Наверное, таким образом выражалась свобода. Освободились от всех правил, ко всем чертям послали мораль и получили свободу действий, в том числе, свободу принимать наркотики. В тот же миг впридачу приобрели тяжелейшим опасным грузом наркозависимость. За свободу оказалось нужно очень дорого заплатить, в основном расплачивались жизнью.
По вполне понятным причинам мне было страшно бросить мужа в его состоянии. Я только встретилась с этой проблемой, недооценивая всей её тяжести. Его родители находились очень далеко и не могли помочь ему. Все предупреждения знакомых, что жизнь с наркоманом принесёт только одни мучения, отклоняла и не придавала им особого значения. Вдвоём прошли трудный путь.
Бог сохранил ему жизнь, наделив его некоторой рассудительностью в его опасном пристрастии. Употреблял он почти всегда опий и всегда строго определённую дозу. В каком бы он состоянии не был, он всегда помнил, какая должна быть доза. Все его приятели погибали один за другим по двум причинам—передозировка и употребление всякой синтетической дряни.
Время удивительно меняет человека. Когда-то я в упор не разглядела в муже наркомана, сейчас я их условно определяю за километр, я видела их много. Я привыкла к тому, что в его жизни появлялись новые случайные люди. У меня не было к ним никакого презрения, было бесконечно жаль, у каждого своя душераздирающая история. Время их не пощадило. Они заслуживали право жить, а их фактически убили.
Первым большим потрясением для меня стала смерть Джона. Он приходил частенько к нам со своей женой Олей. Оба когда-то учились в училище имени Б. М. Грекова, оба в девяностые пристрастились к наркотикам. У Джона отец работал художником—оформителем в театре и мечтал о карьере художника для сына. Сам Джон всегда улыбался, когда ему задавали вполне ожидаемый вопрос—в честь кого его назвали Джоном. Как-то неловко было Вовам, Саням и Игорянам сидеть в одной компании с Джоном.
Всё объяснялось просто. Любили в Советском Союзе родители давать своим детям имена людей, которые их вдохновляли. Вот и решил отец назвать своего сына в честь журналиста Джона Рида, который побывал в России во время Октябрьской революции и написал знаменитую книгу «Десять дней, которые потрясли мир». А ещё в школе у нас училась девочка с красивым именем Аврора. Как ни крути, опять получается какое-то возвращение к временам минувшим, никак мы не можем убежать от них, что-то они хотят от нас. К добру ли я вспомнила Джона? Есть над чем задуматься.
К Джону, которого знали лично мы, я относилась с особым тёплым чувством. Он не был похож на всех остальных приятелей мужа. Это был высокий худощавый парень с необыкновенно тонкими чертами лица. Он был образованнее остальных, с ним всегда интересно было общаться. С ним было светлее в нашей общей беде. Он всегда извинялся передо мной, ему одному было стыдно за то, чем занимаются все.
Таким людям, как Джон не просто было приспособиться к новым правилам выживания, нам навязанным. Именно тогда я стала делить людей на созидателей и торговцев. Созидатели создают, а торговцы, соответственно продают то, что сделали созидатели. Вот такой простой закон бытия я для себя вывела. Торговцев стало очень много, они назначали цену созидателям. Не все догадывались, что ты превратился в товар, цену которого определяет некто.
Был такой некто. В день выдачи зарплаты сидел лицом к цеху с внушительной пачкой купюр и упиваясь своим могуществом, смотрел, как все сидят в напряжении, ждут его милости. Каждый подходил к нему, садился напротив и выжидал. Некто отсчитывал бумажки, прикидывая, сколько ты стоишь. У сидящего напротив замирало сердце. Иногда протягивал дополнительную купюру, держал её в своих руках несколько секунд, потом снова возвращал бумажку в свою стопку.
Я потом поняла, почему слово торговля заменили на слово продажа. Мало быть художником, мало уметь рисовать или что-то делать уникальное. Главное в жизни стало продать своё умение, продать себя. Мне чуть-чуть повезло с генами. Бабушка говорила, что она из семьи зажиточных крестьян, смекалка не давала им умереть с голоду.
На одной из главных улиц города в самом оживлённом месте располагалась когда-то библиотека. Со временем посчитали это несправедливым и открыли в этом помещении магазин. Книги перевезли в другое место и сложили на чердаке. Покрывались никому теперь ненужные книги толстым слоем пыли и дождались очередной своей транспортировки.
После нашумевшего на всю страну пожара начались проверки, пришлось освобождать чердак от макулатуры. Книги вынесли стопками на улицу. Кто-то взял Пушкина, книга привлекла внимание уж очень красивой обложкой. А мне попалась под руки книга со стихами Маяковского. В том же томике была напечатана статья «Купцы», которую поэт написал во время своего путешествия в Париж и знакомства с французскими художниками.
Написанное в статье меня поразило: Купцы—носители вкусов и художественных идей. Это они намечают гения и через тысячи нанятых рецензентов раструбливают ему славу. Эти купцы заставляют изо дня в день интересоваться им весь мир. Эх, Маяковский, до тебя ли сейчас. Вот, если бы ты написал книгу с подробнейшей инструкцией, как простому учителю стать успешным банкиром, твои портреты украшали бы все витрины.
Те, кто не умел торговать и продавать себя не вписывались в новые горизонты. Художник, как никто другой чувствует пульс времени, он видит лучше и дальше остальных. Джон не умел торговать. Его красивые руки могли только рисовать. В последнее время он носил рубашки с длинным рукавом, чтобы скрыть следы от уколов. А мог бы, как его друзья по училищу разрисовывать игровые автоматы, ставшие так востребованными.
В тот день, когда его не стало, для меня наступила маленькая смерть. Я не видела солнца, мне казалось, что оно перестало светить в знак скорби. Как дальше жить в темноте, когда у нас забирают то, что дорого нам.
После похорон Джона приходила его жена с маленьким сыном. Ребёнок не мог понять, что произошло. Своё удивление крошка выразил по-своему:
«Как же папа будет жить в том маленьком домике, там ему будет тесно.» Мы тогда сами не знали, что скоро всем нам станет тесно и очень неуютно в новом мире.
Оля, которая и до смерти мужа мало имела душевных сил, с горем не справилась. Смерть Джона сломила её окончательно, колоться она стала чаще. Связалась она с другой компанией, и мы потеряли её из вида. Через некоторое время её мама сообщила, что Оля родила второго ребёнка. На следующий же день после родов она пыталась бежать из больницы, выпрыгнув из окна. Осталась жива, но прожила недолго. Обоих её детей воспитывала бабушка.
Кто-то через время вспоминал, что последний раз видел Олю беременной с большим животом и большой сумкой, из которой торчали металлические предметы. Она тогда ловила такси. Видимо хотела получить деньги на дозу. Русалки Оли с рыжими волосами тоже не стало.
Спасать человека нужно при любых безнадёжных ситуациях, спасать даже тогда, когда у самого уже нет сил. Я зацепилась за объявление, в котором предлагалась помощь наркозависимым. Так мы отправили Вовчика в центр реабилитации Исход. В реальности всё оказалось намного проще.
Семья предпринимателей решила нанять для строительства своего загородного дома в качестве бесплатной рабочей силы тех, кто попал в названный центр. На это были договорённости с кураторами центра. Применяемая вместо лечения трудотерапия пошла некоторым на пользу, они на время перестали принимать наркотики ввиду невозможности их достать.
Контингент собирался там самый разный, но в основном там были те, от которых отказывались даже родители. Таким бедолагам деваться было некуда, они перемещались от одной стройки к другой, иногда убегали и снова возвращались в центр до тех пор, пока душа окончательно не покидала измученное наркотиками тело. Когда поднимали мешки с песком на третий этаж на своих спинах, вспоминали Бога и просили прощения. У Вовчика до сих пор болит спина и плохо двигается плечо—напоминание о тех днях.
Постоянное враньё Вовчика помогало ему выкручиваться, дома его жалели и прощали. В обстановке, куда он попал, к наркоманам было своё пристрастное отношение, их никто не собирался жалеть, их только использовали. Все они молчали, возмущался один Вовчик.
Весь седой, давно нестриженый с отросшей бородой он стал похож на старика. Крайняя худоба и голова, ставшая слишком маленькой, больше похожей на череп, обтянутый кожей, придавали ему мученический вид. Но никто не знал, что он затаил у себя в уме. В нём проснулся бунтарский дух, требуя к себе человеческого отношения. У охранников он вызывал недоверие, один процедил недовольно: «Не нравится мне этот старик».
Они и не подозревали, что этот доходяга столько раз выходил из самых запутанных ситуаций благодаря своему изворотливому уму. После ужина, когда все от усталости валились с ног, он не спал. Он сидел на лавочке, затягивал сигарету (сигареты им покупали) и обдумывал план побега.
С обеда и с ужина он всегда оставлял косточки или булки для двух овчарок, охранявших участок. Собак любил он больше людей всю свою жизнь. Овчарки привыкли к нему, в нём они почуяли друга.
Работали наркоманы, разумеется, только за еду и сигареты, денег им не платили. Как без денег покинуть территорию охраняемого участка и в совершенно диком виде появиться на улице среди обычных людей, и ещё попытаться добраться домой? Задача была не из лёгких. Но что человек не придумает ради свободы, она всегда была важнее денег и всего остального. Вовчик успокаивал себя тем, что обязательно найдёт способ, как сбежать.
Как-то к ним на участок привёз стройматериалы совсем юный паренёк. Сердце у Вовчика учащённо забилось, паренёк напоминал ему сына. Подходя к молодому водителю, он спросил:
–Тебя не Женей зовут?
–Точно. А как Вы угадали?
–Сердце подсказало. У меня сына зовут Женей, вы похожи с ним.
Машину со стройматериалами выгрузили, и водитель, махнув Вовчику на прощанье рукой, выехал за ворота. На душе и так было до этого скверно, а теперь стало невыносимо стыдно за себя перед сыном. Как они там в Москве? Ему стыдно было перед женой, он столько раз её обманывал, пользуясь её мягкосердечностью и бескорыстием. Он вспомнил, как сын мальчишкой радовался своим успехам в футбольной команде. Как наивно сын рассуждал о том, что будет усиленно тренироваться и станет футболистом такого уровня, как Месси.
Глаза у Вовчика наполнились слезами, а ведь он не плакал со времён своего детства, мать тогда развелась с отцом, он приезжал к отцу частенько, когда не хотелось идти в школу. Вовчик вспоминал всех и просил прощения у всех.
Он смотрел в темноту, привиделось вдруг опухшее и красное лицо своего сынишки, когда ему было лет пять. Они с женой подхватили тогда вирус гриппа. Обычно очень подвижный, на этот раз малыш свалился с высокой температурой, он жаловался, что сильно болит голова. Жена была в таком же состоянии, не могла даже стоять на ногах. Она передала деньги Вовчику в руки и попросила купить лекарства.
Вернулся домой он только через день. Когда в его руках оказываются деньги, он не в силах устоять перед соблазном. В этот момент для него существует только одна цель. Сейчас, глотая слёзы, он просил: «Господи, если можешь, прости».
Припомнил и своего знакомого, с которым работал одно время, и который относился к нему хорошо, жалел его, зная, что Вовчик наркоман. Этот мужичок потерял в результате аварии жену и одного из трёх сыновей. После гибели родных он добровольно в одной из маленьких церквушек помогал батюшке прислуживать. Благодаря уговорам этого знакомого Вовчик принял крещение.
Сейчас он напрягал свою память, пытаясь вспомнить слова молитвы, которую ему написал на клочке тетрадного листа тот знакомый. Пошёл дождь, собаки попрятались в будках. Подняв голову к небу, Вовчик произнёс: «Не гнушайся меня, не отвергай меня».
В голове возникла мысль исчезнуть с этого места прямо сию минуту. Он не думал о том, в чём он одет, в каком виде он появится перед людьми там за забором этого дома. На это времени не было. Он залез на крышу собачьей будки и не без усилия перелез через забор. Собаки не шевельнулись, они очень хорошо знали его запах, запах человека, который был с ними добр.
Оказавшись по ту сторону забора, он испытывал удовлетворение, первый пункт задуманного удалось выполнить. Он вышел на дорогу в направлении к соседней деревне, надо было выкручиваться дальше. Он помнил маршрут, по которому ездил с водителем за продуктами. К приключениям ему не привыкать. Чтобы раздобыть деньги на дозу, чего он только ранее не предпринимал. Он не раз участвовал в кражах и авантюрах, за плечами имелся опыт.
Особое чутьё помогало ему находить верный способ и благополучно убегать от места кражи. Затем украденное нужно было перевести в денежный эквивалент. Крали, конечно, по мелкому, чтобы не заработать большой срок, а отделаться лишь условным. Крали так, чтобы хватило на дозу.
Немного пройдя, он увидел остановку. Можно было присесть на лавочку и перевести дух. Утро он провёл в кустах, надо было просушить тряпьё, в которое был одет. Он верил, что удача сама его найдёт. У него естественно получалось надавить на жалость и выпросить у любого в любой ситуации денег взаймы. Этому его таланту я всегда поражалась.