Чижов облегчённо вздохнул и усмехнулся: он сам минуту назад собирался просить Сергея пожалеть недалёкого, но любящего и заботливого грузина.
* * *
Сегодняшний прощальный ужин был дан в честь Даниила Байера, победителя престижного музыкального конкурса. Праздновали в ресторане. У Георгия Туравы не укладывалось в голове: простой на вид парень, его гость, теперь – главная знаменитость Тбилиси! Интервью с ним крутили на всех теле– и радиоканалах.
Дарико сидела рядом со "знаменитостью", переводила поздравительные речи и тосты, поддерживала его, шутила и разряжала излишне помпезную обстановку. Без неё Дэну было бы совсем тошно. Самым большим желанием у него сейчас было слинять с этого званого ужина и пойти бродить по вечернему городу. Дарико это чувствовала, но пока ничего не могла поделать.
– Потерпи ещё немного, я, кажется, кое-что придумала.
В ресторане играла живая музыка, и, видимо, чтобы гостю было приятно, пригласили гитариста с программой, состоящей из западной музыки. Тут же рядом топтался ансамбль с привычным грузинским репертуаром. Дарико подошла к отцу, что-то шепнула ему на ухо, затем приблизилась к парню, мучавшему инструмент, тоже сказала ему пару слов и вернулась к Дэну.
– А сейчас для вас Даниил Байер скажет ответную благодарственную речь, – провозгласила она и подмигнула Дэну, потом едва слышно приказала ему. – Наклонись ко мне и сделай вид, что говоришь, а я как бы буду переводить.
Так они и сделали. Байер говорил ей на ухо всякую ерунду: что мечтает отдохнуть, как нормальный человек, что хочет в душ, что хачапури с сулгуни ему уже поперёк горла, и он бы с удовольствием съел ржаного хлеба с салом. Дарико мило улыбалась как ни в чём не бывало и, делая правильные паузы, торжественно "переводила".
Было видно, как её певучая благозвучная речь очень нравилась гостям. Она говорила, как он тронут их гостеприимством, как ему жаль расставаться с Тбилиси, как высок уровень музыки в их стране. Что он будет приезжать сюда много раз, а сейчас его срочно вызывают организаторы конкурса для подписания важных бумаг. И что на прощание он готов сыграть для них на гитаре. Последние её слова подняли настоящую бурю восторга.
– Чего они так обрадовались? – вздрогнул Байер.
– Радуются, что ты им сейчас на гитаре сыграешь… – проказливо улыбалась очаровательная хулиганка.
– Я?! – округлил глаза Дэн.
– Ты, радость моя! Пару песен – и мы уходим! Классно же я всё организовала? Или ты хочешь продолжить банкет?! Можем всё переиграть…
– Нет! – чуть на закричал он. – Я согласен! Играю пару песен, и мы валим…
Дэн отобрал у парня гитару, погладив её по блестящему корпусу, познакомился с "леди", подстроил. И заиграл. Он играл о том, как ему недостаёт жены и сына, как он по ним соскучился, играл о том, что он чувствует сейчас. Трепет и светлая радость лились со струн самой обычной гитары. Парень, хозяин гитары, слушал, раскрыв рот, не веря своим ушам, что его инструмент способен так звучать…
Второй композицией Байер выбрал испанские мотивы. Вот где захватывало дух: пальцы Дэна порхали над грифом, отбивали чёткий ритм. Это была игра виртуоза. Когда он закончил, стояла гробовая тишина. Байер улыбнулся: подобный шок был лучшим признанием его таланта… Потом кто-то один очнулся и захлопал. Через минуту весь зал ресторана рукоплескал уже выходящей парочке: Дарико и Даниилу.
* * *
– Ты меня прямо спасла! – горячо поблагодарил он Тураву. – А они долго ещё сидеть будут?
– Долго! Часа четыре точно! Ничего не поделаешь: традиция!..
Байер снял пиджак, накинул на лёгкое платье Дарико и поцеловал её в щёку.
– Что бы я без тебя делал?!
Потом они побрели по уютным подсвеченным улочкам старого города, слушая сумеречную песню цикад, крики зазывал в маленьких ресторанчиках, приглашающих зайти именно к ним, смех отдыхающих за бокалом вина на террасах.
Дарико чувствовала, что-то гнетёт её друга, и она осторожно спросила:
– Дэн, ты весь вечер задумчивый, дома всё хорошо?
– Да, сегодня с Лерой разговаривал, рада за меня, твердит, что я – лучший, что гордится мной, – усмехнулся Дэн.
– А то! – потом посмотрела на него и добавила. – И всё-таки, душа не на месте…
– Да уж, прозорливая ты, Турава, аж страшно: насквозь человека видишь. Понимаешь, решение я не могу принять, второй день мучаюсь.
– Может, поделишься? Глядишь – легче станет… – мягко предложила Дэри.
И Дэн рассказал, как после вручения Гран-при к нему подошёл директор Берлинского филармонического оркестра, сказал, что давно наблюдает за ним на разных конкурсах и предложил через год подписать с ними контракт.
– Дэн! Но это потрясающе! – не сдержала восхищения Турава. – А почему через год?
– У них пожилой саксофонист уходит, через год его контракт заканчивается.
– Дэн, тебе, конечно решать, но от такого предложения не отказываются! У них такой уровень! Там все музыканты – виртуозы! Второго такого предложения может и не быть… – вкрадчиво сказала она.
– Думаешь, я не понимаю! А Лера? А сын? А мама? Если бы один был – ни секунды не раздумывал! Но у меня семья… Мама в Германию не поедет, она там просто не приживётся.
Какое-то время они шли молча. Поравнявшись с лавкой, Дэри усадила на неё Байера, а сама опустилась перед ним на корточки, чтобы видеть его лицо.
– Есть у меня мысли по этому поводу… Обещай, что выслушаешь до конца и не будешь перебивать.
Даниил обещал.
– Я предлагаю такой вариант: ты принимаешь предложение и через год уезжаешь в Германию. Леру берёшь с собой, потому как кроме неё о твоём комфорте и быте заботиться некому. И пока Лера с тобой, вы – семья! Вы там ещё и вторую ляльку родите! А вот Саньку с мамой нужно оставить в России. Бабушка, занятая внуком, не будет тосковать по сыну, и будет востребованной, всем необходимой и, значит, счастливой. На подхвате мы с Наумовым. Жить будут у нас: Сашка дом огромный начал строить, участок уже купил. Пока Санька маленький, до школы будет жить месяц с мамой и папой в Германии, месяц с бабушкой в России. А потом – наездами на каникулах. В Валерии я уверена, как в себе: поддержит тебя, даже не сомневайся. Потому как отнимать у мужика мечту – последнее дело! Это как я бы Наумову запретила с мотоциклами возиться!
На этой последней фразе Дэн, до этого хмурый, заулыбался.
Дарико продолжала.
– Только Валерии это нужно уже сказать сразу по приезду. Чтобы она привыкла к мысли за год, что она некоторое время будет жить вдали от сына. Вот кому всех лучше будет, так это Наумову! С Сашкой твоим он готов возюкаться сутками напролёт. И мелкий с ним не капризничает, замечал? Дэн, вы с Сашей давно как братья родные! Что, не так?! Мама, Елена Николаевна, так же считает!
– В этом ты права. Но взваливать на вас обузу!..
– Какую обузу, Дэн?! Это – семья! Ты же видел наши грузинские семьи? Все вместе держатся, и никто без поддержки не останется! И в горе, и в радости вместе.
– Видел. Впечатляет. Зурабу и то помогли! И твой отец, и Майоровы, и родня его дальняя. Лали уже к операции готовят.
– Санька твой гордиться будет, когда подрастёт, что у него такой крутой отец. А Лерка уже гордится. Нельзя, Дэн, мечту предавать!
– Хорошая ты, Дэри! Повезло Наумову с тобой… Понимает, какое сокровище к нему прибило, вот и боится тебя потерять, – сказал Дэн и погладил Дарико по волосам. – Спасибо! Я всё хорошо обдумаю.
Наутро, из самолёта, они уже любовались заснеженными хребтами Кавказских гор. Настроение у обоих было замечательное, Дарико видела, как успокоился Дэн, видимо, приняв окончательное решение. Она же узнала от Наумова, что он договорился в ЗАГСе, что их распишут в конце этой недели. "Ой, мамочки, это же через три дня!"
* * *
Поездка в Грузию подействовала на Дарико очень даже благотворно: она успокоилась, заручилась поддержкой родных, на безумно вкусной грузинской еде набрала так нужные ей килограммы.
Так как забирать невесту из собственной квартиры Наумов не мог, они давно жили вместе, на ночь перед свадьбой, на девичник, Дэри осталась у Байеров, с Еленой Николаевной, Валерией, Олесей и Аней, Сашиной сестрой. В это время в квартире Наумова Дэн с компанией собрались на мальчишник. Встретиться же договорились у ЗАГСа.
Как и предполагали Валерия с Дарико, её свадебное платье произвело фурор: её провожали восхищёнными взглядами, фотографировали уже по дороге в ЗАГС. Дарико прибыла вовремя, Саша Наумов приехал ещё раньше. Вместо отца Дэри сопровождал дядя Отар, вместо матери – Наталья Петровна.
Так получилось, что Сашу отвлёк его отец, он отвернулся, и первым Дарико увидел Дэн Байер, что-то хотел ей сказать и не смог… Сашка повернулся, с удивлением посмотрел на оцепеневшего Дэна и только потом увидел Тураву.
Она была чудо как хороша! Её красота ослепляла, останавливала, зачаровывала и не отпускала! В этом платье она походила на ангела, сошедшего с небес, на совершеннейшее Божье создание. Ему вдруг стало трудно дышать, он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и всё смотрел на эту женщину, согласившуюся стать его женой, с нескрываемым восхищением, словно видел её впервые… Дарико стушевалась, увидев реакцию Саши, и, покраснев, опустила глаза. Сашка помедлил и подошёл к невесте.
– Дэри!.. Нам пора…
Церемония для обоих проходила словно в тумане. Её пьянило одно присутствие Его рядом. Сердце же Наумова падало вниз, поднималось и снова падало. Им говорили какие-то слова, просили ответить на вопросы, заставляли расписываться, одевать кольца … Они же были где-то далеко, в параллельном мире, где нет места никому, кроме их двоих. Очнулись молодожёны, когда их уже поздравляли и теребили родные.
Наумову потребовался день, чтобы, наконец, осознать, что Дэри теперь его жена. Турава удивлялась тому, как радуется Саша, как радуются его родные. Прилежно отыграв роль невесты в ЗАГСе, она всем сердцем ждала венчания: она чувствовала, что ещё не стала по-настоящему ему женой…
* * *
Вернув фотографию Лее, Алексей потянулся за следующей: Дарико и Саша с венчальными свечами и с удивительными проникновенными лицами. Пламя свечи выхватывает фигурки их и священника из темноты церкви, над головами – венцы, в глазах – ожидание Чуда…
* * *
В сентябре Саша ещё прихрамывал, но палка ему уже была не нужна, и он её поскорее выбросил из суеверия, чтобы больше не травмироваться ни ему, ни Дэну. В один из дней Наумов помахал перед Дарико билетами для них и родных Александра: Николая Ивановича, Тамары Ивановны и Ани.
– Ну, что, суло чемо, едем к тебе на родину с роднёй знакомиться?
Дарико, радостная, повисла не шее мужа.
– Сашка! Как же я люблю тебя!
Георгий Турава лично встречал их тёплую компанию. Дарико, сияющая, подвела Наумова к отцу и просто сказала:
– Отец! Это мой Саша…
Георгий Константинович пожал Александру руку, перекинулся с ним парой фраз и интуитивно почувствовал: его дочь могла полюбить только его. В свою очередь, Наумов с уважением и благодарностью посмотрел на отца своей Дэри, потом представил своих родителей и сестру. Старшее поколение тоже нашли общий язык. Но трогательнее всего состоялась встреча Наумова с бабушкой Софико.
Она схватилась за голову и весело сказала:
– Вах, какой мальчик! Красавец! Джигит! Эх, где мои 18 лет?!
Наумов улыбнулся, подошёл и обнял её:
– Да Вы и сейчас красавица! Если б не жена, приударил бы за вами, ей Богу!
И все засмеялись. С Антоном и Ильёй Саша общался, словно они были его родные братья, маму Этери он просто очаровал. Анюта поначалу стеснялась, но потом и ей стало комфортно в добросердечной обстановке.
Антон вручил Наумову ключи от Toyota RAV4, и молодых отпустили на три дня путешествовать по Грузии. Венчание было назначено на четвёртый день в Троицкой церкви в Степанцминде, куда родные должны были прибыть из Тбилиси.
Дарико старалась показать любимому самые чудесные уголки Грузии. Они отправились в Мцхету, полюбовались панорамой у стен Джвари, потом проехали в Сигнахи, где в обнимку бродили по мощёным узким улочкам, разглядывая причудливые домики с красной черепицей. В Алазанской долине Саша впервые увидел, как растёт виноград – знаменитый сорт Саперави. На винном заводе Кинзмараули купили вина домой, в Россию. Сразу пить не стали: перед венчанием следовало держать строгий пост.
Наконец, они прибыли в Степанцминду. Времени было достаточно, Саша специально оставил два часа, чтобы спокойно подняться и осмотреть окрестности. Переодевшись в подвенечное платье, жена снова сводила его с ума.
Машина в гору шла туго, а когда последние домики остались позади, вообще встала. Наумов вылез и открыл капот. Поломка была незначительная, но устранить её можно было только в условиях автосервиса. Дарико выглядела сильно расстроенной:
"Как же так?!" Саша огляделся и увидел тропу, ведущую наверх, к красавице-церкви. Он улыбнулся и нежно погладил Дэри по щеке.
– А что… Это, наверное, даже правильно. Чтобы мы навсегда запомнили дорогу к Храму.
С этими словами он легко подхватил Дарико на руки и понёс.
– Сашка! У тебя же нога! Сейчас же опусти меня на землю, я пойду сама! – переживала она за мужа.
– Солнышко, когда ты со мной, я не чувствую ног: только крылья за спиной, – успокоил её Саша и поцеловал.
Она только вздохнула и крепче обняла за шею своего мужчину. Через каждые 300 метров она, под предлогом полюбоваться просторами, просила отпустить её, давая ему отдохнуть, пока Наумов не разгадал её хитрость.
– Нет, ну что за женщина-непоседа у меня такая?! Всё, любуешься видами у меня на руках! – и добавил, улыбнувшись. – Я правда в порядке, заботливая ты моя! Ты не представляешь, какое это счастье – нести тебя к алтарю…
* * *
Удивлённый священник встретил их на пороге: никто ещё так не входил в его храм. Саша бережно опустил Дарико и обратился к святому отцу:
– Простите, мы, наверное, опоздали…
Старик улыбнулся:
–Не волнуйтесь. И на исповедь времени хватит, и чтобы подготовиться.
Поговорив с молодыми людьми о том, понимают ли они значение и ответственность венчания, что венчанные супруги будут вместе навсегда и под защитой Бога, батюшка пригласил их родных. И таинство началось.
Обряд шёл на грузинском. Дэри с венчальной свечой в руке вслушивалась в слова молитвы, ощущая, как с каждым словом её "Я" рассеивается в дымке и появляется не менее прекрасное "МЫ", а ещё "ОН".
Она чувствовала, как раньше уже не будет: не будет взбалмошного риска в работе, если это хоть чуть-чуть заставит переживать Его. Не будет возражений, когда Он попытается её от чего-то отговорить. Она поняла, что с радостью готова подчиняться Ему, своему мужу, мудрому, сильному! И что через её покорность, непротивление Его воле, Он обретёт ещё большую силу, энергию, а затем с лихвой отдаст её ей. Эти мысли приходили откуда-то сверху, извне, наполняли её, Дарико Тураву, как чашу.
Она посмотрела на Сашу. В отблеске свечи он казался ей ещё прекраснее: с ним тоже что-то происходило. Она ощутила до мурашек, как она его любит, и что Он предназначен ей, и она готова до последнего вздоха служить ему…
Дарико не ошибалась: с Наумовым происходило нечто… Поначалу, он отнёсся к венчанию с уважением, как бы отдавая дань традициям. Сашка не был религиозен, просто с почтением относился к верующим и религии, но в церкви не бывал с момента крещения: в силу возраста он и не помнил, как его крестили. Но это было важно жене – и он уступил.
Но сейчас!.. Наумов не понимал, о чём говорит священник, языка он не знал. Но он почувствовал, что происходит что-то важное: пожалуй, самое важное в его жизни!
По мере чтения молитв к нему прибывала огромная Сила и энергия. И ещё уверенность, что эта сила теперь никуда не уйдёт! И ещё он вдруг осознал, что если он не будет делиться с людьми, с миром этой Силой, она разорвёт его, Сашку…
Пришло осознание: что теперь он сможет всё и преодолеет всё и что отныне он отвечает за эту хрупкую женщину перед Богом и людьми. Что она назначена ему судьбой, что через эту женщину он обретёт себя как мужчина.
Он мельком взглянул на Тураву, и ему показалось, что лицо её светится изнутри. "Невероятно! То, что с нами происходит… невероятно!" – с исключительным душевным подъёмом подумал Сашка.
Из дверей Гергетской Троицкой церкви вышли два новых человека.
* * *
Лея вернула фотографию венчания в альбом.
– Кстати, бабушке и дедушке так понравилось в Грузии, что они перебрались туда. Николая Ивановича пригласили в Университет Тбилиси преподавать журналистику. Он согласился, теперь он декан и, ко всему прочему, у него своё издательство. Аня счастье своё в Грузии нашла, замуж вышла.
– Понятно. А через год после венчания у твоих родителей появилась ты… – подытожил Алексей.
– Нет! А вот и не угадал! – засмеялась Лея и придвинулась к Меркулову ближе…
* * *
Сашке Байеру шёл четвёртый годик, а Наумов так и продолжал мечтать о ребёнке. А тут ещё жена вот уже 1,5 месяца отказывалась от близости. Нет, поцелуи, объятия были, и только! Он терпеливо ждал, что ситуация изменится, но её отказы и отговорки "устала", "не хочется", "не сегодня" продолжались. Как-то раз Саша даже попытался слегка надавить на жену, но получил обратное: Дэри выскользнула из его постели и с тех пор ночевала в своей комнате на 2 этаже их нового дома.
Александр ничего не понимал. Дом она вела безупречно, да и отношение к нему самому не поменялось: ласково будила по утрам, кормила завтраком, провожала поцелуем у двери, встречала, кормила вкусным ужином, со взглядом полным обожания сидела рядом, слушая его новости. Нежно обнимала, целовала перед сном и… уходила к себе.
Грешным делом, Саша усомнился в своей привлекательности и разглядывал себя в зеркале. Связывая свою судьбу с красивой женщиной, он понимал, что будет всегда как на горячем вулкане: лучше не расслабляться… "Да нет, всё нормально с ним: не обрюзг, не постарел, тело в идеальном состоянии!"
С женой явно что-то происходило. Саша изводил себя подозрениями. "Женщина меняется, если в её жизни появляется… другой мужчина". Во-первых, она уволилась из редакции, объявив, что устала от работы и хочет отдохнуть. Оставила за собой только ставку внештатного корреспондента – для души.
– Всё, сажусь на твою шею, любимый. Надеюсь, прокормишь?! – шутила она.
Наумов обалдел, но одобрил. С финансами было прекрасно, бизнес процветал, достроенный дом не требовал больше вложений.
Она перестала пить вино, вместо сахара в доме появился мёд. Стала много гулять по вечерам с Сашкой, мамой Леной и собаками. "Понятно… Он – ярый приверженец здорового образа жизни", – анализировал Наумов.
Его Дэри стала чаще ходить на выставки, в театр, слушала музыку в наушниках дома. А недавно он застал её вышивающей бисером виноградную лозу.
– Ты что, вышивать умеешь?!
– Не так чтобы, но стараюсь…
Для одежды она теперь покупала мягкие струящиеся ткани, отделывала их кружевом. "Ясно, – бесился Сашка. – Он к тому же ещё и эстет!.." Она менялась! "Ради кого?!"
Наумову нужно было ехать в командировку в Японию для заключения сделки на поставку мотоциклов и запчастей к ним. Впервые он был рад уехать из дома, чтобы за делами в голове не возникали мучительные мысли о жене. "Отдохнём друг от друга. Я приеду, и будет всё, как раньше!" – убеждал сам себя Александр, потому что к другому он был просто не готов.
– Привезу тебе крутую машину! – пообещал он малышу Байеру, целуя его. Потом посмотрел на улыбающуюся жену. – А тебе что привезти, душа моя?!
– Себя привези, живого и здорового, чемо сихаруло! – ответила Дэри и обвила руками его за шею.
Саша внимательно посмотрел ей в лицо и за её улыбкой уловил тайну в уголках губ и во взгляде восточных бархатных глаз.
Поездка затянулась на 2 недели, прошла очень плодотворно. Наумов посетил завод, где производят мотоциклы, посмотрел технологию сборки на конвейере, побывал на трассе, где испытывают опытные образцы: сам сел за руль, чем поверг партнёров в шок. Как итог: симпатия, взаимное доверие и выгодное партнёрство на долгие годы. Но в конце он уже очень скучал по дому, по жене и Саньке.
Дэри он нашёл ещё более похорошевшей, она была бесконечно рада его приезду и подаркам. Но проницательный Наумов видел, что светится она не от его присутствия, а от собственной внутренней радости. Он с содроганием ждал ночи. Она не пришла…
На следующий день Саша под предлогом отдыха после рабочей командировки остался дома. Предстоял тяжёлый разговор. Он позвал жену в гостиную:
– Дэри… Дэри, нам надо поговорить.
Она вошла, нет, вплыла в комнату, и села в кресло. Сашка расположился на диване напротив.
– У тебя… У тебя кто-то появился?.. – вкрадчиво произнёс он.
– Да! – убила мужа своим ответом Дэри и, не стесняясь, с вызовом, посмотрела ему в лицо.
– Ты любишь его? – с болью в голосе задал вопрос Саша.
– Больше жизни!
– А меня? – усмехнувшись, спросил он и приготовился к добивающему ответу.
– Больше жизни! – вдруг услышал он слова жены.
– Тебе сложно сделать выбор между нами?! – удивляясь, уточнил он.
– Я никогда не буду делать выбор между вами… – мягко произнесла она.
– Ну, и как же быть? – с сарказмом произнёс Саша.
– Жить втроём, – выдала Турава с улыбкой.
Наумов во все глаза смотрел на жену, предлагающую немыслимое.
– Ну уж нет! Не для того я дом строил… – завёлся он и не договорил.
Дэри перебила его, говоря с усмешкой:
– Тогда этот дом мне не нужен.
Наумов не понимал: зачем сталкивать их лбами? Он как мог сохранял достоинство.
– Когда ты… представишь нас?
Он сверлил взглядом Тураву, которая продолжала улыбаться как ни в чём не бывало.
– Да хоть сейчас!
Он думал, что она потянется к телефону, но она взяла его ладонь и положила себе на живот…
– Не сердись, папочка немного ревнует, но по-моему, он не догоняет… – сказала она со счастливой улыбкой.
Наумов ошалело посмотрел на жену, и тут его мозг взорвался:
– Дэри!!! У тебя будет..?!
– У нас, Наумов! И почему будет?! Он уже есть. Или она…
А Сашка уже стоял на коленях и целовал её пока плоский живот.
– Почему ты 2 месяца молчала? – нагодовал он.
– Не была уверена, что смогу выносить… Не хотела тебя огорчать!
– Ага! И чуть не довела до инфаркта! Я чёрт-те что уже думал!
Потом он осторожно поднял её на руки и закружил по комнате.
– Хулиганка моя!
– Ревнивец! – смеялась она. – Никогда не смей меня ревновать! Ты – лучший, запомни! И всегда будешь им!
* * *
Турава бережно перевернула страницу альбома.
– А вот это уже я – фото из роддома… Здесь я уже вставать начала… Это мы с бабушкой и Сашкой на отдыхе в Тайланде: узнаёшь, кто на слоне?! А вот здесь мои родители, когда я уже в садик ходила. Это они в Праге, сфотографировались с лучшими друзьями: Даниилом и Валерией Байер, Сашкиными родителями, – пояснила она.
– Надо же, какие счастливые, молодые! А я думал, это их фотография с медового месяца…
– Ох, Лёш, а ведь они тогда чуть не расстались!
– Да?! – искренне поразился Меркулов, вглядываясь в их радостные лица.
– Отец до сих пор в неведении, что я об этом знаю. И мама только год назад со мной поделилась. Сразу становится понятно, почему отец так боится за меня…
– Так расскажи!
– Хорошо, Лёш, только обещай, что сохранишь в тайне, тем более, что тайна не моя…
* * *
Александру Наумову приснился дурной сон: он шёл по пепелищу, раскатанные брёвна сгоревшего дома ещё дымились. Почему-то он знал: это – его дом… Трава на лужайке перед домом тоже обуглилась. Он наступал на неё, и пепел лёгким облачком поднимался из-под его ботинка при каждом шаге. Он искал, звал Дарико и Лею: их нигде не было. Стояла тишина, которую нарушал только жалобный скрип висевшей на одной петле двери.
Саша проснулся весь в поту, с беспричинной тревогой, больше уставший после сна, чем отдохнувший. Сел на кровати, пытаясь стряхнуть тягостный осадок на душе. Рядом спала жена, на боку, крепко обнимая подушку. Наумов прижался к ней, положил руку ей на живот, и все тревоги разом улетучились. Вдруг он почувствовал тихий толчок. Саша улыбался: ребёнок почувствовал отца и ответил: "Сын!" То, что будет мальчик, они с Дарико узнали неделю назад. "Как ты и хотел, любовь моя…" – шептала на ухо Дэри, обнимая мужа.
То, что Наумов всегда мечтал о сыне, она знала. Сначала он просто с маниакальной одержимостью жаждал ребёнка. Получилась солнечная дочка – Лея. Наумов был на вершине блаженства, став самым нежным и трепетным отцом. Дочурка подрастала, Наумов всё чаще заводил разговор о братике для Лисёнка… Наконец, у них всё получилось. Чуть не рехнувшись от радости, он поднял обеих, и жену, и дочь: "Девчонки мои!" И принялся кружить их по комнате.
Дарико пошевелилась:
–Саш, что, пора вставать?
– Спи, радость моя, ещё рано, спи…
* * *
Сегодня, в середине недели, его девочки собирались поехать в конно-спортивный клуб "Радуга" в гости к Наталье Петровне и лошадям. Клуб процветал, в воскресенье там было многолюдно, а Дарико не любила столпотворение.
С беременностью Дэри реже появлялась в клубе, Снежинка, её лошадь и любимица, скучала. Вместо неё на Снежинке каталась теперь Лея, ничуть не боясь, крепко и без страха держась в седле. Конечно, лошадь шла спокойно, шагом, рядом с хозяйкой, понимала: на спине ребёнок.
Полгода назад у Снежинки у самой появился жеребёнок, но не белый, как предполагали, а буланый: в папу. От мамы – только белая звёздочка на лбу. За эту звёздочку его и назвали Феркадом. Но это – когда он будет большим. Сейчас же Лея звала малыша Фарик-фонарик, или просто Фонарик, и закармливала морковкой .
Каждый выезд с мамой к лошадкам был для Леи настоящим праздником. Из-за занятий хореографией и рисованием выбираться в "Радугу" получалось один раз в неделю или даже реже. Она помогала ухаживать за лошадьми, любила скакать с мамой в седле на Снежинке – до "животика"… Сегодня с утра она пританцовывала от счастья: садик отменяется, она снова увидит лошадей! Яблоки, морковка и сахар аккуратно уложены в мешочки со вчерашнего вечера.
За завтраком Лея заметила, как папа хмурится, а у мамы красные глаза.
– Ты не передумала? – с надеждой спросил Саша, глядя на жену потемневшими глазами.
– Нет, – ответила Дарико раздражённо. – Я не хочу огорчать ребёнка и лишать её удовольствия только из-за того, что тебе приснился какой-то там сон!
– Лея, солнышко, выйди, пожалуйста, – попросил Лею отец.
– Да, чемо сихаруло, иди собирайся, скоро поедем, – ласково обратилась Дарико к дочери.
– Дэри, останься сегодня дома, – продолжал настаивать он.
– Саш, мы уже обсудили этот вопрос…
– Ты никуда сегодня не поедешь! – повышая голос на жену отрезал Саша.
– Что?! – усмехнулась Дарико и подошла к мужу. – Наумов, ты совсем заработался?!
Она хотела его обнять, положила руки ему на плечи. Он взял её руки и резким движением сбросил их с себя. Дарико посмотрела на него так, как будто он ударил её и быстрым шагом вышла из кухни.
– Дэри! Дэри! Прости меня, Дэри…
Двадцать минут спустя, выбросив из головы утреннюю размолвку с мужем, Дарико с Леей уже пели в машине грузинские песни, любуясь осенними красками леса через лобовое стекло. Наумов с тяжёлым сердцем ехал на работу, с трудом подавляя желание рвануть за своей Дэри в "Радугу"…
Почистив Снежинку и малыша Фарика, Дарико отвела Лею к Ларисе, помощнице Натальи Петровны. Та ухаживала за новым питомцем – серым пони по кличке Мышка.
–У-у-у, а я все яблоки и морковку Фарику скормила, – грустно вздохнула девочка. – Мышке и не осталось.
Лариса засмеялась:
– А ты посмотри вон в той коробке. И можешь угостить.
Лея выбрала яблоко и без страха протянула пони.
– Покататься хочешь? – спросила Лариса.
– На Мышке?
– На Мышке.
– Конечно!
Лариса могла и не страховать маленькую рыжеволосую дочку Дарико: так хорошо та держалась в седле. Но правила есть правила, и она шла с маленькой наездницей рядом.
Пока Лея пропадала на конюшне с Ларисой, Дарико и Наталья Петровна пили чай и делились новостями.
– Когда срок?
– В феврале ждём, – улыбнулась Дарико и погладила живот. – Скорей бы! Не попрыгаешь, не побегаешь, на животе не поспишь. Опять же на лошади не поскачешь, только в поводу…
– Ничего, потерпишь ради мужика, – подколола Наталья Петровна, – Сашка, чай, пылинки сдувает…
– Даже чересчур, – усмехнулась, вспомнив утренний "бзик" мужа, Дарико. – Может кого-нибудь из коней нужно в манеже погонять? Я – с радостью.
– Возьми кого хочешь поспокойнее, погоняй на корде. Грея своего хотя бы: остепенился красавец, хорошо под седлом ходит. Рысь хороша, галоп бы ему подправить…
– Можно, Грей меня хорошо знает, подправим.
Лея уже вернулась и увязалась за Дарико в манеж.
– Мамочка, а зачем лошадку по кругу заставляют бегать? – пытала она мать.
– Так, суло чемо, лошадка учиться правильно бежать: рысью или галопом, а мы ей подсказываем.
– А можно я с тобой?
– Конечно, только ты за перегородкой постоишь, ладно? Лошадка по кругу бегать будет, я в серединке буду с верёвкой стоять: тебе места не будет, – улыбнулась она дочери.
– Ладно.
Лея, как заворожённая, смотрела, как ловко мама управляется с вороным Греем, как подхваливает его и конь слушается её. Иногда она останавливала его, давая отдохнуть, подзывала Лею, в карманах которой был сахар. Лея протягивала "ученику" сахар, а Дарико гладила любимца по морде. Все трое были очень довольны. Потом урок продолжался.
Вдруг послышался лай собак, в манеж внезапно влетела маленькая собачонка, видимо, пришлая, бросилась под ноги коню. Разогнавшийся Грей от неожиданности дёрнулся в сторону, корда натянулась. Всё произошло молниеносно: Дарико не успела выпустить повод, упала на землю, Грей проволок её по земле несколько метров и остановился.
– Мамочка! – закричала в испуге Лея и побежала звать на помощь.
Когда на крик ребёнка прибежали Наталья Петровна, Лариса, ещё люди, они увидели: Дарико лежит, скорчившись, в лужице крови на земле, над ней стоит Грей и тревожно тыкает мордой ей в лицо.
Скорая приехала очень быстро, Дарико без сознания погрузили в машину, сразу поставили капельницу. Наталья Петровна обнимала и как могла успокаивала плачущую Лею. Водитель включил сирену.
– Тетенька доктор, мама ведь не умрёт?
– Нет, что ты, котёнок! Мы обязательно спасём твою маму.
– Я – Лисёнок… – тихо сказала Лея и прижалась к Наталье Петровне.
У Наумова шло совещание, когда ему позвонила из скорой хозяйка "Радуги".
Сначала позвонила со своего номера. Саша не брал трубку. Немного подумав, она набрала его с телефона Дарико.
И он сразу отозвался:
– Да, любимая…
– Саша! Это не Дарико, это Наталья Петровна. Звоню из скорой, Дэри везут в больницу. У нас беда… Как быстро сможешь приехать?
В руке Наумова хрустнула ручка. Через секунду, белый как мел, он уже бежал к машине.
* * *
Найти Наталью Петровну и дочь Наумову не составило труда. Они сидели возле операционной.