Бутерброды с сыром и колбасой ей не лезли в рот, раздражало всё, особенно хозяйкин коврик, разостланный от кухни до входной двери – когда-то он был малиновым с зелёным, но теперь до безобразия посерел. Его хотелось собрать и вышвырнуть вон, так как он содержал столько ничем не выстирываемой грязи, что ему место было на свалке. Юля постояла перед зеркалом, прежде, чем начать одевать сапоги. Где оно – то счастливое лицо, что мелькало в сияющих зеркалах необыкновенного замка? На неё смотрела обычная грустная девушка, которую дожидаются мертвецы и повседневные заботы.
Целый день ей названивал Лёша, присылал сообщения – сначала с вопросом: почему она не берёт, затем всерьёз обеспокоенные. На звонки с незнакомых номеров она также не отвечала. Что касалось живых клиентов, она решила оставить самых любимых и постоянных, отметя всех остальных после свинского проникновения к ней в дом матери-шпионки, забравшейся в душу подобно червю. У Юли хватало работы в похоронном бюро, которая приносила хороший доход. Часть денег откладывалась – она найдёт им правильное применение.
Следующие два дня Лёша набирал опять, уже не отправляя сообщений, а надеясь на разговор, и Юля не выдержала… Она сочла несправедливым держать его в неведении, парень имел полное право знать, что всё-таки происходит.
– Сейчас я расскажу тебе всю правду, – начала она, не дослушав возмущений по поводу очередного её молчания. – Ты должен знать. Ты должен знать, куда исчезают девушки, с которыми ты встречаешься. – Она вобрала в себя полные лёгкие. – Ко мне приходила твоя мама под видом клиентки. Приходила домой, в квартиру, которую я снимаю. Похвалила мою работу – это было приятно, но затем высказала мне всё… Что я бесприданница из деревни, что моя мама, много лет отработавшая директором дома культуры, и ушедшая оттуда по состоянию здоровья, видите ли какая-то гардеробщица, что живу я в какой-то холупе – ну холупа, допустим, не моя… И что я не достойна её горячо любимого сына Алёшеньки.
Молодой человек, потрясённый услышанным, хотел возразить. Его удивило мамино вмешательство в личную жизнь взрослого сына, сформировавшегося человека. Первым делом он попытался донести до Юли, что не собирается идти у своей матери на поводу. И тогда… облитая грязью визажистка решила воспользоваться последним приёмом, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда.
– Ты не думай, будто я пытаюсь очернить твою маму, а себя выставить белой и пушистой… Я хочу рассказать тебе кое-что о себе, и после этого ты сам не захочешь со мной встречаться.
Парень был заинтригован.
Дальше Юля поведала, что её работа в основном заключается в наложении грима покойникам: молодым и старым, мужчинам и женщинам… Затем она рассказала, каким способом пыталась спихнуть ещё не родившегося ребёнка, закончив всё это рассуждением:
– А знаешь, твоя мама права… Вам не нужна такая, как я: с мутным прошлым и странным настоящим. Я тебя не достойна. – Юля твёрдой рукой нажала «завершить».
Что удивительно, ей стало настолько легко, будто она сбросила с плеч огромный камень, который ей приходилось таскать, а ночью лежать придавленной им. Ей стало безразлично, если семья Алексея где-либо воспользуется открывшейся информацией… Юля такая, какая есть, и да – у неё есть прошлое.
Жизнь потекла в ровном русле: девушка гримировала своих мертвецов, делала макияжи постоянным клиенткам, а по вечерам готовила ужин из купленных деликатесов, пытаясь повторить те блюда, что волшебным образом появлялись благодаря стараниям Феликса на её столе. Ещё она ждала его, застрявшего в своём необычном мире уже на месяц и неделю.
Так продолжалось, пока она возле своего подъезда не наткнулась на уже знакомую ей даму с лисичкиными глазками. Мама Лёши вызвала в ней прилив неприятных воспоминаний, когда Юля жила в постоянной тревоге. Было понятно, что ждала она именно её.
– Мы можем с вами поговорить, Юля?
Девушка отреагировала наигранным удивлением, показывающим: всё уже сказано давно, о чём нам с вами разговаривать? Но она сдержала себя и согласилась выслушать. Яркое мартовское солнце слепило глаза, где-то поблизости гремела техника, выполняющая работы, горожане высыпали на улицу в хорошем настроении и сновали повсюду – всё это как-то не вязалось с драматическим выражением на лице у несостоявшейся свекрови. Видимо она караулила Юлю не впервые, так как недавно сосед, взломщик замков, говорил, как какая-то дама прошла вместе с ним в подъезд и остановилась возле Юлиной квартиры – девушка не стала придавать этому значения, думая, что по квартирам кто только не шастает: с рекламой, с заманиванием в секту, да много кто.
– Я очень беспокоюсь за Лёшеньку… – Мать была готова выпустить слезу. – Он перестал со мной общаться – уже скоро месяц. Съехал от нас в свою квартиру, живёт там с голым кирпичом на стенах, спит на полу среди разостланных газет, питается неизвестно чем и разогревает себе чуть ли не кипятильником… – Женщина сделала глубокий вдох, собралась. – На днях мы с ним откровенно поговорили… – Она поставила паузу в нужном месте. – Он любит вас, Юля, и считает, что я разрушила его счастье.
Ну почему всё начинается снова, думала девушка, рассматривая оживлённую улицу. Почему в этой мелодраме не видно конца? Юля только начала привыкать к спокойной обстановке, только всё устаканилось, как опять… Появляется дама, вызывающая в ней неприятные эмоции и втягивает её в свои семейные разногласия.
– Юленька, я вас очень прошу… сходите к нему, поговорите с ним. – На это девушка отреагировала вскипевшим в ней негодованием:
– Разбирайтесь сами! Вы мать, вам виднее, как убедить сына в том, чтобы он выбирал «правильных» женщин!
Дама испуганно на неё уставилась.
– Я не в том смысле! Я не прошу идти к нему и убеждать, чтобы он вас выбросил из головы! Наоборот, я предлагаю вам помириться и начать всё заново. Обещаю, что не буду вмешиваться в ваши отношения и прошу вас простить, что позволила себе решать за вас… – Женщина полезла в карман. – Вот, возьмите адрес – здесь я ещё пометила во сколько он приходит с работы…
– Уберите! – Юля смотрела на неё непреклонно, проявляя характер, но та успела впихнуть ей сложенную бумажку в открытую сумку.
– Пожалуйста, поговорите с ним! Я вас очень прошу.
Девушка кинулась доставать листок, чтобы отдать – он являлся связующим звеном с тем болезненным, от чего она считала избавившейся, а сейчас эта боль снова пытается вернуться обратно… Но женская сумка, что было неудивительно, представляла вместилище всего, вечно необходимого и найти нужную вещь было не так-то просто.
– Я на вас надеюсь! – Мать Алексея начала отдаляться. – Только, бога ради, не говорите, что я к вам приходила!
– Сказала же: не пойду! Разбирайтесь вы сами!
Когда она отделила ту самую записку от бумажного содержимого своей набитой сумки, женщина к этому времени исчезла из зоны видимости.
Юля, продолжала показывать безразличие, разворачивая листок, правда, теперь самой себе. Прочитала адрес – что-то кольнуло внутри, вспомнился Лёша. Представилось его лицо, скорее наивное, чем расчётливое, как у его матери, представилась некомфортная обстановка, в которой он сейчас проживает, выказывая протест. Девушка зашла в подъезд.
В течении двух следующих недель в ней копилось недовольство, приумножаясь с каждым днём. Феликс не появлялся и создавалось впечатление, что он её бросил, сменив и тело, и соответственно предмет своих страстей. В общей сложности он отсутствовал почти два месяца. Лучше бы я жила в неведении, думала она, лучше бы я не знала какие там крутятся девицы возле Лёши – у каждого человека найдутся секреты, на то эта часть жизни и называется личной. А Феликс постоянно оголял перед ней скрытую часть Лёшиной жизни, чем настраивал негативно в отношении молодого доктора. И его мать успокоилась, а значит всё могло сложиться иначе…
На глаза попалась та самая записка с адресом. В это время он должен вернуться с работы, если, конечно, нет сегодня дежурств, или других планов. Юля начала одеваться. Её терзало странное чувство, обжигающее изнутри, скорее предупреждающее, сигнализирующее о том, что не разумно поддаваться внезапным импульсам, нужно сначала всё взвесить, а может просто для начала набрать знакомый номер… Юля взяла телефон и разблокировала номер Лёши. Подумав с минуту, волнительными руками нажала вызов – в ответ сообщили, что данный номер в не зоне доступа.
Да он же его сменил, осенило девушку, из-за матери, чтоб не названивала. Поэтому та всучила ей адрес – до Лёши теперь не дозвониться, он, можно сказать, отгородился от мира, ушёл в себя. И то, что он сознательно поселился в обстановке кирпичных стен, а не напросился к кому-нибудь из друзей, каких у него немало, лишь подтверждало его стремление к уединённому заточению. Он просто хотел разобраться в своих чувствах, и если он действительно любит Юлю, то её появление станет для него приятным сюрпризом, долгожданным примирением.
Окна третьего этажа Лёшиного дома, расположенного в старом переулке, горели газетным светом – девушка легко вычислила, что это именно его окна. Теперь ей осталось набрать домофон. Волнуясь возле двери подъезда, она готовила слова, пока домофон монотонно пищал. Странно, открыли даже не спросив.
Юля вошла в подъезд; лифт привёз её на третий этаж. Нажала на звонок. Из квартиры доносилась романтическая музыка. Дверь размашисто открылась, но на пороге возникла улыбающаяся безразмерной улыбкой девушка лет тридцати пяти, одетая в белую мужскую рубашку и чёрные чулки – под рубашкой бесстыдно торчало кружево.
– Проходите! – радостно объявила она, кинув мимолётный взгляд на чёрный пакет в Юлиных руках, из которого выглядывали завёрнутые в фольгу контейнеры с горячей едой, заботливо собранные для отшельника. Юля в растерянности повиновалась и вошла в прихожую, не зная, как правильно реагировать – такого поворота событий она не предвидела.
Квартира, действительно, напоминала стройку, здесь всё было демонтировано: в прихожей сорваны обои, двери ванной и туалета, а также кухни, были сняты, со стен сколочена плитка. Сквозь кухонный проём виднелась стоящая на полу новенькая микроволновка, а на коробке из-под неё сушилась посуда.
Девушка, открывшая дверь, метнулась в комнату, крикнув:
– Лёш, доставка! Деньги давай!
Дверь осталась приоткрытой, и Юля заметила в щель сидящего на застеленном надувном матраце Алексея в одних трусах, вылезающего из объятий ещё одной девушки, одетой в красное нижнее бельё. Он зарылся в кармане джинсов, не видя, что любовь всей его жизни смотрит сейчас на него сквозь образовавшуюся щель.
– На, Марин! – окликнул он впустившую девушку и протянул ей купюры. Та подошла, приняла их, наклоняясь – на секунду мелькнул её голый зад. Юлю повергла в шок не только открывшаяся на обозрение задница, но и то, что девица чмокнула его в губы.
Дверь снова распахнулась, и Алексей увидел Юлю, наблюдающую за происходящим в состоянии коллапса, если не сказать больше. Его лицо мгновенно позеленело, будто он увидел призрака и в данный момент говорило о глубоком потрясении: нижняя губа безвольно свесилась, всё тело замерло, не в силах шевельнуться. Девушка в чулках оставила дверь более открытой, дав насладиться зрелищем обоим, она пересчитывала купюры, не обращая внимания на возникшую немую сцену. Пересчитав уставилась на «курьера».
– Ну? – произнесла она. – Юля тут же бросилась на выход. – Девушка, куда вы? А наш заказ?
Алексей выкарабкался из плена надувного матраца и обвивающих рук девицы в красном белье, помчался следом, оттолкнув стоящую в дверях Марину. Оба бежали по лестнице: Юля стучала каблуками, хватаясь за перила, чтобы не упасть, Алексей мчался босиком, перелетая через ступени.
Настиг он её перед дверью подъезда, окликнув по имени. Юля остановилась, предполагая, будто этот ненормальный выбежит в трусах на улицу, где полно людей. Она не решалась к нему повернуться, тем более смотреть в глаза. Ей казалось, что от стыда сейчас сгорает она, а не он – зачем её сюда понесло, почему заранее не обговорила свой визит, ведь есть же другие способы, без сюрпризов. Наконец она была вынуждена поднять глаза, когда он нёс какую-то околесицу – и это тот, с кем у неё чуть не закрутилось на полном серьёзе, голый извращенец, с лицом, перепачканным губной помадой. От Лёши разило букетом дешёвой женской парфюмерии – Юля такие запахи не выносила.
– Ты закончил? – наконец оборвала она его речь, воспользовавшись короткой паузой, когда он пытался перевести дыхание.
– Я думал, что ты меня бросила…
– Лёша, – произнесла она, – я не виню тебя… Ты имеешь полное право на личную жизнь. Просто для меня многое открылось. Открылось уже давно, но я в это не верила.
Запищал домофон, и в дверном проёме обозначился жилец. Девушка сразу воспользовалась подвернувшейся возможностью и выскользнула наружу – тот услужливо уступил ей дорогу.
– Юля! – Алексей не рискнул выходить. Он смотрел ей вслед, придерживая дверь и пропуская соседа, выкатившего на него глаза.
– Парень, а ты не замёрзнешь? – последнее, что услышала за спиной Юля.
Она неслась домой, в свою одинокую норку, где кроме неё жила тишина – та её дожидалась, вовсю раскрывая объятья. Юля нервно разулась со слезами в глазах. Сейчас она думала о том, будто стала свидетелем чего-то постыдного, будто она подглядывала за чужой интимной сценой в замочную скважину, и её застукали. Несмотря на страдания по Юле, которые, как теперь оказалось, не настолько были сильны, Алексей, в отличии от неё, продолжал жить нормальной человеческой жизнью – устроил у себя бордель в обстановке хаоса для остроты чувств, и веселился… А Юля тем временем продолжала сидеть в своей норе и ждать эфемерного Феликса…
– Да-а, жизнь нас не учит… – вдруг услышала она голос демона. – Если у нас появились любимые грабли, то мы будем ударять ими по лбу снова и снова.
Юля повернулась и увидела Феликса, опёршегося о стену коридора плечом и скрестившего ноги. Сегодня он был блистателен, как никогда: на нём был светлый костюм-тройка и светлые ботинки из мягкой кожи. Он не спеша снял шляпу, швырнул её на комод, засунул руки в карманы брюк, откинув назад полы пиджака. Девушка наблюдала за ним, распахнув от удивления рот. Затем она пришла в себя.
– Это ты во всём виноват! – обрушилась она на него. – Всё из-за тебя! Вся моя жизнь покатилась под откос из-за тебя! Если бы не появился ты, то я бы работала спокойно, зарабатывала деньги, и с Лёшей мы бы создали нормальную семью… И незачем мне знать чужие секреты! Лучше бы я ничего не знала, лучше быть слепой и глухой, чем сидеть одной месяцами, зато всё знать!
– Прости! – попытался он вставить слово.
– Зачем ты вообще пришёл? – снова набросилась она, на этот раз схватив его за лацканы пиджака. – Зачем?! Сначала спустя неделю, потом спустя два месяца… В следующий раз ты заявишься лет через двадцать? Когда я начну увядать? И опять самодовольно поругаешь меня за шишки и грабли… Ну и что дальше?! Я наблюдаю, как жизнь проносится мимо меня – другие живут, а я наблюдаю! – Девушка выдохлась, оставив в покое лацканы.
– …Просто нелегко было найти твоего сына, – наконец вставил Феликс. – Долго искал, но я его всё-таки нашёл!
– Что? – Юля не поняла, ей показалось, будто она ослышалась.
Феликс приблизился к комнате хозяйки и лёгким движением толкнул внутрь дверь, сам вернулся в прежнее положение, снова навалившись на стену и закинув ногу поверх другой. Девушка застыла, глядя напряжённо на дверной косяк. Она подумала, будто Феликс её попросту разыгрывает. Юля готова была признать, что возможны всякие чудеса: луна вполне могла закрыть собою весь небесный свод и экскурсия в чудо-замок вполне возможна… Но не мог её мальчик, не доживший до момента своего рождения, спустя шесть лет взять и выйти из этой комнаты…
Сердце сжалось в груди. Феликс был серьёзен, как никогда, он смотрел в тот проём невозмутимым взглядом, смотрел на кого-то приближающегося… Девушка сделала шаг назад, нащупывая сзади себя опору, не переставая дышать с волнением, со страхом перед великим чудом, перед невозможным чудом…
И это произошло.
Он вышел из комнаты: маленький, спокойный и немного грустный – мальчик лет шести. На нём был светлый костюм, почти как у Феликса, только без шляпы. Он вышел и повернулся к ней. Его лицо невероятно напоминало её детские фотографии – и глаза и брови, нос и подбородок – всё было, как у неё, у Юли, но губы другие, возможно, как у его отца – она уже не помнила какое было лицо у её мимолётной страсти. Юля просто была ошарашена, она подошла и присела перед ним – по щекам скатывались одиночные слёзы. Её руки прикоснулись сначала к ткани, вполне реальной, шершавой, затем к рукам и лицу – таким же реальным и тёплым. Она панически начала его ощупывать: за волосы, щёки, подумав, что ей это снится – мальчик стоял без движений, дав ей сполна насладиться встречей, прочувствовать феномен до всей глубины.
– Ну что ты молчишь? – произнёс Феликс, обращаясь к ребёнку. Тот наконец зашевелился, бросив на мужчину взгляд.
– Ты знаешь, кто я? – тихо спросила Юля, продолжая трепетно гладить мальчика, считая, будто она уберёт руки и всё исчезнет. Мальчик довольно кивнул.
– Прости, что долго не навещал тебя, – услышала девушка его голос, больше соответствующий ребёнку лет двенадцати. – У меня были дела. – Помолчав, он добавил: – Я общался с отцом, показывал ему всё… Он понятия не имел о моём существовании и сильно удивился увидев меня. – Ребёнок говорил, как взрослый. – Мне пришлось долго объяснять, откуда я взялся, потому как он совсем позабыл ваши встречи.
– Подожди, – не поняла Юля, – что значит общался? Он что, умер?
– Сел пьяным за руль, к тому же не выспался, да ехал в проливной дождь… В ноябре это было.
Девушка задумалась. Новость о человеке, с которым они хотя и недолго, но когда-то были близки, на неё произвела сильное впечатление.
– В четверг жди звонка. – Слова сына снова пробудили её внимание. – Квартирная хозяйка. – Он повернулся и направился в комнату Тамары Михайловны, о которой только что упомянул. – Она меня просит уйти, ругается, что ходим тут, по её квартире… – Остановился, вслушиваясь. – Ещё говорит, что пол перед дверью слишком грязный.
Потрясённая услышанным, Юля перевела взгляд на Феликса.
– Я не понимаю… – сказала она. – И Тамара Михайловна умерла? – Глаза её полны были ужаса.
Феликс пояснил, что и суток не прошло, поэтому хозяйка не вполне соображает в данный период. А больной отец её пережил, правда, находится в реанимации и скоро к ней присоединится.
– Она сейчас здесь? – девушка смотрела испуганно. – Я боюсь с ней оставаться. Почему вы уходите? Вы ещё вернётесь?
Мальчик остановился возле окна, где заканчивалась полоска света, падающая из коридора, он дожидался Феликса.
– С каких это пор ты стала бояться покойников? – спросил удивлённо Феликс, затем последовал примеру мальчика и окунулся в полумрак. Притормозив дал совет: – Лучше займись помывкой пола, а я пока что-нибудь придумаю.
Дверь перед Юлей закрылась без чьего-либо участия. Старая квартира погрузилась в тишину. Девушка включила свет в своей комнате, затем телевизор и принялась распаковывать контейнеры, обёрнутые фольгой. Полученные скопом шокирующие новости понадобилось заесть, и чтобы обязательно под телесериал, так как её продолжало колотить.
Во время передвижения по квартире она постоянно озиралась по сторонам. Настороженно поглядывала на дверь Тамары Михайловны – девушке везде мерещился её витающий дух, и по-видимому он был далеко не дружелюбен.
Незадолго до сна она всё-таки вымыла пол у порога, залезла под одеяло, вспомнила Лёшину оргию, разозлилась. Руки так и чесались набрать его маме и поведать, во что вылилась просьба, которую девушка с самого начала отказывалась выполнять. Рассказать ей всё, чтобы та не думала, какая Юля бессердечная и жестокая. Ещё она хотела посоветовать этой даме не копаться в невестах, а прививать сыну семейные ценности. Тут же вспомнила про своего. Сердце её размякло, но в душе всё пробудилось от радости – мальчик всё-таки цел, к тому же подрос, рассуждает про автомобильную аварию должным образом, дескать, будьте осторожнее.
В темноте, когда она пыталась заснуть, её не покидало ощущение, будто в комнате кто-то есть. Возле кровати, совсем близко, слышалось дыхание, тяжёлое, со свистом, но девушка начала проваливаться в сон. Возможно, мысль о присутствующем в комнате была уже частью сна.
На следующий день в телефоне высветился Лёша – она не ожидала увидеть его номер после вчерашнего. В Юле проснулся интерес: что говорят парни после подобных инцидентов? Но Лёша в противовес своим порокам начал высказывать ей, что и она не без греха, и напомнил историю с суррогатным материнством, которую она до недавнего момента скрывала. Затем заострил внимание на том, как она его обманула в их самую первую встречу, дескать, Лёша ей честно сказал, что идёт на работу в больницу, а Юля солгала, что идёт навестить знакомую, в то время как шла она на работу в бюро ритуальных услуг. И зачем понадобилось то враньё – он тоже имел дело с трупами, и нет в этом ничего постыдного. Далее он отметил, что никогда не пришёл бы предварительно не договорившись о встрече, и удивлялся где она могла раздобыть его адрес. Юля молча выслушала все его недовольства, после чего извинилась сама за свой неожиданный визит и признала, что это было большой ошибкой.
Он предложил ей встретиться в нормальной обстановке, раз они всё выяснили. Девушке стало ясно: Лёша не понял – в беседе с ним она подводила итог.
– У тебя всё будет хорошо! – сказала она напоследок. – У нас у обоих всё будет хорошо, но каждый пойдёт своим путём… Каждый найдёт своё истинное счастье, свою настоящую любовь… Прощай! – Юля отключилась.
Её постоянно терзали сомнения: она в который раз отказывалась от простого земного счастья ради другого, волшебного и нереального. А что, если она действительно нездорова и произошедшие с ней странности всего лишь результат видений? Сомнения усилились, когда в четверг ей никто не позвонил насчёт квартирной хозяйки. Девушка набрала сама номер Тамары Михайловны – абонент был недоступен.
Неужели Феликс не существует, снова терзалась она, и её мальчик стал плодом воображения? В который раз Юля принялась изучать комнату хозяйки – она была такой, как прежде, будто владелица только что уехала. Девушка снова открыла шкаф, затем другой…
На кухне раздался громкий звук. Юля выбежала в коридор. На полу валялись осколки вдребезги разбитой Юлиной любимой кружки, подаренной мамой. Осколки разлетелись по всей кухне. Девушка взяла веник, начала их сметать. Что же ей сейчас не давало покоя? А то, что она прекрасно помнила, как ставила её на сушилку в перевёрнутом виде – так делала она всегда.
Юля попробовала опрокинуть другую кружку, стоящую на сушилке для посуды, висящей над раковиной… Вывалиться она никак не могла, а если бы упала, то сразу в раковину. Но траектория полёта кружки казалась немыслимой – больше всего осколков валялось у окна. Поблизости не было такого места, где Юля могла её оставить по забывчивости – осколки никак не могли оказаться на полу у подоконника, закрытого тюлем.
– Тамара Михайловна! – произнесла она, водя глазами по воздуху. – Вы меня сейчас слышите? – Ей ответила тишина. – Это сделали вы?
В квартире играли лучи весеннего солнца, обстановка выглядела миролюбиво. Казалось нелепо здесь дожидаться действий потусторонней силы, но вдруг что-то хлопнуло в комнате… Юля вернулась: дверцы шкафа, оставленные ею открытыми, были обе плотно закрыты.
– Тамара Михайловна, вы не подумайте, я не роюсь в ваших вещах и не краду здесь ничего… Я только ищу подтверждение, что я не свихнулась… – Девушка вслушивалась в пространство. – Из вашей комнаты меня навещают души умерших и разговаривают со мной… А что касается открытой двери… Нам с соседом пришлось её взломать, так как включался телевизор и орал на весь дом… Мы были вынуждены это сделать.
Может я всё же сошла с ума – обращаюсь к мёртвой, а она в это время сидит себе возле постели больного отца и не ведает, что кто-то её преждевременно похоронил.
Не услышав больше ничего странного, Юля продолжала склоняться к версии своего сумасшествия, пока в следующий четверг не увидела звонок от Тамары Михайловны. В телефоне раздался совершенно незнакомый голос пожилой женщины:
– Вы – квартирантка у Тамар Михалны? Ну слава богу! А то я копаюсь в её телефоне и не пойму: кто здесь кто… Значит, новости такие: Тамар Михална умерла, царствие ей небесное… Ещё на прошлой неделе. А вчера скончался Михаил Леонидович в больнице. Вот такие дела. – Женщина отдышалась, будто утомилась, проговаривая всё это, после чего дополнила: – Обоих уже схоронили, здесь, в Глухове. Вы пока за квартирой её приглядите! Пока разберутся что к чему – кто унаследовал. Ну всё, больше говорить не могу – у нас поминки!
Женщина отключилась, оставив квартирантку наедине со своими мыслями. Вот и настал тот самый четверг. Я не сошла с ума, думала Юля, в который раз заглядывая в телефон и находя в нём подтверждение: среди недавних значился входящий номер хозяйки, он был таким же реальным, как и всё остальное.
В последние дни, после встречи с сыном, складывалось ощущение, будто хозяйка вернулась: в квартире появлялся запах эвкалипта, из масла которого Тамара Михайловна обычно готовила какие-то снадобья, иногда слышался тихий и осторожный скрип деревянной половицы – так она ходила в туалет по ночам, в темноте, наощупь. Скрип затихал, затем Юля отчётливо слышала щелчок выключателя, а спустя какое-то время сливалась вода в унитазе – девушка себя успокаивала, будто звуки доносятся из соседней квартиры. Теперь же, звонок из далёкого Глухова дал ей понять, что все неясные явления, произошедшие здесь за последние полторы недели: разбитая кружка, закрывание шкафов, спускание воды – все были связаны с присутствием духа Тамары Михайловны, возвратившегося в родные стены. Девушка окинула взглядом помещение, пытаясь представить, где её дух может находиться в данный момент…
– Тамара Михайловна! – крикнула она в пространство. – Вы только не волнуйтесь! Я пригляжу за квартирой! – Малейшая мысль, что хозяйка за ней наблюдает и не довольствуется соблюдением установленных правил вводила девушку в дрожь. – Могу протереть в вашей комнате и пол помыть, а то пыли накопилось…
Юля принесла ведро воды и начала проводить уборку, угождая невидимой силе. Заодно протёрла пыль по всей квартире – теперь она чувствовала, будто снова живёт с хозяйкой, и та продолжает следить за порядком.
Но больше всего беспокоило: как же она будет встречаться с Феликсом, ведь Тамара Михайловна в прошлый раз была недовольна приходом мужчины и мальчика – хозяйка не потерпит присутствия посторонних в своей берлоге.
Как-то поздним вечером девушка услышала, что хлопнула входная дверь, сразу напряглась, выглянула из комнаты: бледный силуэт Тамары Михайловны, одетой в длинное платье, застёгнутое по самое горло, следовал по коридору в направлении кухни, после чего свернул к двери главной комнаты и просочился сквозь неё. Юле надоело чего-то ждать. Пришло время принятия решений. Итак, в ближайшее время она найдёт другую квартиру и съедет, несмотря ни на какие просьбы, а сюда будет периодически наведываться, чтобы присматривать. Долгие ожидания редко появляющегося Феликса стали действовать на неё удушающе, в связи с этим, в следующий его приход она ему объявит, что так дальше не может продолжаться. Она от многого отказалась при его участии и теперь сделала вывод, что глупо ждать серьёзных отношений с неким явлением из загробного мира.
В течении нескольких дней Юля подыскивала варианты в объявлениях и ходила по адресам. Предлагаемые квартиры были не лучше этой: замызганными, с неприятным запахом, и расходы на них были значительно выше, а часто и площадь значительно меньше.
Уставшая она вернулась домой, расположилась за столом в маленькой комнате, уставилась на своё отражение в небольшом овальном зеркале, прислонив кулаки к щекам, что говорило об озадаченности. Вечные муки поиска правильных действий не давали покоя, чаще всего она выбирала не те. За её спиной послышалась поступь – кто-то приблизился.
– Твоя хозяйка – настоящая мегера! – произнёс Феликс, усаживаясь в кресло. Он закинул ногу на ногу – Юля насупившись наблюдала за ним через зеркало.
– Да ладно вам, Тамара Михайловна! – обратился тот к пустоте. – В вас нет ни капли гостеприимства! Все вам только мешают…
Юлин взгляд выражал то же самое, будто и она не рада его приходу, несмотря на его сияющий вид – Феликс, как всегда, был при параде: свои шикарные костюмы он менял, как перчатки. Сегодня на нём был удлинённый жакет синего цвета в восточном стиле и часы с белым циферблатом, из рукавов выглядывали манжеты серой шёлковой рубашки, застёгнутые на запонки, по-видимому, из настоящих сапфиров. Но Юля старалась поменьше смотреть на него и думала о том, что настал тот день, когда она выскажет ему всё, покончит с его внезапными приходами, которые своей неожиданностью выбивали девушку из привычного русла. Он заметил, что она практически не реагирует на него и догадался по какой причине.
– Юля, послушай… – начал он с нежностью в голосе.
– Уходи, – сказала она тихо и не оборачиваясь.
– Знаю, что долго отсутствовал, знаю, что ждала… Я занимался именно этим вопросом.
– Мне всё равно, – продолжала Юля.
Подвижное зеркало она наклонила так, чтобы разговаривать с Феликсом, видя его реакцию в отражении и в тоже время не поворачивать к нему своего лица – глаза наполнились слезами.
– Да вы то не лезьте! – огрызнулся он, бросив взгляд через правое плечо. – Много вы понимаете – кому с кем лучше.
– А сам ты понимаешь?! – резко повернулась девушка. – Ты понимаешь, что я схожу с ума от этих вечных мучительных ожиданий? И зачем я только выбрала тебя… – Она обиженно приняла прежнюю позицию.
– Юля, я как раз хотел тебе сообщить… – пытался объяснить Феликс, то и дело отвлекаясь на невидимое вторжение в их разговор. – Не волнуйтесь, мы скоро уйдём! – ответил он дверному проёму. – Юля, собирай вещи! – перевёл он взгляд на девушку.
– Куда? – та медленно повернулась, удивлённо приподнимая брови.
– Я всё устроил: ты переезжаешь ко мне.
Девушка безвольно уронила на колени руки, пытаясь сообразить. Тот напряжённо ждал, он был абсолютно серьёзен. Похоже, в этот момент его перестали доставать третьи лица, так как он прекратил реагировать на пустоту за плечом и смотрел лишь на Юлю.
– В каком смысле? – спросила она. – Я должна умереть?