– Это невероятно! – кричал взъерошенный Веня. – В газете напечатали статью обо мне, и с пяти часов утра какие-то люди стучат в дверь, требуя что-то найти! Ровно пятьдесят три раза мой любимый молоточек падал на землю, однако каждый раз эти чудовища прикрепляли его и продолжали стучать и стучать, стучать и стучать, стучать и стучать. У меня уже глаз дергается и левая нога немеет.
– Держи! – Грета Даниловна сунула Вене в очередной раз оторванный молоточек.
– О! Как хорошо! Может, хоть глаз перестанет дергаться, – обрадовался Веня. – Я не собираюсь помогать людям, которые не уважают мой покой и молоточек!
Карлос, тем временем, стоял и безучастно смотрел на правую стену в холле.
– Не впечатляет его мой коридор, – отметил Веня. – А жаль. Я даже стул протер. Надо сказать, что это первый человек, который устоял перед таким спецэффектом. Ладно, пойдем в мой кабинет. Посмотрим, что наколдовала моя система. Мне безумно интересно. Сегодня я специально разместил над входной дверью ароматизатор с запахом вареного лука.
– Ага. Я заметила, – буркнула Грета Даниловна и направилась вслед за Веней в кабинет.
Внезапно Веня остановился и замер, а на его лице образовался ужас вперемешку с недоумением.
– Как? – выдавил он.
– Что, как? – испугалась Грета Даниловна.
– Я был прав! Я был прав! – взорвался Веня и бросился обнимать Грету Даниловну. – Ваше дело… Ваше дело… Ваше дело связано с моими родителями! Все очень запутанно, но по каким-то обрывкам сознания Карлоса можно это понять. В наушник уже поступила вся информация.
– Рассказывай, дорогой! Быстрее! Может, это ключ к восстановлению этих твоих сейронных нитей! – разволновалась Грета Даниловна.
– Нейронных связей! – Веня проводил гостей в кабинет и продолжил. – Реакция на лук была очень четкая. Надо сказать, что он люто ненавидит вареный лук, что чрезвычайно странно.
– Да ну! Неужели! – сыронизировала Грета Даниловна.
– Из-за разрушенных нейронных связей система показала лишь обрывки полезной информации. Какие-то иероглифы, среди которых встречаются имена моих родителей: Александра и Милы, а также директора школы. А еще пауки, черепахи, змеи…
– Бориса Борисовича? – удивилась Грета Даниловна.
– Ну, да. Он что-то от нас скрывает. Система никогда не ошибается, подтвердил Веня.
– Быстро – в школу! – скомандовала Грета Даниловна.
Троица незаметно выскользнула из дома. Толпа даже не обратила на них никакого внимания, будучи увлеченной обсуждением глупостей и несуразностей:
– Он нашел убийцу инопланетного Джонни!
– Подумаешь! Моему соседу он пересадил позвоночник собаки!
– А на мне он обещал жениться!
– Ты врешь! У него семья и дети!
Через двадцать минут Веня, Грета Даниловна и Карлос ворвались в кабинет Бориса Борисовича:
– А ну, рассказывай, – рявкнула Грета Даниловна, схватив со стола какой-то овальный сувенир, – откуда у тебя нитевые сейроны!
– Чего?! Сейр… ЧТО?! – Борис Борисович, подхваченный испугом, вскочил на кресло и уставился на тяжелый предмет в руках разъяренной женщины, которая помышляла запустить его хоть куда. Его очки то и дело подпрыгивали в такт внезапно вспыхнувшего нервного тика переносицы.
– Подождите! Не пугайтесь, – Веня попытался успокоить директора. – Мы знаем, что Карлос, мои родители и вы как-то связаны. Отрицать это бесполезно. Моя система не ошибается.
– Веня! – заблеял Борис Борисович, сползая с кресла. – Ты что, не мог меня об этом спросить без спецэффектов? Я бы и так рассказал.
– Выкладывай, – потребовала Грета Даниловна, не выпуская из рук предмет.
– А почему у Карлоса в руках подушка? – спросил Борис Борисович. – Здравствуй, Карлос. Рад, что ты нашелся.
Карлос ничего не ответил.
– Странный он какой-то. Ну, да ладно, – Борис Борисович начал свой рассказ. – Твои родители были связаны со всеми, – Они же гениальные изобретатели! Ты не представляешь, какие штуки они вытворяли! Для моей жены они изобрели две дополнительные руки, которые крепились к телу и управлялись силой мысли. Она долго училась с ними справляться, потому что стоило подумать о чем-нибудь не том, как случалась беда. Однажды к ней подбежала наша собака в тот момент, когда она сосредоточенно чистила картошку. Стоило ей отвлечься, как вместо картошки она соскоблила всю шерсть с несчастного животного. Сейчас все в порядке. Дудук оброс, а жена научилась управлять всеми четырьмя руками. А я, сколько не пробовал, не смог овладеть этими штуками. Как только прикреплял к телу, то они начинали ходить ходуном и крушить все вокруг. Не мое это.
– Ближе к теме, – Грете Даниловне не терпелось услышать что-нибудь нужное.
– А еще они изобрели летающие лампочки, которые можно носить за собой на ниточке, как воздушные шарики, – не унимался Борис Борисович. – А еще придумали краску, которая раз в год меняет свой цвет. А еще…
– Расскажите, пожалуйста, что-нибудь о Карлосе, – попросил Веня.
– Ладно, – согласился Борис Борисович. – Дело в том, что изобретения твоих родителей использовались не только по благородному назначению, но и ради корысти отдельных личностей. Например, они изобрели устройство, которое могло копировать еду. Такое устройство было предназначено для бездомных голодающих людей и пользовалось бешеной популярностью. Нашлись какие-то умельцы, которые, подкрутив кое-что в аппарате, начали копировать деньги. Устройство сняли с производства. Такие случаи сильно расстраивали Милу и Александра. Людская жадность, зависть, корысть, ненависть, злоба мешали спокойно жить и творить. В конце концов, Мила предложила твоему отцу изобрести то, что сможет изменить человеческое мышление, а с ним и весь мир. Она понимала, что личность начинает формироваться с мысли, поэтому устройство должно было создавать правильное мышление, предварительно уничтожив деструктивную основу. Разработка началась примерно два года назад. Для своих наблюдений твои родители выбрали школьников, ведь у них мышление находится на стадии созревания. Наблюдения велись каждый день. Особый интерес представлял Карлос. Выяснилось, что этот мальчик идеальный экземпляр для исследования деструктивной основы. Два года назад он как раз начал посещать фитнес для юных леди.
– Да что вы говорите?! Значит, балет – это не единственная беда! – сыронизировал Веня, взглянув на побагровевшую Грету Даниловну.
– Ну, да, – согласился Борис Борисович. – Через год изобретение было готово. Я видел его всего один раз на городском фестивале изобретателей. Устройство напоминало луковицу. Его действие не демонстрировалось, потому что не нашлось желающих испробовать феномен собственной модификации, однако, все жители Фульвуса были в восторге от очередного шедевра твоих родителей. На следующий день после фестиваля они исчезли.
***
– Я уверен, что на фестивале присутствовал тот, кто виновен в исчезновении моих родителей и самого устройства, – резюмировал Веня, выйдя вместе с Гретой Даниловной из школы.
– Я в этом не сомневаюсь. Какой-то негодяй с деструктивным мышлением решил использовать устройство в собственных интересах, – согласилась Грета Даниловна.
– Это устройство предназначено для изменения мышления, а вместе с ним человека. Кому это нужно? – размышлял Веня.
– А может, кто-то хотел изменить себя, чтобы не мучиться из-за собственной злобы? – предположила Грета Даниловна.
– Не вариант. Такие люди не воспользуются устройством для трансформации самих себя именно по причине отрицательного мышления. Нужно искать злодея. Если это был фестиваль, то мы можем попросить кого-нибудь из местного телевидения показать нам видеоролики и фотографии. Я уверен, что такое событие освещалось в прессе, – предложил Веня. – На снимках мы сможем увидеть что-нибудь полезное.
– Карлос! Мы забыли Карлоса! – завизжала Грета Даниловна. – Что я за мать-то такая?
– Мать, которая любит запах корицы, – спокойно констатировал Веня.
Грета Даниловна бросилась в школу и через пять минут вернулась с Карлосом, который по-прежнему держал в руках подушку.
– Моя подруга работает на телевидении. Она поможет, – отчеканила Грета Даниловна, не отпуская угол подушки, который решила использовать вместо поводка.
Дом, где располагалось фульвусское телевидение, находился довольно далеко от школы, но Грета Даниловна ни за что не решилась бы ехать туда на велосипеде. Тем более, природа дружелюбно щекотала нос солнечными лучами, а волосы – бархатными лапками ветерка, поэтому все решили насладиться пешей прогулкой.
– Подождите меня!
– Это Бри, – сказал Веня.
– У меня как раз закончились уроки. Хочу пойти с вами. Каюсь, что подслушала ваши планы, – сказала Бри.
– Пожалуйста, – не возражал Веня. – Вместе веселее. Может, Карлос оживиться.
– Привет, – неожиданно для всех буркнул Карлос.
– Ой! Я же пошутил, – оторопел Веня.
– Как… Как… Как это возможно! Карлос! Сынок! Ты заговорил! –Грета Даниловна вцепилась сыну в плечи и начала вытряхивать еще одно ну хоть малюсенькое словечко.
– Я понял! Нейронные связи восстанавливаются! Как я мог об этом не подумать! – обрадовался Веня. – Чтение, игры на музыкальных инструментах, путешествия, физические нагрузки, рукоделие восстанавливают нейронные связи! Его надо везде за собой таскать. Тогда мысли в его голове зашевелятся. Только не водите ребенка на балет и фитнес для юных леди.
– Я даже не буду обижаться на твои слова, потому что счастлива, – сияла Грета Даниловна.
Все тронулись в путь.
Подруга Греты Даниловны напоминала Эйнштейна. Седые короткие волосы кучерявились по всей голове, под носом торчали усики, а через лупообразные очки за гостями следили вечно удивленные глаза. На ее чуть сгорбленном туловище висел старый коричневый пиджак. Эту особу все называли Босс. Видимо, потому что она была главной в фульвусской обители медиа.
– Что это за мужик? – шепотом спросила Бри Веню.
– Это, видимо, подруга Греты Даниловны, – неуверенно произнес Веня.
– Дорогая моя! Что же ты без предупреждения! Я бы подготовилась! – произнесла сказочно красивым певучим голосом мужеподобная женщина.
– Привет, Босс! Не суетись. Я по делу. Это мои друзья: Веня и Бри. Ну, а моего Карлоса ты знаешь.
– Я всех знаю! Такая у меня работа.
После крепких объятий Босс вернулась за огромный красный стол, а гостям предложила разместиться на мягком пурпурном диване. Надо отметить, что в просторном кабинете Босса все было окрашено в красный, лиловый, пурпурный, розовый, вишневый цвета, отчего сосудистое давление выскакивало из ушей. Даже в аквариуме плавали красные рыбки.
– Покажи нам, пожалуйста, видеозаписи и фотографии, сделанные на прошлогоднем фестивале изобретателей. Может, это поможет нам в нашем расследовании, – попросила Грета Даниловна.
– Я эти записи знаю наизусть. После исчезновения родителей Вени я их просматривала десятки тысяч раз. Но ничего не нашла, – объяснила Босс. – Буду рада, если вы что-нибудь откапаете. Это же сенсация!
– Ну, ты не гони лошадей! Лучше покажи товар! Ты уже устроила сенсацию, которая Вене спать не дает. Фанаты круглосуточно дежурят под окнами его дома.
– Это издержки популярности! – объяснила Босс. – Ничего страшного. Потерпи пару недель. Потом все о тебе забудут. Ну, пошли!
Босс повела гостей в архив, где хранились записи всего на свете. Они долго шли по пересекающимся коридорам сначала вверх, потом глубоко вниз и, наконец, очутились перед дверью, на которой было гордо написано «АРХИВ!!!».
Следующие пять минут Босс открывала все возможные замки, засовы, крючки, которыми была оборудована дверь, а на закуску приложила средний палец к считывающему устройству.
Дверь распахнулась и все очутились на пороге помещения, размер которого был в три раза меньше, чем коморка Кружки. Посреди комнаты стоял черный ящик.
– А где архив? – поинтересовалась Грета Даниловна, протискивая голову в темную будку.
– Это и есть архив, подруга! Ты че! На дворе век цифровизации! Ты думала, тут стеллажи с кассетами будут стоять?
Босс подошла к черному ящику, набрала на сенсорной панели верхней грани нужную дату, и через секунду из боковой грани бесшумно выполз флэш-накопитель.
– Вот! Держи, подруга! Можешь забрать себе. Это копия. Оригинал всегда останется здесь, в ящике.
– Спасибо тебе, Босс. Может, сочтемся.
– Конечно, сочтемся! Мне нужна сенсация! – звонко пропела Босс.
– Будет тебе сенсация! Только проводи нас отсюда, а то даже век цифровизации не поможет нам найти выход из этого лабиринта.
Когда все вышли из дома телерадиокомпании, Грета Даниловна предложила:
– Веня, пошли к тебе.
– По данным вашей подруги фанаты не дадут мне спокойно работать еще две недели, поэтому лучше найти другое место для просмотра видео.
– У нас в школе есть видеокласс! – воскликнула Бри.
– Вот, обрадуется Борис Борисович, когда нас увидит, – засмеялся Веня.
***
– Опять?! – испуганный Борис Борисович вдавил свое тело в спинку кресла. – Ну, что вам еще надо?
– Нам нужно посмотреть вот это видео, – Грета Даниловна протянула Борису Борисовичу флэш-накопитель.
– Бри! И ты с ними заодно! – директор строго взглянул на школьницу.
– Я хочу им помочь! – заявила Бри.
– Ну, ладно, – Борис Борисович обмяк и повел всех в видеокласс. – Как вы все мне надоели!
В видеоклассе директор включил телевизор и подсоединил флэш-накопитель.
– Боди Боди!
– Фу тебя! Напугал! – крикнул Борис Борисович. – Откуда ты взялся? Чего тебе?
– Дим буд под!
– Мы не будем смотреть фильм, – объяснил Борис Борисович. – Наши гости хотят посмотреть какое-то свое видео. Тебе будет неинтересно.
– Дим! Дим! Дим! – Гоблин уверенно зашел в класс и сел за парту. Он очень хотел посмотреть фильм.
– Да пусть сидит, – небрежно сказал Веня.
– Смотрите, что хотите и с кем хотите. Я пошел, – сказал Борис Борисович и вышел из кабинета.
– Дим! Дим! Дим!
– Дим, я так полагаю, – это фильм, – догадался Веня. – Ну, раз Гоблин требует, то врубаем.
На экране появилось изображение толпы. Много людей. Камера двигалась вдоль рядов со столами, на которых располагались изобретения. Наконец, Репортер приблизился к родителям Вени. Вот они! Такие родные и далекие. Как давно мальчишка их не видел, не обнимал, не вдыхал материнский аромат. В глазах скопилась соленая влага, а в груди – печаль.
Грета Даниловна взглянула на Веню, улыбнулась и взяла его за руку, чтобы хоть на миг он вновь почувствовал материнскую любовь.
Мила и Александр долго рассказывали репортеру принцип действия их устройства. Вокруг было много людей. Не происходило ничего подозрительного. Фильм закончился.
– Дим! Дим! Дим!
– Давайте еще раз посмотрим. Тем более, Гоблин просит. Вдруг мы что-то упустили.
Бри запустила видеофильм с начала.
– Боди Боди! – внезапно закричал Гоблин.
Все обернулись, полагая, что в кабинет зашел Борис Борисович, однако это было не так.
– Боди Боди! – опять закричал Гоблин и указал на телевизор.
Все уткнулись в экран и принялись высматривать Бориса Борисовича.
– Я его нигде не вижу, – сказала Грета Даниловна. – Наверное, Гоблин перепутал что-то.
– Боди Боди! – Гоблин подбежал к экрану и ткнул пальцем в какого-то мужчину.
Бри щелкнула кнопкой «Пауза». Все приблизились к телевизору и принялись рассматривать мужчину, который стоял за спиной у Милы и жадно глядел на луковицу.
– Разве это Борис Борисович? – удивилась Грета Даниловна.
– А зачем он себе нос нацепил и парик какой-то кудрявый надел? – спросил Веня.
– А очков нет. И усы какие-то… Странно это, – задумчиво произнесла Бри.
– Предлагаю спросить об этом его самого, – резюмировала Грета Даниловна.
– Ну, спросите, спросите! – прогремел Борис Борисович. Все быстро обернулись.
– Ой! Борис Борисович! – пискнула Грета Даниловна. – Напугали!
– Прошу любить и жаловать: главный злодей, – пояснил Веня, элегантным жестом представляя Бориса Борисовича.
– Да ну тебя! Это же Боди Боди! – засмеялась Грета Даниловна и похлопала Веню по спине.
– Мне кажется, Веня не шутит, – произнесла Бри.
– Ой, – побледнела Грета Даниловна.
Борис Борисович в руках держал луковицу.
– Ну, что! Хотите послушать сказку о злодее? О том, кто всю жизнь мечтал создать нормальную семью и жить счастливо! Разве это плохо? –начал Борис Борисович. – Ненавижу свое детство, ненавижу родителей, ненавижу весь мир! Много лет назад я влюбился в фею по имени Клара. Да-да! Она была прекрасна. Ее волосы пахли васильками, губы – лепестками роз, а глаза… ничем не пахли. Я в них просто нырял, нырял, нырял, как в океан всеблаженства, смывая все беды и радости, попадая в божественную безмятежность. Это было такое счастье, что вам и не снилось! Я носил ее на руках! Ну, а потом женился, конечно. У нас родился мальчик. Через год – второй. Два прекрасных мальчугана. Как я любил свою семью! Я плакал от счастья, когда смотрел на жену с малышами. Ну, а потом началось. Вот, вы, юная леди, – Борис Борисович обратился к Бри, – скажите мне, пожалуйста, что происходит с этими женщинами через пять лет совместной жизни?
– А я-то, откуда знаю? – огрызнулась Бри.
– И я не знаю. Это уже не феи. Это гарпии. Страшные хищные гарпии. Меняется все. Глаза становятся океаном недовольства, губы морщатся при каждом твоем появлении, а волосы… Это уже не волосы а взлохмаченная солома. И уже не хочется никуда нырять, – грустно произнес Борис Борисович. – А дети трансформируются в злобных подростков, которым слова лишнего не скажи. В лучшем случае они промолчат, а в худшем – нагрубят, или запустят в тебя чем-нибудь. Так мы жили много лет. Разводиться я не хотел. Жил воспоминаниями. Ведь, она была другой. Я это помнил и надеялся, что вернется фея. Пацаны пошли учиться на юристов, после чего стали детективами. Только с людьми они общались точно так же, как и со мной. По-хамски. Их никто не любил. Только благодаря моему авторитету их не увольняли. Но даже и я не помог, когда один из них грубо обошелся с маленьким мальчиком, – Борис Борисович многозначительно посмотрел на Веню.
– Стоп! – выкрикнул Веня. – Ваш сын порвал мою психику! Это порождение самого дьявола! Вы – дьявол!
– Ну, уж нет! Я не хотел, чтобы они такими стали! Это все она! – заверещал Борис Борисович.
– Не бывает так, чтобы один человек был неправ. Всегда неправы все, – вступилась за Веню Грета Даниловна.
– Да что вы говорите, уважаемая Грета Даниловна! – ядовито процедил Борис Борисович. – Ну, давайте поговорим о вас.
– А обо мне говорить не надо! Я уже все поняла и осознала свои ошибки! Горе помогло! И Веня! – уверенно произнесла Грета Даниловна, отчего Борис Борисович сразу утратил к ней интерес.
– А второй ваш сын – это детектив Пук? – догадалась Бри.
– Какой еще Пук? – с недоумением спросил Борис Борисович.
– Кольфтлегельстайнхаузенбергедорф, – выдавила Грета Даниловна.
– Ну да. Это мой второй сын. Кольфтлег… Как его там. До сих пор не могу запомнить его имя, – замялся Борис Борисович.
– Вы не помните имя своего сына? – удивился Веня.
– Не помню и не хочу помнить. Это проделки еще одной гарпии – матери жены. Она захотела так назвать моего мальчика. Идиотка. Кстати, детектив Пук ему больше подходит и легко запоминается, – усмехнулся Борис Борисович. – На чем я остановился? Так вот. Живу я в этом аду, а тут появляются Мила и Александр со своей идеей о чудесном устройстве, которое может вернуть меня в рай. С каким нетерпением я ждал завершения разработки! Уже все продумал. Надо было только заманить твоих родителей в школу. Это было несложно. Придумал, что они могут показать свое удивительное изобретение детям, порадовать их. Они с радостью согласились. На следующий день после фестиваля Мила и Александр пришли в школу. Я их обезвредил и забрал устройство.
– Что значит, обезвредил? – сурово спросил Веня.
– Ну, напоил снотворным, связал и ночью затащил в подвал школы, – разъяснил Борис Борисович.
– Где мои родители?! – закричал Веня.
– Я не знаю. Разбежались куда-то.
– В смысле, разбежались? – не понял Веня.
– Ну, мне же надо было научиться применять устройство! Это очень сложно, между прочим! Нужен был подопытный материал. Твои родители стали первопроходцами. Когда я сосредоточенно трансформировал Милу, то во дворе залаяла собака. Я не справился со своими мыслями, и твоя мать превратилась в собаку. А отец – в паука, потому что я отвлекся на паука, который как раз пробегал мимо меня по полу. Большой такой был. Я даже испугался. Сразу его прихлопнул. Ну, а твоего отца оставил в живых, хотя он превратился в паука-бокохода. Тот еще экземпляр. Я оставил твоих родителей спящими в подвале, а когда вернулся, то их уже не было. Наверное, Гоблин или Кружка выпустили. Следующим подопытным стал супруг Греты Даниловны, который пришел ко мне побеседовать о странном поведении сына. К тому времени я уже носил с собой бутылку с водой и снотворным. Очень удобно.
– Ах ты сволочь! И в кого ты его трансформировал? – завопила Грета Даниловна.
– В хомяка, – спокойно ответил Борис Борисович.
– Потому что хомяк оттяпал твою тупую башку? – не унималась Грета Даниловна.
– Просто подумал о хомяке. Даже не знаю, почему. У вас наверняка тоже такое бывает. Просто всплывает какая-то мысль из ниоткуда.
– Тебе вообще нельзя пользоваться такими сложными устройствами! Ты же недоразвитый! – вспыхнула Грета Даниловна.
– Ну, а потом я обнаружил в подвале Карлоса, который прятался от одноклассников, – продолжал Борис Борисович, не обращая внимание на оскорбления Греты Даниловны. – Оказывается, Кружка давала ему иногда ключи от подвала. Я напоил его и приступил к трансформации. Неожиданно меня позвал Гоблин. Заходить в подвал он побоялся из-за клаустрофобии. Я вынужден был прерваться и отпустить Карлоса. Я не боялся, что мальчишка что-нибудь расскажет, потому что он уже был не способен выражать свои мысли.
– После исчезновения своего отца Карлос что-то стал подозревать, – продолжил Веня. – Поэтому накидал несколько подсказок. При чем, постарался оставить их везде, не задумываясь об их смысле. Он боялся, что рано или поздно с ним тоже что-то может случиться и постепенно начал интуитивно предполагать, что мои родители исчезли по той же причине, что и его отец.
– И ничего не интуитивно. Я же учитель биологии. После того, как твой отец превратился в экзотического паука, я из чувства профессионального любопытства открыл энциклопедию и изучил информацию о пауках-бокоходах. А потом эта энциклопедия вместе с закладкой исчезла. Карлос, видимо, начал собственное расследование. Ведь, в подвале, в котором он прятался, часто обнаруживались трупы пчел. А это любимое лакомство пауков-бокоходов.