Еще одна проблема, которая нередко встречается у филофобов, – нежелание активно целовать партнера. Один клиент признался мне, что никогда в жизни не целовал женщину «с языком». При этом он был дважды женат и имел длительные отношения в прошлом. Некоторые люди дозируют поцелуи по тому же шаблону, по какому они избегают близости в других ситуациях – в зависимости от стадии отношений и уровня страха поцелуи становятся более или менее интенсивными или, соответственно, отсутствуют вовсе. «Каждый раз, когда мы долго не видимся с Марко или миримся после ужасной ссоры, – рассказывает Сабина, – он целует меня со всей страстью. Если же мы снова начинаем встречаться чаще и отношения входят в относительно нормальное русло, он целует меня (если вообще целует!), только когда я его об этом прошу. И тогда я замечаю, что ему вообще-то не нравится целоваться и целует он ровно столько, сколько считает необходимым, чтобы не показаться невежливым».

Вполне типичная техника дистанцирования – бегство после секса. Филофоб совершает побег довольно быстро – либо после паузы в пару минут или часов (выдержанной ради соблюдения приличий), либо на следующее утро, в крайнем случае после завтрака. «С Алиной было невозможно провести просто спокойные выходные, – рассказывает Михаил. – После чудесного вечера и страстной ночи ей всегда было необходимо уйти. Самое позднее после завтрака, а часто и сразу после пробуждения. У нее всегда были какие-то дела. То ей нужно было что-то еще отработать на фирме. То она договорилась с подругой пойти ранним утром на пробежку. То образовались какие-то “срочные” дела, на которые якобы есть время только в выходные. Просто невозможно было провести с ней в спокойном режиме больше времени, чем вечер и ночь».

Бегство через роман на расстоянии. При романе на расстоянии дистанция между партнерами подразумевается уже, можно сказать, самой судьбой. Если возлюбленный живет далеко, по нему можно страстно скучать, безопасно предоставив своим чувствам свободу. Периоды встреч заведомо ограничены по времени, так что можно наслаждаться ими без необходимости прибегать к разнообразным стратегиям дистанцирования. Опять же здесь все зависит от степени выраженности фобии и возможности устанавливать дистанцию при редких встречах.

Клаудии довелось пережить подобный роман. «В отношениях с Ахимом я постоянно чувствовала, что мое место где-то на заднем плане. В любом случае мы виделись только два выходных в месяц, потому что он работал за границей и мы не могли позволить себе более частые встречи по финансовым соображениям. Каждый раз я считала дни до его следующего приезда и бесконечно радовалась встрече. Но каждый раз у нас оказывалось, фигурально выражаясь, слишком мало времени для жизни и слишком много для смерти. У Ахима всегда была еще куча дел. За тот небольшой срок, который был нам отпущен, он хотел повидаться также с родителями и друзьями. Нередко мы проводили оба вечера в компании других людей. Мои просьбы проводить больше времени вдвоем всегда заканчивались ссорой. Ахим обвинял меня в том, что я слишком эгоистична и прилипчива. Для него важны друзья и родители, он не может ни с того ни с сего бросить их на произвол судьбы только потому, что мы вместе, и т. д. Как-то ему все время удавалось заставить меня с ним согласиться. В конце концов, я-то имела достаточно возможностей видеться со своими родными и друзьями в его отсутствие. Кроме того, я не хотела проводить в спорах то краткое время, что у нас было, и уже только поэтому в большинстве случаев уступала».

То, что за поддержкой дружеских и семейных связей Ахима скрывалась проблема в отношениях, стало очевидно только тогда, когда его перевели по работе обратно в родной город. «Я была вне себя от радости, когда Ахим наконец вернулся, – рассказывает Клаудия. – Я думала, теперь, после двух лет отношений на расстоянии, все наконец сдвинется с мертвой точки. Но когда дело дошло до поисков общей квартиры, он вдруг повел себя странно. По каждой квартире, которую мы смотрели, ему было что возразить. Среди них были просто замечательные варианты, но он все время находил к чему придраться. У меня сложилось впечатление, что он, пожалуй, и не хочет искать общую квартиру. Когда я высказала ему свои соображения, он хмыкнул и пояснил: «Ну, я как-то еще не готов, мне нужно личное пространство». Ахим заявил, что еще никогда не жил с женщиной на одной территории, и мысль о том, что они все время будут так близко, просто подавляет его. Скрепя сердце Клаудия согласилась и дальше проживать с Ахимом в разных квартирах. Она утешала себя тем, что все равно будет видеться с возлюбленным гораздо чаще, чем прежде. Но отношения не улучшились. Клаудия и Ахим ссорились все чаще, потому что постоянное ощущение своей второстепенности становилось у Клаудии все сильнее и все меньше удавалось искать причину этого в отношениях на расстоянии.

Только теперь, когда Ахим был неподалеку, Клаудия заметила, как мала его потребность проводить с ней время. Он постоянно путешествовал со своими друзьями, и, хотя иногда приглашал Клаудию отправиться с ними, в большинстве случаев этого не делал. На предлагаемые ею компромиссы не соглашался.

Наконец через пару месяцев после возвращения Ахим довольно резко разорвал отношения. Он объяснил, что Клаудия не дает ему вздохнуть, а ее постоянное ворчание действует ему на нервы.

Клаудии потребовалось довольно много времени, чтобы преодолеть эту любовь. Именно то обстоятельство, что она вечно жила в тоске, то есть испытывала большой дефицит близости с Ахимом, не имея возможности по-настоящему его «утолить», как она выразилась, не давало ей снизить накал влюбленности и страсти. Из-за того, что Клаудия и Ахим постоянно были далеко друг от друга, влюбленность не превратилась в более спокойное чувство доверительного единения. Это, кстати, одно из самых коварных сопутствующих явлений в отношениях с филофобами: поскольку они никогда не бывают по-настоящему близки с партнером, требования последнего могут вырасти неизмеримо. Как будто на стол каждый раз подается только закуска, а главное блюдо – нет. Так сказать, подкормили, но не накормили. Возникает постоянная потребность в чем-то большем, любовный голод партнеров никуда не исчезает. Это одна из основных причин, почему так трудно вырваться из подобных отношений: длительное чувство влюбленности в сочетании с надеждой когда-нибудь все-таки насытиться – питательная смесь для зарождения зависимости.

Бегство через отказ от разговора. Обычно филофобам трудно говорить о своих чувствах и отношениях. Особенно ярко это явление выражено у мужчин-филофобов, так как женщины, естественно, высказываются о своих чувствах с большей легкостью. Но и женщинам-филофобам тяжело говорить с партнером на личные темы.

Пресловутое «и да, и нет», с помощью которого филофобы стоят отношения, проявляется и в разговорах с партнером. Как правило, всегда хочет поговорить именно партнер, а сам филофоб – крайне редко. Люди, боящиеся отношений, сторонятся и таких ситуаций, потенциально конфликтных и в любом случае опасных, – ведь собеседник ожидает четких заявлений, а филофоб хотел бы их по возможности избежать. Поскольку у филофобов большие проблемы с доверием партнеру, им в принципе трудно говорить откровенно. Вдобавок ко всему часто они сами не знают, чего хотят. Поскольку они не могут по-настоящему решиться и не хотят по-настоящему определиться, у них отсутствует не только внешняя, но и внутренняя ясность. Кроме того, в основном филофобы очень плохо знают самих себя, у них мало доступа к собственным чувствам и страхам. Последние обычно спрятаны под толстым ковром вытеснения – и там, как бессознательно подозревает филофоб, им самое место. Многие филофобы испытывают самый настоящий ужас перед слишком глубоким самопознанием, поэтому личный разговор с таким человеком почти всегда крайне неприятен для партнера.

Существует несколько типов людей, уклоняющихся от разговоров. Самый ярко выраженный любитель бойкотировать беседы нами уже описан – это «каменщик». При попытке поговорить с этим типом об отношениях и чувствах словно натыкаешься на стену. Он становится полностью непроницаемым. Больше ничего не происходит – такое впечатление, будто он заледенел на месте. Подруга однажды сказала мне, что ее бойфренд «превращается в камень», когда она хочет поговорить с ним о личном. Он просто не отвечает, лицо становится отталкивающим, как маска, он как будто отступает и прячется. Клиентка описывала такое же поведение своего мужа: «Он превращается в улитку». Такая предельная, хотя и не сказать чтобы редкая, особенно у мужчин, форма бойкота общения делает невозможным любой разговор об отношениях. Это крайняя форма пассивной агрессии, то есть холодной ярости (в отличие от горячей ярости), которая проявляется нечасто (см. ниже), но всегда кончается саботажем. В результате вы не продвинетесь ни на шаг – невозможно ничего прояснить, ничего нельзя улучшить и, главное, невозможно создать чуть больше близости. Партнеру, как это часто бывает, не остается иного выбора, как либо принять такую позицию и, как следствие, неудовлетворительное качество отношений, либо разорвать связь. Филофобы, как правило, радикально бескомпромиссны. Партнер волен адаптироваться – или оставить все как есть.

Другой тип людей, отказывающихся от разговоров, вроде бы вступает в беседу, но речь его представляет собой множество предположений и утверждений. Когда же пытаешься разобраться, что, собственно, он или она имеет в виду, начинаются серьезные трудности. Пресловутое «и да, и нет» можно истолковать и как «да, но…». «Да, мне нравится быть с тобой, но мне нужно много личного пространства». «Да, конечно, ты важна для меня, но ты же знаешь, как я ценю свою работу». «Конечно, все, что ты сказала, верно, но я не знаю, смогу ли я это изменить». «Я хочу, чтобы мы с тобой стали очень близки, но ты же знаешь, как мало у меня времени». «Конечно, я хочу детей, но сейчас для меня важнее другое». Или непревзойденная классика: «Я люблю тебя, но не хочу прочных отношений!» Если же вы хотите услышать обоснование этих противоречивых высказываний, разговор обычно полностью стопорится. Затем следуют невнятные рассуждения, и обычно в конце такого «уточняющего» разговора все становится еще запутаннее. Люди, боящиеся привязанности, – мастера напускать туману. Они не знают, что чувствуют, не знают, чего хотят, но должны всегда держать черный ход открытым. Они не желают говорить твердое «да», но и не хотят рисковать из опасения, что партнер их бросит. Или, наоборот, собираются прекратить отношения, но не решаются взять ответственность на себя и пытаются мотивировать партнера на расставание, – да, за сбивчивыми словами может скрываться и такое намерение. Суть в том, что всегда возникает одна и та же проблема: неизвестно, что с ними делать! И чем больше вы пытаетесь удержать филофобов, тем больше они изворачиваются и уклоняются. Получить от них внятный ответ – почти бесперспективная затея. Если и удастся чего-то добиться, загнав филофоба в угол, скорее всего, это будет негативный ответ. Четкое «нет» в случае сомнений такие люди произносят с большей вероятностью, чем четкое «да». Партнеры, кстати, нередко подозревают об этом и потому обращаются с филофобами очень осторожно. Одни тщательно обдумывают за несколько дней, как, когда и какими словами имеет смысл говорить о проблеме, что можно сказать, как ответить… Другие сами начинают высказываться исключительно намеками. То есть приспосабливаются к неврозу своего партнера из опасения отпугнуть его.

Бегство через отсутствие. Характерный признак филофобов состоит в том, что они зачастую просто отсутствуют. Прежде всего тогда, когда они нужны. Обычно проблема проявляется в невозможности связаться – телефон выключили или оставили в машине. Или вы звоните и слышите: «Я сейчас перезвоню». Причем «сейчас» – это через несколько часов, на следующий день или вообще никогда. У большинства филофобов просто невероятный талант «ложиться на дно», причем сами они не испытывают недостатка в оправданиях. В двух словах это можно выразить так: если вы хотите на кого-то опереться, сначала обернитесь и убедитесь, что он или она вообще рядом. Недосягаемость таких людей проявляется не только в разговоре, но и буквально в физическом отсутствии. Чаще всего такое бывает, когда вам нужно сходить с партнером на семейное торжество или на праздник, откликнуться на чье-то приглашение. В подобных случаях филофобы активно используют стратегии, описанные ранее, создают для себя проблему свободного времени и, следовательно, просто не приходят на мероприятие. Или говорят, что придут позже. Это тоже уловка, к которой прибегают, чтобы не заявлять об отношениях. Партнера-филофоба нет рядом с вами просто потому, что он или она и внутренне не с вами. Что ж, все ясно. Большинство филофобов особенно против семейных торжеств. Во-первых, благодаря собственному отрицательному опыту в семье. Во-вторых, потому, что они не хотят быть частью семьи партнера – в конце концов, это было бы почти обещание жениться. Нет-нет, присутствие на торжествах дозируется с высокой точностью: ровно столько, чтобы не слишком расстраивать партнера, потому что иначе это выльется в неприятный конфликт, но и не так часто, чтобы партнер или окружающие могли сделать неверные выводы.

Еще неприятнее, если приходится зависеть от поддержки филофоба. На словах такие люди с удовольствием обещают любую помощь. Но стоит настать моменту, когда вам действительно нужна помощь, и у них всегда «нет столько денег», они «слишком далеко» или «позвонил бы ты пораньше». Эти люди довольно забывчивы, когда речь идет о том, чтобы сдержать слово или выполнить обещание. «Ах, мне так жаль, я совсем забыл!» – вот любимое объяснение.

Есть и такие, кто совершенно не стесняется своего отказа быть рядом с партнером. Так, моему другу на самом деле пришлось выслушивать следующее оправдание от своей тогдашней возлюбленной: «Знаешь, если бы я пришла вчера, потому что ты плохо себя чувствовал, ты бы, может быть, почувствовал себя плохо во второй или третий раз. И я обязана четко дать тебе понять, что не появлюсь, когда тебе плохо». В таких ситуациях особенно болезненным для партнера становится именно отказ взять на себя ответственность и быть рядом с ним.

Бегство через отказ от романтических жестов. Еще одна отличительная особенность филофобов – отказ от романтических жестов и поступков. Они чрезвычайно скупы на знаки внимания: не дарят цветов, не шлют любовных записок, не дарят милых безделиц, не держат нежно за руку, не устраивают вечера при свечах. Краткие свидетельства интимности и доказательства любви демонстрируются с большой неохотой и крайне редко. У тех, кто боится отношений, искаженные представления о привязанности. Шаги навстречу партнеру в виде небольших знаков внимания быстро превращаются у них в частичную потерю себя. Кроме того, на первый план снова выходит искаженное отношение к чужим ожиданиям. Во-первых, филофоба раздражает необходимость соответствовать представлениям партнера и, например, дарить цветы только потому, что партнер мог бы этого ожидать. Во-вторых, из-за подобных жестов партнер может начать предъявлять претензии и хотеть «еще больше», а по мнению филофоба, подобные претензии необходимо предотвращать заранее.

Весьма показательно здесь опять-таки поведение на людях. Филофобы не любят демонстрировать другим, что состоят в отношениях. На вечеринках можно снова и снова наблюдать, как они избегают телесного контакта с партнером. Они не держатся за руки и не обнимаются. Если партнер инициирует контакт, филофоб терпит ровно столько, сколько нужно, чтобы не утратить лицо перед другими гостями, и хватается за первую возможность вернуться к физической дистанции. Любая демонстрация исключительной близости противна ему. В начале отношений все может быть иначе. На самом первом этапе новой влюбленности филофоб вполне может увлечься признаниями на публике – потому что, возможно, считает в этот момент, что нашел свою половинку. Но как только старая проблема вновь проявляется, происходит упорядоченное отступление.

Атака как стратегия защиты

Помимо бегства как защиты от пугающей близости, есть еще один способ установить дистанцию – атака. Здесь мне хотелось бы поговорить о словесных атаках – хотя, конечно, к атакам относятся все виды агрессии, в том числе физически выраженные. Но здесь мы их рассматривать не будем. Атаки, о которых пойдет речь, выражаются в форме маленьких словесных инъекций яда, злобных комментариев или даже открытых ссор. В отличие от необходимого спора, который вполне может обостриться и превратиться в ссору, атака для защиты от близости основана на разрушительном мотиве. Споры между людьми, не боящимися отношений, как правило, призваны служить улучшению этих отношений. Здесь же мотивом для атаки становится желание навредить партнеру на расстоянии. Также за атакой может скрываться сознательное или бессознательное желание довести партнера настолько, чтобы он разорвал отношения. В принципе, нужно отдавать себе отчет в том, что как действующий партнер, так и те, кто охотно мог бы им стать, вызывают у филофоба агрессию. Люди, боящиеся отношений, ощущают претензии (пусть даже предполагаемые) со стороны партнера как угрозу. А угроза, как правило, растворяется в агрессии. Добавим сюда то, что человек, боящийся отношений, уже сам по себе является носителем агрессии, которую сохранил в себе с детства. Все филофобы без исключения носят в душе огромный сосуд, полный гнева и противоречий. Гнев этот активируется текущими отношениями, но они не причина гнева, а только триггер. Причина агрессии филофоба лежит глубже, в самых давних смутных переживаниях раннего детства, связанных с теми, кто был для ребенка ближе всего. Однако по большей части филофоб этого не осознает. Вместо осознания он переносит, проецирует свои детские переживания на нынешние отношения. Еще раз отмечу, что причины страха пред отношениями мы будем рассматривать в отдельных главах. Сначала разберемся с последствиями.

Активная и пассивная агрессия. С точки зрения психологии различают пассивную и активную агрессию. Под активной агрессией мы понимаем такие ее виды, которые распознаются как агрессия посторонними людьми. Иными словами, это открыто проявленная ярость, выраженная в словесных нападениях, оскорблениях и даже физическом насилии. Ее еще называют горячей яростью. Пассивная же агрессия проявляется скрыто, тайно – это так называемая холодная ярость. К пассивной агрессии можно отнести уже описанные пути побега. Словосочетание «воздвигать стены» метко описывает сущность пассивной агрессии. Филофобы «кусают» из страха – причем это выражение даже несколько затушевывает огромную агрессию, которую они несут в себе и которая проявляется в тайной пассивной или открытой агрессивной форме. Пассивная агрессия всегда ищет выход через заднюю дверь, и сам филофоб часто не считает ее агрессией. Преимущество для него состоит в том, что он – точно так же, как и сбегающие филофобы – успешно уклоняется от ответственности за свои действия.

Провокация ссоры. Наряду с пассивной агрессией у филофоба есть в распоряжении и активная – как техника дистанцирования. Агрессия вспыхивает каждый раз, когда партнер чересчур приближается к филофобу – в том или ином смысле. Человек без страха перед отношениями обычно и представить себе не может, как мало нужно для того, чтобы подойти к филофобу слишком близко. Часто достаточно просто присутствовать поблизости. Или позвонить. Проблема в том, что невозможно соблюдать приемлемую для филофоба дистанцию. Если вы хотите отношений с ним, то, как бы сдержанно вы себя ни вели, все время как-то так получается, что вы подходите слишком близко. Пример Михаила наглядно показывает, как филофобы в ответ устанавливают дистанцию с помощью сочетания пассивной и активной агрессии и как на это обычно реагируют партнеры.

Михаил (46 лет) – торговец мебелью и просто убежденный одиночка. Однако это не мешает ему снова и снова иметь романы с женщинами или даже время от времени заводить близкие отношения. Как уже говорилось, большинство филофобов не могут жить ни в отношениях, ни без них. Михаил принадлежит к числу тех филофобов, которые проявляют свою агрессию открыто. Кроме этого, он использует и стратегии пассивной агрессии, которые выражаются в первую очередь в крайней необязательности и ненадежности. Бесполезно ждать от Михаила звонка, хотя он твердо обещал позвонить, ему невозможно назначить свидание («Пожалуйста, только спонтанные встречи!»), и все это сочетается с грандиозными всплесками ярости. Если теперешняя подруга Михаила слишком приближается к нему – а как мы уже говорили, для этого ничего и делать особо не нужно, – тут же следует взрыв. На самом деле достаточно просто зайти к нему в магазин в неподходящий момент. Момент по большей части неподходящий – например, подруга так давно не появлялась, что Михаил уже начал опасаться, что довел ее до точки и она вообще больше не придет.

Михаил вполне осознает свою проблему, по крайней мере отчасти, но все равно с ней не справляется. Он едва способен контролировать свой гнев. Если теперешняя подруга или любовница заходит к нему в магазин, а Михаил сейчас находится в «дистанционном режиме», ему мешает почти все. Добавим к этому, что у Михаила прекрасное чутье на слабости оппонента – кем бы он ни был. Если говорить о Юдифи, с которой Михаил вот уже несколько месяцев от случая к случаю проводит время в постели, то в его глазах ее слабости становятся чрезмерными, как только она начинает раздражать одним своим присутствием. Итак, Юдифь входит в магазин Михаила. Михаил как раз занят с клиентом, разговор крайне затянулся (пассивная агрессия: дать возможность другому понервничать). После того как клиент наконец-то покидает магазин, Михаил приветствует Юдифь, соблюдая физическую дистанцию: «Привет, Юдифь, как дела? Выглядишь так себе. Опять вчера праздновала?» После того как Юдифь это отрицает, Михаил замечает, что все равно вчера был на свидании и они говорили про Юдифь, «потому что в последнее время ты такая вымотанная». Юдифь пытается сопротивляться: «Может, я потому такая вымотанная, что ты такой противный?» Но Михаил на это не реагирует и продолжает: «Знаешь, Юдифь, я очень беспокоюсь о тебе. Ты сидишь на фастфуде, потому что вообще не беспокоишься о собственном питании. И да, тебе обязательно нужно бросить эту мерзкую привычку – курение. Оно просто убивает твою кожу. Нет, я и правда о тебе беспокоюсь! У тебя снова усталый вид. Прекрати себя обманывать, на самом деле это тебя совершенно не устраивает. А вместо того чтобы наконец понять, что ты вечно попадаешь в зависимость от неправильных мужчин (причем сам Михаил, разумеется, к ним не относится), и в корне изменить ситуацию: ты слишком много куришь, пьешь кофе литрами и жрешь всякую дрянь. Тебе от этого нехорошо. Я боюсь, что ты так просто загнешься». Юдифь, которая после выступления Михаила неизбежно взрывается сама, переходит в контратаку и предлагает ему позаботиться лучше о себе, ведь у него постоянные финансовые трудности. А она, в отличие от него, неплохо контролирует собственную жизнь. «Не говори ерунды! – фыркает в ответ Михаил. – У меня только за вчера 2000 евро оборота! Я не влачу бездуховную жизнь в офисе, как ты, это опять-таки всего лишь признак твоего страха. Ты боишься установить контроль над собственной жизнью», – и все в таком духе.

С вашего разрешения, я сократила этот неприятный монолог. Через пару минут Юдифь уходит из магазина, расстроенная и разочарованная, но не уходит из жизни Михаила – для этого понадобится еще пара раундов. Самое подлое в поведении Михаила то, что он чует слабости оппонента словно ищейка. Да, кожа Юдифь не похожа на персик, да, она слишком много курит и не особо следит за питанием. И в утверждении о том, что она выбирает себе не тех мужчин и нуждается в работе, которая позволит ей чувствовать себя уверенно, есть доля правды. Но это самые обычные слабости, какие есть у каждого человека. Однако Михаилу каждый раз удается сотворить из ерунды целую проблему. Он преувеличивает без меры, но поскольку его мнимая забота (эту формулировку он часто использует, чтобы замаскировать агрессию) имеет под собой некоторые основания, он попадает точно в больное место Юдифи, снова и снова пробуждая в ней огромные сомнения. Юдифь не понимает, что так Михаил поступает со всеми женщинами. У каждого человека есть свои слабости, и все, что делает Михаил, – тычет собеседника в эти слабости носом, чтобы таким образом решить проблему отношений: с помощью агрессии он регулирует близость и дистанцию. Юдифь же принимает его критику слишком близко к сердцу, и уверенность ее снижается. Чем слабее она себя чувствует, тем сильнее ее потребность получить одобрение Михаила. Поскольку он не всегда на взводе, а может быть чрезвычайно милым и общительным, Юдифь втягивается в очень нездоровую модель отношений, которые колеблются от близости (если Михаил хочет близости) до жестокого отказа (когда Михаилу опять нужна дистанция). Вместо того чтобы понять, что проблема в Михаиле, Юдифь думает, что ей просто нужно быть «лучше», тогда он относился бы к ней иначе. Она сидит в ловушке оскорбленного эго, о которой я подробнее расскажу в главе IV «Партнеры филофобов. Пути выхода из зависимости».

С помощью споров или обидных замечаний филофобы легко могут разрушить гармоничные отношения. Для партнера резкое дистанцирование часто выглядит словно гром среди ясного неба. Марион рассказывала: «Мы с Харальдом были вместе совсем недолго, и я пригласила его поужинать. Обустроила все красиво – свечи, романтическая музыка и прочее. И тут вдруг он заявляет ледяным тоном: «Терпеть не могу всю эту романтику. Почитаю-ка я новости». Достал газету, уселся и принялся читать. Я как раз заканчивала приготовления. Такое отношение меня расстроило – ведь мы так недолго были вместе, – так что я поинтересовалась, правда ли он хочет почитать газету. И снова ледяной тон: «Марион, еще ни один человек не указывал мне, когда читать газету!» Хоть я и не плакса, но у меня на глазах выступили слезы. Дистанцирование произошло неприятно и резко. Мы все-таки провели прекрасный вечер – Харальд загладил свое поведение, – но в любом случае показалась верхушка айсберга проблемы. Отношения потерпели крах после моей долгой – слишком долгой – борьбы с неспособностью Харальда к отношениям». Да, слишком много гармонии для филофоба тоже проблема – в том смысле, что состояние это «слишком прекрасно, чтобы быть правдой». Хочу напомнить, что за страхом привязанности скрывается глубокое неверие в то, что близкие отношения вообще могут существовать. Или, точнее, глубокое неверие филофобов в то, что отношения с ними могут существовать. Сознательно или бессознательно, они рассчитывают на неудачу и, чтобы не стать беспомощными жертвами катастрофы, активно заботятся о том, чтобы вызвать ее самим (ключевое слово «контроль»). Здесь проявляется известный феномен «самоисполняющегося пророчества». Близость, которая кажется филофобам опасной, они регулируют с помощью язвительных замечаний, ядовитых комментариев и открытых споров. Таким образом они устанавливают дистанцию между собой и партнером, который реагирует с грустью, разочарованием и/или яростью. Эта тактика позволяет филофобам снова и снова «перегружать» отношения, подвергать их проверке. В зависимости от того, насколько партнер расположен к страданиям, отношения сводятся к постоянной борьбе за власть и бессмысленным ссорам или просто заканчиваются. Так или иначе, филофоб доказывает себе то, что и так уже знал: отношения не ладятся. Нередко еще одним скрытым мотивом становится проверка границ партнера под девизом: «А теперь посмотрим, ты меня все еще любишь или нет». Поскольку филофобы совершенно не уверены в собственной способности любить и быть любимыми, они проверяют ее снова и снова. Именно «злая маленькая девочка» или «злой маленький мальчик» внутри них уверены в том, что родители в любом случае их отвергнут, и провоцируют этот отказ соответствующим поведением. Это менее болезненно, чем напрягаться и быть «очень милым», но все равно отвергнутым. Кто рискнет бороться, если поражение неизбежно?

Sie haben die kostenlose Leseprobe beendet. Möchten Sie mehr lesen?