– Интересная история, – согласился я. – Да только ведьма – это не всегда живущая в лесной избушке жуткая старуха со всклокоченными волосами. Это устоявшийся образ из сказок или россказней крестьян, выставляющих так своих знахарей и ведуний. Есть ведьмы и ведьмаки, совершенно неотличимые от обычных людей. Да, я видел таких. Довольно много. Поэтому я считаю, что лучше уж, когда ведьма не боится сказать, что она ведьма. Хотя бы знаешь, как себя с ней вести. Или понимаешь, что лучше просто унести ноги от греха подальше.
На том наше обсуждение и закончилось. Приближалась полночь, так что пришла пора сна. Ввиду хорошей погоды я и Мартин улеглись на земле рядом с тлеющим костром. Энрико залез в повозку.
Вырубился я довольно быстро. Мне снилось, как принцесса с развевающимися рыжими волосами убегает от гремящего вулкана, исторгающего лаву и пепел. Она прыгает ко мне на руки, и я несу ее к лодке. Мы покидаем ужасный остров и плывем навстречу рассвету сквозь величественный голубой океан.
Я почувствовал на своем лице чье-то дыхание. Оно было едва уловимым, но годы, проведенные в опасных походах, дали мне особенное чутье, обостренное чувство опасности. Это невероятно ценное качество, и оно редко подводило меня. Не подвело и сейчас.
Я открыл глаза и в туманной предрассветной дымке увидел лицо, склонившееся ко мне. Лицо ведьмы из Саракса. Она держала в руке нож, занесенный надо мной. Проклятая тварь преследовала наш экипаж всю ночь, чтобы отомстить и перерезать мне горло! То, что я проснулся, оказалось для нее полной неожиданностью. Она вздрогнула и было отпрянула назад, но одновременно с этим я подался вперед, одной рукой схватил ее за запястье, другой вцепился ей в горло. Перевернулся и придавил злодейку к земле.
Мартин проснулся от звуков борьбы, рычания и моих ругательств. Он толком не понял, что происходит, и в страхе начал отползать от остатков костра.
– Энрико! – вскричал я.
Парень не заставил себя долго ждать. Он выскочил из повозки, чертыхнулся, увидев, что творится, и тут же бросился мне на помощь. Вырвал нож из руки ведьмы. Теперь ничто не мешало мне придушить злодейку голыми руками. Она поняла, что ее ждет, выпучила глаза от ужаса и попыталась что-то прохрипеть.
– Что ты там бормочешь, дрянь?! Страшно помирать? – сквозь зубы процедил я.
– Может, она хочет сказать что-то важное? – Энрико суетился вокруг меня.
– Знаю я, чего она хочет, но не стоило сюда приходить. – Я с победоносным видом смотрел ведьме прямо в глаза.
– Постой, Фосто, давай узнаем, – не унимался мой друг.
Я выдохнул с раздражением и ослабил хватку. Отпустил ее горло, взамен чего вытащил кинжал и схватил ее за шиворот.
– Что же ты хочешь мне сказать?
Ведьма закашлялась, когда ей вернулась способность дышать. Подал голос совершенно ошарашенный Мартин:
– Что тут творится, черт подери? Кто это такая?
– Это, Мартин, как раз то, что мы обсуждали вчера под звездами. Это мальдионская ведьма, промышляющая грабежом в окрестностях Саракса. Она умеет заговаривать зубы наивным паренькам вроде нашего Энрико, но со мной такой фокус не удался. Она чуть не похитила все наши товары. Потерпела неудачу, но не смирилась с этим. Теперь она пришла, чтобы нас убить и забрать кое-что назад.
Я обратился к ведьме:
– Я прав?
Она наконец заговорила:
– Нет-нет, то есть… Я хотела лишь забрать медальон. Я не стала бы никого убивать.
– Ну, Энрико, ты достаточно услышал? Могу я ее уже прикончить?
Пока Энрико соображал, что ответить, а ведьма просила пощады, вдруг заговорил Мартин:
– Фосто, стой! Нет нужды пачкать руки в богомерзкой крови. За нас это могут сделать другие.
– Что ты, мне это совсем не доставляет проблем.
– Нет, ты не понимаешь. Я знаю деревню в этом лесу. Она недалеко от главной дороги. Там есть церковь и священник, что занимается истреблением ведьм. У него есть помощники, есть королевское разрешение. Ты, отдав ему эту ведьму, сможешь получить вознаграждение.
– А одной ее головы не хватит?
– Они проведут ритуал очищения и сожгут ее на костре.
– Хм, – задумался я.
– Этим поступком ты можешь завоевать уважение в столице. Я бы не стал пренебрегать такой возможностью. У деревни той мы будем сегодня вечером. Там и заночуем.
– Энрико, неси веревки! – крикнул я. – Твое желание сбылось, я не стану убивать эту девицу.
Ведьма было дернулась, но тщетно. Ее судьба была предрешена.
Глава 7
Пламя очищающее
Обитые железом колеса повозки скрипели на неровной дороге. Участок попался каменистый, и наше движение несколько замедлилось. Тяжелая телега Мартина ехала впереди. Мы обогнули крутой холм, на котором красовалась высокая сторожевая башня, и выехали на равнинную местность. Холмов почти не стало – их лесистые вершины, напоминающие волны, терялись где-то на юго-западе. По левую сторону от дороги лес не терял своей густоты, в то время как с правой то и дело попадались широкие просеки и опушки.
Мы миновали деревянный мост через небольшую речку, встретили хижину лесника у дороги, но вот прошло часа четыре, миновал полдень, а никаких поселений и избушек мы больше не встретили.
Солнце ярко освещало наш путь. Энрико держал поводья и постоянно морщился от слепящих лучей. Я же сидел внутри повозки и старался не сводить глаз с пленницы. Мы связали ей руки и ноги. Пару часов назад я заткнул ей рот кляпом, ибо увещевания ее начали меня сильно раздражать.
Скука от возложенной на меня обязанности мне тоже порядком надоела, но доверять такое дело Энрико я не мог. Ведьма могла взбаламутить парня, нашептать ему сладких речей, лишь бы спасти свою шкуру. И никто не гарантировал, что она не явится следующей ночью вновь. Моя безопасность куда важнее ее лживых, умоляющих глаз. Но раз ее магия на меня не действовала, я решил спокойно с ней побеседовать. Узнать побольше об ее мотивах и, если повезет, выведать о вероятных тайниках, где она хранила награбленное. Я сказал ей, убирая кляп:
– Если будешь продолжать взывать к моей жалости – я заткну тебя опять. Поняла?
С лицом, полным страдания, она закивала. Не человек, а лиса.
– Что за камень в твоем амулете? В нем твоя сила?
– Ты не слишком сведущ в магии. В нем нет никаких сил и нет никакой ценности. Он достался мне от покойной матери. В нем ценность лишь для меня. Из-за него я и искала тебя.
– А из-за этого? – Я залез рукой под один из ковров и достал ее меч с закрытой гардой.
– Мне плевать на него. Найду себе другой.
– Уже не найдешь, – злорадствовал я. – И в словах про амулет нет ни капли правды. Я многое повидал и чувствую, когда мне лгут.
– Думай как хочешь, Фосто. – Мое имя она произнесла с изрядной долей неприязни.
– Гм, да, я – Фосто. А тебя, стало быть, Алабелью зовут. Очень приятно.
Она удивилась:
– Кто назвал тебе мое имя?
– Один надежный человек.
– Это Астор Кальдеро, торговец оружием из Саракса? Вот ублюдок!
– Не знаю его имени. То есть с чего ты взяла, что это он?
– Он хочет заполучить мой медальон. Как и ты, считает, что он обладает некой силой.
– Ошибается?
Она демонстративно отвернула от меня лицо.
– Я слышал от надежного человека, что твоя банда обычно не обирает до нитки своих жертв. Если это правда, то отчего с нами вы поступили иначе?
Я увидел, как Энрико чуть повернул голову и навострил уши.
– Думаешь, если бы мы действовали более жестко, то смогли бы так долго промышлять этим? Над нами есть другие люди. Не будь глупцом.
– О, так в мерзопакостном Сараксе все официально? Что-то подобное я предполагал.
– С нас вдруг потребовали больше, чем обычно. И угрожали. Наши привычные методы тут не работали. Пришлось выкручиваться, и все равно мы еле справлялись.
– Не строй из себя жертву. Меня это только распаляет. Знаешь, что я понял из нашего разговора? Что у тебя за душой нет ни гроша, а у меня нет никаких причин оставлять тебя в живых.
Девица растерянно заморгала, осознав свою ошибку. Тут же попыталась пойти на попятную:
– У меня есть золото. О нем не знают даже мои помощники. Много золота – мы целый год работали в городе. Купцов проезжало столько, что нам хватало с избытком. Я все расскажу, если отпустишь меня.
Я зевнул. Дальнейшую ложь слушать даже не хотелось.
– Еще одна твоя ошибка в том, что при мне нет амулета. Я обменял его на кучу серебра у твоего друга-оружейника. Ты зря пожертвовала своей жизнью, Алабель.
– Врешь! – вдруг вскричала она. – Я чувствую, что он у тебя. Ощущаю это каждой каплей своей крови. Ты не смог бы спрятаться с ним даже в самой глубокой и затерянной пещере!
В ее словах сквозило столько эмоций, что я вернул кляп на место. Не хватало мне только проклятий, исторгаемых нечестивой ведьмой.
Заканчивался очередной день путешествия. Я начал беспокоиться, что и эту ночь придется провести в лесу, не смыкая глаз. Мои опасения не подтвердились. Мартин остановил свою повозку и указал на развилку. От основной дороги отделялась тропа, уводящая глубоко в темный лес. Никаких указателей и строений я не наблюдал.
– И далеко до той деревни в лес заезжать? – спросил я у торговца мрамором.
Мартин махнул рукой:
– Что ты, еще солнце не сядет, как мы будем там. Всего пара километров. Можно попроситься на ночлег в любой дом – там нас накормят и дадут лучшее место для сна. Я пару раз уже бывал там.
– А на суде над ведьмами присутствовал?
– Нет, это не такое частое явление, как ты думаешь. И нашу ведьму казнят, скорее всего, через несколько дней. Мы и на этой казни не побываем.
– Какая жалость! – громко сказал я.
Мы направились по извилистой узкой тропе в сторону деревни. Солнце нам больше не докучало. А жаль.
Становилось все темнее и темнее. Угораздило же кого-то поселиться здесь, в окружении вековых дубов и хищных зверей. Даже указатель не удосужились поставить. Нашествия мальдионцев боятся, что ли?
За очередным поворотом из-за непролазных кустов появились наконец признаки человеческого присутствия. По сторонам от дороги, словно входные ворота, возвышались два массивных деревянных столба. В верхней их части были вырезаны изображения мужского и женского лица. Одно с бородой, другое с косами. Проделана работа была довольно топорно, но суть улавливалась.
За «воротами» начиналось очищенное от дикой растительности пространство. Виднелись покосившиеся домики, пустующая кузня. Стояла тревожная тишина, прерываемая лишь робким пересвистом птиц и сопением лошадей.
Мы проехали мимо деревенской площади, в центре которой был врыт черный столб с небольшими перекладинами. Его окружало кольцо из уложенных друг к другу камней. Между камнями и столбом было полно всякого мусора: обгорелых поленьев, веток и кирпичной крошки. Место, где ведьм отправляли на встречу с властителем преисподней. Самым ужасным образом.
– Где люди, Фосто? – недоумевал Энрико.
– Может, болезнь какая пролетела. Эй, Мартин, куда весь народ подевался?!
– Наверняка на службе в церкви! – последовал ответный крик.
Все возможно. Но на душе было паршиво. Наши лошади поковыляли дальше.
Высокая рубленая церковь располагалась неподалеку. На ее строительство люди явно не экономили ни средств, ни сил. Про их жилища я такого сказать не мог. У церкви была двускатная черепичная крыша, увенчанная квадратной колокольней. Вершину колокольни также украшала своеобразная башенка.
Когда мы подъехали к дверям этого храма, через кладбище и широкое поле еще проникали последние солнечные лучи, а небо на западе окрасилось в багровый цвет.
Мы слезли со своих повозок. Перед тем как спрыгнуть на землю, я проверил путы, что сковывали Алабель. Их надежность не вызывала беспокойства.
– Я покину тебя на полминуты. Не дай бог ты попробуешь сбежать, попробуешь разрезать веревки. Я проверю, и если что-то меня не устроит, то отсеку тебе ступни. Все поняла?
Я удовлетворился кивком своей пленницы и присоединился к Энрико и Мартину.
– Ни одного огонька, – с тоской заметил я.
Видно было, что Мартин тоже озабочен происходящим. Он подошел к дверям церкви. Я следовал за ним. Войдя внутрь, мы увидели лишь сумрак, царящий там. Высоко над алтарем виднелось круглое окно, благодаря которому церковь освещалась днем.
– Святой отец! Святой отец Бенедикт! – крикнул Мартин.
Обращение в пустоту. Кроме нас, в странной деревне не было никого. Даже собак.
– Ни святого отца, ни святой матери. Вообще ничего святого здесь нет. – Я был раздражен нашей ошибкой. – Я даже ночевать здесь не собираюсь. Сделаем факел и поведем наш обоз обратно к большой дороге.
– Поддерживаю, – только и произнес Энрико.
Но тут случилось невообразимое – двери церкви захлопнулись сами по себе. С такой силой, что раздался грохот. Вместе со створами дрогнули наши сердца. Вся наша троица кинулась к выходу, но тщетно – кто-то крепко-накрепко запер двери с другой стороны.
Мартин принялся читать вслух молитву Первозданному, а Энрико заметался в сумеречной темноте. Я, хоть и пытался сохранить присутствие духа, был серьезно встревожен. В месте, где истребляли зло, ощущалось присутствие нечистой силы. Неужели это как-то связано с Алабелью?
Сквозь незримые щели под полом вдруг повалил густой белый дым. Церковь подожгли. Подожгли так легко, будто вся она была облита горючим маслом. Дым необычайно быстро заполнял помещение. Я хотел броситься прочь, найти другой выход, но ноги вдруг перестали меня слушаться, а глаза заволок туман. Я оглянулся на своих спутников. Энрико, по-видимому, уже лежал на полу, а вот Мартин все еще пошатывался и пытался что-то мне сказать. Дым дурманил и лишал воли. Я потерял сознание.
Голова раскалывалась, а к векам будто привязали кирпичи. Что-то сдавливало шею. Я хотел открыть глаза, но чувствовал такую слабость, что не мог даже голову держать прямо. Сквозь пелену бессилия и отчаяния я сумел различить гвалт голосов, окружающих меня. Слышались какие-то песнопения на непонятном и грубом языке, не имеющем ничего общего даже с древнеимперским.
Первым, что я увидел, когда зрение начало ко мне возвращаться, был черный столб на деревенской площади. Вокруг него горели факелы, носились неясные силуэты. Я набрался сил и попытался встать. Безуспешно. Мое тело сковали путы. Я сидел на земле с вытянутыми ногами, но руки и шея были привязаны к невысокому столбу с перекладиной, которого раньше здесь не было. Я оглянулся через правое плечо, но увидел лишь темноту, оглянулся через левое – и увидел своих товарищей по несчастью. Мартин и Энрико. Их связали так же, как и меня. И они тоже начали приходить в себя.
Вдруг прямо перед моим взором возникло лицо безобразной женщины с крючковатым носом. Я вскрикнул от неожиданности, а она дико захохотала и бросилась к центру площади. Это определенно была ведьма. Безумная и отвратительная. Мы привезли Алабель прямо к ее сородичам.
– Они просыпаются! Они просыпаются! – заверещала колдунья, созывая своих сестер.
Нас тут же окружили бесноватые твари в бесформенных одеждах. Их лица перекосились от злобных и довольных гримас.
– Что здесь творится?! Кто вы такие?! – с неподдельным ужасом закричал очнувшийся Мартин.
Ответом ему послужил лишь издевательский хохот со всех сторон.
– Это ведьмы, Мартин. Целая куча проклятых ведьм, – пояснил я, тяжело вздыхая. Тут же получил удар в лицо.
– А церковь? Ведь церковь горела!
– Ради жалкого обеда мы не будем сжигать наше святилище, – прошипела одна из тварей с изрезанным лицом. – Вы считаете, что это церковь вашего божества, но за сотни лет до этого здесь поклонялись Эрхивиану. Повелителю демонов!
Ведьма безостановочно принялась хохотать.
– Повелителю сумасшедших! – выпалил я и получил очередную порцию болезненных тычков. Одна из уродин чуть не выцарапала мне глаза.
Энрико еще полностью не пришел в сознание. Он со стоном пытался поднять голову. Мартин уже был на грани истерики. Принялся читать молитву, оберегающую от зла, но тут же замолчал, увидев вышедшего из толпы ведьм черного жреца.
То был колдун в маске из куска козлиного черепа и ветхих тряпок. С его плеч свисала серая роба, а в руке он сжимал длинный кривой посох с навершием из человеческого черепа.
– Вы осквернили своим присутствием священную землю, – произнес он низким голосом. – За это ваши души отправятся к Хозяину Ночи, а тела сгорят и послужат пищей для его верных слуг.
– Может, я лучше пару оленей для вас подстрелю? – предложил я. – Они вкуснее, и мяса в них несравненно больше.
– Молчи! – рявкнул жрец и ударил меня посохом. Не то чтобы сильно, но соприкосновение живого черепа с мертвым получилось весьма болезненным.
– Значит, всех прежних обитателей деревни вы тоже убили и сожрали? Как же вам это удалось? – не унимался я.
Энрико очнулся и заверещал, услышав мои слова и увидев творящуюся вокруг вакханалию.
– Они погрязли во лжи и неведении, – с чувством отвечал мне жрец. – Их нельзя было спасти, они отрицали силу, что сокрыта в земле. А ты, неугомонный, первым примешь очищение. Первым отправишься в подземное царство.
Он указал своим прислужницам на меня. Те только этого и ждали.
– Отец Бенедикт, это вы?! – Мартин вдруг распознал голос предводителя ведьм.
Жрец резко повернул свою голову к пленнику:
– Того, кого знали под именем отца Бенедикта, больше нет. Есть лишь сила, что ведет меня к вечной жизни. Сила могучая, всепрощающая и безмерная. Сила, которую отрицают лишь глупцы, не желающие спасения. Кто ты такой, чтобы называть меня по давно забытому имени?
– Но… прошлым летом… Я бывал здесь. Я Мартин, торговец. Здесь все было в порядке. Вы собирались сжечь какую-то колдунью и приглашали меня посмотреть на это.
– Заткнись! – заорал жрец Бенедикт. – Схватите его и несите к костру!
Ведьмы переметнулись от меня к Мартину. Тот завопил:
– Что? Нет, простите меня! Я точно ошибся, я не знаю вас! Отпустите!
Поздно. Из его столба выбили перемычку, и связанного пленника потащили к центральному столбу. Тот упирался и заваливался, но ведьмы обладали поистине нечеловеческой силой. Они с легкостью подняли и закрепили его тело на черном столбе. Принялись укладывать вокруг кучу хвороста и дров. Все было готово к страшному ритуалу. Мартин молил о пощаде, но его никто не слушал. Одна из ведьм поднесла факел к костру. Пламя начало разгораться, вверх повалил едкий дым.
Зрелище было кошмарным. Мое тело била крупная дрожь: ведь следующим точно буду я. Проклятые узлы на руках не поддавались. Я рвался всем телом, рычал, как зверь, но чем сильнее дергался, тем больше осознавал собственное бессилие. Энрико, услышав, как завизжал Мартин, когда пламя подобралось к его ногам, разрыдался.
Слуги Эрхивиана неистовствовали. Они выкрикивали заклятья и улюлюкали, предвкушая славный пир. Три блюда, одно из которых – я.
Глава 8
Аристократы
Мысли беспорядочно метались в моей голове. От них не было проку, все мои умения и таланты сейчас не имели никакой ценности. Их без усилий одолел дурманящий колдовской дым. Я пытался напоследок вспомнить что-нибудь хорошее в своей жизни, но будто потерял память. Страх смерти, да еще столь ужасной, не давал сосредоточиться. В моем прошлом был момент, когда пламя окружило меня и грозилось испепелить, но с нынешним бедственным положением это имело мало общего. Я обездвижен. Я лишен возможности что-то исправить. Горький ком подступил к горлу, и даже стенания Энрико не вызывали у меня раздражения.
Мартин больше не кричал. Он довольно быстро задохнулся от дыма, и теперь огонь пожирал уже безжизненное тело. Пламя достигло вершины столба.
Столько сомнений и тревог, путешествий и битв – все ради того, чтобы сгинуть в гелетианском лесу. Сгинуть в желудках мерзких тварей. Ожидаемо? Нет. Несправедливо? Кто ж теперь знает. Вот с Энрико загвоздка. Этот паренек точно ни в чем не виноват. Я подбил его на этот путь и жестоко подвел. Он такой участи точно не заслужил. Самую серьезную ошибку совершил Мартин: он привез нас в адскую деревню. Но за сей поступок он уже заплатил непомерную цену. Сейчас ведьмы перестанут плясать перед его трупом и обратят свой взор на меня. Самообладание мое было на грани краха.
– Пс-с, Фосто, – услышал я шепот из кустов позади меня. – Слышишь меня?
Голос принадлежал Алабели. Она почему-то пряталась от других ведьм. Я повернул голову и кивнул.
– У меня к тебе сделка.
– Внимательно слушаю, – прохрипел я, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
– Я освобожу тебя и отдам твой меч. Мы вступим в схватку с этими отродьями. Если победим – ты отдашь мне медальон и позволишь пойти с вами.
Я своим ушам не поверил. Осознав все, затараторил:
– Ты понимаешь, что перед такой смертью я готов согласиться на что угодно. Готов как угодно лгать. Но это не тот случай. Я клянусь, что выполню эти условия. Я отдам тебе амулет. Освободи, пока они заняты другим. Молю.
Я почувствовал, как Алабель разрезает мои путы, как освобождаются мои руки, шея. Как в ладонь ложится рукоять проверенного временем меча.
– Давай покажем тварям, на что мы способны, – сжав губы от злости, произнес я.
Я зашел с правой стороны от главного столба. Все ведьмы стояли ко мне спиной. Одна вдруг что-то почувствовала и повернулась. Зашипела, увидев меня с мечом, сталь которого сверкала под обжигающим пламенем.
Одним резким взмахом я снес ее голову. И пока враги только обратили на меня внимание, я с безумной яростью принялся рубить, кромсать и колоть их. Почти никто из них не бросился бежать. Напротив, они кинулись в атаку, будто их длинные когти казались им эффективнее моего клинка.
Действительно, нападали они невероятно быстро и слаженно. Одна сумела располосовать мне спину. Но они не до конца поняли, на кого напали. Я уходил от их ударов и наносил свои – рассекающие и смертельные. Мельком взглянул в сторону Алабели. Она сражалась не менее искусно. Вокруг нее лежали четыре заколотых ведьмы. Оставшиеся в живых не могли к ней подобраться – клинок Алабели походил на веер, приблизившись к которому неосторожные твари лишались головы.
Что ж, я тоже не посрамил себя. Отсек ведьме с изуродованным лицом занесенную для удара руку, молниеносным движением вонзил клинок в напавшего со спины врага и тут же добил визжащую однорукую.
Передо мной, закрываясь посохом, стоял жрец в серой робе. Я выбил у него посох и пронзил его грудь. Сопроводил дергающееся в конвульсиях тело до большого костра и бросил его в огонь, вырвав клинок с помощью ноги. Он еще был жив, когда загорелась его одежда, а кожа начала шипеть и трескаться под безжалостным пламенем. Жрец заорал, попытался выбраться, но не смог и в страшных муках испустил дух.
Все было кончено. Ведьмы, решившие сопротивляться мне и Алабели, отправились прямиком к столь почитаемому ими владыке преисподней. Кто-то еще корчился на земле, но на это я даже не обращал внимания.
Я стоял напротив Алабели, пытающейся отдышаться после продолжительного сражения. Она взглянула на меня, на мой клинок, с острия которого капала темная кровь. Я вздохнул, вонзил свой меч в землю и достал из-за пазухи амулет с необычным камнем. Протянул ей. Алабель чуть склонила голову в благодарность за это и взяла принадлежащую ей реликвию.
Энрико же толком и понять не успел, что произошло. Его лицо приобрело нездоровый, землистый оттенок, и даже после освобождения от веревок он не проронил ни слова. Сидел и молчал, глядя куда-то в темноту. Пока парень приходил в себя, я посохом жреца Бенедикта разворошил костер и раскидал горящий хворост, чтобы его потушить. Рубанул по веревкам, дабы тело Мартина рухнуло на землю, а не висело, словно кабан на вертеле.
Я подошел к Алабели.
– Слушай, ты можешь забрать повозку и лошадь нашего погибшего приятеля. Мы дадим тебе еды и несколько монет, если хочешь. Ступай с миром в любую сторону – хоть в Саракс, хоть к вольным городам.
– Ты обещал другое.
– Зачем тебе идти с нами? Не понимаю.
– Меня ничто не держит в Сараксе, и ждет там меня лишь смерть. Не будет ничего хорошего и от путешествия по Гелетии в одиночку. Таким, как я, непросто в этом мире. И я сейчас не про магические способности.
– Понимаю. Но ты должна знать, что направляемся мы далеко на север. Не Меска наша главная цель.
– Мне все равно.
Я развел руками. В конце концов, она спасла мне жизнь.
– Учитывая твою роль и заслугу в том, что мы не запеклись, как бедняга Мартин, я не могу отказать тебе. Энрико, вставай уже! Познакомься с нашей новой спутницей. Повторяю: спутницей, а не торговым партнером.
Я подошел к нашей повозке и испуганным лошадям. Посмотрел на телегу Мартина и после недолгих раздумий распряг его лошадь. Разве можно оставлять ее одну? Лучше продать в ближайшем городе.
Настроение Энрико едва ли улучшилось, но наконец он нашел в себе силы подойти ко мне и спросить:
– Как же товар Мартина? Ведь мы можем в память о нем отвезти мрамор к скульптору. Так было бы правильно.
Я потер свой лоб.
– Ага, может, и правильно. Но ты опять не думаешь о последствиях. Что, если его друг-скульптор не поверит нам? Тогда, Энрико, ты отправишься с костра на виселицу. Я предпочитаю поступать не правильно, а разумно.
– А его тело. Надо похоронить его.
– Занимайся, – ответил я усталым голосом. – Потом догонишь нас. Я бы не рисковал здесь оставаться. Чего доброго, к ведьмам подмога подойдет.
Этих доводов оказалось достаточно, чтобы череда глупых вопросов закончилась. Мы с максимально возможной поспешностью отправились прочь от проклятой деревни.
До самого рассвета мы не делали привала, не давали покоя лошадям, не смыкали глаз. Я просто не мог заставить себя погрузиться в сон, даже когда не управлял повозкой. Во тьме мне мерещились неясные образы, тени, преследующие нас. Всю ночь я провел в состоянии полной боевой готовности. Готовности защищать свою жизнь до последней капли крови. Алабель успокаивала меня и твердила, что за нами никто не следит, но я мог доверять только себе.
С первыми лучами солнца усталость и нервное перенапряжение взяли свое. Мы остановились прямо у дороги. Освободили лошадей от упряжи. Первое дежурство посредством жребия выпало Энрико, и я сразу же отключился.
Разбудил меня шум снаружи повозки. Я вскочил, выглянул из-за полога и увидел, как мимо нас в противоположную сторону проезжает экипаж. Пожилой кучер со своим помощником или сыном. Везли они какие-то бочки. Энрико, который должен был следить за обстановкой и разбудить меня через несколько часов, ожидаемо уснул. Было уже не утро – полдень.
– День добрый, странники! – поприветствовал меня и моих спящих путников кучер и приподнял соломенную шляпу. Энрико, наверное, не разбудил бы сейчас и раскат грома.
– Добрый, друг, – поднял я руку. Шляпы у меня не было.
– Как дорога, безопасна? – вдруг спросил старик, замедляя лошадей.
Что ж тебе ответить? Что теперь, видимо, да?
– А вы за лес, к границе едете?
Старик кивнул.
– Вполне безопасна. Вы, главное, с дороги не съезжайте – зверья тут много дикого.
На том беседа и закончилась. Телега с бочками отправилась дальше, а я шлепнул ладонью Энрико. По его кудрявой глупой голове, которую даже страх смерти не заставляет прочнее держаться на шее. Тот проснулся, испуганно заморгал.
– Что? Что, Фосто?
– Где лошади, Энрико? По-моему, они отвязались и убежали в лес. Так что теперь потащит нас виновный в этом.
Со скоростью стрелы парень соскочил с повозки. И испытал огромное облегчение, увидев лежащих в траве лошадей, сгруппировавшихся за задними колесами нашего экипажа.
– Ха, это шутка! Черт, я испугался.
Я даже отвечать ему не стал. В желудке сильно заурчало.
Не прошло и получаса с момента пробуждения, как мы двинулись дальше. Все трое сидели на облучке и глазели на дорогу. Молчание длилось недолго – я решил прояснить некоторые моменты из жизни нашей новой подруги.
– Где же ты так мечом махать научилась?
– О, это давняя история. Даже рассказывать ее не хочу.
Отлично. Прояснил.
– А в том лесу… ты не думала, что убиваешь своих сородичей?
– Сошел с ума? У меня не может быть ничего общего с теми чудовищами. И их обычаями.
– А твои друзья, сообщники по грабежам? Ты так легко их бросила. Тебя с ними вообще ничто не связывает?
– Ты спрашиваешь, есть ли среди них мой любовник?
– В любом смысле. Ты с ними целый год добычу делила.
– Скорее, они со мной. Это я вкалывала в этом дрянном городе, а помощники мои… Они как артисты в театре. Могут кого-нибудь ограбить, но только самым обычным способом. Вплоть до кровопускания. Я же действовала иначе и часто одна. Это было мое наказание, и наказание для них – то, что мы действовали вместе.
– Они чем-то провинились? И ты?
– Попыталась обчистить не того человека, – закивала Алабель.
– На днях ты наступила на те же грабли.
Алабель хмыкнула в ответ.
– Вот Энрико, – я обнял своего торгового партнера за плечи, – на ошибках потихоньку учится. Правда, друг? Надеюсь, ты усвоил, как коварен девичий взгляд? То-то.
– По правде говоря, я удивилась, что моя способность совсем не подействовала на тебя, Фосто, – посетовала Алабель. – Есть устойчивые к этому люди, но даже они хоть что-то ощущают: начинают тереть виски или трясти головой. Ты же ничего не почувствовал.
– Ничего, – согласился я и вдруг предложил: – А вот попробуй на Энрико снова подействовать.
– Лучше не надо, – пролепетал мой друг.
– Да брось, – я взял у него поводья. – Давай, Алабель, заставь его поверить, что он лягушка. Заставь его квакать.
Меня самого это предложение рассмешило. Но Алабель, отсмеявшись, посерьезнела. Так как я сидел между ними, она вытянулась и взглянула Энрико в глаза.
– Смотри на меня, – сказала она и подняла руку перед его лицом. Зажмурилась. Секунд десять молчала, а потом произнесла едва слышимые магические слова. Добавила громче: – Пока я перед тобой, Энрико из Дирейма, ты не сможешь произнести ни одного человеческого слова. Ты будешь разговаривать по-лягушачьи. До самого заката.
Я еле сдерживал смех, только представив, как бедный парень в ужасе квакает до захода солнца. Ну, или молчит, что я бы делал на его месте.
Алабель заняла прежнее положение, а Энрико с опаской поглядывал на нас.
– Ну, – я испытывал любопытство, – скажи, Энрико, в каком городе мы хотим продать все наши ковры?
Он собрался с духом и ответил:
– В Берсене. Уф, я все же нормально разговариваю.
Алабель пожала плечами:
– Это что-то невиданное. Будто с тобой, Фосто, вся моя магия испаряется. Когда я преследовала вас, паромщику я не заплатила ни гроша. И переплывал он реку так быстро, словно на другом берегу его ждал сундук золота.
Что ж, противостоять колдовству – весьма полезная способность. Жаль, что я не задумывался о ней раньше.
– А ты, Фосто, не поведаешь мне, где обучился так драться? – после недолгой паузы спросила чародейка.
– Отчего же? Я не так скрытен, как ты. Меня с детства обучал этому лучший фехтовальщик вольных городов. Видишь ли, я когда-то был настоящим аристократом, но несчастная любовь и месть вынудили меня покинуть родные края и стать бродягой, торгующим коврами.