Глава десятая. Сердце ереси
Через час. Где–то в Великой Пустоши.
Около полудня. Небольшой городок нового типа прибывал в полном спокойствии, не зная бедствий столичной суеты. Налитые свинцом небеса, закрывали солнце, даря здешним людям мир бесконечной серости и уныния. Грозил пойти ещё один кислотный дождь. Впрочем, этот край практически никогда не радовал хорошей погодой.
В больничном боксе, в палате стояла полная и нерушимая тишина, только слышен был звук работающей медицинской аппаратуры. Вся палата была белоснежной и стерильной. Единственное окно, в небольшой палате, было слегка приоткрыто, чтобы в помещение поступал тяжёлый, густой, но освежающий воздух.
На единственной кровати лежала женщина. Её вид весьма удручал, и даже мог привести в ужас: ссадины и синяки по всему телу, бледная как мертвечина кожа, сальные и грязные волосы, иссохшее тело, синюшные впавшие глаза в глазницы, посохшие и потрескавшиеся губы, изнеможенное лицо и всё это на фоне страшного диагноза.
Девушка совсем не спала или была в коме. Она, закрыв глаза, пыталась вспомнить, как сюда попала, но ничего не выходило. Последнее, что она сумела чётко запечатлеть в памяти, это как несколько воинов вели неутомимый бой против орд сектантов, как высокий мужчина в странной броне вёл под руку старого знакомого, как они все садились с бронетранспортёр, а после всего этого её сознание просто решило взять покой.
Тут дверь в палату открывается и туда легко и, боясь нарушить покой входят несколько человек: две медсестры, доктор и с полностью перебинтованным торсом Командор ковыляет. Женщина мгновенно открыла свои глаза, цвета шартреза, тут же бросив взгляд на Командора, пропуская всех остальных. И на её песочных губах начала рассветать слабая, натужная сквозь боль, но все, же улыбка. Медсёстры быстро готовились исполнять свои обязанности. Командор потянулся к уху доктора и шепнул ему пару слов. Доктор посмотрел на Командора с неодобрением, но все, же отдал указания медсёстрам:
– Медсёстры, на выход, потом всё сделаете!
Две медсестры с удивлением взглянули на доктора, но ослушаться не посмели и через мгновение быстро вынырнули из палаты, а за ними вышел и доктор, кинув неодобрительный взгляд напоследок.
Командор медленно подошёл к постели и аккуратно присел и взял её за руку. Они могли бы долго смотреть друг на друга, но женщина первой начала разговор, слегка приподняв худющую руку, прорезав эту тёплую тишину:
– Эстебан, – это имя прозвучало в ушах Командора буквально звону. Этим именем его уже довольно давно не называли – оно звучит странно, непривычно, будто пришло прямиком из старой жизни. – Как я долго тебя не видела. Сколько же времени прошло… – Сказала женщина хриплым, тихим и сиплым голосом, но с неподдельной радостью.
– Спокойней, поменьше говори, тебе нужно меньше напрягаться, – с заботливостью промолвил Командор. – А времени действительно прошло много.
Взгляд женщины внезапно сделался печальным, а на глазах навернулись слёзы.
– У меня всего один-единственный вопрос к тебе: как Габриель? – дрожащим голосом вымолвила девушка.
– Всё хорошо. Он здоров и учится, а об его безопасности мы заботимся.
После этих слов улыбка женщины стала шире. Её иссохшие губы полопались в нескольких местах, и на устах показалось пара капель алой крови. Но Командор заботливо утёр кровь и женщина все, же задала свой вопрос:
– А кто об его безопасности заботится?
– Мой друг, ты должна его помнить, – немного улыбаясь, ответил Эстебан.
– Бродяга Цирус?
– Он самый.
Женщина попыталась даже засмеяться, но горло её не было способно к этому. Похоже, она недавно надорвала свои связки. Смотря на её раны и ссадины, Эстебан старался не думать, что с ней могли сделать.
– Ох, Эстебан, а ты ранен. – Тяжело оторвав свою костлявую руку от кровати и указав на торс, вымолвила Сцилла.
Командор бросил взгляд на свою перебинтованную грудь.
– Да, не беспокойся, царапины, – слегка натужно ответил Эстебан, потирая рану. – Медицина в Империи способна на многое.
– Как кстати твоя служба в полк–ордене? – тяжело поинтересовалась Сцилла.
– Всё хорошо, меня значительно повысили с того момента как мы. – Внезапно оборвал Командор, нехотя вспоминать тот день.
– Не беспокойся, сил на переживания и злобу у меня нет, – и после не долгой паузы продолжила. – Вы хоть Марка по–человечески похороните?
Эстебан опешил от такой просьбы, и тут он задумался, какие муки пришлось пережить Сцилле, что б потерять всякое чувство в той слабой радости, которая её приковывала к постели, ибо Командор видит, что женщина пытается усидеть из последних сил. Как сильно тирания Имперор Магистратос и надзор Культа Государства на заводе выбил из души человеческой сострадание и жалость к себе. Её не одолевает печаль за смерть супруга – слишком мало моральных сил осталось для скорби над смертью любимого человека.
– Да, Сцилла, похороним, – и тут же с горечью добавил. – По–человечески. И поминальную закажем.
Спасибо, Эстебан, – проронив пару слёз надрываясь, вымолвила девушка.
– Это вам спасибо, за всё, что вы тогда сделали… за то, что приняли, как брата у себя… спасибо.
Сцилла тогда хотела, что сказать, но вдруг в палату зашёл врач. Он сказал Командору, что больной нужен покой, и попросил его выйти. Парню было не охота, оставлять Сциллу, но грозный вид врача, заставил его подчиниться. Эстебан мягко попрощался со Сциллой, поцеловав её в лоб, после чего отправился с доктором из кабинета. Сцилла вслед ему кинула последний тяжёлый взгляд, мысленно прощаясь с ней. С мунуфакториатия живым ещё никто не уходил…
Они оба вышли из палаты и остановились у двери. Доктор глядел на Командора, в его руках сжимался листок с анализами, а на лице читалась некоторая печаль.
– Командор, у меня для вас плохая новость.
– Что случилось? – с волнением спросил Командор. Доктор после некоторой паузы, решил продолжить, выдавив сочувствие в голосе:
– Понимаете, имперская медицина хоть и совершенна, но не всемогуща… регенерировать повреждения на вашем теле это одно, но вот что с ней, – заёрзал врач. – Помимо множественных ушибов, переломов, побоев, пищевого отравления, истощения у неё, на фоне всего этого, ещё и лейкемия, а так же воспаление лёгких и эпилепсия. Ещё и подозрения на инсульт, – туго произнёс Доктор, ему не каждый день приходится говорить, что человек на грани смерти.
Командор сразу поник, на его лице расцвела невообразимая печаль, а в глазах появилась глубокая пустота, угрожающая поглотить всю душу., но все, же он задал вопрос, который был стар как мир, но всегда звучал как нельзя по ужасающему:
– Сколько осталось?
– Не знаю… честно, а теперь всё же простите, но мне пора. – Как–то нехотя и елозя, быстро ответил доктор, который уже развернулся и собирался ещё быстрее улизнуть.
Командор резко и с силой схватил доктора за руку, и бедный врач едва не завизжал от боли, покорно выслушав судорожный вопрос:
– Можно что ни будь сделать?
Доктор выдохнул и ответил:
– Мы не в центре, это Пустошь, простите, здесь мы ничего не сможем поделать.
После чего врач отдёрнул руку и пошёл вдаль. Командор остался в одиночестве, глубоко погрузившись в печаль и сонм раздумий, он не знает, что сейчас ему делать. Но мужчина так стоял недолго.
– Командор, есть разговор.
Эстебан быстрым шагом направился к источнику звука, пошаркивая сланцами по синему линолеуму пола, ковыляя среди белоснежных больничных стен. Перед выходом из местного госпиталя стоит высокий человек. Глаза его – голубого цвета, как морская гладь, лицо имеет острые очертания, а чёрные волосы коротко подстрижены. Его тело укрыто классическим имперским костюмом.
– Да, Верховный Инквизитор, вы что–то хотели?
Неизвестно почему, Карамазов довольно мрачен.
– Пойдём, нам нужно поговорить, – грузно вымолвил инквизитор.
– Подожди, оденусь во что-нибудь.
Командор нырнул в свою палату, нацепляя на себя стандартные медицинские серые штаны и кофту, а инквизитор тем временем вышел из белого колбообразного здания.
Командор спешил за инквизитором, но всё же немного отставал, ранение давало о себе знать. Идя, он старался оглядываться по сторонам, пытаясь запечатлеть в памяти этот маленький город, в котором ему спасли жизнь. Городок, размерами своими был довольно мал, но довольно хорошо организован. В этом городке было всё, вплоть до церкви Империал Экклесиас и часовни Культа Государства. Даже в этом Канцлером забытом месте продолжал гореть огонёк идеалов Рейха, охраняемый полицией и Трибуналом. Даже в этой глуши люди должны были свято чтить постулаты своего государства, либо их постигнет ужасающая кара. Твердь под ногами представлена каменной плиткой, а все здания представлялись безвкусными и серыми или жутко прямыми и правильными. Пока Командор шёл он успел заметить яро проповедующего сторонника Культа, рассказывающего о благе Рейха. Повсюду висели плакаты с лицами и под ними уже наизусть заученные лозунги. Даже в этой радиоактивной пустыне пахнет дешёвыми благовониями. Несмотря на все невзгоды десятки служащих министерств выполняли свою работу на всех уровнях в городке, не теряя контроля над людьми и обстановкой не на секунду.
Но Эстебан решил не замечать сегодня слуг Рейха, он погрузился в собственные размышления. Но вот они дошли до огромного здания, бывшее значительно больше остальных, которое всё же имело некоторые отличия: чёрный фасад, окна, оформленные в готическом стиле и основное здание посередине, выступающее назад.
Инквизитор поднялся по ступеням и открыл массивную железную дверь, и встал, придерживая её, будто приглашая Командора. Эстебан прошёл в здание, и Карамазов последовал прямо за ним.
– Это резиденция областного губернатора, так, что со своими словами тебе нужно быть осторожней, – Приостановившись ещё на входе, бросил инквизитор в сторону Командора.
– Постараюсь, инквизитор.
И они оба понеслись по этажам и коридорам, в бесконечном лабиринте. Командор ничего не сумел разглядеть, так как они спешили на встречу с губернатором, и каждый этаж или коридор пролетали подобно вихрю, но все, же Эстебану удалось уяснить одно: здание было, что снаружи серым, так и внутри. Убранство было серым и невзрачным: бетонные стены, у кабинетов по несколько стульев, а из плакатов, только образцы заполнения документов или хваления режиму или Канцлеру. Где–то попадались служителя Культа государства, ведущие просветительские беседы с теми, кто пришёл в этот оплот Имперор Магистратос. Ну а где-то имперские министерские каратели пытаются раскалённым металлом донести свет идеалов Рейха, отчего дворец Губернатора напоминает тюрьму, в которой полно стонов и боли.
Они довольно быстро преодолели все этажи и коридоры и буквально через пять минут стояли в пристанище местного губернатора. Правитель этой области пригласил их в свой кабинет и все заняли положенные места в его помещении, не проронив ни слова. Губернатор формулировал мысли, инквизитор про себя шептал молитву, а Командор осматривал кабинет. Кабинет губернатора был довольно разнообразен, по сравнению с тем, что увидел ранее Эстебан: полки с книгами, красный махровый ковёр под ногами, стол с резьбой из дуба, а на нём компьютер и стопки бумаг. В углу столик с несколькими стульями, тканевый диван, стены, выкрашенные в изумрудный цвет, у двери стоял большой декоративный цветок, а у единственного окна стоял Губернатор, сложив руки за спиной и всматриваясь, куда–то вдаль. Командор рассматривал его: чёрный порченый кафтан, схожий с камзолом, кожаные сапоги до колен, тёмно–зелёные штаны и зализанный назад светлые волосы. И тут неожиданно заговорил губернатор.
– Командор, у нас к вам есть одно дело, очень важное дело, которое пойдёт на пользу всему Рейху. – Обратился правитель области к гостю.
– Я уже послужил Рейху, – держась за торс, грубо ответил парень. – И служу ему в полк-ордене.
Губернатор резко развернулся и заглянул своими серыми глазами в глаза Командору, а потом продолжил:
– Прошу не перебивать. По законам Рейха я мог ваш ответ принять за неуважение к региональному служащему Рейха, – надменно и угрожающе упрекнул областной губернатор Командора, отчего вызвал на себя гневный взгляд Карамазова. – Дело касается той секты, которую вы уничтожили в пределе одного завода. Нам нужна ваша помощь в ещё одном деле, связанным с ней. – После недолгой паузы он добавил. – Верховный Инквизитор, вы можете разъяснить ту ситуацию по мятежникам.
– Да, господин Региональный Губернатор. Те отступники именуют себя «Ревнители Изначальной Истины». И тогда на Мунуфакториатии мы встретили их самый большой нецентральный состав.
– Нецентральный? Их больше чем состав завода?
– Намного. В остальных местах они исчислялись не больше сотни. Те еретики исповедает многобожие, да, у неё насчитывается несколько, так называемых богов. У них очень интересное и нечестивое представление о политическом устройстве, которого они и придерживаются: все территории делятся на свободные коммуны. Во главе каждой стоит Лидер Веры, вроде того, что был убит Командором у Мунуфакториатия, а во главе всех коммун стоит Великий Апостол, и якобы во всех коммунах должно быть: равенство, солидарность, взаимопомощь и прочее, в том же стиле этой ереси.
– Боевые отряды, армия?
– А порядок в коммунах будет поддерживаться верой и отрядами экзекуторов.
– Что с их идеями?
– Конечно, всю идеологию я вам не расскажу, ибо эта нечестивая мысль не заслуживает того, что б её даже произносили. Но, суть здесь в другом. После нескольких чисток, за ночь, было ликвидировано около трёх тысяч пятисот сто одного человека, во всех местах, где мы побывали, не считая нашего ночного налёта на Мунуфакториатий, и как сообщает моя сеть, эта ересь распространилась и за пределы Великой Пустоши. Но, самое главное: я поднял многие документы за десять лет, и обнаружил множественные пропажи людей и их недостачи различного рода. По общим моим подсчётам «недостаёт» тридцать одна тысяча пятьдесят восемь человек, – внезапно оборвался Карамазов, внимательно посмотрев на правителя области, а потом выпалив. – Губернатор, как вы это объясните?!
Правитель области некоторое время молчал, но потом как повинный школьник, стал отвечать:
– Господин Верховный Инквизитор, здесь не слишком благополучный регион, у нас перебои с коммуникациями и сообщениями, но всё же, здесь проживает больше двадцати одного миллиона человек и нам приходиться их обеспечивать, а на разные «помехи», мы не предпочитаем обращать внимания. – Оправдываясь, стал отвечать губернатор.
– Помехи! Да, вы знаете, сколько сейчас еретиков на свободе! А!? Это некомпетентность, губернатор… ладно, мы с вами позже поговорим, а теперь к делу, – с театральной наигранностью заявил Карамазов. – Я узнал, что их центр находится в разрушенном городе, к ста двадцати четырёх километрах к юго–востоку отсюда.
– А откуда вы всё это узнали? – спросил Губернатор.
– Мы допросили одного еретика, пообещав, что если, он что–то скажет, то мы его отпустим.
– Он казнён? – спросил вновь губернатор.
– А как может быть иначе. – С удивлением ответил инквизитор.
– Вернёмся к делу, но сначала я задам вопрос. Командор, нам нужны все воины в предстоящем сражении. Нам нужен каждый солдат. Ты готов обрушиться на врагов?
– Скажем так, – заговорил аккуратно Верховный Инквизитор. – Это твой шанс воздать за Марка и взять мзду крови за Сциллу… ты же понимаешь, что она труп, и только еретики виновны в том, что она такова.
Командор погрузился в раздумывания. Его рану можно залечить регенеративной процедурой, а боль уймут обезболивающими средствами. Он понимает, что вина смерти Марка и будущей погибели Сциллы не в ереси, а в самом Рейхе, который их сослал сюда. Но что он может против всей карательно-воспитательной системы Империи, поддерживаемой сотнями миллионов фанатичных граждан, которые заклюют всякого, кто посягнёт на священные порядки, установленные ещё со времён крестовых походов первого Канцлера, ибо они принесли стабильность и в мир великой разрухи. И поэтому, единственное, что может сделать Эстебан для Рейха, так это посвятить себя защите священных постулатов, дабы ересь не выплескалась дальше и не опрокинула искалеченный мир обратно в период тьмы и варварства.
– Я готов, – шепчет Эстебан.
Губернатор немного нахмурился, показал пальцем в место перебинтовки, которая просвечивалась под футболкой и с толикой удивления и надменности в голосе спросил:
– А вот это вот не помешает.
– Нет, – Быстро и жёстко ответил Командор.
– Вот и хорошо, а теперь давайте обсудим план наступления, – бровадно начал губернатор, развернув в воздухе галло-карту – сплетение алых линий и пучков света, образующих точные очертания местности. – Мы решили привлечь силы по максимуму, в том числе армию и Трибунал, ибо военных соединений Империал Экклесиас не хватит для штурма их оплота.
– Что по статусу? – спросил Командор.
– Всё, что будет происходить при штурме, строго засекречено. И никто из жителей Рейха не узнает об этой операции. Все вы, и из тех, кто будет участвовать в штурме, подпишут специальную бумагу. Любое разглашение даже незначительных деталей будет караться смертной казнью. А сейчас о стратегии. Наша боевая группа делится на четыре наступательных части, что б было проще окружить их нечестивый оплот и не дать уйти не одному врагу Рейха. Перед наступлением следует артподготовка, в пределах пятнадцати минут, а потом наш выход. Первую группу «Очищение», в которую входят: Храмовая Стража и Церковное ополчение. Эту группу насколько я помню, будет возглавлять наш Территориальный Инквизитор, – смотря на Карамазова, говорит Губернатор, но Верховный Инквизитор не выдал не единой эмоции. – Вторую группу «Свет Закона», состоящий из соединений Трибунала, возглавляет Критарх–майор. Третью группу, состоящей из отрядов армии Рейха, возглавляет наш полковник. И Четвёртую группу, сводный штурмовой отряд, состоящий из комиссаров, полицейских и сил местной самообороны возглавляет Провинциальный Комиссар.
– Что по плану?
– А план прост: первой атаку начинает сводный штурмовой отряд, на него стягиваются все мятежники, потом замыкают кольцо остальные группы. Архиеретик находится в самом высоком здании города, и он наша цель. После штурма и вывода войск наш концерт завершает авионалёт. Авиация залёт всё священным напалмом, выжигая ересь. Всё понятно?
Командор понимает, что стратегический гений Областного Губернатора оставляет желать лучшего, а его план банален и прост, скорее всего окажется провален. Правитель области делает ставку на плохую оснащённость и организованность врага. Типичная ошибка. Если бы губернатора услышали те, кого он собирался привлечь к битве, то его самого бы осудили как отступника. Но Эстебану это было не и интересно, у него своя цель.
Правитель области, смотря на Карамазова, вопросил:
– Господин Верховный Инквизитор, а какое место займёт Командор? Вы о нём ни слова, ни сказали.
– Да, кстати, что со мной? – вторя губернатору, спросил Эстебан.
– Тебе выпадет особая роль…
Через два часа. Оплот ереси.
Некоторое время город стоял в гордом одиночестве, возвышаясь над пустошью, подобно великану. Его главное здание, самое высокое, поднималось, упираясь в небеса, над всем городом. Это истерзанный временем и войной высокий чёрный шпиль.
Со стороны город выглядел безжизненным и мёртвым – разрушенные здания, покосившийся ландшафт и абсолютный ореол тишины вокруг, только дождь разбавлял мрачную тишь: всё это делало город подобно призраку из давно минувших времён, что умерли с падением свободы в этих краях, но это ошибка.
Выстрелы из крупнокалиберной артиллерии разорвали тишину. Город озарился вспышками разрываемых снарядов. Внутри города прогремели звуки взрывов. Это артиллерийское крещендо ознаменовало начало кровавого концерта, которому ещё стоит развернуться на древних улицах.
Командор пробирался под пролетающими снарядами. Их свист раздавался над головой и отражался в ней, подобно бесконечной монотонной песни. Эстебан решил пойти один, после долгого и личного разговора с Карамазовым, не присоединившись, к какой либо наступательной группе, хотя получил цели от губернатора, на которые успешно плевал.
И он выбрал это время, когда союзники ещё не начали наступление, а враг уже прижат огнём. Ему нужно было как можно скорее достигнуть главного шпиля, именно там его цель. А артподготовка загнала и прижала к земле многих противников, что давало преимущество в скрытности. Командор бежит, сохраняя темп, что б ни израсходовать все силы уже на марш броске. Но всё равно бег давался крайне тяжело, на парне была полная экипировка полк–ордена вместе с автоматической винтовкой.
Он почти добежал до первых развалин города, уже виднелись первые развалившиеся дома. Эстебан быстро нырнул за песчаную насыпь, пытаясь скрыться за ней, а потом и оценить ситуацию.
Командор выглянул из–за укрытия, то, что он увидел, его весьма изумило. Укреплённая линия обороны: сотни метров колючей проволоки, укреплённые прямо в руинах огневые точки с пулемётами, окопы, противотанковые пушки и ежи. Эстебан покрутил визор на маске, изображение увеличилось, и он заглянул вглубь города: танки, грубо склёпанные из металлома, пулемётные точки, пушки и миномёты. Это была не толпа еретиков, а мощная и натренированная армия религиозных фанатиков. Командор посмотрел немного в другую сторону и увидел небольшой прорыв цепи: уничтоженный дзот и разорванная колючая проволока. Он быстрым бегом рванул туда. Во время бега в его голову пришла одна мысль: почему на линии обороны никого не было? Почему он увидел только танки? Он не стал сейчас отвечать на этот вопрос. Он быстро пробежал через прорванную линию и поспешил укрыться, скоро начнётся штурм. Командор добежал до одного развалившегося дома и забрался в него.
Артиллерийский дождь стих. На улочках города стало тихо, только ливень барабанил по руинам. Ненадолго. У домов зашевелились люки и оттуда стали выбираться люди в самых разных одеждах, но у каждого было какое либо стрелковое оружие, причём самое разное, от самодельных пистолетов до современных гранатометов. Командор попытался рассмотреть их всех. Одежды отступников были самые разные – от военной и полицейской, до арестантской и гражданской. И все они под монотонный напев своих литаний стали занимать свои места на линии обороны. Они встали у линии обороны и стали распевать свои молитвы безумия и нечестивые лже-псалмы, обращённые к нечисти. Из глубин города стали выезжать грубые танки, похоже, что материалы на их сборку поставлялись из мунуфакториатиев. От их гула стало закладывать уши, а из труб танков вываливались массы чёрного дыма, будто он работал на угле. Все они тянулись занять своё место на линии обороны, чтобы защитить свою веру и как им казалось свободу.
«Штурм будет кровавым» – подумал про себя Командор, но ему некогда было смотреть на начало наступления, ему следовало пробираться через развалины к шпилю, если он хотел добраться до своей цели первым.
Эстебан проверил оружие, протёр боевой нож и пистолет, встал и двинулся к выходу. Он незаметной тенью пополз по городу, пробираясь через казалось внешне мёртвый, но всё ещё живой город.