«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

Глава 35

Стоило увидеть Ленку – и меня снова накрыло. Сдержанно кивнув на её «привет», я поспешила в аудиторию. Глупо конечно, ведь общаться-то всё равно придётся, да и предъявить мне ей, по большому счёту нечего… Но, бли-и-ин… Нужно было время, чтобы подышать.

Она настигла меня сразу после пары:

– Судя по твоей мине – работёнка оказалась не ахти, да?

– Вроде того.

– А чего ты мне не позвонила? Договаривались, же! Я, между прочим, ждала, даже гулять не пошла… – И вдруг вцепилась в мой локоть. – Кста-а-ати! Знаешь, кого я вчера вечером встретила?

– Не знаю.

– Савченко!

– М. Круто.

– О… У бабок на рынке молоко от твоей рожи скислось… – передразнивая меня, скривилась Ленка. – Кобыркова, дело-то не в самом Савченко, а в его видо́не!

– Голый что ли был?

– Пфф… Если бы! – она хохотнула. – Синий, как баклажан!

– В смысле… Пьяный?

– Да какой пьяный – избитый! Один глаз затёк нахрен, над бровью пластырь, на носу пластырь. Губа распухшая, и на ней кровяная корка – во-о-от такенная!

Я похолодела.

– А… А что с ним случилось?

– Так он мне и рассказал, ага! Даже Барбашина, похоже, не в курсе. Во всяком случае, мне сказала, что не знает. Но расписан он, конечно, красиво.

– Может, на соревнованиях был? – предположила я, хотя и сама в это не верила. Ленка тоже:

– Какие соревнования – у него морда побитая! Разве в вольной борьбе бьют по морде?

– Нет.

– Ну вот и я так думаю. Скорее всего, не на ту бабу залез. Потерял, так сказать, осторожность – словил пиздюлей. Ну и нормально, надо же и совесть иметь хоть иногда.

– Машкова, Кобыркова, вам особое приглашение нужно? – окликнул нас препод, Сергей Викторович, уже закрывая дверь в аудиторию. – Сейчас быстро выпишу, напроситесь у меня!

После очередной пары, Ленка уже не хотела говорить про Лёшку. А я наоборот – не могла думать ни о чём другом. В голове основательно засела Боярская с её ужасами о психованном Денисе, которого сейчас лучше не злить. Да ну, нахрен… Не может этого быть!..

Подошла-таки к Барбашиной. Та была задумчиво-озабочена чем-то, что, в принципе, и понятно, но, не смотря на внешнюю заторможенность, на хер меня послала очень даже активно:

– Вообще не твоё дело, поняла? И не лезь, без твоих соплей обойдёмся!

Коза драная…

– Словила? – ещё издали заржала Ленка. – Я ж поэтому и пыталась сама узнать, что чуяла, куда она тебя пошлёт. На, – она сунула мне пирожок в бумажной салфетке. – Там были ещё с картошкой и яблоками, но я решила, что ты любишь с капустой.

– Спасибо, – машинально ответила я и сунула его в сумку.

– Аллё! Приём-приём, Кобыркова! Это, – она вынула его и снова впихнула мне в руку, – съедобное. Это есть надо, ферштейн?

Я растерянно кивнула и откусила. Есть не хотелось вообще, даже наоборот – тошнило. Снова таблетки, снова болючие сиськи… Благо, хоть месячные хотя и лили ккак из ведра, но и закончились за какие-то три дня.

Но больше меня прибил шок… Да ну не может быть, чтобы это сделал Денис!

После учёбы сразу поспешила в своё новое жильё, и даже Ленке забыла сказать, что переехала, даже домой за вещами не забежала.

Едва вошла – сразу к телефону. Прижала трубку к уху. Длинный гудок терпеливо ждал, пока я решусь, а как тут решишься, если по всем статьям – это действительно не моё дело? А если и моё, то я об этом всё равно не узнаю. Глупо думать, что если спрошу, то он мне сразу всё расскажет. Барбашиной, значит, не сказал, а мне выложит? Хотя…

Унимая бешено стучащее сердце, набрала Лёшкин номер… а в ответ тишина. После третьей попытки я бросила. Видно не судьба.

***

В Олимпе полным ходом шла финишная отделка и украшательства. В вестибюле монтировали светильники, натирали стойку администратора. Нину я нашла в туалете – она как раз поливала дерево в кадке. Кивнула мне:

– Там в конце коридора, справа, тренерская. Переодевайся пока, я сейчас.

Тренерская оказалась небольшой комнаткой с диванчиком, столом и полками с глянцевыми журнальчиками о моде, красоте и спорте. Вдоль ближней ко входу стены – индивидуальные шкафчики для вещей. Два пустых, три подписанных: Бородин, Васильева, Кобыркова… Меня как будто по головке погладили. Приятно, чёрт возьми! Проблемка только в том, что спеша позвонить Савченко, я напрочь забыла, что домой мне надо было не только за учебниками, но и за спортивной одеждой… Пришлось остаться в джинсах и водолазке.

Программа, как и говорила Зоя Андреевна, оказалась интуитивно понятной – смотри да делай, сложнее было с пультом от видика разобраться. Один раз я отработала весь комплекс – не отвлекаясь, от начала до конца, а во второй раз – ставила на паузу и выписывала в тетрадку упражнения, количества подходов и повторов, для того, чтобы повторять дома. Когда уже заканчивала, в зал заглянула хозяйка.

– Привет! Ну как, справляешься?

– Да, тут всё просто.

– Ну, а я о чём говорила! Освободишься, загляни ко мне.

Написала заявление о приёме на работу на должность «Менеджера по работе с клиентами», оставила свои новые координаты. Зоя Андреевна угостила меня кофе и провела экскурсию по клубу. Оказалось, что кроме небольшого фитнесс зала для шейпинга в клубе были ещё тренажёрный и гимнастический, выстланный матами. Удобные раздевалки с душем. Массажный кабинет.

– Хочу ещё косметологический открыть, но это как пойдёт. Итак, вложилась сюда по самые гланды.

– Зоя Андреевна, а какой у меня будет график? Просто, я же учусь, и утром, например, не смогу…

– Давай без Андреевна, а? Чувствую себя сразу тёткой под полтос… Группы у тебя будут вечерние, часов с шести до семи первая, с половины восьмого до половины девятого вторая. Нормально? Ну и отлично. Думаю, поначалу через день поставим, а там – если народ повалит, придётся поднапрячься, конечно, до ежедневки. Но и зарплата соответственно подрастёт. Тебе Нинка форму показывала? Иди в тренерскую, сейчас пришлю её.

– Примерь, – Нина бросила на стол шуршащий пакет. – Но это только один комплект, а вообще, тебе нужно будет две—три смены иметь. Разные, естественно. Обувь можешь свою, но смотри, чтобы нормально сочеталась.

В пакете оказались золотые лосины и чёрно—золотой спортивный купальник с выхватами трусов почти до талии. На спинке и боковушках – вызывающие вставки из сеточки. Красиво, конечно. И сразу понятно, почему Зойка так придирчиво рассматривала меня в первый день – такое на абы какие формы не наденешь. Ну и цена, конечно, заоблачная.

Тихонечко охренев от ценника, я несмело подала голос:

– А зачем две – три сменки, если этот, например, нормально сядет?

– Товар лицом. Мы ж будем возить их периодически, а ты предлагать клиенткам, а для этого, они должны видеть шмотьё вживую. Чем больше обновок, тем живее интерес. Понимаешь?

– Ещё бы.

– Ну вот. Пять процентов от цены для клиента – твои, кроме того – двадцать пять процентов скидка от каталожной цены на то, что для себя будешь брать. Зойка велела без наценки тебе отдавать, как сотруднице. Например, этот, – она подхватила бирку купальника, – сто пятьдесят розница, а в каталоге около девяноста. Минус двадцать пять – получаем всего шестьдесят семь с копейками косых. Просто смешно за настоящую-то Германию! За полторы недели отобъёшь, а будешь активно предлагать клиентам – так и вообще, халява получится. Ты видела сам каталог? Ну, потом глянешь, выберешь себе ещё чего-нибудь. Надевай, чего стоишь?

Ох, как мне понравилось! Что, всё-таки, шмотки делают с женщиной! Я и не думала, что могу выглядеть ТАК в спортивной форме! И, кстати, стрессы последних недель пошли на пользу – я усохла примерно на размер, немного ушла и грудь, и теперь было в самый раз – ведь под такой купальник лифчик не наденешь.

Зойка, осмотрев меня, с довольным видом развела руками – мол, а я что говорила? – и повернулась к Нине:

– А что, если нам её на рекламу пустить? По-моему ходячий бренд, нет?

Нина с готовностью закивала, а Зоя вдруг озадаченно поджала губы.

– Хотя сомнительно, конечно, что идейка вызовет восторг вот прям у всех… Но попытаться стоит. – Улыбнулась мне. – Хорошо всё-таки, что ты не захотела помощником бухгалтера идти. Катерина Ефимовна у меня тот ещё синий чулок и весь штат под себя прогибает, бедные девчата там. Настоящие мышки. Я тебя в её версии и не разглядела бы никогда.

Я только улыбнулась в ответ и благоразумно промолчала. Помощником бухгалтера? Да уж. Закружилась тётка. Бывает.

***

Когда около восьми вечера я вернулась в квартиру – нашла на кухонном столе записку от Жанны: «Людочка, извини, пожалуйста, но сегодня у меня не получится ночевать вместе с тобой. Вот мой телефон, если что – звони. Я постараюсь забежать завтра вечером, а ты пока почитай декабрьский номер «Пробудись», и если возникнут вопросы – обязательно запиши, разберём вместе. Котов покормила. Р.S. Если будешь звонить, то я живу с мамой, её зовут Елена Сергеевна"

…Надо будет ей сказать, чтобы не заморачивалась с совместными ночёвками. Мне уже и так отлично…

Выгребла кошачий лоток, нарвала новых бумажек. Заварила чай, разделась, собираясь идти купаться, но, как-то так мимоходом набрала Савченко. Особо не надеялась, что ответит, но он взял трубку практически сразу. От неожиданности я испугалась, чуть было не оборвала соединение, но настроение было хорошее, и я решилась:

– Привет! Это Люда.

Пауза. Ну всё, сейчас пошлёт…

– Привет… – Пауза. – Как дела?

– Нормально. А у тебя?

– Да тоже вроде нормально… – заторможено ответил Лёшка. – Что-то случилось?

Я натянуто рассмеялась.

– Да нет, всё в порядке. У меня, во всяком случае.

– А-а-а, я понял, – он тоже рассмеялся. – Машкова настучала, да? На самом деле ерунда – пара фингалов. Ну, губа немного разбита. А в целом, так прям красавчик.

– Про нос забыл.

– А, ну да, и нос. Но не поломан же!

– Лёш, а если серьёзно – что случилось?

– А ты с какой целью интересуешься?

Нет, он не отшивал меня, уходя от ответа, а словно наоборот – тянул время. Говорил осторожно, будто выверял каждое слово. Будто… боялся спугнуть? Это ощущение оказалось вдруг неожиданно приятным. Самой бы теперь не лохануться.

– Лёш, ну серьёзно, у тебя всё нормально?

Он помолчал.

– Правда нормально, Люд. Я просто немножко офигел, если честно, услышав тебя, поэтому такой медленный… Ты откуда звонишь-то?

– Да так, старушке одной помогаю, приглядываю за котиками. Она уехала на месяц, а телефон отключать не стала. Развлекаюсь, вот, как могу.

Пауза.

– А я тоже люблю приглядывать за котиками. Может, в гости пригласишь?

Я ушам своим не поверила. Помолчала, соображая, как бы ответить пооригинальнее… но лишь выдала банальное:

– Не знаю, видно будет.

– Посмотришь на моё поведение?

– Точно.

– Ну-у-у… Тогда мне не светит!

Я хихикнула:

– Всё в твоих руках.

– Правда?

Он спросил это так поспешно и серьёзно, что я даже спину выпрямила. Снова помолчала. Переменила тему:

– Я тебе днём звонила, ты трубку не брал…

– На работе был.

– Ого. То есть, слухи об академе – это правда? Неожиданно. Ну и где же ты работаешь?

– А ты как думаешь?

– Наверное, телохранителем Ельцина. Не меньше.

Он рассмеялся.

– Почти.

– А если серьёзно?

– Да грузчиком на оптовке, Люд, куда меня ещё с неоконченной вышкой возьмут? А тут – сила есть, ума не надо, всё просто. Совершенно не круто, зато есть чем платить за квартиру и на хлеб с водой хватает.

– Да ладно, что тут такого. Я вот тоже, сколько лет полы за мать мыла и ничего, живая. – Я замялась. – Лёш, ну а если прям серьёзно – что у тебя случилось-то?

– Люд, ну что у меня могло случиться? Подрался, ничего особенного.

– С кем подрался?

– А оно тебе надо?

– Надо.

– Ну… С хмырём каким-то. Я как бы не спрашивал у него имя и фамилию.

– Когда это было? Где?

Он помолчал.

– Чёт не пойму, ты к чему клонишь?

Я набрала побольше воздуха, стиснула полотенце на груди:

– А мне кажется, всё ты понимаешь.

На этот раз пауза тянулась слишком долго. Мне даже показалось, что Лёшка сейчас положит трубку, но он только отбросил вдруг вкрадчивую осторожность:

– Нет, я твоего папика больше не видел. А что, за кипиш? Снова косячишь и на меня стрелки переводишь?

Задело. Я даже слегка психанула:

– Савченко, ты правда хочешь, чтобы я бросила трубку?

– Нет.

– Тогда думай, что говоришь.И вообще – во-первых, он не папик, а во-вторых – это уже сто лет, как в прошлом, чтоб ты знал! Ладно, пока!

– Подожди!..

– Ну?

– Надулась что ли? Чего я такого сказал-то? Ответил как есть. Нет, ну правда, случайная драка! Там вообще левые чуваки сцепились, а я разнимать полез, подставился. Клянусь.

– Ничего я не надулась. Просто узнала, что хотела и говорить больше не о чем. И к тому же, там, кажется, ванна набралась, пойду купаться. Пока!

– С пеной?

– Чего?

– Ванна с пеной?

Я невольно улыбнулась.

– Лёш, у меня ещё и двери в ванную комнату нет, представляешь?

– Ээ… А эта твоя бабусичка не хочет себе ещё одного котика завести? Лёсика? Когти об диван не точу, по шторам не лазаю, ем всё, что дают. А, и к лотку приучен!

Мы рассмеялись.

– Я обязательно узнаю, Лёш! При условии, что ты будешь у этих невоспитанных чертяк за главного. Особенно в плане приучения к лотку.

– Договорились, буду ждать звонка.

– Угу. Пока!

– Доброй ночи, Мил…

Чай уже остыл, а на счёт ванной я соврала. Быстренько обмылась под душем, посмотрела «Санта Барбару» Потом, решив, что грызть на ночь что-то съедобное для меня отныне непозволительная роскошь, погрызла, как говорит Ленка, гранит аудита. Поразбирала записи с тренировки. По диагонали просмотрела журнальчик, о котором говорила Жанна. И около половины одиннадцатого села гипнотизировать телефон.

…Пошутить, сказать, что бабусичка не разрешила завести нового котика? Или наоборот – что разрешила, но какие-нибудь сумасшедшие условия выставить?..

Да нет, дура буду, если позвоню. Ну его на хрен!

…Или попросить, чтобы на оптовке посмотрел цену на мороженую кильку для котиков? Ну а что…

Набрала. Раз пять. Но ответа так и не дождалась.

Глава 36

Первую пару я тупо проспала. Потом вычищала ночную дозу за котиками, а иначе – как бы я вошла к вечеру в квартиру? Разве что, воспользовавшись духами «сестры Светы»… Управившись, выпила чайку́ и как-то сразу разленилась, грешным делом подумала даже сачкануть… Тем более что после вчерашней тренировки уже начинали болеть мышцы и хотелось лечь на пол в позу звезды и не шевелиться. Но настроение было хорошее, в четырёх стенах сидеть не хотелось, и я всё-таки пошла.

К технарю я подходила теперь с другой стороны и за физкультурным институтом, там, где бульвар Победы пересекался с улицей Ленина и располагался махонький скверик, увидела Ленку.

Она стояла, скрестив ноги, сложив руки на груди, и ломливо кокетничая, смотрела то на землю, то в небо. Хихикала. Рядом с ней, спиной ко мне стоял мужчина в кожаном полупальто и меховой шапке. И всё это на фоне черного джипа.

Я замерла. Противно, до покалывания в кончиках пальцев и зуда под коленками, пополз по крови адреналин… Не было даже тени сомнения в том, что нужно подойти. Сразу двух зайцев. Ему в глаза посмотреть. И ей.

Я выскочила на красный и тут же едва не попала под машину. Водитель длинно просигналил и для верности не поленился открыть окно:

– Куда прёшь, кобыла!

На этот вопль среагировала Ленка. Подняла глаза и в них тут же вспыхнул испуг, потом растерянность, и вдруг – радость!

– Мил! – она замахала рукой, призывая подойти. – Милка-а-а!

Тут и мужчина обернулся. Лет около пятидесяти, точно. Носяра – во! Брови – ого-го, какие лохматые! Глубокие носогубные складки, глаза с ленивым прищуром, губы тонкие, капризно изогнутые вниз. Не славянин, однозначно.

– Привет! – накинулась на меня Ленка, повисла на шее. – Тоже время перепутала?

– Ээ… ага. И ты?

– Угу, капец просто… Да, познакомьтесь – словно опомнилась она, – Камар, это Мила, Мила – это Камар. С Милой мы вместе учимся, а Камар предприниматель из Эмиратов. – Широко улыбнулась, поправила сумку на плече. – Вы пока пообщайтесь, а я прям на секунду! – Глядя на меня, скорчила многозначительную страшную рожу: – Пойду, позвоню декану…

И свалила! Сва-ли-ла! Я растерянно улыбнулась арабу и краем сознания отметила, что машина его глубокого сине-зелёного, с эффектом «металлик», а вовсе не чёрного цвета.

– Мила… – сально улыбнулся мужчина, – хорошее имя. Красивое, как небо! – И сделал театральный жест рукой, словно это самое небо принадлежало ему, и, собственно, потому он меня с ним и сравнивал.

Говорил он неспешно, слегка смягчая и удваивая некоторые согласные, так что его фраза прозвучала скорее как «Милля… харощий имя. Карасивий, как нэба»

Я снова вымученно улыбнулась.

– Ты тоже спортсменка? (Ти тожи спарисьмень?)

– Ээ… Да. Лёгкая атлетика, – я сделала шаг назад, скрестила руки на груди, но он тут же шагнул за мной, снова сокращая дистанцию.

«Декану пошла звонить, да?! Ну, овца-а-а…»

– Красивая ты, Мила. (Карасивий ти, Милля…) Когда заканчивается учёба? Я за тобой заеду.

– Ой, да у меня потом дел куча… Вы знаете, я…

– Э-э-э!– гортанно перебил он и эффектно воздел руку. – Шампанское, фрукты, щербет – всё для тебя! Ты кушала арабский щербет? А рахат-лукум? Нет? Это похоже на нежность любимой женщины – делает мужчину счастливым! Прекрасная Мила достойна прекрасного угощения! – И вдруг: – Ты носишь серёжки?

– Что?

– Серёжки…

Он протянул руку, заправил прядь моих волос за ухо. Я отпрянула, уворачиваясь, и взгляд мой упал на вереницу ларьков. Осторожно выглядывая из-за них, мне семафорила Ленка: скрещивала руки под подбородком, проводила большим пальцем по горлу и манила к себе.

– Х-х-х… – всхлипнула я и как можно сильнее вытаращила глаза. – Забыла! Сегодня же… ну-у… ээ… там… Ой, извините, мне надо срочно бежать! До свидания!

– Мила, если я не увижу тебя снова – я буду плакать от тоски! – крикнул он вслед.

Ленка сходу вцепилась в мой рукав и, всё так же держась за ларьками, поволокла прочь. Затащив, наконец, за угол, согнулась пополам от хохота.

– Смешно? Ты реально, думаешь, что это смешно, Лен?! Что это за Амаяк Акопян, вообще? Рахат-лукум моего сердца, блин…

– О-о-охх… – проржалась, наконец, та. – С меня пол литра! Ты даже не представляешь, как он меня задолбал! Прилипучий, зараза… За неделю весь мозг вынес.

– Кто это?

– Да никто. Так, случайно познакомились. Красиво заливает, заслушаешься. А ухаживает ещё красивее. Видала? – она вынула из кармана перстень. – Золото!

– Ни хрена себе… – я взяла его в руку. Он был весьма увесистым, с огромным камнем в форме капли в центре, а вокруг, словно лепестки, стройным рядом лежали продолговатые зелёные камушки.

– Вот этот здоровый красный – рубин, а зелёненькие – изумруды. Не хило, да? – она глянула на меня с хитрым прищуром и забрала кольцо. – «Элля, ти мая нэба!», бля-я-я… – и снова засмеялась.

– Элла?

– Нет, блин, я ему настоящие фамилию, имя и отчество скажу, и ещё и адрес свой оставлю! Соображай, тоже! Или ты думаешь, до него когда-нибудь допрёт, что Мила – это Люда? Хренов, там! Но как бы, называть тебя Светой, какой-нибудь, тоже не вариант было. Представляю, как бы ты на меня вытаращилась!

– Лен… ты что, приняла у него в подарок вот это?! Ты с ума сошла? Да он с тебя не слезет теперь!

– Пфф… Ты правда веришь в то, что это не подделка? Я тебя умоляю! Он мне его подарил через час после знакомства. Золото, ага. С изумрудами и рубинами. Пфф… Да в лучшем случае – искусственные, а скорее – вообще стекло. Ну и не золото, а латунь какая-нибудь, однозначно.

И тут до меня дошло… Я даже не смогла сдержать ехидной ухмылки.

– А как же на счёт того, что старпёры – это мерзко? Ему полтос, точно! Да ещё и страшный!

– Вот, я так и знала, что ты стебаться будешь! Прям подловила, что ты… – резко ушла в оборону Машкова, и я увидела, как сильно задели её мои слова. – А у меня с ним ничего не было, и быть не могло, я ж не дура! У арабов свои заморочки, они любят по ушам ездить, но и сами же на этом горят.

– В смысле?

– Ну, им тоже можно заливать. Чем красивее сказка, тем им интереснее. Этому я, например, сразу сказала, что ещё целка, а поэтому до свадьбы – ни-ни. Ну, то есть, не прям с первых слов, а когда ломалась, делала вид, что не могу принять подарок.

– А он?

– Обрадовался, что ещё? Уламывал. Сказал, что увезёт меня в Эмираты, сделает султаншей своего сердца, оденет в золото и парчу, напоит молоком райских птиц… Сим салябим, ахалай-махалай, если в трёх словах. А уж когда я, покорившись неземному обаянию сладкоголосого хозяина моих ночей, взяла кольцо – он чуть не кончил от счастья. Эрегированное самолюбие – слабое место показушников, запомни. Чуточку потелебонил – и готово.

– Пиздец, Лен… – других слов у меня не было. – Доиграешься, как-нибудь, точно.

– Подумаешь, – отмахнулась она, – один раз живём. Ты, кстати, где была-то? На телеграфе, что ли? С бабушкой всё в порядке, надеюсь?

Мы, наконец, пошли в сторону технаря.

– Да, нормально, спасибо. Завтра мать должна уже вернуться.

– Прикольно. И как вы будете жить?

– А я ж сейчас на квартире у бабуськи одной живу. За кошанами приглядываю. – Само собой сказать, что бабуська та – свидетель Иеговы, я не могла. – С месячишко там, а дальше видно будет. Я ж ещё и на работу строилась.

– О! Всё-таки согласилась? Ну и что там за волшебный номерок был? Даже самой интересно.

– Не, Лен, я не туда. Я тренером в спортклуб.

– Чего-о-о?

– Ну… как-то так… А, кстати! Я до Савченко дозвонилась, спросила у него, что к чему.

– И?

– Говорит, просто подрался.

– Пфф… это дураку понятно. Ты что-то другое надеялась услышать?

– Да нет… – я улыбнулась. Со стороны мои переживания, наверное, действительно казались странными. Помолчала, обдумывая, куда бы вывернуть разговор. – Он сейчас на оптовке грузчиком работает.

– Чего-о-о?

– А что такого? На коммуналку и кусок хлеба хватает, сам сказал.

– А-а-а… Да-да-да! Коне-е-ечно! На кусок хлеба, ага! – ехидно фыркнула Ленка.

– А что не так?

– Ну… как тебе сказать? Может, если бы ты его увидела – то кроме побитой рожи ничего и не разглядела бы, а я, знаешь ли, заценила и новую кожанку с меховым воротником – нерпа, если не ошибаюсь, а может, даже, норка, и новые ботинки—казаки. На хлебушек, ага… С икрицей!

Я не нашлась, что ответить. Вот прям совсем.

До технаря мы, кстати, так и не дошли. По пути зарулили в кафе «Лакомка». Ленка умяла два пирожных с масляным кремом, а я, проигнорировав вопли совести, взывающей вспомнить о золотых лосинах, всё-таки не устояла перед пирожком с повидлом.

***

– Привет!

В трубке повисло небольшое замешательство.

– А… привет, – хрипнул Лёшка и тут же прокашлялся. Голос был сонным, несмотря на два часа дня. – Что, бабуська согласна? – Зевнул. – Диктуй адресок!

– Ага, – я хихикнула, – я тебе вчера в одиннадцатом часу ночи звонила, ты трубку не взял, а сегодня бабуська уже передумала. Так что не судьба, понял?

– Блин. Жёсткий облом.

Помолчали.

– А чего же ты сегодня-то не на работе? – стараясь говорить как можно беззаботнее, наконец, спросила я.

Лёшка снова протяжно зевнул.

– Потому, что график два через два. А ты с какой целью интересуешься-то?

– Слушай, а сколько вообще у вас там грузчикам платят?

– Хочешь устроиться? Или прикидываешь, козырный ли из меня любовник получится?

– Пфф… Мамкин жених в магазине грузчиком работает, но что-то совсем копейки платят. Вот думаю, может, ему к вам пойти?

– А-а-а… Вон оно что! А я уж подумал, может, Машкова насвистела тебе про мой козырный прикид, а, Шерлок?

Мне даже захотелось лицо ладонью закрыть – ну, Лёшка… Как дурочка разулыбалась.

– У тебя новое словечко появилось, сам-то заметил, козырный любовник в козырном прикиде?

– А, это… да, подцепил от пацанов. Классное, правда? Универсальное прям. Ещё, например, можно сказать: козырный любовник в козырном прикиде…

– Козыряет на козырной тачке, это я поняла. Очень оригинально. Твои пацаны, наверное, филологи – такой богатый словарный запас. Смотри, не заразись окончательно.

– Не, не успею. Туда-сюда и отчалю уже.

– Куда?

– В армию. Ты не знала?

– А, это… – я погладила полосатого нахала, который, кажется, решил залезть мне на голову, силком усадила его себе на колени. – Хочешь, солью тебе секретный секрет в тему? Но только, прям секрет, угу?

– Не, не надо.

– Блин, Лёш!

Он рассмеялся.

– А зачем тогда спрашиваешь?

– Для порядка, – я тоже вовсю улыбалась. – Короче, Наташка просила меня отговорить тебя от армии. – Долгая-долгая пауза. – Аллё-ё-ё… Лёш, ты там не уснул?

– …Ну а ты что?

– Ничего. Это, как бы, не моё дело, так ведь? Я и ей сказала, чтобы она угомонилась. Ну, типа, ты же взросленький мальчик, сам решишь, что тебе делать.

– Вот так всегда – кто может, тот не хочет, а кто хочет, тот не может. Нет в жизни гармонии, одна только женская логика. Ужас.

Теперь уже замолчала, переваривая услышанное, я.

– Кстати, – осторожно подал голос Лёшка. – Может телефончик мне свой скажешь?

– Зачем?

– Ну… мало ли.

– Хорошо. Но только если ты скажешь, откуда у тебя этот козырный прикид. Что там у тебя на воротнике, кстати? Нерпа, норка? А то Машкова мучается от неопределённости.

– Так… хрен его знает, если честно. Не спрашивал. Хочешь – зови меня в гости, чайку попьём, и заодно и скажешь кто это. А то ж теперь и я буду мучиться.

– Пфф… К Машковой подкати, она в этом лучше разбирается.

– Ага… А если она скажет, что это всего лишь стриженный кролик – как мне тогда жить? Нормальные пацаны кролика не носят. Так что с телефончиком?

– Сначала сажи, где шмотки взял. Только честно.

– Ну, если честно, то где взял, там уже нет. Не, серьёзно, немного не твоё дело, Мил. Вернее не то, что бы немного – а вообще не твоё. Без обид.

Я прикусила губу, переваривая. Сдерживаясь.

– Хамло ты, Лёш. Раньше таким не был.

Он рассмеялся.

– Ну уж какой есть. А тебе вообще, чисто теоретически, по барабану должно быть. – Помолчал. – Или нет?

– Или да! – и я бросила трубку.

Ощущение было странное – с одной стороны, он вроде как делал попытки заигрывать… и это было даже приятно. А с другой… В Лёшке  действительно появилось что-то новое, непонятное, что-то, чего не было раньше. Словно лишнее, и от того – пробуждающее недоверчивую осторожность. Словно это был и Лёшка и не Лёшка одновременно. И это мне, почему-то, сильно не нравилось, но, бли-и-ин, пробуждало любопытство!

***

Перед «Олимпом», зашла домой за кое-какими вещичками, физкультуркой и тетрадями. Дяди Толи не было, но комната…

Пыль протёрта, барахло на подоконнике рассортировано и аккуратно разложено. Стекло книжной полки, разбитое матерью перед отъездом в Разгуляевку, когда она швырнула в меня кружкой, желая показать, кто в доме главный, – заменено на новое. Подпорка, на которой стоял диван, превратилась вдруг в грубоватые, но всё же нормальные ножки… Какого хрена происходит-то? Это всё дядя Толя? Да ладно! Неужто, чтение волшебных журнальчиков так просветляет?

На столе лежала записка: «Люда, привет! По делу пока полная тишина, но я буду продолжать держать тебя в курсе. Да, кстати, мы с Бубой помирились! Жаль, что не застал тебя дома, хотелось бы поболтать. Зайду ещё на неделе, хорошо? Андрей»

Я немного подумала и, вырвав из блокнота лист, написала:

«Дядя Толя, классная уборка! У меня к вам просьба – если снова придёт Андрей, скажите ему, пожалуйста, что я переехала, но не сказала куда и когда появлюсь дома, хорошо? Если хочет, пусть оставит свой номер телефона. Спасибо!»

***

По сравнению с понедельником, в «Олимпе» было людно. Сновали какие-то мужчины в футболках «KETTLER», всё так же суетились ремонтники-отделочники. В тренерской бардак – мужской пуховик небрежно брошенный на стол, один ботинок посреди комнаты, другой в углу. Шкафчик с фамилией «Бородин» распахнут и из него выглядывает ворох комканой одежды. Опасливо повесив эту куртку на крючок и поставив ботинки возле двери, я, прежде чем переодеться в свою старенькую форму, на всякий случай заперлась. А выходя из тренерской, едва не врезалась в коренастого дядьку в футболке и шортах, длиной до середины бёдер. В глаза почему-то бросились его пружинисто присогнутые волосатые ноги в синих борцовках, зашнурованных красными шнурками.

– Опаньки! – весело воскликнул мужик и раскинул руки, словно собираясь обнять меня. – Ты кто у нас?

Я попятилась.

– А вы?

– Пётр. – Он протянул руку. – Бородин. А ты кто?

– Аа… – я осторожно сунула ему в ладонь кончики пальцев. – Кобыркова.

Он выжидающе молчал.

– А, это… Я женскую программу вести буду! Секрет идеальной фигуры, слыхали?

Мужчина удивлённо обернулся, осмотрел коридор позади себя.

– И много нас тут?

Я растерянно промолчала, а он снова расхохотался:

– Я говорю – не «выкай» мне, лады? Давай по-простому. Бородин – это ещё не значит звезда, так что – просто Петя.

– Ну… ладно. Я пойду тогда, хорошо? А то у меня со временем не очень…

Я с трудом протиснулась мимо него, ощутив запах свежего пота и жаркую энергию, мощно прущую от упруго подобранного тела.

– Я ещё загляну к тебе, не против? – окликнул он меня. – Интересно же, что там за секреты фигуры такие.

– Как хотите.

– Хочешь.

– А, да…

Проходя мимо одного из залов, я увидела, что внутри кипит работа: устанавливаются тренажёры, одновременно с этим три ремонтника прилаживают на стену большущие зеркала́, а между ними шикарной чёрной птицей порхает неугомонная Зойка.

Там было шумно и оживлённо, и мне вдруг до зуда под коленками захотелось, чтобы скорее уже наступила следующая неделя, открытие клуба и, наконец-то, первая встреча с клиентами. Хотя и страшноватенько, конечно…

Во время первого прогона программы ко мне заглянула Нина:

– Люд, быстренько нарядись в новьё. Быстро, быстро… К Зойке подружки приехали, потенциально перспективные клиентки и за собой могут много народа привести. Надо понравиться!

– А… – я растерялась. – А что мне делать-то?

– Продолжать заниматься, но только в форме. Шустренько, давай!

– А, я сейчас!

В тренерской причёсывалась незнакомая женщина «под пятьдесят» в классическом спортивном костюме. На приветствие ответила лишь кивком головы. Шкафчик «Васильева» приоткрыт. Понятно.

– Я Люда, – заперев дверь, я схватила форму и тут же принялась суетливо раздеваться. – Секрет идеальной фигуры вести буду.

Васильева снова кивнула. Она продолжала чесать свои довольно короткие волосы и смотрела на меня через зеркало так внимательно, даже оценивающе, что мне стало неловко, словно бы я попалась на самозванстве.

– …Но я, если честно, вообще ни разу не спортсменка. Зоя попросила просто…

– Галина Николаевна, – наконец ответила она.

– Очень приятно, – я вежливо улыбнулась и вытряхнула из шуршащего пакета форму.

Лосины приятно холодили ноги, купальник сел как влитой – настолько плотно, что я вдруг ощутила себя слегка голой. Ещё и сеточки эти… Ошеломляющее чувство, эйфория какая-то. Жаль зеркало занято!