Может ли Интернет укрепить демократию?

Следует отметить, что эта Концепция так и не приобрела официального статуса, несмотря на то, что на площадке первого Федерального конгресса по электронной демократии (май 2012 г.) была организована широкая дискуссия экспертов с проработкой замечаний и предложений. Проект Концепции видимо престал интересовать Минкомсвязь России после смены его руководства в связи с реорганизацией Правительства после президентских выборов 2012 года. Однако была начата реализация ряда региональных проектов и в качестве наиболее успешных можно выделить порталы «Наш город» (Москва), «Наш Петербург», «Управляем вместе» (Пермский край), которые обеспечивают сбор информации о проблемах от граждан, устанавливают приоритетные регламенты их решения. Сейчас эти проекты можно рассматривать как подсистемы обратной связи при реализации концепции «Умный город / регион». В эти же годы был создан и первый легитимный портал петиций «Российская общественная инициатива». Естественно, российская экосистема электронного участия включает и независимые от власти ресурсы: российская версия портала петиций Change.org, различные системы актуализации городских проблем и краудсорсинга, разделы сайтов политических партий и др.

Любопытно, что в России начинают не явным образом проявляться те тенденции к возрождению делиберативной модели демократии, которые подметил в своей книге Стивен Коулман. В первую очередь это независимые краудсорсинговые проекты и инициативы, которые не имея институциональной поддержки, как появляются, так и исчезают, в связи с отсутствием процедур, которые делают обязательным участие в проработке решений органов власти. Отдельные эффекты связаны в основном с активностью средств массовой информации, которые в некоторых случаях способствуют продвижению предложений общественности в законодательные или исполнительные органы власти. При этом наблюдаются и попытки создания институциональных электронных площадок. В частности, самый массовый проект электронного участия, созданный по инициативе властей Москвы – «Активный гражданин» в 2018 г. начал пилотный проект, ориентированный на стимулирование участия граждан в процессах коллективного принятия решений на уровне дома и подъезда. Имеется в виду проект «Электронный дом», задуманный как сервис для общения соседей и механизм для принятия легитимных решений по управлению в рамках деятельности товариществ собственников жилья и жилищных кооперативов в Москве. Проект находится в начале своего развития и сейчас еще трудно оценить те эффекты, которые он может принести, в частности, сможет ли он технологически сформировать удобные и понятные процедуры делиберации.

Можно приводить и другие примеры из опыта России и других стран молодой демократии, которые во многом совпадают с примерами из устоявшихся политических систем западных демократий. Это говорит о том, что граждане – как в устоявшихся, так и в молодых демократиях – политически активны в принципе. В этом состоит особая актуальность этой книги, свидетельствующей об универсальности проблем. Они не обязательно намертво привязаны ни географически, ни социально-экономически, ни даже политически, так как все страны, которые декларируют себя демократическими вынуждены решать похожие задачи, независимо от веса и характера если они хотят остаться и выжить. Всем им придется отвечать на те вопросы, которые задаются в этой книге – повышать доверительность отношений между обществом и властью, менять содержание и цели политических коммуникаций, создавать целостную и правдивую медийную экосистему и, возможно, замедлять процесс участия общественности, персонифицируя его для того, чтобы вернуть

демосу

 центральное место в вопросе демократии, гарантируя его демократическую состоятельность и субъектность. Это потребует мужества от политиков признаться, что в век Интернета невозможно рассматривать граждан как «массу».

Со своей стороны, граждане должны принять свою долю ответственности за реализацию себя как полноправного субъекта демократии. Для этого им нужно овладеть специфическими компетенциями, чтобы быть демократически состоятельными. Пока это процесс не завершен. Но, пожалуй, он никогда и не будет полностью завершен. В этом плане мы согласны с выводом, сделанным Лианном Стивенсом в его рецензии на книгу, опубликованную в Международном журнале коммуникаций (Niall P. Stephens, International Journal of Communication. Vol. 12, 2018. Vol. 12. P. 1455–1458): «Основной аргумент Коулмана состоит в понимании демократии скорее как процесса, чем итога. А для этого следует относиться к демократии серьезно. И хотя только полагаться на интернет и быть оптимистом в отношении его влияния на демократию вряд ли достаточно, но он несомненно будет являться необходимым ресурсом для любой демократии будущего». Читатель этой книги также может прийти к выводу, что настоящая демократия будущего не может быть реализована в каком-то одном регионе. И хотя контексты очень разнятся по миру, стремление людей к справедливости и признанию своей роли как

демоса

 не должны зависеть от контекста. Именно за то, что после прочтения возникают такие оптимистические мысли, мы должны быть благодарны автору за своевременную и важную книгу.

Редакторы издания на русском языке

Юрий Мисников, Андрей Чугунов

Предисловие автора

Я начал писать эту книгу в месяцы, предшествующие потрясениям, вызванных Брекзитом, и дописал ее последние страницы вскоре после оглушительной победы Трампа. В эти жаркие месяцы я наблюдал за тем, как постоянно искажалась информация, как становились все более бессодержательными общественные дебаты и как умалялись права избирателя. У меня сложилось твёрдое убеждение, что демократия заслуживает лучшего, чем то, что происходило. Особенно обеспокоило отсутствие публичного пространства для содержательного обмена идеями и опытом.

По мере того, как процветал популизм, заполняя пустоту, создаваемую бесплодностью «политики как обычно», некоторые критики обвинили Интернет в незаслуженном продвижении громких заявлений малознающих и нетерпимых фанатиков, а также циничных поставщиков фальшивых новостей. В тоже время другие соглашаются, что цифровая циркуляция мнений обычных граждан, а не элитных групп, является отличной возможностью ограничить доминирование реальности, сформированной масс-медиа. Моей целью при написании этой книги являлось смещение фокуса дискуссии от того, как Интернет влияет на демократию к открытому обсуждению того, какого рода демократию мы хотим создать для самих себя.

Но мы можем быть уверены в трёх вещах. Во-первых, хотя Интернет и не формирует демократию, но, как и каждое медийная реальность до него, от алфавита к телевидению, его становление определяется теми способами, которые общество использует, опираясь на доступный инструментарий. Во-вторых, Интернет не исчезнет. Даже если бы кто-то согласился с алармистскими утверждением, что цифровые технологии рождают новые поколения дезориентированных, безответственных и легковерных людей, одержимых зависимостью от Интернета, он вряд ли станет непопулярным. В-третьих, точно так же, как и Интернет, демократия не является фиксированным феноменом с предопределенными свойствами. В этом свете, главный аргумент последующего изложения заключается в том, что гораздо важнее изменить конфигурацию демократической политики, чем просто согласиться с тем, что Интернет является чертой нашего времени.

* * *

Я благодарен Луизе Найт (Louise Knight) и её коллегам со стороны издательства Polity Press за то, что они вдохновили меня поразмышлять о политическом и моральном значении Интернета. Значительную часть двух прошедших десятилетий я пытался понять, какое значение может иметь Интернет для распределения и реализации политической власти. Все эти годы я ощущал интеллектуальную поддержку друзей и коллег, включая тех, с кем я работал в Оксфордском институте интернета (Oxford Internet Institute), а также мгогочисленных сотрудников и студентов Института медиа и коммуникаций Университета Лидса (School of Media and Communication at the University of Leeds), с которыми я сейчас имею удовольствие общаться.

Джей Бламлер (Jay Blumler) и Джон Корнер (John Corner) найдут в этом тексте отражения некоторых своих умозаключений, но, разумеется, они не отвечают за его недостатки. Я признателен Виктории Джейнс (Victoria Jaynes) за огромную поддержку в качестве ассистента в этом исследовании, Джастину Дайеру (Justin Dyer) за очень тщательную редактирование и корректорскую правку этого текста, а также Саймону Ослеру (Simon Osler) за то, что предоставил превосходный обзор политических онлайн ресурсов. Как всегда, неоценимую помощь в формировании моих мыслей оказала Бернадетт Коулмэн (Bernadette Coleman).

Эта книга написана в период, который обеспокоил всех тех из нас, кто верит, что демократия означает большее, чем тирания заблуждающегося большинства. Она посвящена тем, кто разделяет это беспокойство и кто готов занять принципиальную позицию в надежде на лучшее.

Глава 1. Большая упущенная возможность

Правительства по всему миру, как в странах с устоявшейся, так и с новой демократией, упустили огромную возможность изобрести себя заново и восстановить свою легитимность в глазах граждан. В середине 1990-х, когда как правительства сталкивались с глобальной волной недовольства и разобщённости, возникла новая сеть публичной коммуникации: Интернет. С тех пор произошла трансформация целого ряда социальных взаимоотношений, таких как формирование дружеских уз, осуществление торговых транзакций, приобретение знаний. Но сфера демократического управления оказалось исключением и не попала в этот список трансформационных перемен. Хотя со стороны властей на всех уровнях (местном, национальном, международном) не было недостатка в виртуальной риторике по этому поводу, но на практике инстинкты самосохранения централизованного институционализма преобладали.

Повсеместное распространение Интернета привело к растерянности и замешательству. Произошла фундаментальная нестыковка между логикой управления и логикой функционирования Интернета. В то время, когда традиционные формы коммуникаций с государством, преобладавшие в период, предшествовавший Интернету, – партии, эфирные средства массовой информации и газеты, – переживали спад, за прошедшие 20 лет выросло новое поколение граждан.

Пока управленческие структуры живут от стратегии к стратегии, одинаково неспособные существовать ни с Интернетом, ни вне его, обычные граждане эффективно и творчески взаимодействуют друг с другом онлайн. Если горизонтальные взаимодействие между ними успешно развивается, вертикальный вектор взаимоотношений власти с гражданами сверху вниз, затруднены и не находят отклика у последних.

В контексте этой книги, Интернет понимается как совокупность взаимодействующих между собой компьютерных сетей, состоящих из различных платформ, устройств и протоколов, обеспечивающих глобальный поток данных, доступ к которым позволяет пользоваться ими, обмениваться, хранить. В таком понимании Интернет стал символом современного стремления к коммуникации без ограничений. Попытки оценить социальную значимость Интернета вызвали к жизни появление двух конкурирующих между собой групп, с одной стороны, приверженцев теории постмодернизма как эры постепенного упадка, характеризующегося бесконечными возможностями для людей говорить, не слушая, и, с другой стороны, теми кто видит позитивный потенциал в непрекращающемся росте сил глобальной интеграции с присущими ей сетями взаимозависимой, но неуправляемой коммуникации.

В академической литературе преобладает, в значительной мере, мнение двух групп авторов. Одна группа уверена в том, что Интернет фундаментально трансформирует политическую демократию, заменив старые формы представительства новыми системами плебисциатарного технопопулизма. Представители другой группы придерживается точки зрения, что цифровая политика постепенно заменит собой уже давно сложившиеся структуры и общепринятые взгляды, оттеснив инновации в сторону. Существуют убедительные доказательства как того, так и другого (и этих аргументов хватит для написания нескольких более-менее убедительных книг), но подобные доводы в конечном итоге выглядят искусственными и почти навязчивы в своем желании восхищаться и отрицать.

Обе стороны в этом до некоторой степени стерильно-бесплодном споре высказываются о роли Интернета в недавних исторических собитиях, начиная с избрания первого чернокожего президента США, и заканчивая резонансными восстаниями «арабской весны». Точно так же некоторые историки спорят был ли доступ к печатной прессе причиной революций, прокатившихся по Европе в 1848 году и невозможность дать разумный ответ вызвана бесполезностью самого вопроса. Исторические перемены редко зависят от одного факта. Историей движут не артефакты. Утверждения о том, что Интернет меняет всё или ничего в политической (или какой-либо другой) сфере не имеют существенной ценности, поскольку они переоценивают влияние технологий, сводя историю лишь к поверхностному исследованию эффектов воздействия средств массовой информации.

Более интересные исследования смогут появиться тогда, когда вопрос будет не в том, влияет или не влияет Интернет на политику, а когда мы спросим с какими проблемами сталкивается политическая демократия и каким образом Интернет, сформированный осознанными действиями людей – или по крайней мере отдельные его элементы – могут быть использованы для решения таких проблем. Рассмотрим два критически важных вызова как для устоявшихся, так и для новых демократий в современном мире.

Во-первых, это проблема актуальности демократического представительства с точки зрения людей. То есть, как сделать так, чтобы граждане не рассматривали такие представительные органы, как конгрессы и парламенты, которые должны представлять их интересы, как невразумительные, обслуживающие самих себя институты власти, нечувствительные к повседневным жизненным вопросам, а почувствовали себя неотъемлемой частью, или, по крайней мере, могли бы стать частью демократического процесса? Если такой тип взаимоотношения между гражданами и государством сознательно не развивать и не поощрять, то легитимность демократического управления будет и дальше атрофироваться, и зависимость избранных лидеров от воли людей будет подорвана. Во-вторых, фундаментальная проблема с которой столкнётся каждый, кто хочет быть вовлечённым в коллективное политическое действие, – это проблема координации. Проще говоря, людям, обладающим значительными ресурсами (деньги, статус, связи) намного легче работать вместе, чтобы достичь политической цели, чем тем, кто обладает ограниченными ресурсами.

Миллиардер-инвестор хедж-фонда не испытывает больших сложностей, чтобы найти и встретиться с людьми, разделяющими тот же самый материальный интерес. Они могут просто сесть на самолет, снять отель для проведения международной конференции, заплатить лоббистам, чтобы оказывать давление на правительства и проинформировать общество о своих целях. Но для малозарабатывающего работника по уборке офисных помещений с минимальным жалованием связаться и самоорганизоваться со своими коллегами будет значительно сложнее. Нелегко даже добраться до уборщиков в других офисных зданиях (и еще сложнее в других странах), не говоря о том, чтобы найти места для встреч; деньги, чтобы поддерживать и проводить кампанию по информированию общественности; быть уверенными в способности контролировать персональный риск встречного обвинения.

Традиционно, способность более богатых, с более высоким статусом и более уверенных людей мобилизовывать ресурсы для коллективных действий привела к политическому неравенству. Хотя многие уязвимые группы действительно вовлечены в коллективные – и нередко – успешные акции, существующие на практике барьеры в координации делают объединение их общих усилий делом более сложным по сравнению с теми, кто более богат.

Столкнувшись с этими препятствиями, некоторые теоретики и практики обратились к Интернету, не как к технократической панацее от недостатков демократии, а как к возможности сделать вклад в реконфигурацию политической практики. Вместо того, чтобы утверждать, что Интернет «позволяет делать дела», они искали способы использовать его на службе института демократии. Давайте рассмотрим в деталях две из недавних наиболее продуманных и всеобъемлющих попыток продемонстрировать положительную связь между Интернетом и возрождённой демократией. Первая из них связана с проблемой преобразования представительных институтов власти в более открытые для понимания общественностью, для контроля и участия граждан. Вторая относится к потенциалу цифровых технологий для преодоления до сих пор труднопреодолимых барьеров для политической координации и коллективных действий.

Парламент в онлайн?

Кому как не Спикеру Британской Палаты Общин стать инициатором программы, призванной сделать парламентскую демократию более прозрачной, доступной и интерактивной? Это старое законодательное учреждение, которое выдержало приход и консолидацию предыдущих информационных революций, таких как печатный станок и радиовещание. Насыщенный традициями и достаточно устойчивый к хаотичной риторике модернизации, Парламент Великобритании не спешил адаптироваться к ожиданиям людей с цифровым опытом. И хотя с 1996 года он имеет свой собственный вебсайт и экспериментировал в области онлайн-консультаций, его представление о том, что значит представлять миллионы людей, похоже, не изменилось со времён появления телевидения. Когда Спикер Палаты Общин Джон Берков (John Bercow) учредил Комиссию по цифровой демократии, чтобы «рассмотреть, �