На камни я выбрался с трудом. Течение возле них было еще сильнее, вода бурлила, отталкивала обратно в море.
– Отчаянный? – спросила ты, когда я, наконец, устроился рядом с тобой. – Обычно приезжие в такую погоду дома сидят.
Волны все так же пытались спихнуть меня в воду, чтобы усидеть приходилось цепляться за густые водоросли и нелепо раскорячивать ноги, так что я лишь неопределенно мотнул головой. И только когда устроился на камне понадежнее, окинул тебя взглядом и пошутил:
– А я уж думал, что у тебя хвост.
– Ты забыл, на суше он превращается в ножки, – отозвалась ты.
– Причем в славные ножки, – донжуански заметил я и охнул от налетевшей сзади волны.
– Держись лучше!
Ты полулежала рядом: ноги твои то и дело окутывала морская пена, на загорелой коже поблескивали капли воды, мокрая челка падала на глаза. И все происходящее забавляло тебя: и мои неуклюжие попытки удержаться на камне и казаться мачо, и явное неузнавание тебя.
Ты молчала, словно ожидала чего-то, но на губах твоих мелькала усмешка, и от этого я чувствовал себя полным идиотом.
– Ну что, передохнул? – спросила ты, наконец.
Я неопределенно пожал плечами – трудно было назвать отдыхом это непрерывное цепляние за водоросли, но все же я успокоился и перевел дух.
– Ну, поплыли обратно. Учти, Паш, если ты утопнешь, мама меня точно убьет, итак с вечера нотации читает, – беззлобно констатировала ты.
И только тогда в моей голове промелькнуло узнавание.
– Оля??
Выглядел я, видать, презабавно, потому что ты, бросив на меня взгляд из-за плеча, звонко рассмеялась, а потом оттолкнулась от камня и красиво ушла под воду.
Выплыв, мы долго сидели на берегу, обсыхая, и снова молчали. Ты лениво водила ногой по песку, рисуя какие-то нехитрые узоры, а я разглядывал тебя украдкой, пытаясь состыковать тот образ пугливой, неказистой девчонки, сохранившийся в моей памяти, с тем, какой видел тебя теперь. Нет, ты не стала роковой красоткой, от вида которой дух захватывает и мозги текут. Ты просто выросла: худоба превратилась в стройность, плечи уверенно расправились, фигура соблазнительно округлилась, черты лица обрели изящество, жесты – кокетливую точность, а в глазах заиграли смелые огоньки. От тебя веяло теплом и спокойной уверенностью, и я невольно задумался, можем ли мы всерьез считаться родственниками, или так, седьмая вода на киселе…
А на следующий день грянул ливень, и мы скакали под дождем, а потом по-детски резвились в саду, стряхивая друг на друга воду с деревьев, а потом я поцеловал тебя, с налета, сам того не ожидая, а ты меня не оттолкнула.
За ужином мы, под неодобрительные взгляды тети Тамары, хихикали, перебрасывались хлебными катышками и пихались ногами под столом. А поздно вечером, когда дом затих, ты скользнула ко мне в комнату и села на краешек кровати. На тебе было что-то светлое и шелковое, волосы слегка вились после дождя, а глаза поблескивали в темноте, словно у кошки. Я молча привлек тебя и поцеловал – на твоих губах еще остался вкус мятной пасты. Мы шикали друг на друга, боясь разбудить твою маму, ты тихо смеялась и щурилась от удовольствия, и пальцы комкали простынь. А потом наступило утро…
***
Мне было хорошо с тобой: пропадать целыми днями на пляже, купаться и загорать до изнеможения, дурачиться, разговаривать обо всем на свете. Вечером ты тащила меня в какой-нибудь бар на берегу, и я сидел с бутылкой пива, наблюдая, как ты танцуешь в толпе, как смотрят на тебя другие парни, как изящно ты принимаешь их комплименты и отвергаешь ухаживания, а потом игриво улыбаешься мне. Мне нравилось танцевать с тобой под «Belle», которую в то лето крутили на всех дискотеках по несколько раз за вечер, нравилось целовать тебя в танце и ощущать под легким платьем тепло твоего тела. А иногда мы сбегали от всех, находили на берегу укромный уголок и купались голышом, а потом, прямо на песке, занимались любовью.
Я не задумывался о том, кем мы стали друг другу за эти несколько недель, и что будет, когда мой отпуск подойдет к концу. Мне нравилось быть с тобой здесь и сейчас. Да и ты не заводила подобных разговоров. Лишь однажды.
Была ночь. Мы лежали на песке, расслабленные и утомленные, искали в небе знакомые созвездия и подтрунивали друг над другом. И вдруг ты сказала невпопад:
– Странные мы… Не пойми кто друг другу…
– Ну, точно можно сказать, что не враги, – неудачно отшутился я, чтобы скрыть растерянность.