Глава двадцать шестая. Истинные цели
В это же время.
В старой часовне спокойно и ровно горели свечи, издавая свой приятный треск, заполнивший всё пустозвучие. Она была так же разбита и «обласкана» ветрами времени, как и в тот раз, когда в неё впервые пришли, только немного каменная крошка была подметена и убрана пыль. На стенах так же красовался грибок и плесень, ставшие многолетними хозяевами этой часовни. Без постоянного горения свечей в часовне было бы довольно сыро и прохладно и только эти свечки разгоняли холодный мрак, что царил в часовне, когда в ней никого нет. В этом памятнике былых времён стояла густая тишина, пока её не рассеял вопрос:
– А почему мы собрались сегодня в этой старой обители? Почему не в вашей башне? Так же было бы практичней.
Лорд–Магистрариус стоял у стола, на котором лежала карта Европы времён великого кризиса. Он оторвал руку от подбородка и медленно и с расстановкой, прибавив вкрадчивости, заговорил:
– Наш шизик Канцлер оказался не таким маразматиком и глупцом. Он что–то заподозрил. Мне принесли вести, что он начал расследования в мою сторону, но так, же он начал слежку и в сторону полк–ордена. Ещё мне сообщили, что именно полк–орден причастен за это.
– Но почему, же мы тогда не арестованы? – с волнением в голосе спросил толстый человек в рясе.
– Кардинал, послушай, – возмущённо с толикой гнева в голосе начал Главный Лорд. – Я не стою рядом с Канцлером, когда к нему приходят с доносом. Похоже, он мне ещё доверяет, несмотря ни на что.
– Это хорошие новости. – С улыбкой на распухших губах сказал кардинал. – Ну, что мы ещё не арестованы и доверие к нам не потеряно. – Уточнил церковный иерарх.
– Да, новости хорошие, но у нас мало времени. Похоже, полк–орден играет на опережение, и старается сохранить старый Рейх. Ещё одна причина избавиться от него побыстрей, уничтожив этот пережиток тирании.
– В чём проблема? Разве мы не в состоянии уничтожить этих богохульников через руки самого тирана? – задался вопросом Кардинал.
– Не всё так просто… я постоянно разыгрываю карту той бульварной девки,… постоянно напоминаю ему про Калью,… но после каждого раза он впадает в безумие и сумасшествие. А когда он теряет рассудок, то он непредсказуем. Этот маразматик начинает топить в крови преступников, подписывая указы о расстрелах. Его безумное величество начинает искать отступников во всех сферах, утверждает новые директивы. И безрассудство его может длиться от нескольких часов до нескольких дней. И я боюсь, что в одном из подобных приступов паранойи он поймает нас. И тогда всей нашей великой цели придёт конец. Он нас уже почти поймал, только с помощью неимоверных усилий я подчищаю концы, но это делать всё становится трудней. Будь он проклят, шизофреник несчастный! – Яро возмутился в высокомерии начальник бюрократии.
– Лорд–Магистрариус, почему вы нас троих попросили остаться? Разве у вас есть тайны от нашего собрания? – послышался ещё один вопрос от высокого человека в военной форме.
– Нет, я оставил вас троих, чтоб задать вопросы, ответы на которые хочу знать, лишь я. Ни к чему обременять умы других, генерал.
– Ну и что же это за вопросы? – со страстью в голосе спросил Кардинал, явно предвкушая узнать что–нибудь новое для себя в сфере чужих тайн.
Лорд-Магистрариус немного помялся, опустил руку за спину, одну поднял к подбородку и заговорил:
– Вопросы… они будут касаться нашего нынешнего положения. Я хочу узнать, каков градус поддержки оппозиционных настроений в стране. И от ответов на них зависит наше положение… будет ли оно бедственное или в конец катастрофическим, – с еле уловимой улыбкой на лице завершил лорд.
– Спрашивайте. Мы ответим. – Прозвучал холодный голос генерала, наполненный мрачной верностью.
– Ну раз ты просишь, то начнём с тебя… ответь мне, генерал–полковник, какие слухи ходят в твоей армии насчёт Канцлера?
Генерал–полковник опустил взгляд, но солдатская муштра, воспитанная в нём, не заставила его так легко поникнуть. Он быстро поднял голову и заговорил холодным голосом.
– Большинство солдат, подавляющее большинство поддерживают культ Канцлера, остальные же придерживаются нейтральной точки зрения, но есть и хорошие новости. В моей части есть некое тайное собрание солдат. И как мне сообщили, они высказываются о Канцлере и режиме не в самом лучшем свете, – с натянутой, сквозь разочарование, улыбкой сказал генерал.
– А сколько их? – С опущенной головой спросил Лорд.
– Не больше десяти. – С потерянной улыбкой и поникшим лицом ответил генерал.
– Хах. – Натужно, сквозь еле уловимый укол боли, проявившийся на лице начал глава бюрократии. – Десять против семидесяти восьми тысяч, что находятся в твоём расположении. Это меньше чем молекула в море. А твой информатор где? Он не наделает нам ненужных проблем?
– Нет, я сказал ему, что со всем разберусь, а его самого отправил в другую часть.
– Это хорошо… – Протянуто закончил лорд, но в ту, же секунду поднял голову и внезапно обратился к Кардиналу:
– А у тебя, кардинал, что ты мне расскажешь?
– Ну, далеко не все священники готовы поддержать правление Канцлера. – Немного с оправдательным тоном в голосе сказал церковный иерарх, намеренно избегая точности в словах…
– Я тебя прошу, не юли, мне нужны точные данные, – почти с бессилием упрекнул Кардинала глава Имперор Магистратос, отчётливо поняв мотивы священника.
Церковный иерарх повинно опустил голову вниз. Потом немного приподняв, тихо, практически исподлобья заговорил:
– Понимаете, авторитет Верховного Отца слишком высок. Он поддерживает нечестивый и проклятый режим Канцлера, конечно, есть несколько поместных общин, приходов и даже практически одна церковь, что готовы выступить на нашей стороне… но их очень мало, и даже церковное ополчение справится с нами.
– Практически церковь, – саркастично повторил глава правительства. – Что ж, не самая лучшая перспектива. – С натужной улыбкой, явно от бессилия, на лице сказал лорд, но потом, указав рукой, куда–то в темноту произнёс:
– Теренций, выйди к нам.
Кардинал и генерал немного ошарашено посмотрели по сторонам, особенно когда никого не увидели, испугались, но тут же напряглись, когда из тени вышел человек в балахоне.
– Что вы хотели? – Спросил Верховный Мортиарий.
– Ты нам можешь сказать более точную информацию?
– Связанную с чем? – Холодно спросил мужчина.
– Теренций, ты и сам понимаешь. Расскажи нам, сколько людей не поддерживают режим Канцлера. Расскажи нам всё, что знаешь про это.
– Я вас понял. Из доверенных источников, мне стало известно, что процент недоверия режиму Канцлера очень низок, он не подходит для открытого мятежа. Нас просто задавят. Большинство людей поддерживают нынешнюю тиранию из–за боязни множественных карательных структур и потому что не видят, какой либо оппозиции. Многие оппозиционные ячейки в городах составляют ничтожное меньшинство, не способное даже показаться из своих нор, не говоря даже об акции митинга.
– Хах, а если появится оппозиция, то её сразу же устранят… ирония, однако… Ладно, у тебя есть ещё, что–либо сообщить?
– Конечно. Через доверенные каналы и собственную шпионскую сеть мне удалось выяснить, что есть места, где нас могут поддержать местные власти и подавляющее большинство народа.
– О, а это будет интересно, – с энтузиазмом произнёс предводитель бюрократии, ожидая, что ему сейчас назовут целый регион, готовый отделиться от Рейха.
– В Венеции нас смогут поддержать аристократические дома и некоторая часть местной буржуазии. В Великой Пустоши только пообещай некоторым членам Имперор Магистратос перевод в другое место из того «Мордора» и они нам помогут. И ещё в городе Милан не до конца сломлен свободный дух города.
Лорд–Магистрариус истерично усмехнулся. На его лице повисла улыбка, но уже не от бессилия. Он с весельем и толикой презрения в голосе заговорил:
– Ты о тех ребятишках, что заигрались в свободу?
– Нет, – Тоже с нескрываемой улыбкой на лице и тихим смешком вымолвил Теренций, немного приостановившись, а потом снова заговорил. – Я о том, что около сорока процентов жителей не поддерживают правление Канцлера. Эти данные основаны на городских слухах и информацией из моих личных каналов.
– Слухи, – протяжно сказал Канцлер. – Не думаю, что им можно доверять.
– Это всё что у нас есть. – Тяжело вымолвил Верховный Мортиарий.
– Нет, не всё. У нас в Милане есть ещё группа студентов и мелко квалифицированных рабочих… с такой армией хоть на Рим в поход, – издевательски и немного раздражённо произнёс глава Имперор Магистратос.
– А что за группа? – Внезапно вмешался генерал.
– Это? – Исказив лицо в странной гримасе с улыбкой начал лорд. – Ребятки из Милана, заигравшиеся в политику и свободу. Они считают, что своими усилиями способны что–то изменить, что они настолько значимы и могущественны, что народ к ним прислушается. Они возомнили себя творцами того жалкого мирка где они живут. Эти детки даже свои, как они их называют – «братства» организовали по такому типу, какому хотят видеть свой городок, ибо по собственным идеям они хотят построить новое государство. Те ребятишки наивно верят в собственную силу «свободного слова». Они думают, что смогут изменить ми, но они не способны понять, насколько они и их убогие «братства» ничтожны для Канцлера и Рейха. Если бы он о них знал, что ему угрожает группа студентиков, то он даже бы их уничтожать не стал. Так, просто бы заставил их встать на колени на главной площади и принести ему присягу. Те ребятки, просто зазнавшиеся романтики, не способные видеть дальше своего занюханного городка. – С крайним презрением ответил Лорд–Магистрариус.
Теренций немного смутился от презрительных слов лорда и своё возмущение он решил высказать:
– Но как же? Вы сами назначили встречу им, отправили прошение в министерство Идеологической Чистоты о завершении следственных работ в их сторону и послали к ним своего человека, чтоб он рассказал о железной пяте режима и что они единственная надежда Милана на светлое будущее. Вы их обманули? Но как, же так?
Глава бюрократии широко улыбнулся и стал говорить:
– Всё просто: я хочу разыграть их карту. Эти ребятки станут моими инструментами мятежа. Они пойдут как дрова для печей революции, и я отозвал их дело, так как они мне пока нужны. Я позволили им себя считать «особенными и единственными, кто способен спасти свой город». И они проглотили эту наживку. Теперь они принадлежат революционному механизму, что раскрошит тирании нынешнего режима.
– Аминь. – Прервав лорда, благословенно произнёс кардинал.
– А вы будите принимать их идеи во внимание, когда революция свершится? – Вопросил Верховный Мортиарий.
Лорд громко рассмеялся, будто впал в неистовую и яростную истерику. Он смеялся с таким звоном, что его было хорошо слышно и за пределами старой часовни. Когда он, наконец, успокоился, утёр слёзы и стал говорить:
– Нет! Конечно же, нет! Мне нужны нормальные и проработанные идеи, а не иллюзорные юношеские глупые мечтания… о несуразности их идей даже говорить не хочу.
Когда глава бюрократии сказал последнее своё слово, то на некоторое время повисла густая тишина. Все смотрели на главу бюрократии, который только что буквально тонул в истерическом смехе. Было слышно только лёгкое потрескивание свечей. Неожиданный вопрос Теренция прорвал вуаль молчания:
– Так мы не решили, что нам делать, для того, чтоб наши идеи, цели, мечты и сама революция воплотились на деле?
– Я не знаю. – Бессильно выдохнул Лорд–Магистрариус.
– Хм, есть одно решение. – Внезапно сказал генерал, в глазах которого играло самодовольство от невысказанной идеи. – Когда я был ещё лейтенантом мы вели зачистку одного заброшенного посёлка, на юге бывшей Франции от одной сектантской общины. Так вот, там нам попались какие–то методички по революционной войне. В них было много интересного написано.
– У тебя сохранились эти методички?! – перебив генерала, чуть не сорвав голос, с фанатизмом в глазах и неистовым желанием получить их вопросил Главный Лорд.
– Нет. У нас их изъял Корпус Веры и сжёг, – бесстрастно ответил генерал.
– Жаль. Они бы нам сейчас пригодились. – Опечалившись, тяжело констатировал Лорд–Магистрариус и кинул. – Продолжай.
– Там говорилось, что можно сконцентрировать все силы на захвате власти в центре. Устроить это не как тотальную революцию, а переворот, а захватив власть в главном городе, можно будет начать управлять всем государством, так как мы захотим и подбирать Рейху такое лекало, какое мы сочтём нужным.
– А что случилось с теми сектантами и сами посёлком? – Придав своему голосу заинтересованность, задал вопрос кардинал.
– Их сожгли всех, кого нам приказал Корпус Веры и Военные Лорды, действую по указке министерства Идеологической Чистоты и министерства Организации Расправ.
– Я помню эту кампанию! – воскликнул кардинал. – Я тогда ещё проповедовал в том регионе, неся свет новой веры, как мне указали. – И сменив тон на гневный, перемешанный с нетерпением продолжил. – Тех людей просто перебили за то, что они не хотели признавать непогрешимость Верховного Отца. Те люди не хотели воздавать молитвы первому Канцлеру, считая его простым смертным, а не наместником бога. Так что миф про праведность первого и второго канцлера и церковное первенство Верховного Отца – все они плод греха тирании, что немедленно должны быть свергнуты и заменены божественной мудростью. – С благоговением произнёс кардинал.
– Да, правление первого канцлера было жестоким. Почему его не скинули тогда? – Возмутился генерал.
Лорд–Магистрариус буквально взъерошился от этого вопроса и повернулся. В его глазах играл неистовый ужас былых времён, ставший вечным напоминанием суровости правления первого канцлера. Главный Лорд холодным голосом с ноткой лёгкой дрожи заговорил:
– Понимаешь, нынешний Канцлер слабак и ничтожество по сравнение с первым. Вот первого канцлера мы боялись все. Многие даже порой взгляд не могли на него поднять, не говоря уже о протесте. А у некоторых от одного его присутствия стыла кровь в жилах. Тогда мы и о революции не могли даже подумать. Ведь вся нынешняя карательная система, да и любая другая, это порождение его жестоких и кровавых мыслей. Вот он был истинным палачом. Не забуду, как он по одному подозрению, о хранении запрещённой книжке у старосты деревни, приказал храмовникам и Инквизиции вырезать всю деревню. Убитых жителей выставили вдоль дороги распятыми в назидание другим. А на свой день рожденья он как–то устроил подобие гладиаторских боёв, только принуждал он их учувствовать множественных чиновников. Они бились насмерть друг с другом за жизнь и повышение. Моих служащих он стравливал как обычных уличных собак. Первый Канцлер был настоящим тираном. Он по своему желанию мог утопить в крови целые города. При его правлении не одна блоха или таракан не смели подумать иначе, как думает сам первый Канцлер. Любое противоречие его воли и его мыслям было смертным приговором, а нынешний «правитель» довольно слаб. Когда первый Канцлер умер, весь Рейх просто выдохнул, а когда вместо приемника у нас правили высшие лорды, когда у нас стала олигархия, то многие внутри всех Департаментов Власти захотели свободы. Да и высшие лорды оказались худшей копией единоличной диктатуры и гнилой деспотии. Они потонули в похоти и жиру и не хотели отпускать куски, с которых они кормились и так же жестоко давили любое восстание. Конечно, обычный народ и не подозревал о правлении Высшего Капитула, а вот во властных структурах ждали изменений, так и не свершившихся. А теперь и власть второго Канцлера. Ему только остаётся жестоко и кроваво подавлять свободу, которую люди заслужили, но этот псих даже не способен найти оппозицию, ибо в его вечной скорби о Калье он хочет растерзать только полк–орден и всех, кто ему помогает. Даже недавнее силовое и не совсем чистое устранение оппозиции в Имперском Буле… мне лично пришлось наплести Канцлеру, что эти «оппозиционеры» стоят за полк–орден и хотят свержения его правления. И он как ребёнок снова мне поверил и стал мгновенно разрабатывать план устранения. А сейчас нам нужно устранить последнее звено этой проклятой цепочки угнетения и репрессий.
– Канцлера?
– Да, верно, генерал, Канцлера.
– А почему же были устранены те «оппозиционеры», как вы выразились?
– Смешной ты, генерал. Те люди на самом деле не были оппозиционерами… Да, они не поддерживали политику Канцлера в некоторых моментах, но всё–таки были на его стороне. Они были бы против глубоких изменений, которые мы хотим воплотить в жизни. Эти псевдо–оппозиционеры никогда не были носителями духа свободы, всего лишь обузой, которую нам необходимо было устранить… во имя великой цели конечно. – Оправдательно закончил Лорд–Магистрариус.
– А что с концепцией революции, что мы будем делать, какой план примем? – Холодно спросил Теренций.
– Концепция… планы… – глава Имперор Магистратос широко улыбнулся, развёл руками и сказал. – Не мне решать. Мы всё решим на всеобщем собрании нашего совета. Один способ решения этой проблемы нам уже предложили, мы заслушаем остальное и вынесем общее решение. Мы всё сделаем так, как велят нам великие законы демократии и свободы.
– Понятно, – кратко вымолвил Верховный Мортиарий.
– У меня есть ещё один вопрос, касающийся дел духа и революции. – Вопросил Кардинал.
– Только быстрей, я спешу.
– Хорошо. За всё время, пока я на службе у церкви у меня накопился довольно интересный материал. Я решил провести анализ некоторых поместных общин и выяснил, что около девяти процентов религиозных общин имеет учение, грубо противоречащее догматам Империал Экклесиас. Я решил копнуть ещё глубже и отправил личных агентов и выяснил, что на территории Империи существует более пятидесяти закрытых религиозных общин, которые просто ненавидят нашу церковь и Канцлера. Найдя эти общины, их сразу бы объявили сектами и сожгли в нечестивом племени деспотии.
– Можно быстрее. – Потребовал лорд.
– Мы можем использовать их как распространителей наших истин?
– Ох, я сейчас не могу сказать. Давай решим это на нашем совете?
– Хорошо.
– А вы куда собираетесь? – Вопросил генерал.
Лорд, который уже вышел из часовни, быстро развернулся и с блеском в глазах ответил:
– На встречу с нашими будущими союзниками.
– С кем?
– Сначала с детишками из Милана, а потом с агентом одной торговой корпорации из свободной Либеральной Капиталистической Республики. Я к ним обращался некоторое время назад, и они решили оказать поддержку нашему движению. Они захотели, чтоб и в нашей стране восторжествовала свобода, и воссияло солнце демократии! – С глубоким, подобно религиозному, благоговением ответил «король правительства».
После этих слов он снял с себя балахон, кинул его куда–то во тьму и вышел из часовни быстрым шагом, спеша на встречу, которая изменит ход истории.
Глава двадцать седьмая. Цена уплаченная всем
В это же время.
В помещении сильно пахло грибком, и было довольно сыро, несмотря на жуткую внешнюю неимоверную жару и раскалённый воздух, смешанную с неистовой вонью. Помещение было скорее похоже на погреб, нежели на подвал. На пол сквозь старые сгнившие деревянные доски, обмазанные глиной, уже сыпалась земля, но и сама поверхность помещения был не лучше, ибо он был представлен обычным дном этой ямы, с суховатым песком под ногами. Это помещение является прямоугольным, ну или задумывалось таковым. Ровно посередине комнаты стоял какой–то непонятный алтарь, а посреди «погреба» торчала прямая палка, на неё было одето лезвие серпа и окрашено в зелёный цвет, хотя краска от сырости вздулась и практически вся отвалилась. Так, же на навершии этой палки были закреплены чёрные перья, пара простых колец и несколько цепочек. Возле импровизированного алтаря валялись простейшие побрякушки и горели свечи, хаотично выставленные вокруг алтаря.
Так же повсюду в стены были вбиты полки, на которых беспорядочно были расставлены свечи, чьё тихое потрескивание спокойное горение вызывали в этом месте некоторое чувства сосредоточенности и состояния медитации.
Вдруг дверь в помещение открылось с неимоверным режущим уши скрипом и сюда зашли два человека, рассеяв безмолвие. Они, молча, направились к небольшому, уже погнившему столику. У этого столика рядом стоял небольшой шкафчик, местами побитый, где–то прогнивший и с трухой, но в более приличном виде, чем мебель у многих жителей этого региона. Человек в балахоне указал на стулья и сказал другому вошедшему, чтоб тот садился. Когда они сели повисла тишина, вернувшая этому месту прежнюю мистичность, но потом всё же человек в белом балахоне заговорил:
– Скажи хоть что ни будь?
– Что это там было? Кто эти «Пожиратели плоти»? Ты можешь мне нормально рассказать? – Возмущённо, вновь вернувшись в состояние гнева от увиденного, спросил Командор, но потом успокоился и просто с бесстрастием сказал. – Расскажи мне всё.
– Один момент, – сказал Малик и встал из–за стола.
Он подошёл к шкафчику, открыл его и вынул оттуда грязную бутылку с мутной жидкостью и два пыльных бокала. Подойдя к столу, он своим балахоном протёр бокалы, откупорил бутыль и налил туда жидкость, по цвету схожую с красным вином. После этого он поставил бутыль на стол и сел.
С чего начать? – вопросил Малик.
– Расскажи мне для начала, кто это были «Пожиратели плоти»? – уже спокойно задал свой вопрос Командор.
– «Пожиратели плоти» это своего рода секта, которая считает, что мясо это божественный продукт, что сами боги принесли в наш мир его. И они считают плоть самой главной ценностью в этом мире. Они ищут её, они смакуют её и если человек оказался болен или беспомощен, то они не побрезгуют и человечиной. Это просто культ мяса, доведенный до фанатизма. – Спокойно пояснил Малик.
– Но почему его твоя церковь, если она столь всемогуща, не запретит эту секту, не разгонит этих еретиков?
– Я тебе уже говорил. Эта секта платит взнос нашей великой Церкви. Они поддерживают её и питают, а за это наша церковь их не разгоняет и не трогает.
– И сколько у вас подобных культов? – удивился Командор.
– Много. Просто бессчетное количество. Особенно здесь, на севере, на территории самого бедного, но свирепого синдиката. Тут люди доведены до того, что готовы поверить во всё что угодно, лишь бы избавиться от мучений, лишь бы хоть немного облегчить этот кошмар.
– И все эти культы существуют под покровительством твоей милосердной Церкви? – пытливо задал свой вопрос Командор.
– Да, – просто ответил Малик.
– Разве это человечно? Разве можно прикрывать тех, кто безнаказанно убивает, насилует. Разве милосердная церковь допустит, чтобы люди ели людей? – Возмутился Командор.
– Мы только так и выживаем, – парировал Малик. – Да, мы признаём, что наша церковь не святая, что у неё есть свои недостатки, но она единственное, что у нас есть. Именно она в нас вселяет надежду и даёт нам веру в будущее. Именно наша церковь сдерживает синдикаты, от того, что бы они разорвали наш континент на куски и закусили его людьми.
– Ну, если твоя церковь настолько могущественна, то почему она не приструнит и эти культы?
– Тебе, похоже, не понять, – бессильно начал Малик. – На севере существует более тысячей разных культов, входящих в лоно церкви, которые исповедают самые различные идеи: от тотального насилия до полного миротворчества, от глубочайшей похоти до необычайного целомудрия, но если наша Церковь попытается пойти против культов, то они восстанут против неё. Мятежников поддержат синдикаты. И начнётся гражданская война, а бойня таких масштабов положит конец нашему континенту. Всё дело в поддержании мира, – спокойно ответил проповедник и с толикой благоговения и рвения добавил. – Несмотря не на что нужно удержать мирное сосуществование.
– Ну а почему ваша церковь смогла сломить синдикаты? Но из–за чего она с ними не покончила вконец, – всё не успокаивался Командор, задавая вопрос за вопросом.
– Ну, слово «сломить» здесь несколько не уместно. Это скорее был крайне невыгодный для синдикатов договор. Всё началось, когда они захотели начать против Церкви войну и низвергнуть её в небытие, но они увидели, какую силу она имеет, в том числе и из–за количества в неё входящих культов. И когда начались погромы дворцов синдикатов, когда членов этих банд стали отлавливать как собак, то они поняли, что церковь может опрокинуть их. И они пришли. Главы синдикатов пришли просить мира, и она с ними заключила договор – они уходили в её подчинение, а она сдерживала и устраняла в своей пастве антисиндикационные настроения. Так нам удалось сохранить хрупкий и столь шаткий мир на нашем континенте и каждое звено этой системы участвует в поддержании этого хрупкого, но столь нужного для нас мира.
Командор решил сойти с темы и задал нейтральный вопрос:
– Ладно. Расскажи мне про синдикаты, что они представляют?
– Ну, хорошо, – начал Малик и отпил немного вина из бокала. – Синдикаты. Поначалу это были маленькие бандитские группировки ничем не отличавшиеся от сотен или тысяч подобных. И как все остальные они боролись за собственное выживание, по ходу этого разрастаясь, и топя в крови, друг друга. И так они росли, росли, пока не поглотили сотни других группировок, либо мирно приняв их в свои ряды ну или же просто перебив их. Государств уже как таковых не существовало, а поэтому они чинили на улицах городов любой беспредел, который им вздумается. Они по собственной воле могли перебить всё население города и это лишь ради забавы, что взбредёт им в голову, но эти бывшие мелкие группировки настолько распухли и разрослись, что встретились с подобными титанами. И тогда настала угроза великой войны между этими группировками. И в это самое время на арену вышла наша великая церковь. Именно она предотвратила войну и настояла на том, чтоб синдикаты приняли, хоть какие–то законы. Так что она хоть что–то делает и не стоит её попросту обвинять, – упрёком закончил свой ответ Малик.
– А кто во главе синдикатов? – спросил Командор, опустошив свой бокал.
– Смотря, какой синдикат брать. На юге синдикатом правят два брата, на востоке свой «уделом» контролирует единоличный деспот, на западе со всем управляется так называемый «Конгресс десяти», а на севере властвует «Совет сорока». Что можно сказать об их организации.… да ничего особенного. Они устроены, как старые партии Европы, что существовали больше дух столетий назад, смешанных с бандитизмом. Это всё равно, что в банде установить старую партийную структуру.
– Ты знаешь о старых партиях? – удивлённо спросил Командор.
– Да, не стоит удивляться. Когда я был в паломничестве по Африке, то я успел посетить довольно много библиотек в самых разных городах. Эти библиотеки были сосредоточением знаний и мудрости. Время молитв прерывалось на время чтения книг, в том числе и исторических. Первая книга, которую я прочёл по истории, была про древнюю ромейскую империю.
Командора немного перекисало от слова «ромейскую», но он в себе этот позыв подавил и задал следующий вопрос:
– А почему ты сказал, что эти библиотеки именно были?
– Эти прекрасные библиотеки сгинули в пламени жадности и варварства синдикатов. – Причём у Малика, слегка исказилось лицо от злости. – В своё время синдикатам, когда они только начинали свою экспансию, понадобились помещения под свои склады или нарколаборатории и топливо. Помещения послужили местом под их склады, а книги стали топливом. Они сжигали всё, до последнего листа и корки, лишь бы экономить на угле и древесине. Эти дикари даже не знают, какое сокровище они сожгли! – Гневно закончил проповедник.
– Жалко, такие сокровища знаний были утеряны, – опечалился Эстебан.
– Не все. – Оживлённо сказал священник. – В Великом Храмовом Дворце, что находится далеко на юге, есть библиотека. Там собрано самое большое количество сохранившихся книг, под опекой нашей Великой Церкви.
– А что, книги уже не печатают?
– Вся древесина идёт на топливо и в производство, а любая бумага только на документы.
После вопроса Командор снова приложился к бокалу, который только что наполнил. Командор глубоко задумался. Думая об этом месте, где он оказался он, невольно вспомнил своё детство и юность. Эстебан вспомнил, как с друзьями приехал в Рим из восточной Европы, когда там начались «преобразования». Да, по сути, они были политическими беженцами, которые стали «не желательными» на собственной родине. Но как зачастую оказывается, они попали в положение, которое характеризует одно из выражений, что так любят повторять на востоке Европы: «Из–под огня, да в полымя», когда человек практически буквально попадает из ада в ад.
– О чём задумался? – поинтересовался Малик.
– О своём доме… какой я его увидел в первый раз…
– Можешь рассказать?
– То были времена Римского Престола, оказавшиеся сущим кошмаром для простых людей, которые жили в городе и прилежащих территориях к нему, по сути, став каторжниками на собственной земле. На улицах Рима в то время было два правителя: бандиты и нищета, причём не знаешь какой хуже.
– А сколько тебе было тогда лет?
– Мне было семнадцать лет, когда я с друзьями въехал в вечный город на поезде.
– Секундочку… а когда всё это произошло?
– Тридцать лет тому назад… не убавить, не прибавить.
– То есть тебе сорок семь? А ты всё ещё воюешь и состоишь на службе?
– Медицина Рейха и средства внутреннего омоложения, помогают долго держать форму, но не об этом.
– А ты помнишь своих родителей? Наверное, хорошие были люди.
– Ох, – тяжко выдохнул Эстебан. – Я уже не помню своих родителей, практически позабыв и имена друзей с которыми приехал в Вечный Город… прости… и они надеюсь, меня простят.
Хоть Командор запамятовал товарищей и близких, но ему навсегда в память врезались те бедняки и нищие, что на коленях, укатанные в мусор и ореол вони, просили милостыни и жили на вокзале под скамейками. Он всё ещё чувствовал тот жуткий и невыносимый смрад, что стоял в городе на семи холмах и ежедневно отравлявший воздух. Тучи мух парили над столицей некогда славной империи, забытой и затерявшейся в веках став извечными друзьями мора, грязи и голода. Многие здания, некогда красивые и роскошные, стали похожи на бараки где–нибудь в трущобах.
Я до сих пор помню те разбитые улицы, – скрипя сердцем продолжает мужчина. – По которым рекой текли нечистоты и кровь, вечно проливаемые в ежедневных побоищах. И устроить их мог кто угодно: банды, уличная полиция или священники, посчитавшие, что люди недостаточно благочестивы и платят десятину не так усердно. Весь Рим обратился в бесконечные трущобы и погружался в горы мусора, где люди с остервенением и насмерть бьются за чёрствый кусок хлеба.