви и богатстве – прожила с ним несколько лет до его кончины и около полувека после него, даже стала статс-дамой.

Строительство усадьбы в Никольском по французскому проекту, судя по всему, так и не началось. Князь А.Н. Голицын промотал остатки своих богатств и к 1804 г. задолжал казне и разного звания людям столь много тысяч рублей, что и имений его на оплату тех долгов стало недостаточно. Поэтому он просил «своих кредиторов принять от него все его недвижимое имение на удовлетворение долговых его претензий, и составить конкурс. А его оставить спокойным». Для оплаты долгов он даже заложил в банке более пяти тысяч душ крестьян своих владений. Его недвижимые имения перешли под управлением попечителей, избранных его кредиторами. 5 декабря 1804 г. они продали старинное родовое имени А.Н. Голицына, Верейской округи село Таширово с деревнями, 401 душу ревизских мужеска пола с женами их и с новорожденными после пятой ревизии детьми и со всеми семействами коллежскому асессору греку Федору Анастасьеву сыну Ардалионову. (Так как его фамилия в различных документах записана в нескольких вариантах, далее используем наиболее употребимый вариант последних лет его жизни.) Ардалионов купленное им имение сразу же (март 1805 г.) заложил жене своей Елисавете Францовой дочери за 316 тысяч руб., закрепив этим имение за семьей – женой и детьми.

Для скорейшей уплаты долгов князя Голицына кредиторы решили приступить к продаже по вольным ценам всех его недвижимых имений, в том числе села Котлы, где имелось 122 ревизских души²². Фёдор Анастасьев сын Ардалионов купил у Голицына не только село Таширово с деревнями Верейского уезда, но и село Михайловское Звенигородского уезда, и села Никольское на Котле и Троицкое Черёмушки тож Московского уезда. Последние приобрел в 1809 г., уже поселившись в Троицком, где и жил до оформления купчей 28 сентября 1809 г.

Родственники князя Голицына спохватились, что родовые княжеские имения ушли неизвестному в обществе человеку низкого происхождения, – да и имеет ли он право владеть дворянскими землями?! Был проведен розыск, а по его результатам составлена справка. По собранным сведениям на 1804 г. оказалось, что Фёдор Анастасьев сын Ардалионов – из дворян, женат на иностранке Елисавете Францовой, при нем дети Анастасий 6, Константин 4 лет; имел 37 дворовых людей (из них 14 душ мужского пола) да Московской губернии Звенигородской округи в селе Михайловском и деревнях 495 душ. Служил с 1 мая 1794 г. в Главном почтовом правлении переводчиком с чином коллежского актуариуса. Находясь в этой должности при его светлости господине камергере главном директоре почт кавалере князе Александре Андреевиче Безбородко, Ардалионов 4 мая 1797 г. произведен коллежским секретарем; по ордеру сего ж светлости представлен в Московский почтамт 22 октября 1798 г. По его собственному прошению уволить от службы из-за болезни – уволен 20 июля 1799 г., и так как он в списке показан из дворян, то в связи с увольнением с государственной службы за добропорядочную и беспорочную службу 23 февраля 1800 г. ему повысили чин до коллежского асессора²³.

В те же годы службы Фёдор Анастасьев сын Ардалионов заключил с генералом от инфантерии и кавалером князем Юрием Владимировичем Долгоруковым контракт, по которому взял в содержание на пять лет (с 1796 по 1803 г.) «Московской Большой Суконной Двор с имеющеюся в нем суконной фабрикою, с мастеровыми и рабочими людьми и с принадлежащими ко оной сукноваляльными мельницами и лавками с таким обязательством: чтобы содержать оную фабрику в должном порядке без малейшего упущения и как оною, так мастеровыми и работными людьми в производстве суконного дела распоряжаться хозяйственно и по собственной моей воле с представлением мне над всеми людьми права, каковое по закону он, князь Долгоруков, имеет»²⁴.

Мастера фабрики, созданной еще при Петре I в 1720 г., в марте 1798 г. жаловались государю «на содержателя оной грека Ардалионова за разныя, чинимыя им притеснения», в частности за неправильный платеж за работу; и в ноябре 1799 г. мастеровые опять писали «о притеснениях и мучительных с ними поступках содержателя этой фабрики Фёдора Ардалионова»²⁵.

Но рассмотрение дела закончилось оправданием Ардалионова. Владелец суконного двора князь Ю.В. Долгоруков написал похвальный отзыв на его работу: «Во все пятилетнее время содержания им у меня по контракту Большого Суконного Двора оной содержал исправно, даже так, что еще старался всеми своими силами для размножения фабрики приводить ее в лутчей порядок и исправность, по прошествии же срока сдал ее с точностию, как следовало по контракту, и по учиненным мною с ним во всем ращетам за ним никакой недоимки не осталось…»

Взявшись за работу на суконной фабрике, Ардалионов, как видно, сумел сэкономить деньги для приобретения земель и крестьян. За годы службы Ф.А. Ардалионов сделал несколько покупок (купчие оформлены в Московской гражданской палате): приобрел 20 декабря 1798 г. у графа Головкина звенигородское недвижимое имение 495 душ; 17 мая 1799 г. у титулярного советника Д.П. Аносова дворового человека Якова Иванова; в том же году у князя Алексея Одоевского дворовых людей; у поручика Ивана Беляева в Волоколамской округе землю и крестьянина; у майорши вдовы Настасьи Смольяниновой в Коломенской округе землю и крестьян; 4 мая 1800 г. дворового человека у майора Николая Наумова; а в апреле 1801 г. дворового человека у князя Петра Оболенского²⁶.