– Ладно. Извини, – стало неловко папе.
– Я лучше пойду в комнату. Пойдём, Лорд.
– Идите. Я всё сам уберу, – не стал задерживать нас отец.
Я кивнул и вместе с Лордом, который, стоило мне только дать ему команду, вскочил с места и подошёл ко мне, направился к лестнице. Мы вместе поднялись на второй этаж и уже через минуту были в комнате. Там я опустился в кресло и тяжело вздохнул.
Все эти разговоры с папой были очень тяжёлыми для меня. Потому что я, во время разговора с ним, сразу начинал вспоминать, как раньше верил в Бога и понимал, что теперь от этого ничего не осталось. От этого мне было тяжело на сердце. Там словно была пустота, а в груди росла дыра, которую нечем было занять! На меня сразу наваливались тоска и грусть, которые было трудно перебороть. И вот сейчас опять началось то же самое. Поэтому я не любил говорить на эти темы, ведь не думать об этом и не вспоминать ничего – было проще. Но уже было поздно, ведь я опять всё это вспомнил и задумался об этом.
Я всё равно был твёрдо уверен, что поступил правильно потому, что от этих молитв и богослужений ничего не менялось. Бог будто бы не слышал меня. Я молил Его помочь мне и вернуть зрение, а Он молчал. Мне даже казалось, что Его, и правда, нет, но эти мысли мне совсем не нравились, ведь я столько лет в Него верил, а, если сейчас решу, что Его на самом деле нет, это будет означать, что вся моя вера на протяжении стольких лет была пустой и напрасной. А мне так думать не нравилось!
Я просто решил, что Бог оставил меня. Бросил меня, хоть и говорят, что Он никогда не покидает нас. Но меня Он покинул! А как ещё можно объяснить мою ситуацию?! Бог допустил всё то, что произошло со мной, а потом даже не вернул мне зрение, хоть я знал, что для Него это легче лёгкого. Но Он не сделал этого и даже не ответил ни на одну из моих молитв. Все те два года, что я ходил в Церковь и молился….
Мне казалось, что я кричу в пустоту, и меня никто не слышит. Ведь если бы меня кто-то слышал, то точно какой-то ответ да был бы. Но ответа не было! Лишь тишина и пустота! Словно Бога больше и нет. По крайней мере, рядом со мной. Словно Он оставил нас! Моя вера в Него всё тухла, тухла, а потом и совсем затухла, и больше я не верил в Него. Как я мог теперь верить в Него, когда Он просто бросил меня и оставил на произвол судьбы? Я так верил в Него, так любил Его, а Он так поступил со мной! Этому не могло быть оправдания. Я их искал долгое время, но найти так и не смог. Было лишь одно объяснение всему произошедшему: Бог больше не был со мной.
Глава 9 «Братья по несчастью»
Я уже который час сидел в своей комнате, то слушая музыку, то играя на гитаре. Слушал я в основном какие-то грустные депрессивные песни. Что-то весёлое и простое я больше слушать не мог. Как впрочем, и играть. За это время мои вкусовые предпочтения сильно изменились. Все мои песни были такие унылые и грустные, что хотелось едва ли не плакать. Все песни передавали моё ужасное настроение.
В основном все мои песни состояли из одной музыки, так как тексты мне придумывать к ним было сложно. Я не мог просто подобрать слова. Я пытался писать тексты к моей музыке. Но, если у меня это даже получалось, текст был такой же грустный и унылый, как и музыка.
Поэтому, если мне хотелось петь, я в основном пел чужие песни, которые слышал у знаменитых певцов. Раньше я всегда слушал только христианские песни, но больше их слушать не мог и даже не хотел. Теперь же я слушал разнообразные песни певцов и певиц. Мне многие песни нравились, но сейчас мне хотелось спеть ту песню, которая мне наиболее всего нравилась.
Я решительно начал играть на гитаре мелодию этой песни и вот запел:
– Делай вопреки, делай от руки,
Мир переверни, небо опрокинь.
В каждом наброске, в каждом черновике,
Учитель продолжается в своем ученике.
Всю мою жизнь я иду ко дну,
Всю мою жизнь я искал любовь,
Чтобы любить одну.
Они сказали – нас поздно спасать и поздно лечить.
Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы.
Лучше, чем мы… Лучше, чем мы… – я прикрыл глаза, наслаждаясь песней и музыкой. Пару секунд помолчав, продолжил петь: – Когда меня не станет – я буду петь голосами
Моих детей и голосами их детей.
Нас просто меняют местами,
Таков закон сансары, круговорот людей.
О-о-ой, мама…
Когда меня не станет – я буду петь голосами
Моих детей и голосами их детей.
Нас просто меняют местами,
Таков закон сансары, круговорот людей.
О-о-ой, мама…
Нас не стереть, мы живем назло,
Пусть не везет, но мы свое возьмем.
Это небо вместо сцены, здесь всё вверх ногами.
И эти звезды в темноте – тобой зажжённый фонарик.
Тысяча меня до меня, и после меня будет,
Тысяча меня и в тысячах не меня, тысяча меня.
И мы снова вдребезги и нас не починить.
Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы.
Лучше, чем мы… Лучше, чем мы…
Это была песня «Сансара» певца Басты, которого я очень любил. Его песни были очень классными, а какие там были слова…. Даже эта песня…. Надо внимательно вчитаться в эти слова и многое в этой жизни прояснится. Я восхищался этим певцом и очень хотел писать такие же песни, но пока у меня ничего не получалось. Но я не желал сдаваться. Я же продолжал играть на гитаре, сочинять музыку и так далее. Рано или поздно у меня получится написать такой же классный текст, какой был в песнях Басты. А пока мне просто надо было стараться и стремиться к этому.
Я глубоко вздохнул, продолжая сжимать в руках гитару. Лорд как всегда лежал неподалеку от меня и мирно дремал, не мешая мне играть на гитаре. Я на секунду задумался, пытаясь понять, что же ещё хочу сыграть. Но долго думать мне не пришлось, так как я тут же понял, какую ещё песню хочу сыграть. Это также была песня Басты, и она мне также очень нравилась.
Долго сопротивляться я не стал и начал играть на гитаре. Вступление и я запел:
– Давно эти дети играют в недетские игры,
Под дерзкие гимны снимаемые иглами с винила.
Это зона русского экстрима, стиль «криминал»
В борьбе за лучшую жизнь, брат, кипет риал.
Куплеты из динамиков ценителям ретро
Наверно, когда я усну стану ветром,
Оставлю куплеты лабиринтам этих бесконечных тоннелей,
Но пока я здесь – эта тема в твой плеер.
Грех лишь повод очистить карманы от палева
Порой каверы покруче оригиналов,
Порой камеры слаще свободы,
Порой в грешниках больше святого, чем в преподобных.
А вот с этой фразой я был в особенности согласен. Ведь, и правда, так часто бывает, что грешники лучше христиан. И это бывает достаточно часто. И я сам таких встречал. Эти христиане притворяются едва ли не святыми, делают вид, что они хорошие, а на самом деле они хуже грешников. Да, мы все грешники, но христиане должны быть лучше остальных, ведь должны мы как-то отличаться. Точнее они!
Я уже не чувствовал себя христианином. А также я встречал многих атеистов или просто грешников, которые были очень добрыми и хорошими людьми. Такое часто бывает в мире! Эти слова были очень мудрыми, и я был с ними согласен! Но песня продолжалась, и я пел дальше:
– Знаешь, уж лучше закрыть глаза и не проснуться утром,
Чем погрязнуть в каких-нибудь левых мутках
В постоянном поиске дефицитного средства
Мы убиваем время путём остановки сердца.
Куда деться от этой модной тенденции,
Искать причины боли в воспоминаниях раннего детства,
С кем спеться, пусть и не в унисон
Лишь бы звучать, слышать свой прокуренный баритон.
Я в стельку трезвый, запредельно пьян
В шутку убит, по-настоящему жив
Искусно предан теми, кому верил, – и такое также часто бывает в жизни. Мы кому-то доверяем, а потом этот же человек нас предаёт и причиняет нам сильную боль. Такое случается практически у каждого человека и также случалось у меня. Мне кажется, нет ни одного человека в мире, у которого такого не случалось.
Я как-то доверял одному другу, рассказывал ему всё, делился сокровенным, а он потом предал меня. Это было больно, и эту боль переживает каждый человек. Кто-то переживает лишь один раз, а кто-то много раз, потому что слишком доверчив. Мне же этой боли хватило, и больше я никому не доверял и не желал доверять. Я даже старался не заводить друзей. Хотя дело было, наверное, в том, что никто и не хотел со мной дружить. Кому нужен слепой друг? Ведь с ним даже нельзя никуда сходить. Именно поэтому, скорее всего, у меня и не было друзей. Но размышлять об этом мне было рано, ведь песня продолжалась:
– Но по-прежнему предан тем, кто верит мне
Никто не знает, кому как карта ляжет
Платим дважды, однажды не заметив лажи
Даже сажей можно нарисовать счастье
Жизнь – кастинг, горим и гаснем
Никто не знает, кому как карта ляжет
Платим дважды, однажды не заметив лажи
Даже сажей можно нарисовать счастье
Жизнь – кастинг…
Жизнь, и правда, словно кастинг. Кому-то везёт, а кому-то нет. Кто-то рождается в богатой семье и у него всё есть, а кто-то рождается в бедной семье и вынужден страдать. Мне вот в жизни не повезло. Да, сначала у меня было всё хорошо, но потом я потерял маму, потерял зрение….
Вся жизнь пошла под откос, и вот я до сих пор страдаю. И ничего поделать с этими страданиями я не мог. Может быть, бедные люди и могут быть счастливыми, как говорится в этой песне, но вряд ли можно быть счастливым, когда ты инвалид и ничего не видишь. Весь тот прекрасный мир, что я так любил, для меня померк. Я больше не мог быть счастливым!
– Брачо, я знаю точно, куда приводят мечты
И из чего в этих стенах сделаны кирпичи, – продолжил я петь. – Я знаю точно, сколько стоит иллюзия,
Ведь как и прежде на улицах валом разносортного мусора.
Чувствую прозой московских дворов,
Звучащий в унисон с голосами других городов.
Утром, кутаясь в дутые куртки
Мы на попутках отправляемся по нужным пунктам.
Зеркальность мира скорее бесит, нежели даёт ответы
Этого нет во мне, меня нет в этом.
Впредь быть корректнее, смертных пугает вечность
Вечностью сводит с ума бесконечность.
Бекстейп скрыт от глаз посторонних
Нас хоронят заживо, но будут помнить даже мёртвыми.
Таких историй ты слышал не мало
Короли спальных районов, дети трущоб и окраин.
Я в стельку трезвый и запредельно пьян
В шутку убит, по-настоящему жив
Искусно предан теми, кому верил,
Но по-прежнему предан тем, кто верит мне…
Я ещё раз пропел припев и замолчал. Из-за этой тяжёлой песни на меня вновь наваливалась тоска и грусть. Я отложил в сторону гитару и поднялся на ноги. Мне надо было немного прийти в себя и подумать, чтобы продолжить играть на гитаре. Но я даже не успел и шага сделать от стула, на котором сидел, как тут скрипнула дверь моей комнаты.
– Макси, прости, что отвлекаю, – раздался папин голос. – Я просто услышал, что ты играешь на гитаре. Я хотел тебе предложить…. Может быть, ты хочешь поиграть на гитаре и попеть вместе со мной? – нерешительно предложил он.
Я повернул голову в сторону двери. Отец уже не первый раз предлагал вместе поиграть на гитаре. Но мы больше не могли вместе это делать, как бы это ни было ужасно. У нас теперь были разные музыкальные предпочтения. Я играл и пел свою музыку, а папа пел также христианские песни, которые у меня петь не было желания. Поэтому мы не могли больше петь дуэтом.
Конечно, это было немного грустно, ведь я любил петь с папой, и мне нравилось, когда мы оба играли на инструментах, но больше это было невозможно. Мы могли делать это только по отдельности. Но отец будто бы не хотел в это верить и до сих пор постоянно пытался звать меня вместе петь, и каждый раз мне приходилось ему отказывать. Понятное дело, он из-за этого расстраивался. Да, я не хотел его расстраивать, но выбора у меня не было. Если я ему не смогу отказаться один раз, то потом он будет приставать ко мне ещё настойчивее. Поэтому надо было стойко стоять на своём.
И сейчас я, глубоко вздохнув, опять сказал:
– Нет. Не хочу. Я хочу поиграть на гитаре один! Понятно?
– Понятно, – грустно вздохнул папа. – Ты поёшь такие грустные и тяжёлые песни…. Тебе самому не становится тяжело от этих песен?
– Мне они нравятся. А тебе что не нравятся песни, что я пою?! Тогда можешь не слушать!
– Я не говорю, что они мне не нравятся. Просто они грустные… – повторил он. – Ладно. Не буду тебе мешать. Если передумаешь, я внизу.
– Не передумаю! – проговорил я, но уже в спину отцу, так как он ушёл и закрыл за собой дверь.
Я вновь вздохнул и вернулся на своё место. Пару минут просто так сидел, вспоминая, как здорово было, когда мы с папой вмести пели и играли на инструментах. Я немного скучал по этому времени, но оно ушло, и сейчас всё было по-другому. Надо было с этим просто смириться.
Я покачал головой, стараясь избавиться от навязчивых мыслей и больных воспоминаний. Мои руки потянулись к гитаре. Я опять взял её в руки и начал наигрывать мелодию одной из своих песен. Надо было продолжать играть. От размышлений легче не станет, а так хотя бы получалось ни о чём не думать и быстрее пролетало время. Поэтому я как можно скорее начал играть на гитаре.
Я тяжело вздохнул. Пара тянулась мучительно долго и всё никак не желала заканчиваться. Преподаватель уже около часа что-то бормотал себе под нос. Пара была настолько скучной, что у меня даже не было желания слушать лекцию и что-то записывать. Я просто сидел за партой и ожидал конца пары, а он всё никак не наступал.
У меня было желание достать из портфеля наушники и послушать музыку, но, во-первых, это будет неуважением к преподавателю, которого итак почти никто не слушал, общаясь между собой. Преподаватель ведь старался, как мог, преподнести эту тему интересно. Это просто сама по себе тема была такая скучная. Преподаватель в этом был не виноват, и обижать его не надо было.
А во-вторых, я боялся, что не услышу звонок. Как я смогу понять, что пара закончилась, если буду в наушниках и не буду ничего слышать? Никак, ведь друзей у меня тут не было и вряд ли кто-то меня одёрнет и сообщит о конце пары. Так что мне оставалось просто сидеть за партой, умирая от скуки и мучительно ожидая конца пары.
Ещё около получаса пришлось так сидеть за партой, а потом прозвенел спасительный звонок. Все сразу закопошились, желая поскорее покинуть кабинет. Я тоже поспешил. Вещи у меня были уже почти все собраны, и я смог покинуть кабинет прямо следом за однокурсниками. Следующая пара у нас должна была быть совсем рядом. К счастью, кабинет был открыт, и нам не пришлось стоять в коридоре. Мы сразу прошли в кабинет.
Я уселся на своё место и глубоко вздохнул. Оставалась всего одна пара, и я надеялся, что она пройдёт быстро и легко. Мне уже не терпелось поскорее отправиться домой. Домой я сегодня должен был добираться один, так как у папы сегодня не было пар, и он остался дома. И, к счастью, у нас сегодня пар было не слишком много, и я пока ещё несильно устал. Силы на дорогу у меня были.
Папа, конечно, предлагал приехать за мной в институт, но я отказался, так как понимал, что это будет выглядеть глупо. Я же мог добраться до дома самостоятельно. И мне было просто необходимо, как можно чаще и как можно больше проявлять самостоятельность. А если я буду постоянно ездить с папой, то быть самостоятельным не получится. А мне этого очень хотелось.
А сейчас, пока у меня было около десяти минут до следующей пары, я планировал послушать музыку. Достав из портфеля плеер и наушники, я уже хотел начать слушать музыку, как тут кто-то плюхнулся рядом со мной на стул. Я тут же замер и напрягся, не понимая, кто это. Я всегда сидел один и то, что кто-то сел рядом со мной, мне уже не нравилось.
– Привет, Максим, – раздался голос Славы, и я, как только услышал его голос, сразу же скривился. – Как поживаешь? – я отвернул голову в сторону. Мне не хотелось даже слышать голос одногруппника, но он был слишком близко. Уходить было глупо, ведь это моё место и оставалось только терпеть его. – Что не хочешь говорить со мной? Я сделал тебе что-то плохое? Я что-то этого не помню. Я наоборот хотел с тобой поговорить. Точнее хотел поинтересоваться…. Мне вот интересно, а как ты вообще живёшь? Ты же ничего не видишь! Ты что по квартире пробираешься как крот? Наощупь? – я опять поморщился. Мне было неприятно, что парень начал об этом говорить, да ещё и начал надо мной подшучивать. Понятное дело, что это было неприятно. Но отвечать я всё равно ничего не стал. – Или как ещё? – продолжал тот. – Мне, правда, очень интересно это знать. А как ты моешься? Как мыло смываешь с тела? Очень любопытно! Так ты со мной не поделишься этим? Так по секрету. Как своему однокурснику. Или не хочешь? Да ладно тебе! Я никому не расскажу, – Вячеслав хлопнула меня по плечу. – А может, ты вообще не моешься? Или тебя кто-то моет? Может, твой отец? – он захихикал. – А то-то я думаю, что вы так близки…. Он тебя постоянно после пар встречает, вы вместе домой добираетесь. Да и на пары часто вместе приезжаете. Да это точно твой папа за тебя делает. Ты же не можешь! Ты ведь слепой! Наверное, и завтрак сам себе приготовить не можешь. Бедный инвалид! – он опять хлопнул меня по плечу, и тут я не выдержал. Я больше был не в силах молча слушать его издевательства и насмешки. Я должен был что-то ответить.
– Слава, ну, что ты ко мне пристал? – заговорил я с недовольным выражением лица. – Что тебе от меня всё надо? Тебе заняться больше нечем? Просто оставь меня в покое! Что ко мне всё время лезть?!
– Да я просто не понимаю, как ты живёшь, – однокурсник положил руку мне на плечо. – Нет! Правда, не понимаю. Будь я на твоём месте, я точно уже давно покончил бы с собой. А ты всё мучаешься…. Зачем подвергать себя таким мукам, если можно всё просто закончить? Покончить с собой и всё! Ты просто сам посуди. Что тебя дальше ждёт? Ты тут итак учишься с трудом. Или думаешь, я не вижу как тебе тяжело? Как ты мучаешься…. А что будет потом? Ну, закончишь ты институт и что дальше? Куда ты пойдёшь? Кому ты будешь нужен?! Ты думаешь, что сможешь пробиться? Думаешь, что сможешь стать музыкантом? Сейчас! Ты не сможешь! Ты всю жизнь будешь обузой для своих родных. Для своего отца! Им всю жизнь придётся мучиться с тобой и обеспечивать тебя, ведь сам ты не сможешь зарабатывать деньги. Они будут жаждать поскорее, умереть, чтобы избавиться от тебя. А потом…. Ну, например, поженишься ты. И придётся мучиться твоей жене! Ведь ты не сможешь нигде работать. Кому ты будешь нужен?! Кому будет нужен слепой парень?! Да никому! Какую работу ты сможешь делать? Да никакую! Ты просто бесполезный калека. Ты что сам этого не понимаешь?! Ты подвергаешь мучениям и себя и всю свою семью. Хотя всё это можно прекратить! Ты же просто будешь всем мешаться, и я даже не представляю, что будет с тобой в будущем. Не знаю страшно тебе об этом думать или нет, но мне на твоём месте было бы страшно об этом думать. Или ты думаешь, что ты какой-то особенный? Нет! Ты такой же, как все мы. Нам придётся как-то пробиваться, чтобы чего-то добиться. Думаешь, у тебя получится пробиться? Думаешь, выберут тебя, а не кого-то из нас? Сейчас! Мечтай больше! Поэтому я советую тебе ни на что такое не надеяться, а готовиться к худшему. Ведь худшее тебя и ждёт. Может быть, ты и сможешь найти какую-то работу, но будешь получать гроши. На большее и не рассчитывай. Хотя я советовал бы тебе не мучиться, а просто и быстро…. Ну, ты, наверное, понял, – Слава издал кряхтящий звук, будто бы умирает. Он засмеялся. – Так было бы проще для тебя!
– Что ты такое несёшь? – раздался голос Вити, который походу был рядом и слышал весь разговор, а точнее монолог молодого человека. – Как у тебя вообще язык поворачивается такое говорить? Предлагать Максиму покончить с собой?! У тебя совсем крыша поехала?! Как ты вообще додумался подойти к нему и начать такое говорить? У тебя совсем совести, что ли нет? Тебе заняться больше нечем, как только доставать его? Что пытаешься самоутвердиться за счёт него? Или ты реально просто больной?!
– Что ты так злишься? – изобразил удивление Вячеслав. – Я же просто говорю правду. Разве нет? Максим, ты же ведь согласен со мной? Ты же ведь сам это понимаешь, так ведь?
– Это не правда, а просто чушь. Максим, не слушай его. Он просто больной! – рявкнул парень. – И вообще иди отсюда! Оставь его в покое! Что ты к нему пристал? Приставать что ли больше не к кому? Иди к своим друзьям приставай. Он тебе не трогает! Что ты к нему всё время лезешь?
– Я не лезу к нему, – начал спорить Слава. – Я просто пытаюсь с ним говорить, но он такой неразговорчивый….
– Это совсем не похоже на разговор, а похоже на издевательства, – повысил голос Виктор. – И, конечно же, он неразговорчивый. Ведь ты гнобишь его! Кто захочет говорить с человеком, который тебя гнобит? Никто! И чтобы ты знал, склонение к самоубийству – считается преступлением. Такая статься есть. Или ты не в курсе?! УК РФ Статья 110.1. Склонение к совершению самоубийства или содействие совершению самоубийства. Это уголовный кодекс! Хочешь, чтобы тебя посадили? Может, мне надо об этом сообщить в органы? Я свидетель, Максим – потерпевший, а ты виновник. Все на месте!
– Ой, да ладно тебе, – однокурсник поднялся на ноги, видимо, желая уйти и не продолжать этот диалог, который заходил не в его пользу. – Я же просто пошутил. Что уже пошутить нельзя? Ладно. Я лучше пойду. Что ты такой агрессивный сегодня?!
– Топай, давай! Больной! – прогнал его Витя. Тот наконец-то ушёл. Молодой человек пару секунд молчал, а потом, приблизившись ко мне, заговорил: – Максим, ты не слушай его! И не воспринимай его слова близко к сердцу. Хорошо? Лично я считаю, что ты сможешь многого добиться. Я видел, как ты играешь, и ты играешь очень круто. Лучше нас всех. Слава просто тебе завидует, поэтому так сказал. Ведь ты незрячий, а играешь просто превосходно. Как тебе можно не завидовать? Я, конечно, тебе не завидую…. Ну, если только чуть-чуть. Но я честно тебе говорю, что ты играешь круто! Не смей сомневаться в себе и верить словам этого чудика. Ты вообще его игнорируй. Ладно?! А то вдруг ты его слова воспринял близко к сердцу и что-то сделаешь с собой…. Ты ничего такого не делай. Слава не прав, и всё у тебя будет хорошо. Не сомневайся в этом! Ты же в порядке? Не расстроился, надеюсь, из-за его слов?
– Нет! Нет! – поспешил я ответить, понимая, что одногруппник ждёт ответа и, если я буду долго отвечать, он поймёт, что со мной что-то не так и не отстанет от меня. Понятное дело, что после слов Славы, со мной не было всё в порядке. Мне сейчас хотелось побыть одному после всего того, что мне наговорил парень. – Я в порядке. Не волнуйся! Всё хорошо! Мне всё равно, что сейчас сказал Слава.
– Ну, тогда хорошо, – сразу успокоился Виктор. – Я рад, что ты не воспринял его слова слишком близко к сердцу. Молодец!
Я лишь слабо улыбнулся и кивнул головой. В этот момент прозвенел звонок, освобождая меня от нужды дальше говорить с Витей.
– О! Ну, вот и пара началась, – выдал тот. – Ещё поговорим, Максим. Не расстраивайся. Всё круто! Удачной пары!
– Ага. Спасибо, – проговорил я, и молодой человек уселся на своё место.
Пара началась вместе с приходом преподавателя. Но я даже не услышал, что он зашёл в кабинет, так как сидел полностью погруженный в себя. Слова Славы крепко осели в моём сердце и до сих пор звучали в моих ушах. В голове же начинали вертеться ужасные мысли, от которых я не мог теперь избавиться.
Я медленно поднимался по ступенькам. Я делал шаг за шагом, выставив вперёд свою трость, не желая оступиться и навернуться с лестницы. Мне надо было идти как можно аккуратнее. И вот я был на самом верху. Я открыл тяжёлую металлическую дверь. Теперь мне оставалось сделать всего несколько шагов. Меня со всех сторон обдувал сильный и холодный ветер, но даже он не мог мне помешать. Я сделал глубокий вздох и пошёл дальше. Остановился я только тогда, когда был на самом краю. На самом краю крыши двадцатиэтажного дома. Да, да, я был на крыше, и…. Я хотел спрыгнуть.
Слава был прав. Я был с ним согласен. Я был обузой для своих родных и вряд ли смогу чего-то добиться в жизни. Мне не хотелось всю жизнь зависеть от родных и обременять их. Я должен был это сделать. Я должен был покончить с собой! Да я даже этого хотел. Правда, хотел! А зачем мне нужна эта жизнь? Эта была ужасная жизнь! Я никогда не хотел такой жизни и сейчас не хочу. Умереть было гораздо проще и милосерднее для всех, кто был вокруг меня. Никто не должен был из-за меня страдать.
Да я понимал, что самоубийцы Царствия Божия не наследует и вообще кончать свою жизнь самоубийством плохо. И понимал, что папа сначала будет очень расстроен, но у меня не было другого выбора. Жизнь сама подаёт мне знаки, что я должен это сделать. Если тогда у меня умереть не получилось, то я должен это сделать сам и сейчас. Больше страдать и мучиться я не желал. Надо было просто сделать это и навсегда избавиться от этих мучений. У меня больше не было сил так страдать!
Я сделал ещё один глубокий вздох. Я стоял сейчас на той крыше, куда мы часто поднимались с ребятами, когда я ещё был зрячим и учился в обычной школе. Но с того момента, что ослеп, я больше не общался ни с Кириллом, ни с Данилой. Я даже не виделся с ними или с кем-то ещё из школы. Ну, по крайней мере, не пересекался, ведь видеть я их не мог. Я был слепым!
И вот сейчас я стоял, собираясь с силами и мысленно прощаясь со всеми родными и близкими. Я также мысленно просил прощения за свой поступок у родителей, бабушки и даже дяди. У всех, кого только знал. Я даже просил прощения у Бога за свой поступок. Но в ответ была лишь полнейшая тишина. Больше стоять так не имело смысла. Я собрался с мыслями и уже хотел сделать последний шаг и прыгнуть вниз, как тут раздался чей-то голос:
– Ну, так будешь прыгать или нет? – спросил какой-то парень.
Я вздрогнул и отшагнул от края. Меньше всего я ожидал, что здесь будет кто-то ещё. Когда я сюда поднимался, был уверен, что я тут один, но, оказывается, всё это время рядом со мной был какой-то парень. Но что он тут делает и что ему от меня надо? И самое главное кто это?! Всё это было мне непонятно. Но мне уже не нравилось то, что тут кто-то был рядом со мной и, скорее всего, этот человек попытается мне помешать, а я был твёрдо настроен покончить с собой. Я не хотел, чтобы кто-то мешал мне. Я пару секунд помолчал, а потом заговорил:
– Ты кто ещё такой? Что тебе от меня нужно?
– Да ничего мне от тебя не нужно, – отрезал этот незнакомец. – Я просто хочу тоже прыгнуть, а ты мне не даёшь сосредоточиться. Так ты прыгнешь или мне первее прыгнуть?
– А что у тебя случилось? – поинтересовался я. Меня не могло не удивить то, что этот парень тоже хочет покончить с собой, и мне было интересно, что же с ним такое. Я же не думал, что встречусь на крыше с ещё одним самоубийцей.
– Ну, уж нет. Если хочешь, чтобы я откровенничал, то начинай ты, – заявил тот. – Что у тебя случилось? Почему ты хочешь покончить с собой?
– А ты что не видишь? – нахмурился я, не желая говорить вслух, что я слепой. Это же итак должно быть видно. Зачем задавать такие глупые вопросы?!
– А что я должен видеть? – не понял молодой человек.
– Я слепой! – брякнул я и скривился. Этот парень всё-таки вынудил меня сказать это.
– И что? – раздалось в ответ.
– В смысле? – не ожидал я такого ответа.
– Что в этом такого? – искренне не понимал незнакомец. – Ты просто слепой и что дальше? Ты же не из-за этой ерунды хочешь покончить с собой?
– Я никому не нужен.
– Ааа, – протянул незнакомец. – Тогда мы с тобой похожи. Я тоже никому не нужен. Вот совсем недавно я узнал о том, что вообще-то, по сути, мёртв.
– Что? – не смог скрыть я своего изумления.
– Да, да. Серьёзно! Я нашёл свидетельство о своей смерти. И оказалось что меня просто усыновили и заменили того мальчика, который у них умер. Они не хотели всем говорить, что их сын умер, и просто взяли подмену. Меня! Круто, да?! Я у них был подменой! Они всё это время пытались из меня сделать того сына, который у них умер. Но я совершенно другой. Я не он! Я тоже человек. А они отобрали у меня мою личность. Дали мне личность другого человека, которого уже нет в живых.
– Это ужасно!
Я, правда, был в ужасе от рассказа этого парня. И даже не думал, что кто-то способен такое сделать. Это же просто кошмарно!
– И не говори, – согласился парень.
– Как тебя зовут?
– Дима. А тебя?
– Максим. Теперь я понял, что у меня всё не так уж и серьёзно, – я отошёл от края. – Я не буду это делать!
– Вот и правильно! – поддержал меня молодой человек.
– Хочешь, поговорим? – предложил я, не желая, чтобы Дима покончил с собой. Бросить его здесь я точно не мог. – Пошли вниз.
– Ну, пойдём, – почему-то так быстро согласился он. – Почему бы и нет?! Сделать это я всегда могу, а поговорить не всегда получается. Тем более у нас немного похожа ситуация. Будет что обсудить!
– Это да.
– Пошли, – парень первый направился к выходу с крыши.
Я пошёл следом за ним. Спускались мы в полной тишине, но вот когда оказались на улице, Дима опять заговорил:
– Где будем говорить? Здесь на улице или куда-то пойдём?
– Я думаю, что будет лучше пойти в какое-нибудь кафе, – неуверенно сказал я, боясь, что новый знакомый мне откажет, а мне очень хотелось с ним поговорить и узнать его историю получше. Впервые я встретил человека, которому, по сути, было гораздо хуже, чем мне в этом мире. Терять этого человека я не хотел. Я должен был узнать его лучше и познакомиться с ним поближе. – Там будет тепло и гораздо удобнее говорить. Ты же не возражаешь?
– Ну, в кафе так в кафе. Пойдём! – не стал спорить молодой человек. – Тебе помочь или ты сам сможешь дойти?
– Сам. За то время, что я слепой, я научился сам передвигаться и всё делать. Я же как-то добрался до крыши этого дома.
– Это верно. Тогда пойдём.
Мы с Димой двинулись по дороге. Шли мы также молча, как и спускались с крыши. Я в основном был сосредоточен на дороге, но ещё одновременно думал о своём новом знакомом и о том, что ведь едва не покончил с собой. Я ведь, правда, хотел это сделать! Сейчас мне это казалось чем-то ужасным! Я сам не понимал, как мог до такого додуматься. Ведь в принципе у меня в жизни всё не так уж и плохо. Уж точно лучше, чем у Димы. У меня есть родные, которые меня любят. А вот у этого парня…. У него всё было очень сложно и тяжело! Я даже не представлял, каково ему.
До кафе мы дошли за десять минут и вместе прошли внутрь. Пару секунд постояв на одном месте, молодой человек решительно направился, видимо, к свободному столику. Мне пришлось пойти следом за ним. Только когда мы уселись за столик, наш разговор продолжился:
– Слушай, а как давно ты стал таким? – спросил парень. – Ну, то есть…. – внезапно смутился он, поняв, что говорит на не очень приятную тему. – Как давно ты ослеп? – всё-таки смог сформулировать вопрос мой новый знакомый. – Ты такой с рождения или нет?