– Что будете делать?
– Нужно позвонить моему брату.
Глава восьмая. Встреча в Москве
Спустя два дня.
Чудесная погода в это время года установилась в одной из мировых столиц. Главный город всего русского мира укрылся в одеяния снега и льда, на множественных крышах лежат белые покровы, улицы полнятся сугробами, а вольная детвора со смехом и весельем играет в снежки.
Украшением улиц Москвы стали её дома. Тут можно наткнуться и на кварталы с фасадами в стиле древней Руси – выполненные под резное дерево, раскрашенные пёстрыми красками в узоры растений, птиц или солнца. Рядом с ними соседствуют здания в стиле московского ампира – монотонные, выкрашенные в жёлтое или зелёное, в три или четыре этажа, отличающиеся строго прямыми линиями и античным направлением – лепниной, колоннами и барельефами, с военными мотивами. Так же здесь множество и строений нового типа – высоких, закованных в пластик и стекло, но всё-таки большинство кварталов строго следуют Указу Императора «О реставрации духа града Москвы», и архитекторы «наряжают» дома в одеяния старых стилей.
Несколько человек, идущих по одной из множества улиц города, то и дело натыкаются на солдат в красной яркой форме. Это рослые мужики, на них надеты багровые камзолы, усеянные карманами и патронташами, торс защищает бронежилет такого же цвета. На их поясах бряцают пистолеты, а в руках держатся странные орудия – вроде похожие на бердыши, только с проводами к лезвию, но посредине толстого древка есть спусковой крючок и магазин с патронами.
– Кто же это такие? – на новоимперском спросил среднего роста мужчина; его чуть полноватое лицо под капюшоном тёмно-синего пуховика, который прикрывает плотные тёмные штаны, уходящие в сапоги.
– Стрельцы, – ответил на том же языке крупный мужчина с полным лицом, отягощённым уже морщинами; его шапка чуть сдвинута на лоб, зелёная куртка достаёт едва ли не до пят.
– Эстебан, – фыркнул другой мужчина, надевший на себя лёгкую ветровку, джинсы и битники, оттого и дрожащий весь. – Тебе было трудно изучить историю страны, куда мы едем?
– Ну я хотя бы прогноз погоды в Москве узнал, Яго, – усмехнулся парень. – И сейчас не промёрз до костей.
– Заткнись! Ты не забыл, что ты мне ещё за Конфедерацию должен? Или кто твою мелюзгу переправлял из задворок Канады. Это прогнившая страна могла нам поднагадить и устроить фейерверки из систем ПВО.
– Не устроила же. И вообще, это я вытащил у Маритона тот самый ключ и передал его тебе. Он конечно рад, что смог как-то помочь Рейху.
– Скажи, зачем тебе нужно было отправлять молокоотсосов туда? Вот, зараза, Эстебан, разве они не могли спокойно жить на задворках мира?
– Нет, Яго, – пробурчал парень. – Канадские силы могли бы их обнаружить и уничтожить. В Конфедеративных Штатах Америки их ждёт безопасность, сытость и будущее.
– Ты не забыл, что та самая Элен немного смуглая? В Конфедерации на неё будут смотреть косо.
– Он обещал им помочь в Конфедерации найти себя. Маритон говорил, что может отвести их от административных… трудностей. Он сказал, что рад будет найти для них место в Конфедерации.
– Почему не Рейх? – стиснув посиневшие губы, спросил Яго, натирая себя за плечи.
– Пойми Яго, они бежали из Рейха, потому что были пресыщены им. В Конфедерации их ждёт немного другой мир. Он более вольный, более свободный, нежели Империи Европы или американские северные обиталища либерализма, – Эстебан во время ответа с удивлением рассматривал улицу, где среди домов мерцал золотой купол и белые стены церкви.
Эстебан с интересом наблюдает за белыми аккуратными фасадами, отличными рельефными элементами, следит за аккуратными окнами и разноцветными стенами, видит высеки на русском языке, слышит народные хоровые песни, льющиеся из колонок. Улицы здесь широкие, не то что в городах Рейха и наполнены столь многим, что взгляд невольно разбегается повсюду. Тут есть и прилавки, где идёт торговля едой – колбасы, сыры, подвешенные бублики и сушки, пирожки и рагули. Эстебан находит здесь и продавцов лакомствами – леденцы на палочках – петушки и круги. Вместе с ними полно и множество уличных музыкантов, нараспев поющих народные песни о победе, или просто мелодии, взывающие к мотивам древней Руси или же классики.
Глаза Командора выхватывают и образы простых людей. На них кажется эпохальная одежда – кафтаны и сапоги, длинные платья, пальто с пушистыми воротниками и большие шапки. Взгляд в другую сторону и его взору предстало развлечение – детей и взрослых катают на роскошно устроенных санях, запряжённых тройкой лошадей. Тут же идёт и священник, только на нём чёрная ряса и золотая блестящая епитрахиль, а сам он куда-то спешит.
В этом Эстебан находит что-то глубокое и хтоническое, родственное и взывающее к нему самому. Понимая, что такой немного богатый уклад этой улицы обусловлен близостью к Кремлю, парень не унимает удивления от вида всего увиденного. Он помнит, что сам родом из северной Европы, где была русская диаспора. В глубинах памяти находит и название того града, что вырисовывалось в памяти буквами – «Стокгольм».
– Интересно, – Яго показал на странный литой бронзовый памятник, где крестом лежат три вещи – маска, перчатки и шприц. – Это я так понимаю с той треклятой эпидемии, что была два года назад?
– Да. Наш градоначальник, Собнин Сергей, – продолжает говорить русский в зелёном пуховике, на новоимперском, – дал ещё год назад распоряжение поставить памятник тому, что удерживало эпидемию той инфекции с царским названием. А ещё заодно и снял все ограничения.
– Кстати, Комаров, – грубо тараторит Яго, стуча зубами. – Что у вас с охранными войсками? Я не совсем сообразил по стрельцам, гвардии.
– Есть несколько подразделений охраны городов. Российская Имперская Гвардия смотрит за общественным порядком. Московский стрелецкий полк – это особое подразделение. Оно воссоздано Императором для обороны и охраны Москвы, а также для участия в особых операциях.
– Так, а полиция и жандармерия это не одно и то же? – смутился Яго. – Я не совсем внимаю вашей системе.
– Жандармерия занимается розыском заговорщиков, – спокойно отвечает Комаров. – Её специальность – поиск и предупреждение деятельности тайных сообществ, стремящихся к свержению власти Императора или имперских властей.
– А как же ваша Федеральная служба безопасности? – потирая щёки, спросил Яго. – Я думал, это она крутит хвосты тем, кто покусился на имперский трон.
– Не совсем ФСБ… Служба имперской безопасности взяла полномочия по охране границ. Так же они отслеживают деятельность экстремистов и террористов. Жандармерия – это более специализированный орган.
Пока велись удивительные разговоры об устройстве государства Российского, люди прошли изрядное расстояние. Вскоре они вышли к огромной площади, что не вмещает взгляд.
– О-о-х, – выдохнул Командор, пытаясь осмотреть всё.
Эстебан не видел такой широты, такого размаха, ибо Рейх брал монументальностью и монстроузностью своих шедевров архитектуры. Он помнит об одной гигантской площяди, в Этронто, но ему не удавалось видеть её самому, а здесь перед ним расстелилось море брусчатки, а на горизонте красноокрашенная крепость, за стенами которой видится злато куполов и великолепие лепнины.
– Идёмте, махнул Комаров, и они быстро подошли к одной из небольших построек на краю Красной площади; это оказался широкий цилиндр красно-пряничного цвета, в который встроено множество элементов – декоративные колонны, немного барельефов с народными мотивами, окна разбросаны в хаотичном порядке, а всё вершит нежилая башенка.
– Времён кого это чудо? – смутился Яго, проходя внутрь.
– Был у нас мэр времён Федеративной России – Люшкофф. Он и любил всё в этом стиле строить.
Это оказалось небольшое кафе с двумя этажами и подвальным посещением. Стены, украшенные парой картин, в антураже голого кирпича, крепкие деревянные столы, полы, выложенные паркетом. Люди прошли в цокольный этаж, же за дальним столом их уже ждёт странная фигура, выряженная в красный балахон поверх чёрного подрясника, сложив в кулак пятерню пальцев, утянутую в перчатку.
– Ну здравствуй, отец Андрей, – присаживаясь отдал приветствие Комаров.
– И тебя рад приветствовать, – раздался техно-голос из-под капюшона, что заставило другого парня продрогнуть и начать говорить:
– Отец Андрей? – раздалось удивление от Яго. – Какого… в смысле, это ты, Андронник?
– Да, Яго. Скажи, сколько я тебе не зрел зрительными нейро-нервами? Хотя подожди, я сам обращусь к архивам памяти, – спустя секунду снова звучит механическая речь. – Пятнадцать лет… долгих пятнадцать лет, – речь киборга стала более человеческой.
– Зараза, – выругался и хлопнул в ладоши Яго. – Как же давно я тебя не видел, Андронник. Я бы тебя бы обнял, если бы не народ. Скажи, что с тобой стало после того дня? Мне пришлось бежать на восток, а ты? – не отнимая взгляда от Андронника, спросил Яго.
– Это сложно вспоминать. Не механически, а психически. Тогда я решил покинуть нового Консула, Данте Валерона, и уйти на дальний восток.
– Что тебя привело туда? – всё допытывается Яго.
– Я не мог его видеть таким, в силу определённого ряда психо-сознательных причин, рождённых из личных психических травм, которые создавали крайне неприятную самото-соматорную среду и негативно влияли на исполнение рабочих обязанностей.
– Как же я соскучился по твоим оборотам, хах, – рассмеялся Яго.
– В нём я увидел себя старого. Я не мог больше быть в Рейхе, – Андронник бы сейчас выпил, если бы его рот не заменила аудио-решётка и динамики, что превращают мысленный импульс и слабое движение остатков мышц губ в холодную речь. – Ладно, давайте перейдём к делам, по которым я был вызван с Владивостока.
– Хорошо, – Яго расстегнул ветровку. – Эстебан, смотайся кабанчиком, закажи нам что-нибудь выпить.
– Не в моём присутствии, – тихо проговорил Андронник и указал на соседний столик, где сидят два крупных мужика; на них красные кафтаны, накрывающие чёрные подрясники. – Это Патриаршие стрельцы, особое подразделение при церкви. Производят наблюдательные и надзорные мероприятия за служителями священного сана, дабы предупреждать правонарушения ими содеянные.
– Понимаю, – Яго осадил Эстебана. – Тогда принеси нам сока, и поесть что-нибудь скромное.
– Хорошо, – парень пошёл к барной стойке.
– Я так понимаю дело, ради которого мы сегодня встретились, касается психо-душевного состояния Данте Валерона? – машинный глас Андронника заставил оглянуться людей, сидящих рядом. – Позавчера названивал Флорентин Антинори с просьбой провести специальную встречу в Москве.
– Нет так громко… отец Андрей, – стал говорить Яго. – Да, это я ему рассказал о том, что было в Константинополе. Сейчас с ним вроде в порядке, но транк уже никудышний, не идёт.
– Сколько он осуществляет его применение?
– Походу с тех пор, как он Сериль потерял.
– Я рассчитывал его на пять лет, а потом думал, что он начнёт посещать специалиста в психотерапевтическом направлении. Что ж, вышел небольшой просчёт.
– Ладно, – в разговор вступил и Комаров. – Наш царь-государь, храни его Господь, планирует начать боевые действия против Директории Коммун. Первые дивизии воздушно-десантных сил и мотострелковые полки уже отправлены, за ними идут тяжёлые пехотинцы из Старшей дружины. Я к тому, что если Данте будет участвовать в боевых действиях, то у него может случиться ухудшение.
– С каких пор ты о нём волнуешься? Мы тебя подцепили, чтобы ты нам помог кафе найти, да инфу слил по передвижениям директориалов.
– Поверь, я как человек, потерявший то, что потерял и он, знаю его боль.
– Не совсем потерял, – Яго повинно опустил голову, его речь стала аккуратной. – Тут есть некоторый момент. Очень важный. В общем, – мужчина притормозил, смотря на то, как его сверлит взглядом киборг… Валерон чувствует, что для него это важный момент, что он техно-ушами внимает каждому слову и ждёт завершения фразы. – Сериль выжила, – обозначил Яго, понимая, что именно сейчас самый лучший момент, чтобы сказать это, ибо сие запустит цепочку событий, которые спасут его брата.
– Что!? – вспылил Андронник. – Да как это возможно? Что ты несёшь?
На этот раз речь машинного человека из механической превратилась в больно людскую. Его машинно-дрожащий голос заставил оглянуться всех сидящих людей, и даже два стрельца встали, подойдя к Андроннику.
– Всё хорошо, батюшка Андрей? – все услышали низкий басовитый голос от полного мужика в наряде.
– Да, стрельцы, – Андронник стал более спокойным. – Отдыхайте.
Мужики ушли обратно, а вместо них к столу подошёл Эстебан. Воспользовавшись вложенным переводчиком в ухо он смог заказать графин гранатового сока и тарелку каких-то сухарей. Когда Яго увидел, что он принёс какую-то несуразицу, захотел выругаться, но образ грузных стрельцов заставил его промолчать.
– А лучше ничего не было? – спросил Комаров.
– Я бы поддержал его возмутительную направленность речи, но сейчас нас ждёт проблема куда более важная по степени необходимости решения, – Андронник посмотрел на Яго, и казалось, что его сверкающие диодные глаза имеют отражение гнева и торжества. – Так Сериль жива?
– Да, – сдержанно ответил Валерон. – Об этом немного людей знает. И тем не менее, всем им хватает серого вещества в башке, чтобы допереть – ему об этом не нужно трындеть.
– Почему? – спросил Эстебан. – Я бы сказал. Я давно знаю Данте, служил у него под командованием. Он нормальный парень, всё поймёт.
– И это мне говорит человек, теряющий рассудок в гневе? – фыркнул Яго. – Я – его брат и я знаю, что если ему подсунуть инфу о жене, он может кукухой двинуться и со своим орденом да ещё пару дивизиями превратит весь ближний восток в арену противостояния. Да он землю готов будет перепахать, чтобы её найти.
– Да, Яго прав, – поддержал Комаров. – Он либо расплывётся в счастье и будет себя вести как «блаженный», либо соберёт весь свой орден, да пару армейских подразделений и от Великого Израиля не оставит камня на камне.
– Интересно было бы там побывать, – сказал Эстебан.
– Великий Израиль, – тихо проговорил Комаров. – Я бывал там, когда был ребёнком, в тех краях. Что ж, никогда не думал, что Иудея, Израиль, Вольная Палестина и Свободный город Иерусалим смогут снова стать едиными.
– И это случилось, – Яго запустил ладонь в миску с сухарями. – Но ладно. Я хочу лишь сказать, что…
– Как вы спаслись? – Андронник быстро задал вопрос. – Я лично наблюдал за тем, как пуля из револьвера лишила её жизненных функций.
– Я об этом и талдычил. Она была трофеем Фемистокла, которым он хотел шантажировать Данте, который тогда уж активный был. У него был план – поймать сдесяток жён и детей офицеров из лояльных орденов, чтобы ими и дёргать за нити, – Яго усмехнулся, сложив руки на груди. – Но план оказался – полное дерьмо. Он никого не привёл.
– Как ты оказался враждебен Рейху?
– За то, что я отправил Фемистокла раньше времени на суд Божий, меня Лорд-Магистрариус, прежний, угрожал отправить в землю на постоянное место жительства. Когда посудина пошла под воду, я схватил Сериль и вышел к какой-то площадке, где какой-то молодец оставил спасательную шлюпку. Сев на неё я отчалил от корабля. Когда его жена очнулась, она поведала мне и показала, что пуля прошла по касательной и оглушила её, едва не разворошив ухо.
– Значит, мои визуальные сенсоры и программы аналитического восприятия ошиблись, просчитав её гибель, – с надеждой в металлической речи протараторило существо.
– Именно так, мужик, – Яго показал на него указательным пальцем в знак согласия. – Мы долго плыли, еда в шлюпке кончалась, но нас вовремя обнаружили разведывательные силы Великого Израиля.
– Что потом?
– В кутузке мы просидели недельку, пока не пожаловали господа из Моссад. Нас долго допрашивали, по отдельности. Силу не применяли. А затем мне и ей предложили сделку.
– Работать на государство, – заключил Комаров.
– А ты сечёшь. Да, тогда я видел её в последний раз. Меня предупредили, что за вольные шаг вправо или шаг влево, меня отправят на корм львам, и определили в боевое подразделение. А её стали готовить на ополченца.
– Хм, а как ты оказался в Турции? – спросил Комаров.
– Долгая история, потом потрындим о ней. Сейчас мы собрались здесь для того, чтобы решить – как спасти моего брата. Ему становится всё хуже и хуже. Перед вылетом я видел, как он балакал с каким-то воображаемым товарищем. У меня поджилки трясутся от одной мыслишки, что он может поехать, – беспокоится Яго, поедая всё больше сухарей. – А после его звонка, дрожащего голоса, просьб собрать лучших лекарствоварителей, я понял, что дело – шляпа.
– Я могу разработать более стильный транквилизатор, – стал рассуждать Андронник. – Если правильно рассчитать дозу нужного ингредиента, то лекарство сможет изменить определённые процессы в организме и остановить деструктивное влияние психической травмы.
– Что бы он вообще железным невминяшкой? – сердится Яго. – Нет, лекарство уже дало сбой, где гарантия того, что в следующий раз оно удержит безумие в нём?
– Тогда может поместить его в лечебницу? В России, – предположил Эстебан. – Для того, чтобы в Рейхе документации не было. И главное, чтобы знакомые лица были к нему близко.
– Ближе? – усмехнулся Комаров. – Не думаю, что позволят. У нас после той болезни даже есть поговорка – друг познаётся на социальной дистанции. Это я к тому, что близкие люди могут напоминать ему о психической травме. Да и к тому же, он не оставит целый орден без управления.
– Константин прав, – прожестел Андронник. – Если он поймёт, что его оторвали от безопасности Империи, то это может усугубить ситуацию. Его психика пошла путём замены – любовь к жене и ребёнку сменилась заботой о родине и если мы его изымем из обычного рабочего состояния, то может быть его состояние станет ещё хуже.
– Может просто привести к нему жену и ребёнка? – спросил Эстебан, отпивая сок. – Вот взять и привести, подсунуть ему её. А затем всё рассказать.
– Только когда я буду на достаточном расстоянии… к примеру, на Луне, иначе он меня найдёт и придушит за то, что я ему врал, – бурчит Яго.
– А у нас нет иного выхода, – голос Эстебана стал более ярый. – Собрались тут четыре мужика и думают, как пятого вытянуть из сумасшествия. То ему не подходит, это не так. Зараза, да нужно просто попробовать ему вернуть жену. Хуже не станет, а может даже и лучше.
– Не могу сказать ничего точно, – Андронник сложил пальцы под подбородком. – После стольких лет принятия транквилизатора и сдерживания такой психической травмы его реакцию на появление Сериль предположить трудно.
– Кстати, – Комаров приложил ладонь к подбородку. – Наша Служба внешней разведки при содействии Государственного разведывательного управления Китая засекла, что на территории Поднебесной может находиться агент Моссад, с позывным «Серый». Судя по всему, это девушка.
– Комаров, ты же знаешь, что эта информация нам мало помогла, – сказал Эстебан. – Нужны более точечные и информативные данные.
– О, а парниша сечёт, – Яго опрокинулся на спинку стула.
– Я могу отправиться в Великий Израиль с целью выяснения местонахождения Сериль Валерон, – заговорил Андронник. – Как раз меня собирались отправить на послушание в Храм гроба Господня.
– И как ты это сделаешь? – спросил Яго. – Постучишься к ним в дверь и спросишь?
– Ты почти угадал. Тамошний Первосвященник меня знает, давным-давно я помогал ему охраной конвоя, как обычный Киберарий первой модели. Сейчас страной правит Синедрион или Синедрион-Кнессет, где он заседает.
– Сколько же вам лет, отец Андрей? – смутился Эстебан.
– Больше, чем ты, можешь себе представить.
– Ладно, хорошо, – Комаров положил подбородок на сложенные ладони. – Андронник отправляется в Великий Израиль, там узнаёт местоположения Сериль Валерон, а мы с Эстебаном выдвигаемся в Китай. Нужно отработать в двух местах и судя по описаниям, тамошняя девушка сильно похожа на его жену, к тому же у неё есть проблема с ухом. Да и если у Андронника не получится, то мы можем попытать удачу.
– Скажи, Комаров, а зачем тебе нам помогать? – Яго доел сухари. – Не пойму, к чему тебе это? – на что Константин сначала промолчал, а потом с едва уловимой подавленностью сказал:
– Мне известна его боль и ели есть хоть один шанс её унять, я помогу ему, – а заметем, его речь окрепла. – Все мы здесь кого-то потеряли, и если есть шанс вернуть для кого-то лучшую жизнь, то следует это сделать. Поверьте, мир от нас не убежит, а вот возможность вернуть человека из душевного небытия выпадает не каждый день.
Сказанное Комаровым слегка изменило ход мыслей Яго, и он смог спокойно согласиться:
– Знаешь, Кость, когда-то я был готов тебя растерзать за то, что ты нас кинул тогда под Раддоном. Но сейчас я вижу, что мужик ты – нормальный. Но, к сожалению, я не смогу поучаствовать в вашей операции. У меня через три дня боевой вылет. Я в составе сводной роты должен отправиться на фронт, громить Директориалов.
– Хорошо, тогда решили, – Андронник приподнялся. – Я направляюсь в Великий Израиль, а вы в Китай. Когда я получу информацию о Сериль, или о том, что не смог осуществить задуманное, то свяжусь с вами.
– Отлично, – обрадовался Эстебан. – Кстати, Яго, как сейчас протекает ход войны с Директорией Коммун?
– Да вроде ничего особенного. Сейчас три армии пытаются преодолеть пограничные укрепления, а потом… начнётся ужас.