Был обычный день, мы с Крис вышли из школы после уроков и отправились по домам. Какое-то время я делала уроки, но потом у меня был дикий тупняк с химией, которую Крис знает лучше меня. Она говорила мне, что решила поступать в медицинский. Я удивилась, так как думала, что она пойдет в художку, с ее талантом-то. На что она ответила, что для нее это скорее просто хобби, а действительно тянет ее в медицину.

Я бы точно не смогла быть ни медсестрой, ни врачом. Боюсь всего этого, да и не привлекало никогда. Но что касается Крис, думаю, ей подошла бы эта профессия. Тем более раз ее туда тянет, почему бы не попробовать.

Я позвонила ей и написала несколько сообщений, чтобы не прийти неожиданно, но она не ответила. Тогда я подумала, что, скорее всего, телефон у нее валяется где-то на беззвучном, что обычное дело для нее, поэтому собралась и пошла так. Впервые за долгое время я шла без наушников, не подумай, не потому что я забыла их дома или что-то в этом роде. Я решила послушать, как хрустит снег под ногами. Этот звук моментально вернул меня в детство, когда я шла в школу, много снега, мороз настоящий. И я, идущая минут тридцать по полупустым дорогам.

По пути к Крис за мной увязался кот. Знаешь, такой пушистый-пушистый. Жалко, у меня ничего с собой не было из еды, но выглядел он довольно упитанным. Возможно, ему просто стало скучно. Когда я подходила к дому, калитка оказалась открыта. Обычно она всегда была на задвижке, но я не придала в тот момент этому особое значение.

Но следующий момент уже заставил меня напрячься. Помимо открытой калитки я заметила дверь нараспашку. Это уже точно выглядело странно, мама постоянно говорила мне, что если у себя дома я такое замечу, то ни в коем случае нельзя заходить в дом. Я испугалась. Набрала Крис еще раз и услышала мелодию ее телефона из зала. А потом крики:

– Выключи свой сраный телефон!

Я сразу поняла, чей это был голос. Андрей. А следующее, что я услышала, – это крики Крис, чтобы он перестал ее бить и она ни в чем не виновата.

Сердце тут же бешено забилось в груди. Нужно было срочно кого-то позвать на помощь, одной туда было бессмысленно соваться. Андрей точно бы со мной справился. Только эта мысль пришла мне в голову, как вдруг мы встретились взглядом с ним. Он шел по залу, держа в руках ремень, и бросил взгляд на открытую дверь. А там я, стоявшая на засыпанной снегом тропинке.

Эти секунды непонимания и абсурдности ситуации я не забуду никогда. Я ощутила себя добычей, которую вдруг заметил зверь. Я растерялась, не знала, что мне делать. И побоялась, что если сбегу, то он убьет Крис. Но и просто стоять на месте нельзя.

И тут я заметила, что Андрей направился в мою сторону. Его безумные глаза буквально пожирали меня и хотели уничтожить.

Мой взгляд упал на топор, который спокойно лежал в сарае. В голову вдарил адреналин, и я, как сумасшедшая, ринулась к этому топору. В тот момент я не могла думать, анализировать, принимать более осмысленные решения. Все, что я помню, – это как взяла топор и направила на Андрея. Его это остановило. Ошеломленный, он выпучил на меня глаза и сказал:

– Ты с ума сошла? Топор положи.

– Убирайся отсюда, пока я тебе его в голову не всадила.

Помню, как у меня тряслись руки от страха, но я сделала вид, что это от злости. Не знаю, как это выглядело на самом деле. Но Андрей боялся ко мне приближаться. И тут я заметила, как в дверях появилась Крис. Ее скрючило пополам от боли, она держалась за живот. Увидев меня, она тут же закричала:

– Не подходи к ней! Даже не думай ее тронуть! Отойди от нее!

Андрей не двинулся с места и огрызнулся:

– Заткнись и иди в дом. Если выйдешь из дома, убью обеих.

– Это ты уходи отсюда. Вон, – требовала я. Но Андрея не остановили мои слова. Он сделал несколько шагов назад и подошел к Крис, которая не смогла и пару шагов сделать в обратную сторону. Он взял ее за шиворот и внимательно посмотрел на меня:

– Побежишь звать на помощь, задушу ее.

– Тебя посадят, – угрожала я.

– А я и сам повешусь. Не успеют. И что ты будешь делать тогда? А? – он прокричал так громко, что с дерева улетели вороны, громко закаркав при этом. От напряжения я словно начала терять сознание. Сжала топор с такой силой, что в руку затесалась щипа. Я посмотрела Крис в лицо, пытаясь найти в ее глазах хоть какое-то решение. И тут заметила в ее руке камень, который она пару лет назад привезла с собой с моря.

И в следующую секунду она ударила этим камнем Андрея по голове. Он схватился за нее, а Крис, скукожившись, побежала по ступенькам. Но она была такой измученной, что практически сразу же упала в снег. Андрей закричал:

– Сука!

И бросился на нее. Я побежала в их сторону. Этот момент показался мне таким затянутым, будто в замедленном движении. В голове всплыло воспоминание, как когда-то в школе над Крис издевались, а я побоялась к ней подойти и защитить. Тогда я ее не знала, кто она, что за человек. Но теперь понимала, что готова пойти на все, чтобы спасти человека, который за все время знакомства стал мне так дорог.

Человека, который первый мне сказал, что я должна стать журналистом.

Человека, который заставил меня сделать глупые поступки в моей жизни, о которых я никогда не забуду.

Человека, который забрал меня с вечеринки, когда мне было так плохо оттого, что Дима был с Лизой.

И человека, который просто всегда был рядом со мной. Принимал меня любую, в каком состоянии я бы ни находилась.

Я долбанула тупой частью топора Андрея по спине. Потом в колено. Он заорал и упал. В следующую секунду я взяла Крис за руку и потащила оттуда, как можно скорее. Мы еле дошли до калитки, она очень тяжело двигалась. Все это время Андрей лежал в снегу и матерился на нас. Такого мата я в жизни не слышала. Я боялась выбросить топор, тащила его и еще Крис на плече. Потому что думала, что будет как в фильмах ужаса, Андрей очухается и заберет топор. Я постоянно злилась, когда главные герои так делали в тупых ужастиках. И повторяла себе по кругу – не вздумай и ты так сделать. Тебе нужно отсюда выбраться вместе с Крис. Иди, черт возьми. Тебе срочно нужно позвать кого-то на помощь.

Подъехала машина, из которой вышли родители Крис. Они ошарашенно посмотрели на нас, а потом заметили Андрея. Отец озверел, когда увидел его. Он побежал к нему и начал сильно избивать. Он бы точно убил его, если бы не мать Крис, которая испугалась, что все закончится уголовщиной. Мать позвала соседа на помощь, который отвел в сторону отца от Андрея.

В тот день на белом снегу появились капли крови. Никогда не забуду этот день. Как я не могла отдать топор, как свиньи орали в сарае. И как Крис сказала мне тихо:

– Спасибо.

15.02.20

Сегодня я решила обязательно зайти к Крис. Она чувствовала себя лучше, ее мама накормила меня борщом, картошкой с котлетой и селедкой под шубой. В общем, перекормили меня, еще и козьим молоком напоили. Крис сообщила, что ходила в больницу, никаких серьезных повреждений у нее не выявили. Ее отец сказал, что просто так это не оставит и, если он еще раз к ним заявится, напишет заявление в полицию.

– В общем, отец сказал, что за нападение мы обязаны написать заявление, чтобы наказать этого урода, – сказала Крис, когда мы вышли на улицу, чтобы погулять возле замерзшего пруда. И это было правильно, человек не должен ощущать безнаказанность.

– Почему он вдруг приехал к тебе? Зачем? – спросила я. Крис прошла чуть вперед и объяснила мне:

– Мне написала его бывшая, типа почему мы расстались и бла-бла-бла. Сначала я хотела забить, но потом подумала, а вдруг он начнет делать с ней то же самое. И я решила все ей рассказать. В общем, она призналась, что он и с ней уже начал вести себя немого странно, поэтому она и написала мне. В итоге об этой переписке узнал Андрей и поперся ко мне на разговор. Родители были на работе, я делала уроки, как вдруг он заходит в дом. И тут я понимаю, что идиотка, забыла закрыть дверь за собой. Но откуда я знала, что этот урод вот так приедет ко мне? Он начал наезжать на меня: типа какого хрена я все его бывшей рассказала? Типа я вру, я такая-сякая. А потом он сорвался и начал меня бить. И очень сильно, я думала, он мне все внутренние органы отобьет. Живот даже сейчас болит, там синяк такой вырос. Потом стало хуже, он дал мне нож в руку и сказал, чтобы я сама ударила им себе в бедро. Это совпало с тем моментом, когда ты пришла. Он выхватил у меня нож и убрал. Я боялась, что он выйдет с ножом, но в тот момент он еще не настолько слетел с катушек. Видимо, чего-то испугался.

Мы подошли к лавке, которую занесло снегом. Крис спустилась и встала на заледеневший мостик. Я подошла к ней и взяла за руку. Мы так и стояли какое-то время в тишине, смотря вдаль на одинокое облако. Оно было похоже на пушистую овцу, которая медленно растворялась из-за дувшего на нее сильного ветра.

– Крис.

– А?

– Если тебя что-то гложет. Если ты чувствуешь, что испытываешь что-то к Андрею, то…

– Не испытываю, – она оборвала меня. – Я больше ничего к нему не испытываю. И то, что я испытывала к нему, была не любовь. Что угодно, но не любовь. Зависимость, страсть, но не любовь. Просто в какой-то момент наших отношений страсть отпала, а зависимость осталась.

– Как ты это поняла? – спросила я. Крис поднялась и села на деревянную лавку, я подошла к ней поближе.

– Знаешь, когда тебе внушают, что ты на хер никому не сдалась и только этот человек держит тебя… – сказала Крис, смотря в сторону.

– Как он тебе это говорил? В каких ситуациях?

– Ну, что-то наподобие – без меня ты ничего из себя не представляешь, ты пустышка, кроме красивой внешности, у тебя больше ничего нет. Любить тебя не за что. Это самые мягкие его формулировки, – отвечала она.

– Что ты ощущала к нему в тот момент, когда думала, что влюблена?

– Что я хочу быть с этим человеком, что постоянно меня доводят до слез, до истерик – это как бы проявление любви… То есть любовь должна пройти испытания, любовь должна закаляться. И что сцены ревности и это битье – это как бы проявление любви. И похер, что у тебя синяки, которые ты не можешь свести.

– Все это время, помимо физического насилия, он ведь уничтожал тебя еще и морально…

– Подминание, – перебила она. – Ты неправильно одеваешься, одеваешься безвкусно. Человек пытался воздвигнуться за счет уничтожения другого человека.

Я села рядом с ней на лавку и обняла ее.

– Что ты думаешь обо всем этом сейчас? Когда смогла пройти через это?

– Представь. Ты видишь хорошую модель телефона, то есть все нравится, дизайн, возможности. Ты думаешь: вот, идеальный, хотя замечаешь какие-то глюки, типа ну, такая крутая модель не может быть такой глюченной, это просто так бывает. А потом, когда телефон начинает жестко тупить, стирать и свою информацию, и твою информацию, ты невольно задумываешься, а не дерьмо ли ты купила. И тогда приходит это четкое осознание, а ты уже не можешь выбросить этот телефон, потому что он тебе дорог. И ты думаешь: новый и подешевле либо продолжать совершенствовать эту дорогую марку.

– Расскажи… Я помню, ты часто говорила, что было что-то светлое в этих отношениях. И за это светлое ты держалась, а вот эту черноту ты постоянно отпускала, – сказала я.

Подул ветер, Крис накинула капюшон и ответила мне:

– Скажем так, моя память блокирует все плохое. Были периодически промежутки светлого, только сейчас я уже не могу их вспомнить. Но они определенно были, или мне так казалось.

– Я помню, что, находясь рядом с ним, ты была совсем другой. Не такой, как обычно, – продолжила я.

– Я могла ни с того ни с сего сорваться в чужой город к нему. И похер, что у тебя дела, ты просто берешь билет на автобус и едешь. Стоило еще тогда разорвать отношения, потому что это было просто уничтожение личности. Я просто не могу сейчас понять, почему я не могла разорвать такие отношения. Почему я была настолько… жалкой, что реально держалась за то, что нужно было выкинуть к чертям.

– Может быть, дело в этой зависимости? Эмоциональной? Что он тебя подгреб под себя?

– Да, – согласилась она, – человек подмял. То есть ты думаешь: вот, я сама люблю человека, меня не подмяли, я развитая личность, я свободная личность. А ты не свободная личность, ты бежишь по первому зову человека.

– Тогда тебе реально казалось, что ты очень любишь его.

– Да, когда страсть затмевает все. Это такие двойные розовые очки.

Ветер стал дуть еще сильнее, и мы ушли с лавки. Ты спросишь, Ева, зачем я так дотошно задавала ей все эти вопросы. В тот момент, когда мы были возле этого замерзшего пруда. Одни, а вокруг никого. Я поняла, что она должна кому-то рассказать это все. Проговорить вслух и больше не сомневаться в том, что эти отношения были для нее губительны. Чтобы ни одна мысль не смела пошатнуть это утверждение. Я переживала за нее, что она снова захочет вернуться к Андрею. Что снова сорвется. Но сейчас, взглянув на нее, более уверенную. Сильную. На ту, какой она и должна быть, я поняла: теперь она к нему не вернется. Теперь ничто не заставит ее это сделать.

Я долго думала, почему она к нему возвращалась. Зачем? Что ее держало рядом с ним? И насколько сильна может быть страсть к человеку, что мы легко можем спутать ее с любовью? Ведь когда мы с ней познакомились, я представляла ее совсем другой. Дерзкой, той, что не заморачивается. Той, что плевать на последствия. Она просто берет и делает. Но впервые увидев ее с Андреем, я поняла – передо мной просто другой человек. И самое главное, что я поняла: этот другой человек – не она.

Я боялась, что он ее уничтожит. Растопчет, сожрет и даже не подавится. Но Крис справилась. Она вышла достойно, выдержала. Не пала под ним. Ведь одному Богу известно, какую войну проживает каждый из нас в душе. И через что пришлось пройти именно ей.

И самое главное. Она смогла, и за одно лишь это я горжусь ею.

* Эта глава является очень важной для меня. На самом деле это мой разговор с моей подругой, записанный на диктофон. Она разрешила использовать ее переживания в книге. В этой главе я постаралась практически не менять фразы, даже некоторые предложения, чтобы сохранить всю суть. Прошу вас, если вы чувствуете, что попали в ситуацию, похожую на ту, что была у Крис. Не молчите. Попросите о помощи, если понимаете, что не справляетесь. Не уходите в себя. Боритесь до конца за свою свободу. За право быть личностью. Никто не имеет права унижать вас как морально, так и физически.

20.02.20

Крис, наконец, пришла в школу. Я уже успела соскучиться по ней, на переменах без нее дико скучно. Она была, как обычно, в угрюмом состоянии после математики, так как на той была контрольная. Ее разговор по поводу того, кому нужны контрольные, насмешил меня.

– Ну серьезно, один стресс. Не удивлюсь, если я выпущусь из этой чертовой школы психом. И на хрен я пошла в десятый? Надо было после девятого валить. – Потом она внимательно посмотрела на меня и добавила: – Ты вали отсюда, Элли, и я вместе с тобой после десятого. К черту этот год, пойду лучше в шарагу.

Мы рассмеялись, Крис была сегодня явно в духе. Потом она замучила меня расспросами про мою личную жизнь с Игорем:

– Ну вы хоть поцеловались, в конце концов? – довольно громко спросила она.

– Да, – засмущалась я.

– Да неужели! Сколько вы там встречались как друганы какие-то? Сколько? А?

На ее неадекватную реакцию даже обернулся мальчик из четвертого. Это был крах, Крис вела себя настолько эмоционально, что я покраснела от стыда и неловкости. С другой стороны, это же Крис, что с нее взять.

Мы подошли к туалету, и только я хотела открыть дверь, как вдруг Крис одернула меня.

– Подожди, мне кажется, там кто-то рыдает.

Мы стали прислушиваться к происходящему. И вдруг я поняла, что это был голос Лизы. Она плакала и сквозь слезы говорила своим подругам следующее:

– В общем, я не знаю, что теперь делать. Я уже не могу ему дальше врать, но он меня бросит, если я скажу, что у меня нет ребенка от него. И что я врала ему все это время. Мне нужно инсценировать потерю ребенка.

Я отошла назад, от услышанного помутнело в голове. Ее слова настолько меня шокировали… я не могла ни о чем думать. Знаешь, у меня была мысль, что Лиза могла врать насчет своей беременности, но все-таки я больше склонялась к тому, что она говорила правду. Но, когда я четко услышала это от нее…

В голове просто был сумбур. Суета. Прозвенел звонок, я заметила, что мимо меня проходил Дима. Но в ту секунду мне было важно не само его присутствие, а та шокирующая новость. Я взглянула на Крис, мы замерли с такими лицами, будто у нас умер кто-то. Дима остановился, когда мы обе странно на него посмотрели.

– Вы чего? – спросил он. А я просто не могла ничего ему сказать. Не я должна была все это ему говорить, а Лиза. Но следующее, что произошло, просто вынесло мне мозг. Крис открыла дверь туалета и чуть ли не на весь этаж сказала:

– Какого черта, Лиза? На кой черт ты врала ему, что беременна? Я все слышала, даже не думай это отрицать.

Я заметила лицо Лизы, испачканное тушью от слез. Две подруги успокаивали ее, пока она пыталась прийти в себя. Лиза, заметив Крис, выпучила глаза от неожиданности. Ее лицо настолько было искажено страхом, а щеки покрылись красными пятнами от истерики. Лиза всегда выглядела перед всем классом уверенной, заносчивой, лучшей во всем. А тут она стояла где-то в углу, рыдая взахлеб. Понимая, что не может остановить истерику. Она взглянула на Крис и крикнула ей:

– Тут занято, уходи отсюда!

Лиза хотела закрыть дверь, но в последний момент заметила Диму. Я краем глаза взглянула на его реакцию, он побелел. Было ощущение, будто его обмазали мелом. Какое-то время они смотрели друг на друга, Дима словно пытался понять – зачем. А Лиза своим взглядом говорила ему – прости.

Дима развернулся в противоположную сторону от кабинета и пошел по лестнице вниз. Лиза тут же кинулась за ним. Она пыталась схватить его за руку, но он жестко отмахивался от нее. Истерика увеличивалась, Лиза буквально повисла на нем, пока Дима резко не отдернул руку, и она не упала. Ее подруги тут же подбежали к ней и помогли подняться. Она хотела броситься за Димой вдогонку, но они не позволили ей этого. И я подумала: у Лизы были искусственные отношения, но, к счастью, настоящие друзья.

В этот момент я имела полное право развернуться в сторону кабинета и уйти. Точнее, я должна была это сделать, по логике вещей. Но мне вдруг стало ее жалко. Я не знаю почему, по идее, мне не за что было ее жалеть. Но видела бы ты, как она кричала своей подруге в плечо. На нашу драму уже среагировал учитель. Пока Крис говорила с тем, я подошла к Лизе. Она взахлеб пыталась набрать номер телефона Димы, но ей этого не давали сделать.

– Что тебе надо?! – закричала она, когда я подошла к ней. – Уйди отсюда, не лезь ко мне!

На ее крики собрался весь класс. Ребята вышли из кабинета, в основном все стояли в стороне, несколько парней и девчонок подошли к нам. Они пытались разузнать, что случилось, на шумиху подоспел наш учитель. Когда Лиза поняла, что на нее смотрели уже все, она перестала биться в истерике и пыталась всем доказать, что все в порядке. В итоге учитель не нашел лучше решения, как отвести ее к нашему школьному психологу.

Оставшееся время на уроке все сидели в недоумении и спрашивали у меня, что случилось. Я не стала говорить, сказала лишь, что Лиза плакала в туалете, из-за чего – не знаю. Раскрывать чужие секреты – точно не мое дело. Лезть в это я определенно не хотела.

После уроков я сказала Игорю, что зайду к нему домой. Он открыл дверь, и я тут же поцеловала его. Тогда я не заметила изменений в его выражении лица, но сейчас, когда пишу это письмо, понимаю, что он все для себя решил еще тогда. Мы прошли в комнату, пахло свежестью. Игорь закрыл форточку, чтобы меня не продуло.

– Эй, Мурзик, будешь чай пить? Или сок там? – спросил Игорь. С недавнего времени он придумал мне прозвище Мурзик, которое одновременно и раздражало меня, и нравилось.

– Лучше сок.

И тут мы синхронно сказали:

– Главное, не томатный.

И оба засмеялись. Он дал мне апельсиновый, и я тут же выпила всю кружку. Дико хотелось пить. Мы легли на кровать, он обнял меня по-особенному. Очень крепко, будто боялся потерять. Потом начал разглядывать цепочку у меня на шее и водил пальцем вокруг родинки.

– Ты так соскучился по мне? – спросила я.

– Безумно, – ответил он и поцеловал меня так страстно, как никогда не целовал. Его пальцы утонули в моих волосах, он прижимал меня к себе так крепко и так чувственно. Если честно, я не знала, стоит ли мне рассказывать ему о Диме. С одной стороны, мне безумно хотелось поделиться всем этим, так как это очень меня поразило. А с другой – я не знала, должна ли делать это.

– Как сегодня день провела? – спросил он, поглаживая мою руку.

– Нормально, ничего особенного. Все как обычно.

Игорь выдержал паузу, после чего наклонился ко мне и сказал:

– Дима заходил ко мне недавно.

Что-то внутри меня упало. Раз он заходил, значит, Игорь все знает.

– Он рассказал тебе, что случилось в школе? – спросила я.

– Да, – ответил Игорь.

– И что думаешь по этому поводу?

Я посмотрела ему в глаза и ожидала, что он начнет рассуждать на тему Лизы. Мол, как она отвратительно поступила. И что он говорил Диме про такую вероятность. Я думала, что он… Ева, прости, я плачу, меня трясет. Это письмо все будет в слезах. Извини меня…

Я думала, что мы обсудим эту тему и все. Будем дальше заниматься своими делами. Смотреть аниме или драться подушками. А может, съедим по мороженому в феврале. Но он сказал совсем другое… То, чего я не ожидала от него никак:

– Элли, ты должна поговорить обо всем с Димой и все для себя решить.

Он встал с кровати и подошел к шкафу, я была растеряна, не понимала, к чему он вел.

– О чем поговорить? В смысле?

Игорь схватился за голову и начал бродить по комнате. Я не понимала, зачем он мне все это говорил, для чего.

– Слушай, я буду говорить с тобой сейчас честно. Мы договорились, что будем честными друг перед другом. Поэтому я скажу так, как думаю, – он тяжело вздохнул, я сидела в напряжении и наблюдала за ним. – В общем, мы оба знаем, что ты испытывала к нему чувства, ровно как и он к тебе. Сегодня он заходил и попросил меня, чтобы я разрешил тебе с ним поговорить. Он извинился за произошедшее на вечеринке, сказал, что вел себя как придурок. Ну это ладно. В общем… я сказал, что не против вашего, так сказать… разговора. Но, Элли, если ты этого хочешь… Просто я понимаю, что у тебя могут еще оставаться к нему чувства… Короче. Я не хочу, чтобы из-за меня ты упустила возможность с ним поговорить и поставить для себя точку во всем этом. Я понимаю, что вы даже не встречались, что я сейчас говорю непонятные для тебя вещи. Но… Просто я не хочу, чтобы через пару лет ты думала, что вот, у тебя была возможность с ним поговорить, высказать все свои чувства, но из-за меня ты этого не сделала. Плюс вдруг ты все-таки на самом деле хочешь остаться с ним…

Он резко сел на стул, а после продолжил:

– Прости, я дико тебя ревную к нему. Мне кажется, что ты хочешь быть с ним, а сейчас я просто вас сдерживаю. Но если я дам тебе сейчас свободу выбора и ты примешь решение. То тогда я пойму, чего ты хочешь на самом деле.

– Игорь, что ты…

– Нет, Элли, не перебивай, – он посмотрел на меня глазами измученного человека и продолжил: – Я столько времени наблюдал за тем, как ты в него была влюблена. И как ты ему нравилась. И когда мы начали встречаться, я постоянно думал: а вдруг ты встречаешься со мной, потому что Дима с Лизой. А вдруг то, а вдруг это. И тут он зашел сегодня ко мне и сказал, чтобы я дал вам возможность поговорить. Сначала я и слушать не хотел ничего. Я испугался, что после этого разговора ты уйдешь к нему. Но тут я подумал, что не смогу всю жизнь вот так думать. Сомневаться и без конца тебя ревновать к нему. Да, я чертов псих. Да, я полный идиот. Да, я придурок. Говори и думай обо мне сейчас все, что хочешь. Но прошу тебя. Я даю тебе сейчас шанс с ним поговорить, все обсудить и решить, с кем ты хочешь остаться.

– Ты меня сейчас бросаешь?

– Черт, нет! Я просто хочу, чтобы у тебя не было этой гребаной недосказанности. Как у меня когда-то. Чтобы тебя потом эта недосказанность не мучила. И чтобы я перестал вести себя как чертов псих.

Я была не готова к такому разговору. Все это время я считала, что у нас все было идеально, а тут я узнала, что каждый день он ревновал меня к Диме. И каждый день думал, что я встречалась с ним просто потому, что Дима был «занят». Сейчас я обдумываю его поступок в сотый раз и, кажется, начинаю понимать его чувства. Возможно, если бы я видела, как он был влюблен в какую-то девушку, а тут вдруг резко начал встречаться со мной… Да, в моей голове тоже была бы ревность и такие мысли. И я бы боролась с этим, но все равно не смогла бы избавиться от ощущения: а вдруг…

С другой стороны, может, он не доверял мне полностью. Господи, как же я запуталась, Ева. Меня буквально разрывает на части. Возможно, еще повлияла история с той девушкой, которую он бросил по СМС. Я не знаю, черт возьми! Не знаю! Сейчас у меня просто полная каша в голове. Но тут же я подумала, каких же усилий ему стоило сказать мне все это. Что он не против нашего разговора с Димой. Что он готов дать мне выбор. Чтобы я сама все для себя осознала.

Ева, я признаюсь только тебе. Да. Эта недосказанность между мной и Димой меня мучила. И сильно. Не то чтобы я хотела броситься к нему в объятия, нет. Просто поговорить. Высказать все и уйти со спокойной душой. А вот эти прятки, игра, будто ничего не было… Мне тяжело ходить в школу и постоянно притворяться перед ним. И, возможно, Игорь это ощущал во мне. Что эта чертова недосказанность, нерешенность нас обоих гложет. И я бы никогда не решилась поговорить обо всем с Димой, да еще и наедине, особенно сейчас, когда Игорь стал мне так дорог.

В тот момент меня накрыло. Я не понимала, как себя вести, что на это ответить. Меня словно шандарахнуло по голове. По ушам пронесся ультразвук. Помутнело перед глазами. Игорь смотрел на меня испуганно, его волосы были взъерошены, на лбу выступил пот. Он очень тяжело дышал и теребил скрепку в руке. Я поднялась с кровати, и он машинально встал со стула вместе со мной.

– Я поговорю с ним, – вымученно произнесла я. Даже не поняла, как эти слова вырвались наружу.

– Он ждет тебя возле твоего подъезда сейчас.

Мы говорили будто роботы. Странно и неестественно. Игорь проводил меня до двери и помог одеться. Его взгляд метался из стороны в сторону, он дико нервничал. Я старалась вести себя максимально спокойно. Наверное, у меня это тоже плохо получалось.

Я вышла из квартиры. Ошарашенная. Потерянная. Мысли сводили меня с ума в тот момент. Я взглянула на Игоря, понимала, что не могу сейчас подойти и поцеловать его просто так. Хотя в тот момент почему-то особенно этого хотелось. Перед тем как уйти, он вдруг окликнул меня:

– Элли.

Я обернулась, он вышел на лестничную площадку. В помятой футболке, спрятав руки в карманы спортивных штанов. Я молчала, ждала, что он хотел мне сказать.

– Знаешь, я люблю тебя. Просто хочу, чтоб ты знала.

Он не стал дожидаться, пока я что-то отвечу, и ушел. Резко и внезапно. Буркнул перед этим: «Извини, ладно, пока, не вовремя сказал это». А я так и осталась стоять растерянная, в смешанных чувствах. Он впервые мне это сказал, что любит.

Впервые.

Я спускалась по ступенькам никакая. Думала, что точно упаду в обморок. Думала, что происходит что-то настолько мне непонятное и странное… Боже. Воспоминания о первой любви, слова Игоря, мои к нему чувства. Все перемешалось. Никогда все не было запутанно так, как в тот момент. Я медленно шла к своему подъезду, пытаясь отдалить момент встречи с Димой. Но, как ни отдаляй момент, однажды мы должны были встретиться.

Он замерз, пока ждал меня. Растирал руки, пытаясь согреть. Бродил туда-сюда. И остановился ровно в тот момент, как увидел меня. Просто замер. Я подходила все ближе к нему, и мне становилось все страшнее. Когда я оказалась достаточно близко, Дима не сводил с меня взгляд какое-то время. А потом сказал:

– Элли, я хочу с тобой поговорить.

– Только не возле подъезда. Это глупо. Хотя бы вдоль пруда.

– Хорошо.

И мы вместе пошли вдоль пруда. Разговор, который одно время постоянно мучил меня во снах. Вот он. Сейчас.