У Светки Ш. родители готовились к юбилею. С размахом – бражка мирно покоилась в огромном бидоне. «Вкуснющая, на лимонных карамельках», – сказала Светка, открывая крышку и принюхиваясь. Я сидела на кухне, закинув ногу на ногу и любуясь новенькими капроновыми колготками, купленными чуть ли не за год и береженными специально для выпускного. Для тех, кто не рожден в СССР, поясняю – целые колготки в те времена стоили примерно 2\3 барана (по нашим меркам). Следующий миг в памяти – я лежу на диване и снова гляжу на свои ноги, вернее, на дырки, обезобразившие мои колготки. Мою речь подруги записали на бумажку и потом читали вслух: «Проклятый Горбачев! Почему он не может обеспечить всех желающих женщин Советского Союза колготками? Почему проклятые империалистки имеют по две или даже три пары целых колготок, а мы, жительницы самой прогрессивной, лучшей страны мира, ходим в лохмотьях, как суки распоследние». Не думайте, что это лимонные карамельки во мне взыграли, я такая была в натуре.
Утро подкралось незаметно. Тьма старой жизни таяла на горизонте, когда мы со Светкой и Наташкой Ф. (куда делись остальные – так осталось и не выясненным) вспомнили, что собирались встречать рассвет. Сбор был назначен около резного деревянного рынка часов в шесть. Когда мы пришли туда, уже никого не оказалось. Уехали. Только на мясном прилавке лежали две понурые фигуры. При ближайшем рассмотрении оказались одноклассниками – Валькой и Славкой. Они мирно спали, подтянув ноги в отцовых выходных штанах к подбородку. Будучи разбуженными, покорно поплелись за нами на сопку. Почему туда, очередная тайна, ведь все остальные уехали на реку Онон встречать рассвет, как и положено добропорядочным выпускникам. Мы перлись на покрытую еще прошлогодней колючей степной травой сопку, периодически падая и обдирая ноги, руки и щеки. Потом сидели и смотрели вдаль.
Он был прекрасен, мой первый взрослый рассвет. Впереди стояла студенческая юность. И я встречала ее во всеоружии: ободранная, впервые пьяная, счастливая и свободная.
***
«Ты моя юница, моя отроковица», – говорю я девочке. А она в ответ: «Нет, я гаврица». Вот так мы с ней расширяем словесный запас.
***
Пошла я вчера за водой на колонку. Редакция у нас – в исторической части Иркутска. Сами сидим в старинном доме с видами на старинный туалет и старинные сараи. Буквально всё дышит и пахнет историей. А через дорогу – колонка. Там вода очень вкусная. А пить жутко захотелось холодненького, не за пивом же бежать! Взяла я кружку, накинула на голову алый платок с розами, надела шубейку а-ля рюс, подхватила подол длинного платья и пошла. Налила воды с льдинками, пью, метелью любуюсь, очами повожу. Вдруг вижу – стоят поодаль две поднебесные женщины, закутанные, как французы 1812 года, и фотографируют меня. Или видео снимают. Так что теперь я готовлюсь стать популярной у пары-тройки миллиардов китайцев.
***
Дернул меня черт на рынке пройти мимо рядов сала. Зрелище умопомрачительное, запах с ног сбивает, продавщицы орут: «Девушка, хозяюшка, сударыня, эй». Мочи моей нет. Подхожу и говорю строго, глотая слюну: «Вы знаете, что вы торгуете наркотиками?» Женщина сразу всполошилась, забормотала, мол, какие наркотики, хрюшу растила с пеленок, молочком кормила, хлебом потчевала, никакого допинга не давала, он же не на Олимпиаду собирался. Эта передышка дала мне собрать волю в кулак и покинуть ряд соблазнов. Сало – мой личный сорт героина.
***
Приходили два мужа на час. Справились за полчаса. Содрали с меня тысячу рублей. Напоследок сообщили, что у них есть еще квалифицированные сантехники и стриптизёры. Знают черти потные, что нужно взыскательной женской душе.
***
Решила так – как только порвутся последние колготки, так сразу наступит лето, невзирая на снег и метель.
***
Про свободу 25 рублей мне рассказала дочь. Оказывается, если имеется такая сумма, то человек может уехать на другой конец города и еще купить жевательную резинку. Это и есть свобода. «Но можно же уехать и без денег, зайцем, – сказала я. – Для свободы иногда не нужны никакие деньги». Дочь хмыкнула.
И на следующий день судьба испытала меня. Поехала я за последним своим паспортом. Когда вошла в трамвай, поняла, что кошелек остался лежать на рабочем столе. Я лихорадочно нашарила по сумке 10 рублей мелочью, на билет не хватало еще 5. И можно было признаться кондуктору, сунуть ему имеющуюся сумму и ждать от него решения судьбы, сгорая от стыда. Но я предпочла благородный путь зайца. Втиснувшись поглубже в толпу, накинула капюшон и уставилась в окно. Кондуктор прошел мимо черной меховой глыбы несколько раз, даже не заметив. Я умею быть невидимкой, если надо.
На обратном пути я решила ехать на троллейбусе, на трамвае в объезд было слишком долго. Задача усугублялась тем, что кондукторов в троллейбусах нет, все выходят через первую дверь, платя водителю. У меня было несколько вариантов: сунуть 10 рублей мелочью и быстро выйти, пока он не посчитал (может и не посчитать, а так бросить в общую кучу); дождаться, пока водитель откроет большие двери, чтобы запустить новых пассажиров, и выскользнуть (но позорно всем показать заячью натуру); признаться водителю и отдать то, что есть (тоже позорно, особенно если деньги не возьмет).
Когда муки выбора стали невыносимы, я вспомнила, что иногда пассажиры роняют деньги. Я заглянула под сиденье и увидела там две монетки – в 5 и 10 рублей. Подняла последнюю и оттерла ее бумажным платочком, пока та не засияла. Вышла из троллейбуса, и тут меня накрыло чувство свободы. У меня еще оставалось пять рублей на жевательную резинку.
***
Пришло поздравление из Забайкалья: желаю денег столько же, сколько китайцев. Там в китайцах исторически знают толк.
***
В вечернем трамвае в Иркутске едут странные люди. Передо мной сидит мужик, по возрасту ближе к старику, и бормочет. Его бормотанье идёт на одной интонационной волне, с небольшими паузами: «Совсем беспредел, отправляют к наркологу, а направление не дают, вот и плати… Ты куда поехал поперек трамвая?.. Судьи все продажные, а вот прокуроры – не все… Да, Борис Дмитриевич… И я бы к ней даже не подошел, но надо…» Сначала я думаю, что он говорит по телефону с неким Борисом Дмитриевичем, но потом он взмахивает пустыми руками, и я заглядываю по очереди в его уши, торчащие из-под шапки. Нет там наушников. Мужик разговаривает сам с собой. Или с воображаемым другом.
Наискосок сидит женщина в берете и читает толстую книгу «Дневник свекрови». Периодически она отрывается от нее и строго поглядывает на меня. Взгляды все суровее. Через пару остановок я чувствую, что это я вышла замуж за ее сына и стала неугодной невесткой. Женщина старше меня лет на 10-15, в принципе, в свекрови мне не годится. Значит (озаряет меня догадка), сын женился на женщине старше его (на мне), что скверно. Да еще и с ребенком ее (меня то есть) взял, что уже ни в какие рамки не лезет! Вот почему она так зло на меня поглядывает.
Внезапно ударивший в окно трамвая снег возвращает меня в реальность. «Борис Дмитриевич», – шепчу я мужичку в затылок. «Здесь я», – отвечает он монотонно и продолжает монолог, даже не оборачиваясь. Обычный мужик, только, видимо, одинокий. Я улыбаюсь женщине с книгой, и вдруг вижу, что она не злая, а просто устала. В вечернем трамвае много странных людей. И я – одна из них.
***
Россия стремительно нищает. Четыре года сушила бельё на улице. Вчера впервые спёрли наволочку. Куда катимся?!
***
Неделю не могу забрать ковер из автомойки. Каждый день вечером некогда сесть на трамвай и поехать на Волжскую, бегу за ребенком в школу. А ведь он ждет меня там, висит на заборе, пристально вглядываясь всеми своими узорами в людской поток, текущий от остановки. Он ёжится от неприветливых взглядов работников автомойки, которым не заплатили за чистку. Он с каждым днем все сильнее ощущает себя заложником. Он покрывается новой пылью и выхлопными газами от автомобилей и уже почти не расстраивается из-за этого. И чем больше проходит времени, тем мне все неудобнее его забрать.
Когда-нибудь, грустным зимним вечером, пряча ноги в холодные тапочки и тоскуя о ковре, я услышу звонок в дверь. На пороге будет стоять он – грязный до последней ниточки, но возмужавший, познавший муки неволи и радость освобождения. «Я вернулся», – просто скажет он.
***
Из всей подготовки к Новому году мы с ребёнком только составили праздничное меню для кота. Решено, что он пьет сливки.
***
Стоматологов, несомненно, надо отправлять в разведку. Потому что люди этой профессии наделены даром понимать любого человека, даже того, кто имеет физическую возможность высказаться только шевелением пальцев в сапогах. Сегодня в 07:40 мой стоматолог, засунув мне в рот половину дневного оборота пункта приема металла, пожелал узнать биографию моих зубов.
О, она эпична и драматична не менее «Войны и мира» Льва Зубного. Впрочем, в моей истории всегда преобладала война… Вот зуб Андрей лежит на поле брани и смотрит в высокое синее небо Аустерлиц, то есть в высокое розовое нёбо. Вот Наполеон озирает жалкие остатки своей войска после зимовки в России, то есть после 40 лет моего проживания в Сибири. Вот столица моего рта дымится в развалинах… Но были мир и любовь. Вот Наташа Ростова мечется между двойкой и четверкой, а потом достается Пьеру Беззубову и оказывается потеряна для светского общества, то есть для активного пережевывания пищи.
Мне было что рассказать стоматологу, я делала это вдохновенно – мыча, пуча глаза, дергая носом. Бородинская битва была воссоздана бурей бровей, а любовные линии выкатились слезой из правого глаза и противно попали в ухо и начали незамедлительно хлюпать. Мой стоматолог, который понял всё, даже расчувствовался. Он поклялся на слепках челюсти, что дальше мою ротовую полость ждут только мир и протезы. Убивать больше нечего. Аминь
***
Я устала жить в стол
***
Пришло сообщение по поводу модных тенденций натекающей весны. В нём сказано: «Устали от бархата? Примерьте тюль». Интересно, а когда вообще закончится мода носить на себе шторы?
***
Считаю, думу города надо распустить, законодательство поменять и набрать новых депутатов. По сугубо профессиональному признаку. Вот там их 35 живых душ. Значит, примерно 20 мест надо отдать тем, кто понимает про городское хозяйство, поелику там работает. Выделить квоту 2 электрикам, 2 сантехникам, 2 теплотехникам и так далее. И обязательно одного дворника!
Потом идем по социальной сфере и даем квоту двум врачам, двум учителям, двум деятелям культуры и т.д. Потом надо обязательно какого-нибудь общественного деятеля повеселее. Парочку представителей малого и среднего бизнеса. Спортсмена-организатора. Строителя совестливого. Эколога толкового. Водителя автобуса без ДТП в анамнезе. И отличную команду профессиональных юристов в правовое управление или что там в думе.
И ни единого политика не пускать в думу, ни полноги и полглаза чтобы там не было. И никаких политических фракций. Вот тогда на заседаниях будет все по делу – про канализацию, про строительство школы, про пар и жар. И попрет город, расцветет, заколосится.
***
Самое щемящее и смешное, что я слышала об одиночестве, от знакомой девушки: «Очень часто доброго утра мне желает только надпись на упаковке ежедневных прокладок».
***
Зашла вчера с оказией в «Букинист» и, перебирая старые книги, подумала вот о чём. На переломе детства я, советский романтичный человек, фанатела по североамериканским индейцам. У меня были лук, стрелы, головной убор из перьев, коллекция перочинных ножей (как я любила носить с собой ножик и очень неплохо им владела) и даже мокасины, сшитые собственноручно из старого школьного портфеля. Но мне остро не хватало информации. Я перевернула школьную и городскую библиотеки и прочитала там всё, что касалось индейцев. Этого оказалось мало. Самых забойных книг того же Фенимора Купера в нашем маленьком степном городке почти на границе с Китаем не было. Ни в библиотеке, где мне всегда выдавали все дефицитные книги, ни в книжном магазине. Нигде. Сейчас в «Букинисте» эти книги лежат в огромном количестве и за смешные деньги. А читать их уже не хочется. Я передумала быть индейцем, когда вырасту.
***
Сказала сегодня молодому человеку (по ходу игры надо было), что он похож на сына Кощея Бессмертного, но от Василисы Прекрасной. Был польщён.
***
Чтобы не толстеть, по вечерам надо питаться только счастьем.
***
Диктую в оптике свои данные для квитанции. Меня спрашивают: как имя? Называю по привычке инициалы: С.А. Вижу, как девушка пишет «Эса» и даже бровью не ведет. Здравствуйте, я Эса Бурдинская.
***
Три дня назад вычистила чайник меламиновой губкой до зеркального блеска, а он сегодня скончался безвременно и безвозвратно. Зато хорошо подготовился в последний путь.
***
Из подслушанного женского разговора. «Он был такой ходок, она из своей постели столько баб вытащила, не пересчитать. И всё думала, что он исправится когда-нибудь. А такого даже могила не исправит. Вот помрёт он, она придёт на кладбище, а его в могиле нет, ушёл в соседнюю к бабе». Я считаю, этот образ – апофеоз неверности.
***
У меня на телефонном будильнике две надписи – «Вставай, графиня, тебя ждут великие дела» и «В поход» (в зависимости от времени и смысла подъема). В принципе, они исчерпывающе характеризуют мою текущую жизнь. У меня ежедневно если не подвиг, то путешествие. То захват Трои, то возвращение в Итаку.
***
Фольклор современных детей. Рассказывает Галя.
– Есть такая легенда – про туалетный дух Ханака. Он водится только в школах, на третьем этаже (вот облом тем, у кого школа двухэтажная), в женском туалете. Надо подойти к самой дальней кабинке, постучать три раза и позвать Ханаку-сан. Мы с Лизой пошли после уроков. Постучали и позвали, на русском и японском. Сначала было тихо, а потом зашла уборщица и закричала на нас. Мы убежали. А потом подумали, может, туалетный дух вселился в уборщицу? Надо еще попробовать.
– А в том году мы вызывали дух Сергея Есенина. В школе, под лестницей. Лиза купила специальную свечку. Мы зажгли. Потом Лиза прочитала его стихотворение. Оно про суицид, его исключили из школьной программы, чтобы поберечь наши нежные души (отстань, не помню, какое). И ждали явление духа. Но он не пришел. И мы пошли на литературу (чего ты ржешь-то?!).
Меняются века, тысячелетия, эпохи, генсеки, президенты, а дети по-прежнему дети. В 80-ые годы в пионерском лагере мы вызывали пиковую даму, гномиков, некий коварный бублик на стене, который должен был упасть и раздавить, если не успеешь загадать за минуту 100 желаний (я тогда решила загадывать только мир во всем мире, все 100 раз), невидимых котят, которые гуляют только по голубым и розовым шелковым лентам. А Есенин тогда был всегда со мной.
Сейчас бы вызвать Стива Джобса, спросить, мол, бро, как жить дальше? Но не знаю, на что приманить. Да и английским владею на уровне спросить в Таиланде хау матч.
***
Есть продавцы, при рождении поцелованные феей продаж. Есть. Даже и в Иркутске. Зашла на днях в магазин пальто. А продавщица мне с порога авторитетно так говорит: «У вас 46 размер, вы худая, у нас есть пальто на вашу прекрасную фигуру». Я заалела и начала бормотать про 48-50. «Да какие 50! Вот смотрите!» И она набрасывает на меня пальто, которое явно оказывается мне велико. «Вот видите!» – ликует она. А я вижу краем глаза на этикетке стоит "52". Гениальная продавщица, психолог чистой воды, понимающий, что в таком деле, как женские размеры, говоря словами классика, «я сам обманываться рад»
***
У нас под окнами редакции около 17 часов почти каждый день ходят кришнаиты. Мы всегда ждем их. Во-первых, это означает, что рабочий день закончится в обозримом будущем. Во-вторых, мы пытаемся определить, в каком музыкальном жанре они поют "Харе рама". Вчера, к примеру, был явный марш. Я выглянула в окно и увидела, что впереди колонны идет человек с барабаном и выбивает маршевый ритм. Сегодня было что-то очень знакомое, родное просто. Я прислушалась. Это же бачата! Но чаще всего звучит рэгги.
***
В Иркутске окончательно наступила весна – перестали крутить рекламу в шубном ряду, мимо которого я хожу на работу. С ноября мне все мозги уже проклевали дурацкой рифмованной рекламой, исполняемой женским голосом с пёсьими модуляциями (привет, Веничка!). Вроде прохожу мимо полминуты, однако же в мозгу реклама застревает. На особые размышления меня наводила фраза «…и енота продаём». Я порой, сидя в ёкающем селезёнкой (добрый вечер, Борис Леонидович!) трамвае, думала о еноте из шубного ряда, на которого нет спроса совсем. Ему, наверное, было адски скучно там всю длинную сибирскую зиму. Надеюсь, что в апреле он швырнул ведро на пол и, воскликнув: «Пропади все пропадом!» – стрелой вылетел вон (хелло, Кеннет Грем). И мне бы так, и мне бы.
***
Хорошая привычка разделять мусор и не пользоваться пакетами распространяет в богоспасаемом городе Иркутске суеверия. Иду вчера с ведром от мусорки, а навстречу пожилая женщина. Увидела меня и воскликнула: «Баба с пустым ведром! Что ж такое-то!» Мне, конечно, хотелось в тон проорать: «Баба с пустыми мозгами! Как жить?» Но я человек воспитанный, поэтому только невинно промолвила: «А там впереди еще черная кошка ходит». Женщина остановилась и моментально приняла решение: «А черт с ней, с этой редиской!» И пошла назад. Надеюсь, редиска меня простит. Наверняка с чертом ей будет лучше.
***
Я бы провела всё лето под кроватью. Но не помещаюсь.
***
Внезапно вспомнила. Я довольно долго возила доченьку в общественном транспорте бесплатно, даже когда ей исполнилось 7 лет. Она у меня маленькая, худенькая, весом – 1\4 меня, многогрешной и многопудовой. На неё, как правило, кондукторы трамвая и маршрутчики как на источник рублей даже и не смотрели. А прошлым летом один водитель маршрутки и говорит, покажи, мол, девочка, зубы. Я аж остолбенела и в таком состоянии вышла из маршрутки, крепко держа ребёнка за руку и сжав собственные зубы. И потом до меня дошло: водитель хотел удостовериться, что у девочки нет передних зубов, как у дошкольницы или первоклассницы. После этого случая за дочь в транспорте плачу. Выросло дитятко
***
Школьная мода – явление столь же беспощадное, сколь и бессмысленное. С точки зрения женщины цветущих 42 лет, которая в школе носила форменное платье с фартуком и лишь в последнем классе – юбку и пиджак по причине того, что на её внезапный рост не нашлось платья в эпоху тотального дефицита. Тогда уже был возможен такой вариант. Но никакого макияжа и броских украшений в тогдашней школе не полагалось. Сейчас моя девочка тоже носит форму. И белые блузки, и черные туфельки. И смартфон. И все прибабахи, которые нынче модны. В пятницу вечером от девочки я узнала, что уже ДНЕЙ ПЯТЬ (роль больших букв выполняли вытаращенные глазёнки) как в школе новая мода – огромные брелоки-кролики, которые цепляются на сумку (ранец, портфель). И что, оказывается, ВСЕ ДЕВОЧКИ в классе уже обзавелись кроликами, кроме моей. И ещё Маши, которая спортсменка и ТАКИМ вообще не увлекается. Пришлось рысью мчаться за кроликом. Ибо нельзя же отставать от МОДЫ. Для сугубой оригинальности был куплен черный. В школу мы сегодня шли втроем. Я, Галя и кролик на ее ранце. Приглядевшись к потоку школьниц, я увидела, что на практически каждой сумке есть такой брелок. У одной старшеклассницы (с меня ростом) было аж три кролика. Белый, фиолетовый и розовый. Они болтались за ее могучей спиной, как охотничьи трофеи, притороченные к ягдташу.
***
На байкальском острове Ольхоне встретили компанию из Санкт-Петербурга. Эти люди почти постоянно сидели в домике и смотрели по Интернету, какая у них там сейчас погода. +16, дождь, грустно говорили они, у нас нет лета. На острове стояла жара, солнце светило так, что витамин Д вырабатывался тоннами в каждом живом организме. Степи дышали знойным маревом, периодически его, как тюль на окне сквознячок, колыхал прохладный ветер с Байкала. Пахло свежей полынью и чабрецом. Лес благоухал сосновым ароматом. Бедные люди сидели в домике и грустили о дожде в далёком Санкт-Петербурге. Вот и я так же. Только не о дожде. Каждый носит свою погоду с собой, куда бы ни отправился.
***
Я открыла окно, чтобы проветрить кухню, и в него вылетела бумажка со списком продуктов, которые надо купить сегодня. Немыслимой после первого снега розовой бабочкой она спланировала на тротуар под окном. Я села на подоконник, наблюдая за бумажкой, силясь вспомнить, что у меня там написано, не будет ли мне неловко перед человечеством, которому я нечаянно показала изнанку моего скудного быта.
В голову не лез ни один пункт списка. И я пошла от обратного, чтобы исключить то, чего на бумажке нет абсолютно. Итак, точно нет икры красной 3 кг и черной 1 кг. А чего это черной так мало? Пусть и черной икры не будет тоже 3 кг. Камчатских крабов нет, осетра тоже. И страсбургского пирога нетленного, и трюфлей (роскошь юных лет). Стоп, откуда взялся продовольственный список Пушкина? Вездесущ, сукин сын!
И тут меня прямо на подоконнике молнией пронзила мысль. Масло! Масло постное – вот что было написано там. Почему постное? Потому что сокращений я не приемлю из-за редакторского бзика, а писать «растительное» очень утомительно. Будучи постным, масло семантически уронило меня в глазах потенциальных читателей списка. Мне нужен был реванш – приличный продукт. Но он так и не всплыл в памяти.
Я взяла новую бумажку и старательно написала на ней: масло растительное. Так заново родилась бытовая вселенная, излилась на бумагу и застыла. Чтобы я могла думать только о золотой лихорадке в Забайкалье XIX века, глухих таежных тропках, по которым пробирается переодетая в китайца китаянка, каплях крови на белой спине, желтых маках в летней степи…
***
Малолетний маргинальный сосед №2 в 5:12 утра включил под окнами музыку. Я как раз во сне встречалась с полпредом президента России по Сибирскому федеральному округу, который рассказывал мне о невиданном урожае пончиков. А тут из яви потянуло унылым мотивчиком и бессмертными словами: "Заметался пожар голубой, позабылись родимые дали…" Первым побуждением было вскочить и нагавкать в окно. Но потом я подумала: а где и когда мой малолетний маргинальный сосед №2 сможет послушать стихи Сергея Есенина? Нигде (может, разве на тюремном концерте). Мы дослушали вместе: сосед со товарищи на улице и я в постели. Но потом я, конечно, встала и нагавкала так, что они врассыпную бросились по кустам. И легла опять с чувством глубокого удовлетворения: во-первых, я восстановила общественный порядок и тишину, во-вторых, поспособствовала образованию молодёжи.