Проводник

– Прошу вас! Пожалуйста! Не делайте этого! Я прошу вас, пожалуйста, не надо! Я вас умоляю!!

– Ну!

Раздался выстрел, и приговор был приведен в исполнение. Кино закончилось. Экран исчез.

Виктор резко закрыл свое лицо руками и начал стонать от охватившей его душевной боли.

– Они ничего не знают! Вы ничего не знаете! Ничего! – Виктор кричал в никуда, кричал отчаянно и безысходно.

– Прошу вас, не надо! – вдруг раздался все тот же молящий голос убитого.

Рядом с Виктором на скамейке сидел тот самый мужчина и повторял, глядя на своего убийцу: «Прошу вас, умоляю, не убивайте меня… я же вам ничего плохого не сделал. Я перед вами ни в чем не виноват. Пожалуйста, не надо! Не убивайте меня! У меня семья, умоляю…»

Виктор испуганно отпрянул от убиенного. Мужчина подсел ближе, повторяя свои мольбы. Виктор встал, чтобы отойти подальше, но мужчина оказался рядом с ним и снова, и снова продолжал мучить Виктора своими просьбами не убивать его, у него же дочки … Мама больная …

Глаза Виктора сделались такими испуганно-огромными, а рот исказился в ужасающей гримасе, когда он услышал слова о матери.

– Витя…, – послышался родной голос где-то поодаль, – сынок…

Виктор был на грани. Он увидел свою мать, которая, как он думал, была жива. Да, она сильно болела, но она должна быть жива сейчас, жива, жива!

Седовласая худая женщина стояла рядом с Виктором уже совсем близко.

– Умоляяю, не надо! – продолжал убитый.

Виктор одернул его, словно отталкивая от себя.

– Да отвали ты! – обронил он своей жертве. – Мама… Почему ты здесь? Где мы вообще? Мама?! Почему все это?!

– Мы в вечной зоне памяти… Мы не прошли с тобой мытарства, сынок.

– Ты …умерла?! Но как, мама?! Ведь врач сказал, что лекарства у него на руках, нужны деньги! Я же тебе вчера все привез! Мне заплатили… мне заплатили за …, – Виктор осекся и посмотрел на своего страдающего, умоляющего не убивать его спутника, понимая, что не может рассказать своей матери, каким образом он заработал эти деньги. Но ему не нужно было ничего говорить, она все уже поняла сама.

– Витенька, я отдала деньги, и он ввел мне лекарство, но ночью у меня случился удар, тебе даже не успели сказать. Мы умерли с тобой в один день… вот уж в страшном сне не привидится, – мама склонила голову и хотела прижаться к сыну, но не смогла этого сделать, какая-то невидимая сила не давала ей этого сделать.

– Умоляяяю вас! Не убивайте, – протяжно стонал убитый.

– Аааааа! – разразился нервным криком Виктор и схватился за голову, – я не вынесу этого!!

Неожиданно, недалеко от себя он увидел монахиню, сидящую на такой же скамейке, с совершенно одуревшим взглядом, пытающуюся успокоить истошно кричащего младенца. Было явно, что женщина уже обезумела от крика ребенка, но помочь ей его успокоить никто не мог. Виктору стало еще хуже, помимо мольбы своего уже ненавистного попутчика, теперь он улавливал и истеричный крик младенца.

– Витя, это будет вечно, – сказала мать, – те, кто сюда попадают, окружены своими грехами. Они вечно о них помнят и видят их перед собой…

– А ты?! Ты, что здесь делаешь?! Какие у тебя грехи? – уже на грани полного безумия кричал Виктор.

– Есть… но я не знаю, почему мне о нем никак не напомнят. Я даже на мгновение подумала, что мой грех связан с тобой, когда тебя увидела, но я не испытываю никакого страдания от общения с тобой. Мне только очень тяжело видеть плачущего младенца в руках той монахини, мне больно слышать его крик, но мне непозволительно к ней подходить.

– Не убивааайте меня, прошу! Умоляю!

– Ооооой, я не могу больше! А как ты сама… оооойй, – Виктор сильно наклонил голову вниз, словно она очень болела, – а сама ты как думаешь, что за грех у тебя? – настаивал Виктор.

– Аборт, – ответила мать.

– Аборт?! Когда это? Это что, как бы тоже убийство, дескать? А когда? Почему? Зачем? Ты ведь всегда хотела второго ребенка, мам! Вы с отцом хотели!

– Меня изнасиловали… когда папа был в экспедиции, помнишь? На улице, все как в плохих драмах. Я забеременела. А как я папе скажу?

– Так бы и сказала, мама!!! – кричал Виктор, душевная боль стала совершенно невыносимой, и он зарыдал как маленький ребенок, упав на колени и закрыв лицо руками.

– Нет, Витенька, папа мог бы не понять. Я его очень сильно любила, ты ведь знаешь, – печально и спокойно сказала мама, наклоняясь к сыну, но не имея возможности его обнять.

– Не убивааайте! У меня тоже дети! Пожалуйста!

– Ааааааааа! – кричал Виктор.

Мать подошла с убитому страдающему мужчине и вдруг смогла дотронуться до него.

– Бедный… бедный, не плачьте. Вас никто не убьет. Здесь покой. Вечный покой, – говорила она и видела, как успокаивается несчастный, ставший ныне мучителем для ее сына.

Человек замолчал. Виктор опешил и поднял голову. Но сразу же заметил, что сидит на лавочке только со своим, наконец успокоившимся спутником. Он его больше не мучал, просто сидел рядом, молча напоминая о себе, но это уже не причиняло никакой боли Виктору.

– Мама, – Виктор заметил исчезновение матери, – спасибо… Ее простили, – обернувшись к спутнику сказал Виктор, – простили…

Чебурашка

– Мамааа! – крикнула девочка лет шести, когда раздался страшный хлопок от сбитой автомобилем ростовой куклы в виде большого Чебурашки.

Трагедия произошла в канун детского праздника на глазах десятка малышей и их мам. Чебурашка отлетел от капота машины с такой силой, что его огромная голова оторвалась и влетела прямиком в витрину киоска Союзпечати. Выбитым стеклом едва ли не ранило продавца – молодую девушку по имени Марина. Она оглянулась позади себя и с ужасом заметила, как это самое стекло вонзилось, словно острый кинжал в стену, в нескольких сантиметрах от ее шеи.

Пауза. Замешательство. Дым.

Молодой человек в дурацком костюме Чебурашки держал за руку неизвестного сопровождающего, который плавно уносил его с праздника в никуда.

Он посмотрел вниз и увидел свое окровавленное тело, лежащее посередине дороги, окруженное машинами скорой помощи и полиции. Недалеко от произошедшего виднелась группа людей, которые в панике пытались поскорее увести своих детей подальше, чтобы не травмировать их уж совсем до конца.

– Все-таки испортил и этот праздник, да еще какой: миллиардер на миллиардере! Такие деньги должен был поднять за этого дебильного Чебурашку. Ничтожество! Откуда этот минивэн взялся там вообще? Закрытая ведь территория, – шепотом проговорил молодой человек и посмотрел вверх.

Снова ничего, а главное – никого не разглядев, он молча летел и корил себя за то, что вновь стал причиной чьих-то неприятностей.

– Эй! – парень все же решил поговорить с неизвестным попутчиком, – я понял, что я умер. А куда мы летим? Точно в ад, – снова тихо, будто мысленно проговорил он, – я столько бед всем принес и вот даже умер на глазах у детей, жесть какая-то. Вот ты мне скажи! Слышишь?! Скажи мне, зачем ты тогда меня создал?! Если ты тот, о ком я думаю, ну, или не ты – он тогда зачем меня создал, если я всем мешал?! Молчишь… Да я уже привык, что меня не замечают, ага…

Они летели в полном покое. Их сопровождал лишь легкий теплый ветер и мягкий шум, совсем не раздражающий. Рука Проводника была расслаблена и уверенно тянула за собой. Именно поэтому появление пресловутых картинок из жизни новопреставленного совсем не испугали, а даже вызвали интерес.

Появилась фигура девушки, рука молодого человека дрогнула и покрепче схватилась за Проводника. Девушка ругалась с отцом парня, он его узнал, а девушку…

– Мама?! Точно это же мама, – весело прокричал молодой человек.

– Я не хочу его! Не хочу, не хочу!! Я еще совсем молодая! Зачем он сейчас нам?! Миша, ну я обещаю, что нарожаю тебе еще десять таких же, но попозже. У меня театр только пошёл, роли новые. В кино, может, позовут! – девушка причитала и явно уговаривала своего мужа избавиться от нежелательного… сына.

Юноша молча наблюдал за своими молодыми родителями и ощущал ноющую боль в груди, точно, как тогда в институте, и мгновенно увидел это воспоминание перед собой.

– Отстань от меня всё, всёё! Я не буду больше с тобой, я другого люблю, ты одни неудачи мне приносишь, ничтожество! Забудь меня!

Парень продолжал молчать и наблюдать все новые и новые картинки из своей жизни, говорящие о его неудачах и ошибках. Он искренне не понимал, зачем все это ему показывают, парень и так про себя все знал. Не выдержав, он закричал.

– Зачем?! В чем я виноват?! Слышишь, ты?! Ты меня слышишь, куда ты меня ведешь?! Отпусти!!! – и парень попытался оторваться от Проводника, но в то же мгновение яркий свет ослепил его настолько, что пришлось зажмуриться.

Теперь они летели в полной тишине. У парня создавалось впечатление, что он внезапно оглох и он даже попытался сказать пару слов для проверки, но не успел. Перед ним снова показалась динамичная картинка. Минивэн, тот самый черный тонированный минивэн, под колеса которого совсем недавно выбежал смешной Чебурашка и был мгновенно убит. Далее картинка переместилась внутрь минивэна и начала показывать пассажиров. Постепенно, как в замедленной съемке, чтобы было понятно. Все они были в натянутых на головы черных масках, а в руках держали пулеметы.

– Значит еще раз: остановка, я открываю, и вы без сигнала стреляете. Все ясно?!– сказал один из них.

– Ясно, – ответили остальные.

Дальше уже знакомый сюжет – Чебурашка, голова …

– Блядь! Сука! Гони, гони, давай!! Уходим, уходим!

Кино закончилось. Парень оцепенел.

– Получается… я своей смертью всех спас?! Я должен был умереть, чтобы они остались живы!

Молодой человек испытал одновременно несколько эмоций, с которыми он пытался справиться: страх потряхивал, радость тянула на лице улыбку, а изумление учащало дыхание. Казалось, он снова был живым! Это могло показаться смешным, но он впервые был доволен собой. Человек, который был смешён и никчемен при жизни, своей смертью прервал цепочку несправедливости.

Вдруг парень почувствовал, как крепкая рука Проводника отпускает его, он начал парить один. Но тут же услышал крик, но он был очень тихим, как будто где-то очень далеко. Обернувшись, он увидел, как светлая полупрозрачная фигура обнимает Марину, продавщицу киоска «Пресса».

– Спас, – подумал умерший молодой человек и закрыл глаза.

Ему было хорошо и спокойно…

Монахиня

«Боже духов и всякие плоти, смерть поправый и диавола упразднивый, и живот миру Твоему дарованный, Сам Господи, упокой душу усопшей рабы Твоей Фотинии…»

Тихие слова священника становились все менее различимыми. Монахиня Фотиния, в миру – Светлана, встречала свой исход, схватившись что есть мочи за руку Проводника. Она была уверена, что вознесется беспрепятственно, согласно своему мирскому чину: «Полжизни лбом оттарабанила, обязан встретить как подобает…», – подумала монашка и слегка прикрякнув, подтянулась второй рукой к Проводнику для уверенности.

Размышлять о том, как должны были ее встретить в раю, удалось недолго. Потихоньку начали нарастать волнение и страх, Фотиния машинально закинула руку в попытке перекреститься, но в то же мгновенье мощный поток ветра, словно ударил ее по руке с такой силой, что монашка взвизгнула от боли. Попробовала еще раз поднять руку ко лбу, и снова удар, снова нестерпимая боль. Словно кто-то пытался сказать ей: «Не смей!»

Волнение продолжало нарастать еще и от того, что Проводник то и дело пытался отпустить ее руку, которой она, в свою очередь, цеплялась из последних сил.

За секунду вокруг Фотиньи образовалось кольцо из экранов, на каждом рассказывалась отдельная история из ее жизни. Экраны начали вращаться, создавая хаос из шума и картинок, однако в процессе некоторых диалогов их движение замедлялось.

– Фотиньюшка, матушка, помолись Господу о нас грешных, – с ехидством проговорил мужчина, заходя в кабинет монашки.

– Помолюсь помолюсь, принес? – ответила Фотиния.

– Все как положено, твой процент, – мужчина передал монахине толстый конверт с деньгами, – документы проверили, а то в прошлый раз ошибок наделали, пришлось еще раз приезжать, помнишь? Давай сделаем так, чтобы я нечасто мордой тут у тебя светил, ладно?

– Да, да, сейчас все нормально, я сама смотрела. Так, на строительство храма Великомученика Никиты Готфского в Текстильщиках на сей раз!