Моя душа жива опять

Утром Кирилл собрался на работу, как шпион. Быстро и беззвучно. С женой общаться не было никакого желания.

Алла позвонила в обед.

– Милый, – томно протянула она, после приветствия, как будто вчера и не ругалась с ним. – Я хочу съездить на Кипр.

Кирилл в удивлении молчал. Мысли, как ливень обрушились на него.

Жена у него только с запросами. Зачем он, вообще, женился?

– Милый, ты здесь, – услышал он, и представил, как Алла их произносит. Увеличенными губами. Тьфу ты, эти накачанные губы, так покоя ему не дают.

"Так, зачем ты женился на этой гламурной фифе, Кирилл?" – задал он себе вопрос.

– Кирилл, ты слышишь меня?! – зазвучал в ушах уже возмущенный голос Аллы. – Не хочешь разговаривать, и фиг с тобой. Я с Виолой поеду на Кипр.

– Лети, – вдруг вырвалось у Кирилла.

– Ну и отлично, – ответила Алла и отключилась.

"Уф,– подумал Кирилл, – а для меня-то, вообще великолепно. Для Аллы отдых – это на Кипре, а у меня – без нее уже отдых. Спокойно, теперь, могу работать над новым каталогом ювелирных изделий, не думая, что мне надо нестись домой и ублажать жену".

Кирилл с юности уже знал о ювелирном деле многое. Его мама в годы СССР была директором ювелирного магазина. С ней он начинал изучать ювелирные изделия. Нет, Кирилл, конечно, сам не ваял произведения ювелирного искусства, он в них разбирался и оценивал. Вот только жену оценить не смог, вырвалось у него. Вместо бриллианта приобрел, в прямом смысле, фианит.

Глава 5. Анна

– Боже, – простонала Анна, закрыв лицо руками, – когда это закончится?

– Мам, – раздался голос дочери, больше напоминавший скуление побитого щенка.

– О, моя малышка, – прижала она дочь к себе, сколько не ее успокаивая, а себя. Оно так и вышло. Тепло тела ребенка внесло в ее душу ощущение покоя. Но только ощущение.

«Что со мной не так? Почему он мне снится? Может у меня с головой не в порядке? Я чувствую себя виноватой за его смерть. Раз он мне снится, значит, моя вина точно есть. Ведь сон выдает подсознание», – крепко сжимая в своих объятиях Ксюшу, размышляла Аня.

– Наверно мне надо сходить в церковь, свечку поставить за него, – задумчиво глядя в окно кафе во время обеда, закончила она свой грустный рассказ, прерываемый возгласами подруги, типа: «Ну, ничего себе!».

– Точно, ты вот еще что! Закажи отпевание, – с чувством посоветовала Наталья, – это теперь модно тоже говорят.

– Тьфу на тебя, – чертыхнулась Аня, – какая мода? Мне бы отвязаться от него. Чтобы духу его не было по ночам. Я уже засыпать боюсь. Ксюша бедная скоро заикой станет.

– Вот, вот, его душа, как неприкаянная бродит вокруг тебя, поэтому… – шаманским голосом начала изрекать Наталья.

– Замолчи, – замахнулась на нее Анна, – без твоих пророчеств тошно.

– Какие пророчества?! До 40 дней душа человека в этом мире…

– А, а, прекрати. Ты что хочешь сказать, он в течение 40 дней будет мне снится?!

– Ну, ведь это всем известно, что покойники…

– Все хватит! – зажала уши она. Потом схватила вилку и выставила вперед, – замолчи, не то я тебя сейчас просто убью, и вместо одних похорон будут две!!!

Смех Натальи заставил людей за соседними столиками оглянуться на них с интересом. Наталья была прекрасна, но только не Аня, замученная сном.

– Точно, сходи в церковь и за свое здоровье свечку поставь, – посоветовала Наталья. А то психушкой попахивает, – подмигнула она.

На похоронах Никиты главной персоной была Раиса Николаевна. Да, больше никого не было. Жены нет, друзей нет, а с родней не общался. Последние, вряд ли, вообще были. Сказать, что она упивалась вниманием к себе, то просто ничего не сказать. Раиса Николаевна работала бухгалтером в крупной торговой компании. Цену она себе знала. Вот теперь, одетая в черное приталенное платье, с отличной сохранившейся фигурой, в шляпке с вуалью, она была женственным воплощением скорби. И вся на виду. Гроб, похоронная команда и она!!! Со стороны хоть картину маслом пиши и распродастся мгновенно. Но всю эту идиллию на кладбище подпортил некий гражданин, напоминавший своим видом Терминатора.

– Анна Васильевна? – рыкнул он.

– Что? – слегка выйдя из эйфории, томно сказала Раиса Николаевна.

– Я спрашиваю, Вы жена этого прохвоста, лежащего в гробу?

– Что Вы себе позволяете? – не совсем еще выйдя из роли, воскликнула возмущенно она.

– А то себе позволяю, дорогая, – прижав ее локоть к себе напористо заявила «машина для убийства», как уже мысленно окрестила его Раиса Николаевна, – говори со мной по хорошему, и тебе ничего не будет.

– Что вам надо от меня? – взвизгнула уже на смерть напуганная, и окончательно пришедшая в себя женщина.

– Должок твоего мужа, – услышала она, сопровождавшийся гаденькой улыбкой на таком же лице, – отдай и ты свободна, – и он дернул ее так на себя, что бедная Раиса Николаевна впечаталась лицом в грудь бандита.

Шляпка и вуаль сбились набок, а помада размазалась по стильной футболке. Карие глаза, с жестоким прищуром, вперились взглядом в ее голубые.

В голове быстро все защелкало, не упуская страшных картин жизни с внучками, и мозг выдал единственный на тот момент правильный ответ. Не говорить, что Терминатор ошибается. Это может разозлить его. Ошибок они не любят совершать. Сказать, что из-за того что Никита давно в разводе, пришлось ей, старой подруге его покойной матери, взять на себя похороны. И она знать не знает, куда девалась его бывшая жена.

Активная мыслительная деятельность гориллы на торопливую речь выразилась гримасой недовольства на его лице.

– И ты, что, старая, – теперь разглядев ее без вуали, – хочешь сказать, что за его долги никто не будет держать ответ?

Молчание золото, в нужных ситуациях поговорка приходила на ум Раисе Николаевне, и она сдержала язык за зубами. Пусть он и оскорбил эпитетом не по ее возрасту. Какая же она старая? Всего 48 лет. Молча, с сожалением в глазах, похлопала накрашенными ресницами. За что была награждена тем, что рывком избавлена от крепких объятий молодого человека. Не больно–то в них и нуждалась, поправляя шляпку, платье, хмыкнула про себя она.

– Вот черт, нафиг я подписался на эту байду, – тупо глядя, как в могилу опускают гроб, промычал он. – Жена.. и та бывшая, это не статья. Вот, блин!

Здоровая крепкая спина мужчины заставила перехватить дыхание Раисы Николаевны. Но не от восторга за физическую мощь. Господи, неужели ушел?! Какое счастье! Какое счастье, что Анна не пошла на похороны! Виват старой мымре, не отпустившей ее!

Пересказ Раисы Николаевны был более приукрашенным от реальной действительности. Она чувствовала себя героиней почти что триллера, да что там – боевика.

– Все, мама, хватит. Спасибо за то, что была на похоронах, – прервала ее Анна. В противном случае до самой ночи придется слушать о героическом поступке – спасение жизни дочери.

Но если дочь не была благодарным слушателем, то Наталья, еще какая! Она-то и не давала возможности замолчать женщине. Задавая и задавая вопросы о происшедшем, так что Раиса Николаевна вошла в такой раж, и теперь невозможно было отличить, где правда, а где вымысел.

– Наталья, угомонись. Все же поминки, а не вечер встречи! – призвала к здравомыслию подруга.

Одно поняла Анна под утро, никакие похороны и чинные поминки не помогли оставить ее в покое бывшим, ныне покойным мужем. Как и раньше, он говорил ей во сне теплые нежные слова, гладя ее руки ледяными пальцами. До паранойи Анне оставалось пару шагов.

Рабочий день казался бесконечным, клиенты ужасными. Ходят и ходят тут, а еще и права качают. Что же вы такие, если умные – небогатые, ходите с протянутой рукой? А сама ты, не протягиваешь ли руки, ожидая помощи, чтобы избавиться от преследующего ее покойного мужа…Нет, еще немного Аня протянет ноги. Надо бежать в церковь, пока они не отказали.

В церкви было полупустынно. Вечерняя служба закончилась. Шаги гулко отпечатывались под величественным сводом с грустными ликами святых. Свечи в подсвечниках красиво горели, вызывая спокойствие.

– Мне бы свечку поставить за упокой, – заглянув в оконце кассирши, проговорила Аня.

– Какую именно хотите? – кивнула женщина на ряд выставленных на продажу свечей.

– Самую толстую. Три штуки дайте.

– Голову покройте, – посоветовали ей после расчета. – В церкви женщинам с непокрытой головой нельзя быть.

У Ани на голову ничего не было. Кассирша подала дежурный шарфик, со вздохом:

– Вот, молодежь пошла. Не забудьте вернуть.

«Что ты такими толстыми свечами пытаешься замолить? – подойдя к столу, где ставят об упокой, спросила себя Аня. На стене была написана молитва, надо было только вставлять в нее имена рабов божьих. Она зажгла свечу и, долго читая, проговаривала слова молитвы. Когда у нее наконец вышло складно, перекрестилась.

Потом прошла к стенду, где был нарисован распятый на кресте Иисус Христос.

"Неоказание помощи ближнему– это же тоже грех? – размышляла Аня, зажигая и перед ним свечу. – Ведь итогом стало убийство? Можно ли мне замолить молитвами содеянное? Человека не вернешь. Мне-то хоть помогут? Прости, Господи, все мои прегрешения».

Третью свечу она поставила перед иконой Святой Богородицы. Молитвы Анна не одну не знала, внутренне шепча, своими словами она попросила о помощи, об избавления ее от видений мужа, здоровье ей, особенно на голову, так и хотелось сказать.

После церкви на нее снизошло какое-то умиротворение. Домой она ехала без присутствия в ней того напряжения, что угнетало со дня смерти мужа, так что даже задремала в маршрутке и чуть не пропустила свою остановку.

Раиса Николаевна узнав, где пропадала ее дочь, только ухмыльнулась, прокомментировав: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Анна промолчала, не то, что сориться и ругаться, даже говорить не хотелось. Она поужинала, искупала Карину, и когда легла спать, безмятежно провалилась в сон.

– Анечка, Анечка, – ласково шептал Никита, и начал гладить ее по руке – ты накопила деньги на квартиру?

– Тебе снова нужны деньги, – возмутилась Анна. – Не дам я тебе ничего, нет у меня денег, – и скинула его руки со своих.

– Мама, мама, – раздался плач Ксении.

И Аня открыла глаза.

Господи, опять сон, вглядываясь в темноту и слыша надрывный плач дочери.

– Ты, опять меня стукнула. Зачем?

– Прости, прости, – зашептала Анна, притягивая ее к себе. – Это все сон.

– Мама, мама, – продолжала плакать Ксения, – я боюсь с тобой спать.

"Господи, – простонала про себя Анна, гладя дочь по спине, – я сама себя уже боюсь. Ладно, один раз приснится, ну два раза, но каждый день, на протяжении недели, это уже перебор. И свечи не помогли. Господи, помоги мне избавиться от сна этого, – перекрестилась Анна. – Хоть, одну молитву надо выучить. Крестик повесить. А может к гадалке сходить, отведет от меня этот сон. Но гадалок, я боюсь еще больше, чем снов. Если сон это мое подсознание, то гадалки могут посторонний элемент внести осознанно в мою судьбу. Нет, не пойду туда. Лучше еще раз в церковь. Молитвы попрошу у Батюшки от снов плохих. Я из церкви хоть с умиротворением вышла. Крестик повешу, как оберег, глядишь и уйдет дьявольское наваждение. Ну да, ведь игра в карты это от дьявола. Значит, надо только божественным пытаться противостоять эту сну".

Ксюша перестала плакать. Постепенно дыхание ее выровнялось и она засопела.

Анна уже боялась закрывать глаза. "Что делать? Что делать? Никита про деньги на квартиру спрашивал. Зачем ему это надо?" За такими мыслями у нее тоже закрылись глаза, и она снова погрузилось в сон.

– Мама, мама, вставай, – услышала Анна, и вскриком проснулась. – Что? Опять я?

Яркое солнце освещало комнату.

– Мы в садик опоздаем, – прыгала рядом с диваном Карина.

– Господи, ты меня заикой сделаешь, – пробормотала Анна, – и уткнулась в подушку. Спать, спать.

– Аня, ты , что работы хочешь лишиться? – раздался гневный окрик ее матери.

На работу Аня не вошла, а влетела. Уселась за стол и со страхом глянула на настенные часы. Без пяти минут девять.

Наташа вошла в офис ровно без одной минуты девять. Инесса Владимировна проводила ее взглядом до стола и посмотрела на часы. Наталья взглянула на нее победно, нажала на кнопку включения компьютера и подмигнула Ане.

В обед, не тратя время на разговоры, подруги быстро добрались до кафе. Только когда набрали еды и уселись за стол, они завели разговор.

– Видела утром лицо старухи, когда я пришла? – набив рот, проговорила Наталья.

– Мне, теперь не до нее. У меня у самой каждую ночь страшная сказка. Поседею скоро.

– Не поняла, – посмотрела пристально на нее подруга.

– Никита, Никита, моя страшная сказка. То он помогать мне будет, говорил, теперь снова про деньги начал спрашивать. Я не высыпаюсь, дочь боится спать со мной. Я и сама уже боюсь спать. Я скоро сойду с ума. Старухой буду я уже.

– Господи! Так не помогли свечки? – воскликнула Наталья . – Может у тебя с головой не в порядке? – пристально глядя на Анну, сказала она.

– Что?? – остолбенела та.

– Ну, так это же твой сон, твои мысли в твоей голове, – пояснила Наталья. – Может к психиатру, – сделала она задумчивое лицо.

– А может сразу в психушку? Ты, думаешь, что говоришь? – поджала губы Аня и со злостью уставилась на Наталью.

– Прости, я просто рассуждала. Ладно, прости. Забудь.

– Охренеть, слов нет. Добрая душа, психушкой помочь решила, – остановить Аню было невозможно.

– Все, успокойся, если бы не завела этот разговор, я бы в ответ ничего не говорила. Я, вообще, о другом хотела с тобой поговорить. Выручи нас с Костей. Нам в эти выходные надо съездить в Питер. Там встречаются его одноклассники. Ну, пожалуйста, – сложив ладошки, начала умолять Наталья. – Возьмешь девочек, и поживешь у нас два дня.

– Хорошо, – глотнув кофе, согласилась Анна. Почему бы не сменить обстановку. Да, и мать развеется без них.

– Спасибо, дорогая, – вскочила со стула Наталья и кинулась ее обнимать. – Прости еще раз.

С Натальей Пановой Аня познакомилась два года назад, когда устроилась в банк экономистом в кредитный отдел по работе с юриками, то есть, с юридическими лицами. Наталья уже тогда работала с физиками – физическими лицами. На должность с юриками ее не тянуло, хотя и зарплата была выше, и ответственности больше. Работала она от части, чтобы не сидеть дома. Муж ее работал начальником отдела IT в Главгосэкспертиза России. Достаток позволил бы ей бездельничать. Но салоны красоты, шопинг было не для нее. Наталье, хоть и на булавки, хотелось иметь свои средства. Да, и чтобы не деградировать, объяснила она Ане. На работу она приходила, как будто на светский прием. В первое время Аня, вечно забывающая даже губы подкрасить, стеснялась ее такую, как будто из салона красоты на работу пришла. Среднего роста, стройная, с длинными волосами пепельного оттенка, в стильной одежде, выглядящая в свои 32 года, только, на 25, она смотрелась за своим столом, как модель, заглянувшая к ним по ошибке. Клиенты так и думали порой, что она просто в ожидании сотрудника сидит в отделе. По ее виду можно было бы сказать, что она только себя любимую обожает, но Наталья была очень доброжелательная по отношению к ней. Аня, иногда думала, что если бы у нее все было хорошо, так как у Натальи – муж добропорядочный семьянин, послушные детки, то она тоже всегда была бы с улыбкой на лице.

Наталья, с мужем Константином и сыновьями, жила в шикарной 4 комнатной квартире в жилищном комплексе Дом в Сокольниках в пятнадцати минутах езды от дома матери Ани. Сыновья Натальи – Павел десяти лет, Илья одиннадцати – мальчики-погодки выглядели, как двойняшки. Анна не впервые оставалась с ними. Ребята хлопот не доставляли. Всегда занятые своими интересами, для них требовалась только еда и соблюдение режима дня. Вот ее девочки, им в подметки не годились. Всегда активные, за ними нужен был глаз да глаз в выходные дни. Успокаивало их только чтение вслух и рисование. Чтобы не разгромили беготней квартиру Натальи, приходилось для них тащить с собой книги, краски, альбомы. С мальчиками у девочек дружба была фронтовая. Малявки против серьезных пацанов с переменным перемирием. Анна обычно выступала посредником в их боях, иначе соседи несмотря на хорошую шумоизоляцию, не выдержали бы и вызвали милицию.

В пятницу поздно вечером после активных действий обоих противников, соскучились ребятки, Анна, которой – не раз пришлось вмешиваться в их сражение, как убитая, свалилась спать. Когда она открыла глаза, солнце было яркое. На кухне шли очередные баталии между мальчиками и девочками. Остро волновала противников проблема, кто ближе сядет к окну, там было прохладнее. Павел и Илья старались перекричать Карину с Ксенией. Стулья шаркали по полу, раздался звон чашки на полу. Аня подскочила и, удивленная, стала озираться. Но удивление было не тому, что вытворяли дети, а то что она проспала всю ночь без сна и время уже 9 часов утра. Никита ей не снился.

Вся суббота ушла на мысли "почему", и поэтому Анна все дела делала на автомате. Но к вечеру начала ругать себя, что снится или не снится Никита, она все равно думает о нем. Избавилась, значит радуйся.

Вечером позвонила Наталья, сказала, что вернутся в воскресенье после обеда. Поинтересовалась, живая ли она?

– А за детей, что не спросишь, – рассмеялась Аня.

– Что им сделается,– удивленно протянула Наталья. – Я смотрю ты в настроении.

– Да, представляешь, – возбужденно заговорила Аня, – мне этой ночью не снился Никита.

– Поздравляю, – воскликнула подруга. – Ну, слава Богу.

– Да, я тоже думаю, что свечки помогли, – светилась Аня.

Утром следующего дня ее снова разбудили голоса детей. Она открыла глаза, поводила ими в разные стороны. Господи, она снова проспала всю ночь без сна. Неужели наваждение прошло? Какое счастье!!! Ей перестал снится Никита!!! Церковь, точно, помогла.

Глава 6. Кирилл

10 дней без Аллы пролетели, как один день. Работа, несмотря на рану, приносила удовольствие. Продажи в магазинах были стабильными. Ювелирные фабрики радовали новыми изделиями. В интернет-магазине продажи увеличились.

Алла вернулась с Кипра в отличном настроении. Выглядела супер. Белые длинные волосы оттеняли южный загар ее лица, а белый сарафан на тонких бретелях – шоколадную шелковую кожу плеч.

Кирилл в честь ее приезда вечером устроил ужин. Сам заказал меню в ресторане, не забыл во время выехать с работы. Даже ее губы пирожки не раздражали его, вот что значит, отдохнул тоже. Рана на руке не болела, поэтому вечер прошел в непринужденной обстановке. Больше говорила Алла, рассказывала о своей поездке, демонстрируя загар и на длинных стройных ногах. Кирилл, время от времени вставлял реплики, но больше думал, как попасть в кровать. Давно не было секса. Что, что, а Алла была отличная партнерша в постели. После получаса разговора, с поеданием ужина, не удержался, полез обниматься. Алла, и в этот раз, не разочаровала. Обслужила по полной программе.

– Мне надо к матери съездить, навестить ее, – сказал он Алле, когда уже засыпали. – Рана затянулась, так что она ничего не заметит. Но завтра напряженный день, вернусь поздно домой. Послезавтра поеду. Так что, найди, чем заняться в эти дни.

– Хорошо, – улыбнулась Алла. – У меня тоже много дел. Надо с девочками встретиться, пообщаться. Узнать, что новенького в Москве произошло.

"Ну, да, – ухмыльнулся про себя Кирилл, – новенького. Кто с кем спать начал, кто кого бросил".

К матери Кирилл смог выбраться не раньше 9 вечера. Она жила на другом краю Москвы. Но обещал и надо ехать. Расстроится, если не приедешь, давно не виделись. Да и про бизнес, ей всегда интересно послушать. В свои 65 лет Антонина Андреевна все так же хотела быть в курсе дел компании. В офис не ездила, для этого у них были личные встречи с сыном.

До дома матери надо было добираться час с лишним от его офиса. По дороге, в наступившей темноте, решил остаться у нее заночевать. Володю сразу предупредил, чтобы забрал его утром, не позднее 7.30. Подъезжая к дому матери, пришлось остановиться. Въезд во двор перекрыла машина "Скорой помощи".

– Ладно, прогуляюсь, – сказал Кирилл, и, прихватив здоровой рукой портфель, пакет с гостинцами для матери, а раненной – букет цветов, вышел из машины.

Двор был почти безлюден. Добравшись до подъезда, поставил пакет с продуктами под ноги. Перехватил в больную руку портфель, чтобы с его заднего карманчика достать подъездные ключи, и услышал:

– Мужик, дай закурить.

Кирилл с удивлением оглянулся. Такая фраза, обычно, коронный пароль для гопников. И получил удар в лицо. Потекла кровь из носа. Он успел дать одному ответку, второй в это время ударил его по печени, а третий по колену. Кирилл рухнул на колени и упал головой на бетонный пол. Голова от удара зашумела. Он понял, что отключается. Успел услышать:

– Хватай, тащим его отсюда.

Он попытался воспротивиться, и получил новый удар в лицо и отключился.

Стон. Он услышал этот стон и с трудом почему-то открыл глаза. Взгляд выхватил крашеную стену в синий цвет, шерстяное одеяло на нем. Понял, что стон раздался из его груди. Попытался крикнуть:

– Эй! – Но рот не открывался.

Очень хотелось пить. Пошевелил ногами, руками. С трудом, но работают. Только тело почему-то все болит. Попытался осмыслить, где он находится. Это была большая комната, освещенная дневным светом, лившимся из окон. Потолок и полстены заштукатуренные и покрашенные в белый цвет. Сам он лежал на узкой кровати, панцирной. Очень чувствителен был пролежень на матрасе. Тут он услышал голоса людей, они входили в комнату, и Кирилл попытался сесть.

– Стой, стой. Нельзя тебе, – сказал ему мужской голос и надавил на плечи. – Димон, зови сестру, скажи, коматозник очнулся.

Глаза Кирилла широко распахнулись бы от удивления, но почему-то на мир он смотрел будто через щелки. Где он? И снова закрыл.

Стукнула дверь раз. Стукнула два. К нему приблизились быстрые шаги. Тронули за плечо.

– Мужчина, вы слышите меня? – прозвучал женский голос.

Кирилл открыл глаза. Перед ним стояла женщина лет 40-45. Пышечка в белом халате, в белой шапочке, с яркой красной помадой на губах. Он простонал:

– Пить.

– Ну, слава Богу, – вздохнула медсестра.

В течении пары секунд ему поднесли воду. Выпив полкружки, он спросил:

– Где я?

– В больнице, – ответила она ему. – Вы помните, кто вы?

– Я, Ки…, -начал говорить он и замолчал. В его голове защелкали мысли. Подъезд матери, попросили закурить, удар. – Что со мной?

– Вас доставили в больницу без сознания, раздетого, избитого, без документов.

У Кирилла перед глазами возник его офис. Николай, возмущенно спрашивающий его, а ты не думаешь, что это был заказ? И тут у Кирилла появилось чувство паники. Его хотят убить. "Кому верить? – возник в его голове вопрос. – Но если я здесь и живой, значит, тут меня точно не убивают".

Он усиленно разглядывал, стоящих вокруг людей – медсестру и, видимо его соседей по палате, двух мужчин, и молчал.

– Мужчина, вы помните свое имя? – медсестра снова задала вопрос.

– Нет, – сказал Кирилл и закрыл глаза.

Раздалось шарканье ног, народ расходился. На его плечо снова легла рука. По ощущениям женская.

– Ладно, отдыхайте. К вам подойдет врач, чуть позже.

"Меня, реально, хотят убрать! Но кто??? Николай? Чтобы стать полновластным владельцем компании? Не верится. Не верится. Конкуренты? Более вероятное предположение. Или лично кто-то заинтересован в моей смерти? Кому я насолил так?"

От мыслей разболелась голова. В комнате стояла тишина. Соседи по палате скрипели пружинами кроватей, видимо, ворочаясь с боку на бок. Кирилл решил тоже повернуться, уж очень сильно пролежень в матрасе в спину давил. Попытался. Вырвался невольный стон. Бог мой, что же со мной было? Но о том вечере воспоминаний как не было, так и не появлялись в голове. Лучше не напрягаться. По фильмам об амнезии, говорилось, что память восстанавливается неожиданно. "Но меня там отключили, и вряд ли я вспомню тот вечер". – Незаметно за размышлениями Кирилл уснул.

Проснулся, когда в комнате было солнце. Вечернее. Попытался вновь встать. Таким недвижимым не представлял себя никогда и не был. Боль по всему телу распространилась и ударила в голову. Застонал, упал на подушку. Закрыл глаза. "Господи, когда я смогу встать?"

Стукнула дверь. Шаги приблизились к кровати. Звук ножек стула. Звук тела, садящегося на стул. Вздох. Кирилл с трудом открыл глаза. Возле кровати на стуле сидела мужчина в белом халате старше 50 лет. На его лице были сильно выражены морщины возле глаз и носогубные. Врач, наверно, подумал лениво Кирилл. Заметив озабоченное выражение лица врача, попытался улыбнуться, мол, не все так плохо у него.

– Ну, здрасьте, незнакомец, – басисто проговорил врач. – Меня зовут Кирилл Иванович. Вы знаете свое имя?

– Иван, – вдруг назвался Кирилл.

– Вот так вот, – улыбнулся врач, – уже неплохо. Сколько вам лет? Откуда вы?

– Доктор, – прошептал Кирилл.

– Что? – чуть наклонился к нему Кирилл Иванович.

– Доктор, – еще тише сказал Кирилл и врачу пришлось, вообще наклониться к нему. – Положите меня в отдельную палату. Я вам заплачу.

– Кто вы? – шепнули ему в ответ.

– Ювелир Ромин Кирилл Сергеевич. Прошу только никому не говорите, – умоляющим голосом с трудом, зашептал Кирилл.

Глаза доктора расширились в удивлении. Он принял нормальное положение на стуле. Внимательно поглядел на него. Хмыкнул, достал из кармана смартфон и начал усиленно водить пальцем по экрану.

– Не надо, прошу, – попытался взять его за руку взволнованный Кирилл. Но рука его плохо слушалась. Удалось зацепиться лишь за халат.

– Не волнуйтесь, Иван, – громко сказал врач. – Лекарство ищу в нете, говорят хорошо на голову влияет. Срок амнезии сокращает.

Рука Кирилла упала на кровать. Сердечное сердцебиение вернулось в норму. Он устало закрыл глаза. Даже эти действия и волнение отняли у него много сил.

– Ну вот, – раздался голос врача, – нашел. Пишут экспериментальное, можно попробовать бесплатно. – Согласны, Иван?

Кирилл с удивлением смотрел на него. Какого черта, ему нужны неопробированные лекарства от амнезии, если он помнит кто он такой и откуда.

– Переведем вас в отдельную палату и будем ставить уколы. Лечение будет активным за счет научной компании.

Кирилл услышал, что отдельная палата, и выдохнул:

– Да.

– Отлично, – поднялся со стула врач. – Пойду указание дам, насчет палаты.

Чувство удовлетворения сняло напряжение, слабость снова взяла свое и Кирилл не заметил, как снова уснул. Где-то через час, знакомая медсестра, еще с двумя женщинами и врачом, на его счет: раз, два, переложили на каталку и повезли по коридору. Врач по дороге, дал распоряжения:

– Покормить, продезинфицировать все раны, переодеть, – и скрылся в одном из кабинетов.

В новой палате, кровать была с поднимающейся спинкой, и почти с ортопедическим матрасом. Кирилла положили, приподняли.

– Сейчас придет сиделка, покормит вас, – сказала медсестра и ушла.

"Слава Богу, – сказал про себя Кирилл. – Видимо, врач в интернете информацию выискивал. Нашел, удостоверился, что я и есть ювелир, и смогу оплатить лечение. Теперь выздороветь, набраться сил и выяснить, кто хочет меня убить".

Поесть он смог с трудом. Губы были разбиты, и их объем теперь был не меньше, чем накачанные у Аллы. Глаза заплывшие от гематом. Вот почему он с трудом открывал их и говорить не мог. Мать родная не узнала бы его, увидев.

На следующий день в палату заглянула женщина в возрасте 60 лет. Увидев его открытые глаза, пояснила:

– Я палату прибрать, – и стукнув палкой швабры за дверь, вошла.

Если Кирилл думал, что она молча это проделает, то ошибался. Женщина была словооохотливая. Зажурчала вода из выжимаемой тряпки и речь ее также потекла.

– Мы же, думали, милок, что ты вообще не очнешься, не выкарабкаешься.

Кирилл повернул голову в ее сторону, и с вниманием стал наблюдать за ней. Заметив его взгляд и интерес в его глазах, санитарка еще больше разговорилась.

– Тебя же привезли еще три дня назад. В одних трусах. Ну к слову сказать, трусы на тебе, конечно, были хорошего качества.

Кирилл попытался улыбнуться, растянул рот наподобие улыбки.

– Весь избитый, в кровищи запекшейся. Без документов. Короче, выглядел как бомж, который где-то спер дорогие трусы. А врачу, что трусы. Не жильцом ты смотрелся, сынок. Бревно, бревном. А больницам статистика со смертью не нужна. Тебя даже и не зарегистрировали. Даже неизвестным. Только вот Антон, не захотел в это верить. Антон – это наш практикант, он учиться в медицинском и стажируется здесь по-маленьку, – пояснила женщина. – Он сказал врачу, раз уж он должен практиковаться, почему бы не на тебе, милок. Ну вот, он от тебя не отходил до вчерашнего дня, пока у тебя не нормализовалась температура. Ушел, уже без сил, вчера утром. Уж, он-то все твои раны тут обрабатывал, делал уколы. Капельницы глюкозу с аскорбинкой ставил. Вот, малец, видать от Бога, врач будет. Оживил, ведь, тебя. Так что, не будь Антона, – сказал она, уже водя шваброй на пороге палаты, – не видать бы тебе этот мир больше. Ну, ладно, отдыхай, выздоравливай, сынок.

"Вот так вот, – сказал мысленно Кирилл. – На врачей надейся. А практикант оказался сердобольнее".

Но его тезка – врач был очень внимателен и заботлив. Его стараниями на 7 день поступления в больницу, Кирилл начал вставать. Голова не кружилась больше. Но ходить уверенно не получалась, врач принес ему трость. Он стоял возле окна, опираясь на нее и рассматривая улицу, где ярко зеленела листва на деревьях, пели птицы, но мысли о случившемся не отпускали его ни на минуту. Помимо того, кто желает его смерти, очень хотелось узнать, в каком месте его нашли. Спросил у врача.

– Регистрацию вашего поступления не оформили, в противном случае информацию написали бы. Вызвали полицию, – извинительным тоном сказал он.

– Может и к лучшему, что не регистрировали, – ответил Кирилл.

– Но я знаю, какая бригада "Скорой помощи" вас привезла. Нужны контакты?

– Да. Очень. Буду премного благодарен, – обрадовался он.

Это была очень хорошая новость. Выздоровеет, разузнает у них все.

А пока, чтобы бы от безделья не сойти с ума и от лежания, надо взяться за анализ происшедшего с ним.

Времени целый вагон, о маленькой тележке не стоит даже упоминать. И он стал наматывать круги по палате, разрабатывая ноги и мыслительную деятельность. Голова все же порой шумела.

Кирилл не был бы ювелиром, если бы досконально не пытался изучать возникающие проблемы, как рассматривал ювелирные изделия и оценивал. Перфекционист, чертов, – отругал он себя. Это стремление к идеалу, привила его мать. Так насколько высокие совершенства нужны ему по жизни? В этом заключается смысл его жизни? Одно хорошо, докопаться до сути проблем, возможно, поможет.

Слава Богу, что память хоть не отшибло, – порадовался он, когда начал вспоминать тот день, когда был на вечеринке по случаю открытия фитнес-центра его другом Сергеем Малиновым. Благодаря занятиям в его спортзале, он и не потерял навыки борьбы, которые помогли ему спасти свою жизнь в первый раз.