Новая семья. Гостевой брак, лоскутная семья и другие форматы отношений в современном мире

Культ индивида

Группа европейских социологов, которые несколько лет назад провели исследования о перспективах гостевых браков, констатирует следующее: «Если в прежние времена партнеров чаще разлучала смерть, то теперь большинство браков заканчивается разводом. Для тех, кто потом решает завести новые отношения, гостевой брак становится все более привлекательной опцией. Популярности гостевого брака также содействует развитие технологий, которые позволяют быть с партнером постоянно на связи. Расстояние больше не помеха любви»^[24].

У москвички, художника-керамиста Ольги брак с инженером Кристофом из Парижа четвертый по счету. И самый, по ее словам, счастливый. Вместе они почти четыре года и союз зарегистрировали лишь для того, чтобы иметь возможность летать друг к другу, когда границы закрыты. «Мне 42, у меня уже двое взрослых детей, – рассказывает Ольга. – Кристофу 45, он бездетен и никогда до этого не был женат. В России я бы напряглась, если бы встретила такого мужчину, а в Париже их полным-полно». Француза перспектива женитьбы как раз пугала из-за необходимости постоянно с кем-то делить территорию. Жена в другой стране оказалась идеальным вариантом. Раз в месяц – два они на пару недель встречаются, а также вместе ездят в путешествия. Родственники относятся к ее выбору плохо, не считая их брак нормальной семьей: зачем, мол, жениться, если вы не будете жить вместе.

Ольга же видит в этом формате только плюсы: «Нет бытовухи, нет усталости друг от друга. Каждая наша встреча – феерия, в том числе в постели. Страсть никуда не уходит. А с бывшим мужем мне, например, последние годы брака вообще не хотелось секса. Ну а главное – в остальное время я могу не распыляться и заниматься творчеством».

Она добавляет, что способна с удовольствием «делить пространство и эмоции с мужчиной» максимум два месяца подряд. Но и порознь они стараются проводить не больше месяца. При этом именно расстояние и достаточно редкие встречи, как считает Ольга, сглаживают потенциальные проблемы: «На некоторые моменты я закрываю глаза только потому, что мы не живем вместе. Например, он не научился выстраивать границы с собственной матерью: она может заявиться к нам в дом в любой момент, рыться в наших шкафах. Живи я во Франции постоянно, меня бы это напрягало гораздо больше».

По мнению Ольги, гостевой брак – достойная альтернатива стандартной схеме «поженились и стали жить вместе»: «Я очень рада, что все больше людей это понимает. Гостевой брак подходит не всем и не во все периоды жизни. Но мои подруги – особенно те, у кого проблемы в отношениях, – мне тихо завидуют. Я им говорю: "Зачем дожидаться проблем – может быть, сразу попробовать раздельное проживание?"»

«Если вы можете себе позволить жить отдельно, в зрелом возрасте гостевой брак – отличный вариант, – соглашается житель шведского города Гётеборга, 44-летний менеджер по продажам спортивного инвентаря по имени Мортен, который после развода проводит со своей новой женщиной каждую вторую неделю. – Я вообще знаю мало пар, у кого отношения лучше, чем у нас: после стольких лет они как новенькие. Отдыхать друг от друга очень полезно, но, увы, далеко не все могут признаться своему партнеру, что хотели бы жить отдельно».

В Швеции для гостевых браков есть специальный термин: särbo. Статистику по таким союзам найти трудно, но давно известен другой феномен, косвенно подтверждающий их популярность. Из всех стран мира именно в Швеции больше всего домохозяйств, зарегистрированных на одного человека, – не менее 50 %. Из них 15 % – с ребенком^[25].

Вступая после развода в новые отношения, многие шведы продолжают жить порознь. Мортен практикует такой формат почти 10 лет. Он уверен, что в ближайшие годы этот вариант будут выбирать все чаще: «Швеция, с одной стороны, очень семейно-ориентированная страна. А с другой – мы страшные индивидуалисты, и с годами этот тренд усиливается».

На каком-то этапе отношений неизбежно назревает конфликт, который можно разрешить либо расторжением союза, либо его изменением в сторону большей автономности партнеров.

Тенденция набирает обороты не только в Швеции. Возможно, гостевой брак станет одним из решений «проблемы современной любви», о которой пишет Сергей Голод, доктор философских наук, крупнейший в России специалист в области социологии семьи, гендерных и сексологических исследований. Эта проблема – постоянно расширяющийся спектр эмоциональных, психологических, профессиональных и прочих потребностей современного человека. Эти потребности, по мнению Сергея Голода, «клубок не соединяемых и противоречивых идей и ожиданий: (…) полного "слияния" в любви и признания автономии, ответственного отношения к союзу и свободы расторжения партнерства, взаимного поощрения профессиональных амбиций и необходимости выполнять семейные обязанности»^[26]. Социолог считает, что на каком-то этапе отношений неизбежно назревает конфликт. Решение – либо расторгнуть союз, либо шагнуть в сторону большей автономности партнеров, если те, конечно, к этому готовы.

Не исключено, что все больше людей начнут присматриваться к опции гостевого брака, в том числе из-за изменений в экономике и образе жизни. Захлестнувшая мир пандемия ковида усилила наметившийся тренд – переход на гибридный и удаленный формат работы^[27]. По данным на осень 2022 года, не менее 45 % сотрудников в развитых и многих развивающихся странах находились на удаленке – частично или полностью^[28]. Многие уже считают работу из дома новой нормой^[29].

Наверняка найдется немало семей, которые, оказавшись в ситуации подобной «вынужденной близости»^[30], то есть живущие и с некоторых пор еще и работающие в одном пространстве, захотят больше воздуха и станут жить на два дома. Или – сознательно решат вообще не вступать в отношения.

О том, почему некоторые делают именно такой выбор, пойдет речь в следующей главе.

Глава 2
Одиночки

Что такое полезное одиночество и почему армия его адептов стабильно растет?

На что похож брак с самой собой и в чем причины «уберизации» отношений?

Как решают свою судьбу некоторые самодостаточные жительницы мегаполисов?

Секс в большом городе

28 ноября 1994 года в газете The New York Observer вышла авторская колонка, которая сразу привлекла внимание читателей весьма провокационным сюжетом. Героиней была незамужняя нью-йоркская журналистка тридцати с лишним лет. Она в деталях описывала сексуально-романтические похождения – как собственные, так и своих подруг, таких же ярких и блестяще образованных женщин. Но из-за того, что к своим тридцати с лишним годам они не успели выйти замуж, даже в богемных кругах Нью-Йорка конца 1990-х их считали в некотором смысле изгоями.

Автора колонки звали Кэндес Бушнелл. Сама она тоже была не замужем, не имела детей и активно ходила на свидания. Несмотря на череду турбулентных романов с финалом в виде разбитого сердца, Бушнелл наслаждалась свободной жизнью. Холодильник в ее крошечной студии в Верхнем Ист-Сайде хронически пустовал. Зато гонорар за статью она могла полностью потратить на очередные дизайнерские босоножки.

Два года спустя на основе этих колонок издали книгу, а еще через два года на канале НВО вышел первый эпизод сериала, с главными персонажами которого впоследствии будут ассоциировать себя женщины разных поколений и с разных концов света. Героинь звали Кэрри, Шарлотта, Саманта и Миранда.

Чуть позже, в начале 2000-х, я приехала в Нью-Йорк учиться в магистратуре Школы журналистики Колумбийского университета. Кампус находился в Верхнем Вест-Сайде, как раз неподалеку от квартиры главной героини «Секса в большом городе» Кэрри Брэдшоу. Мои однокурсники регулярно устраивали вечеринки с просмотром новых серий (тогда, кажется, шел третий сезон). Меня тоже приглашали, но чаще я отказывалась. У меня эпизод за эпизодом разворачивался собственный Sex in the City. Правда, мне тогда было как минимум на 10 лет меньше, чем главным героиням сериала. Я впервые жила без родителей, в новом городе и новой стране. И в каком городе!

От возможностей и ритма Нью-Йорка кружилась голова. Буквально на каждом углу там круглосуточно что-то происходило. В отличие от Кэрри Брэдшоу, я не посещала такого количества гламурных вечеринок, но романтические знакомства у меня случались постоянно. На улице, в университетской аудитории, в магазине, на набережной Гудзона во время пробежки, на выставках в музее Гуггенхайма, в очередях к врачам или за билетами в кино. Мне казалось, что этот город – особенно Манхэттен с его прямыми, словно линейкой вычерченными кварталами – пропитан сексуальным напряжением и его обитатели постоянно ищут возможности дать ему выход. Секс был легальным наркотиком, но вот отношения в Нью-Йорке больше напоминали броуновское движение: столкновение – короткая череда свиданий – расставание.

На моем пути часто встречались токсичные холостяки. Эти успешные, харизматичные мужчины были хронически не готовы к сколько-нибудь серьезным отношениям.

При этом у достаточно большого количества моих ровесников в России уже тогда, в начале 2000-х, были стабильные отношения и дети. Кто-то к своим 25 годам успел развестись (и даже не однажды!). Нью-Йорк же представлялся мне абсолютным городом одиночек. Большинство людей приезжали сюда со всего света с четкими задачами и амбициями – делать бизнес, карьеру, деньги. В одиночку этих целей добиться было проще.

Так же, как Кэрри и ее подругам, на моем пути часто встречались токсичные холостяки^[31]. Эти, как правило, успешные, по-своему харизматичные мужчины были зачастую эмоционально недоступны (это понятие я тоже освоила в Нью-Йорке) и хронически не готовы к сколько-нибудь серьезным отношениям. В свои 24 под серьезными отношениями я не обязательно подразумевала брак. В те годы я еще не очень понимала, чего хочу на самом деле, в том числе от отношений. Но мне интуитивно хотелось эксклюзивности, то есть быть рядом с тем, кому можно довериться^[32].

«Знаешь, я тут подумал…» На часах было 10 утра, суббота. Мы с Майком, обнявшись, лежали в постели, проведя пятничный вечер и последующую ночь вместе. «…Нам нужно поговорить». Теперь я знаю, что эти слова обычно не предвещают ничего хорошего. Но тогда, в невинные 24, я была уверена, что он хотел лишь обсудить планы на выходные.

С Майком мы познакомились в один из августовских вечеров в нью-йоркском метро, где-то в районе Ист-Виллидж, когда жара нависала над городом душным непроницаемым куполом. Я стояла на грязном перроне с огромной картой (эпоха смартфонов еще не наступила) и пыталась разобраться, в каком направлении ехать домой. Он по-американски приветливо-корректно спросил, не нужна ли помощь. Признаюсь, это был один из самых изящных пикапов в моей жизни.

Мы оказались коллегами. Майк был ведущим спортивным журналистом газеты The New York Times. Благодаря его пресс-карте наши первые свидания я запомнила на всю жизнь: концерт группы U2 на арене Медисон-сквер-гарден, финал теннисного турнира US Open… Он водил меня по любимым манхэттенским кафе, знакомил с коллегами и даже родственниками.

«Я подумал… – Майк растягивал слова, избегая смотреть мне в глаза. – Знаешь, я чувствую, что мне нужно мое пространство».

С английским у меня не было проблем, но поначалу я не поняла, что значила эта фраза. I feel I kind of need my space. Но я почувствовала, что ничего хорошего это не предвещает.

Взгляд моего мужчины был устремлен вдаль. Он молчал, но вид у него был немного виноватый.

Как выяснилось, моему американскому бойфренду срочно понадобилось не только пространство в его кровати кинг-сайз, занимавшей большую часть спальни, но и в жизни в целом. В свои 38 лет он ни разу не был женат и практически не имел опыта серьезных отношений. А когда наш роман стал на таковые претендовать, мне было предложено «сделать перерыв»^[33]. Перерыв плавно перешел в разрыв. Впрочем, как и многие ньюйоркцы, он уже был давно и счастливо женат – на своей работе.

Мегаполис одиночек

Нью-Йорк стал потихоньку превращаться в город одиночек еще в начале прошлого столетия. Тогда около половины проживавших здесь белых мужчин 25–34 лет не состояли в отношениях^[34]. Индустриализация и урбанизация набирали обороты: молодежь устремлялась в большие города и – в том числе по экономическим причинам – не спешила связывать себя узами брака, по крайней мере до появления постоянной работы со стабильным доходом.

В 1930-х годах тренд усилился. Женщины стали массово выходить на работу. Это обеспечивало им относительную финансовую свободу и независимость. Самые смелые и амбициозные девушки устремлялись в крупные города, где рабочих мест было больше, а густонаселенные пространства гарантировали анонимность. Для таких новых горожан и горожанок в первые десятилетия ХХ века стали строить доходные дома с доступными по цене меблированными комнатами.

Одним из районов, где этот социально-демографический феномен расцвел в полную силу, оказался Гринвич-Виллидж на Манхэттене. Здесь с начала XX века по соседству с большими семьями проживала богема^[35]. В 1920–1930-х годах семейный контингент переместился в более доступное жилье за пределами Манхэттена и на смену ему пришли одинокие женщины. Как отмечают историки, за этот период в Гринвич-Виллидж стало вдвое меньше детей. К 1930-м около половины жителей района не состояли в браке. Большое число одиноких женщин «сами зарабатывали себе на хлеб и жили вне традиционных семей… Каждый день эти женщины ходили на работу. Они без сопровождения пользовались общественным транспортом и обсуждали вопросы "существования вне традиционной роли домашней хозяйки"», – пишет историк Кристина Станселл^[36].

Новая мощная волна эмансипации накрыла Нью-Йорк, а также многие другие мегаполисы мира в 1960-х годах. В 1962 году в США вышла книга, которую смело можно назвать предшественницей «Секса в большом городе». Она даже называлась похоже – «Секс и одинокая женщина»^[37]. Автором была журналистка Хелен Браун, которая потом несколько десятилетий возглавляла журнал Cosmopolitan. Это была первая попытка по-новому преподнести образ жизни женщины вне контекста брака и семьи. Многие советы Браун давала, исходя из личного опыта: ее отец погиб, когда она была ребенком, сестра переболела полиомиелитом и девушке с юности пришлось содержать семью. Для женского счастья, настаивала она, не обязательно выходить замуж и в принципе иметь мужчину – наслаждаться жизнью можно и в одиночестве.

«Одинокая женщина теперь не существо, достойное жалости или покровительства. Она выходит на общественную арену в новом образе гламурной дивы… Она интересна тем, что живет своим умом. Она сама себя обеспечивает. Чтобы выжить в этом жестоком мире, она должна сиять, работать над своей индивидуальностью и оттачивать свой ум. И на этом поприще она добивается отличных результатов. Финансовая сторона вопроса у нее под контролем».

Хелен Браун,

«Секс и одинокая женщина»

Стоит добавить, что автор книги ни в коем случае не была противницей брака, а лишь считала, что он не должен быть единственным вектором женской судьбы. Спешить замуж Хелен категорически не советовала: «"Отбытый срок" одиночества помогает найти брак на наиболее выгодных условиях, если вы на него решитесь». Личный опыт самой Браун это в итоге подтвердил: она завела семью по меркам 1960-х очень поздно, в 37 лет, но брак оказался удачным.

Соло-реальность

Алина – дочка моих однокурсников, поженившихся еще студентами. Ей 24 года, она выпускница журфака МГУ. Девушка почти не бывает одна: у нее много знакомых, и редкий день обходится без посиделок, заканчивающихся далеко за полночь. При этом она подчеркивает, что мужчина ей не нужен. По крайней мере в статусе постоянного партнера, а уж тем более мужа. Ее родители вместе почти 25 лет, но идею «поженились и умерли в один день» Алина считает неактуальным в XXI веке мифом. После болезненного расставания с первым бойфрендом она сделала в своей небольшой, но уютной («там все, как нравится мне») квартире ремонт и наслаждается не обремененным постоянными отношениями образом жизни, когда домой можно приходить во сколько и с кем хочешь. Ее настрой вполне соответствует кредо героинь «Секса в большом городе»: «Я сама себе семья. Друзья тоже становятся семьей».

Андрей, сын другой моей университетской подруги, при слове «отношения» (про брак и семью я даже не решаюсь его спросить) также скептически морщит нос. Ему 23 года, но он ни разу не встречался с девушкой дольше пары недель. Мысль об отношениях вызывает у него единственную реакцию: «Это обременительно». Андрей оканчивает университет в Мюнхене, и, по его словам, у подавляющего большинства его сокурсников постоянного партнера тоже нет. Но жизнь соло его более чем устраивает: «Зачем все усложнять, связывать себя обязательствами, пусть даже минимальными? Я хочу найти работу, заработать денег, увидеть мир. Пожить в разных странах. Самореализоваться. Мне сейчас никто не нужен. Одному комфортнее, дешевле и проще».

Алина, Андрей и миллионы других жителей современных мегаполисов являются, как считает социолог Эрик Кляйненберг, частью уникального социального эксперимента: «Впервые в истории значительное число жителей планеты самых разных возрастов, придерживающихся самых разных политических взглядов, начали жить одиночками».

«Для нового поколения будущих профессионалов в возрасте от 20 до 35 лет этот период карьеры – самое неподходящее время для вступления в брак и погружения в семейную жизнь. В этот период необходимо учиться и работать, для того чтобы произвести впечатление. Мы полностью отдаем свое время своим учителям или работодателям, а свободные часы и минуты посвящаем работе над собой. Мы приобретаем новые навыки и умения. Демонстрируем нашу многосторонность. Путешествуем. Меняем место жительства. Создаем свой круг контактов. Работаем над собственной репутацией. Карабкаемся вверх по карьерной лестнице. Рассылаем резюме и находим работу лучше прежней – и делаем это снова и снова. Заниматься своей карьерой гораздо проще, когда вы ничем и никем не связаны, лучше всего – когда вы живете один».

Эрик Кляйненберг,

«Жизнь соло. Новая социальная реальность»

Про «значительное число» социолог не преувеличивает. В период с 2009 по 2021 год число соло-домохозяйств выросло в Евросоюзе почти на треть^[38]. В Швеции, Норвегии и Финляндии число домохозяйств, зарегистрированных на одного человека, сейчас составляет не менее половины^[39]. В Дании таких домов и квартир почти на два миллиона больше, чем семейных и парных. Причем одиноко проживающих женщин в этой стране как минимум на 20 % больше, чем одиночек-мужчин.

Одиночки выгодны экономике. Они расходуют больше продуктов, упаковочного материала, электричества и газа.

В России число одиночек тоже растет. По микропереписи 1994 года, одиночных домохозяйств насчитывалось 19,2 %, а по переписи 2010 года – уже 25,7 %^[40]. В 2015 году почти каждое третье домохозяйство в России состояло из одного человека, что соответствовало средним показателям по Европе. Также впервые в России количество одиночек совпало с числом семей из двух человек. И если в середине прошлого века соло в основном проживали молодые мужчины, то сейчас в нашей стране это в основном женщины – в первую очередь пожилые^[41].

По данным Euromonitor International, с 2012 по 2020 год число живущих соло выросло в мире на 47,1 млн. Вот как картина выглядит по странам:

1. США (36,3 млн одиночных домохозяйств).

2. Китай (31,6 млн).

3. Япония (18,2 млн).

4. Индия (17,4 млн).

5. Германия (15,5 млн).

6. Россия (12,9 млн).

Урбанизация с ее сервисной экономикой стимулирует выбор в пользу жизни соло: если в 1960 году две трети мирового населения проживало в деревнях, то сейчас больше половины – горожане.

Одиночки по многим параметрам выгодны экономике. Исследователи из Мичиганского университета выяснили, что они расходуют примерно на 40 % больше продуктов и больше упаковочного материала, на 55 % больше электричества и на 61 % больше газа на человека, чем стандартная семья из родителей с двумя детьми. Люди, не обремененные узами постоянных отношений, чаще ходят в рестораны, оставляют там больше денег и активнее пользуются другими потребительскими услугами^[42].

В одной из серий «Секса в большом городе» 33-летняя Миранда, успешный юрист, покупает квартиру в престижном районе Манхэттена. Оформление документов становится для нее настоящим испытанием. Риелтор и нотариус смотрят на нее как на человека с диагнозом: с явным сочувствием и подспудным любопытством. Ей приходится отвечать на неудобные вопросы вроде «Неужели вы сами заработали эти деньги?» и «Вы что, будете жить в такой большой квартире одна?».

Но за последние годы ситуация поменялась. Одиночки, особенно женщины, становятся все более активными потребителями и на рынке недвижимости. В США, где одиноки больше половины взрослых американцев, незамужние женщины составляют 19 % покупателей недвижимости. Это в два раза больше, чем число покупателей среди неженатых мужчин^[43].