«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

Глава 19

После сауны мы заехали в ЦУМ. Там, в одном из отделов, мимо которых и ходить-то страшно – настолько всё модно и дорого, некая Ирина Степановна, как я поняла хозяйка, доставала из-под прилавка шмотки. Боярская мяла в пальцах ткань, смотрела этикетки, прикладывала одежду к моей груди и ворчала – то цвет не годится, то фасон простецкий, то просто «как-то, что-то не то»… Я не видела толком, что она там на меня прикидывает, да, собственно, моего мнения никто и не спрашивал.

В конечном итоге меня одарили бабским брючным костюмом цвета тёмной морской волны и молочно-белой крепдешиновой блузой с воротником, завязывающимся на груди бантом. И это при том, что манекены были наряжены в отличные кашемировые джемпера модных расцветок и крутые джинсы. А чего стоило платье-мини из леопардового бархата? А плиссированные юбочки? Вообще в отделе весь товар был нормальный, молодёжный, но мне, похоже, подобрали какую-то фигню из неликвида. Брюки оказались катастрофически длинны и вообще не подшиты. Боярская недовольно скривилась, а Ирина Степановна тут же засуетилась:

– Девочки, одну минутку! – и убежала.

Вернулась с шикарными полусапожками на высоком каблуке и какой-то тёткой. Ольга обувь одобрила, но брючины всё равно оказались длинноваты. Тогда пришедшая тётка отметила нужную длину и пообещала, что через полтора часа будет готово.

– И отгладьте, как следует, – вальяжно протянула Боярская. – Часам к трём.

Сердце моё тревожно забилось. Ну всё! В обед с мытьём полов пролетаю… И ведь даже не предупредила Раису Николаевну, вот что самое ужасное!

***

Я-то надеялась на стрижку каскадом и пышный начёс… Но Боярская только пальцем у виска покрутила:

– Ты в зеркало себя видела, вообще? Славянская классика! Не удивлюсь, если Денис на неё и повёлся. Не, не! Косу оставляем, однозначно! Ну, если только чуть подрезать. А вот брови… – развела руками: – Марин, я не знаю как, но сделайте мне из неё человека, умоляю!

Марина – дородная тётка лет сорока в синем переднике с игривыми воланами на плечиках, хищно сощурилась:

– Даже не сомневайся, Оленька! Девочка-то хорошая, есть с чем работать! Ты, кстати, когда Светочка придёт, попроси чтобы Ланкомом её красила, ей Славик недавно такой набор из Франции привёз, умереть не встать!

Но ничего особенного эта Светка, та, что с «Ланкомом», со мной не делала. Помню только какие-то кремчики, кисточки и её божественно пахнущие руки, порхающие над моим лицом. Невероятный кайф предвкушения… И вот я, наконец, повёрнута к зеркалу!

Разочаровалась жутко. Теней в наборе было – аж цветов восемь, наверное! И насыщенный сиреневый, и перламутровый изумруд и розовый, с крупными блёстками… Целая радуга и ещё чуть-чуть – есть, где развернуться! Я же выглядела так, словно меня умыли и… и так и забыли накрасить.

– Ну? – загадочно подмигнув, мурлыкнула Боярская. – Как тебе?

Да, блин, никак! У самой – аж три оттенка на веках и стрелки почти до виска, а мне… Хотя бы голубыми тенями подвели! Что это вообще такое?!

Правда… цвет лица, конечно, неожиданно свежий, и даже, будто светится изнутри… кожа кажется нежной, бархатной как персик. А скулы… Они и правда у меня такие высокие? Боже мой, а брови!..

Я склонилась к зеркалу, разглядывая себя.

Ну я же до этого выщипывала их сама, да и красила вроде неплохо… Почему они только сейчас стали идеальными? Просто до щекотки в носу идеальными! До томления под ложечкой!

Это я вообще?

Заметила вдруг, что мои серые глаза теперь стали почти голубыми и небывало выразительными, яркими. Это потому, что тени золотистые? Но их же практически не видно! Так, только, отблёскивают, когда поворачиваюсь… Да и контур глаз обрисован как-то нечётко, словно слегка размазано… но от этого ресницы кажутся только длиннее и пышнее.

Света подошла сзади, собрала мои волосы, чуть приподняла, потом перебросила на одну сторону. Задумчиво поджала губы.

– А давайте, может, ото лба начешем ассиметрично, вот так… А отсюда косу заплетём, и через плечо? Вот, смотрите… А здесь можно прядь подвить и оставить свободно. Не модно, конечно, но прям просится. Классика. Даже что-то киношное, как думаете?

Марина сощурилась, приглядываясь и вдруг просияла:

– Так она на Алфёрову похожа!

– Какую Алфёрову? – не поняла Ольга.

– На актрису! Ну эта… Констанция Бонасье! Которая с Боярским, ну, с д’Артаньяном!

– Да прям, – фыркнула Света. – Ничуть не похожа, разве что глаза такие же выразительные.

– Да что б вы ещё понимали! Я ж не про лицо, а вообще. Сам этот, как его… образ! Э-эх, повезло же тебе, лапуля! – панибратски потрепала меня за щёку Марина. – С такой красотой в любую дверь с ноги входить будешь! А то и вовсе – иностранчика подцепишь, да свалишь из грёбанной Рашечки, будь она неладна. И правильно, пусть знают там, за бугром, русских девчонок! – Обняла меня, так, словно, я уже собрала чемоданы. – Смотри только, не продешеви!

Нашли чему восхищаться. Ладно бы ещё Софи Марсо или, там, Памела Андерсон, но Алфёрова… Денису-то, может, и нормально – он-то старпёр – но мне ещё жить с этим как-то!

А вот Ольга была довольна. Поглядывала на меня изредка, пока вела машину, а как останавливались на светофоре, так и вовсе – бесцеремонно изучала.

– Ну, чего такая хмурая? Что-то не так?

– Не знаю.

– А, думала, наверное, обчекрыжим тебя, начешем на лак, лосинчиков кислотных накупим, и готово. Да?

– А что в этом плохого? Это модно, все так ходят. А я буду как тётка тридцатилетняя…

Ольга рассмеялась.

– Ты думаешь, мне сколько?

– Судя по вопросу – тридцать. Но выглядишь лет на двадцать восемь.

– Тридцать три.

Я пожала плечами.

– Так ты и одеваешься по моде. Ярко и стильно. – Помолчала. – Надеюсь, мне надо будет ходить так только на встречи с Денисом?

– Ну, с ним-то обязательно, а в остальное время можешь по-своему. – Загадочно улыбнулась. – Если захочешь, конечно. – Снова поехали и она, наконец, прекратила меня разглядывать. – Ну расскажи о себе, что ли? Учишься где или дурака валяешь?

– В технаре, на экономиста. Первый курс. После одиннадцатого поступила.

– О, коллега, значит?

– Ага. Слушай, Оль, а тебе помощница, случайно, не нужна? Я могла бы попробовать. Нет, правда! Схватываю на лету, педагоги хвалят. Ну хотя бы на мелочёвку, ну там, бумажки таскать… Пока не подучусь.

– О, боже… Неужели так любишь бухгалтерию?

– А её разве можно любить? Серьёзно?

– Тогда зачем тебе это? Расслабься и получай удовольствие. Твоя задача намного приятнее: просто ублажай Батю, создавай ему, так сказать, зону комфорта – моральную и телесную. Заморочек никаких, а выхлоп не хуже чем у меня будет.

– Ну, мне же не десять лет. Я понимаю, что однажды он наиграется и найдёт следующую. – Говоря это, я избегала смотреть на Боярскую, но, думаю, и так получилось слишком в лоб. Ну и ладно, против правды не попрёшь! – Тогда я хотела бы остаться при нём в качестве сотрудницы. Как ты. Например, помощником бухгалтера.

Ольга рассмеялась. Слишком громко, слишком весело, слишком рьяно, чтобы я поверила, что ей действительно смешно. Потом вдруг надолго замолчала. Наконец, на очередном светофоре закурила, глянула на меня.

– А ты уверена, что понимаешь круг моих обязанностей?

– Думаю, примерно то же что и у меня, плюс бухгалтерия. Но тебя, в отличие от меня, не поменяешь просто так на другую. Вот и я хочу быть незаменимой. И я, в конце-то концов, учусь по специальности, а не просто с улицы пришла!

– Поня-я-ятно. Амбиции это, конечно, хорошо, только, знаешь… не пойдёт. В смысле – не советую даже говорить Денису, что учишься в технаре. – Она скептически сморщила нос, мотнула головой. – Неа. Тот факт, что после одиннадцатого ты не поступила в ВУЗ, бесповоротно уронит тебя в его глазах. Уж поверь, я знаю, о чём говорю.

Зацепило. С трудом сдержалась, чтобы не надерзить.

– А ему не всё равно? Я, вроде, замуж за него не собираюсь. Да и, если уж так надо, могу будущим летом поступить в институт. В педагогический, например. Просто я после технаря планировала в Москву ехать, учиться на экономиста дальше… Да вообще – о чём речь-то?! Отсутствие вышки не определяет человека как личность, в его возрасте пора бы уже это понимать!

Боярская пожала плечами:

– Может, понимает, а может, и нет. Да ты не горячись, моё дело просто предупредить. А там – можешь хоть снова шалавой вырядиться, хоть про технарь рассказать. Как хочешь! Если ты с первого раза не понимаешь, твои проблемы. За ручку тебя никто водить не будет, имей в виду.

Костюм ждал меня в примерочной. Выглаженный, он смотрелся как-то иначе – дороже, что ли. Ирина Степановна подавала, помогала, поправляла… мешалась, одним словом, в и без того тесной примерочной. Наконец отстала, распахнула шторку, приглашая меня отойти подальше от зеркала, так, чтобы видеть себя во весь рост.

Я отошла, глянула и растерялась… До чего же круто! Даже дурацкая коса через плечо заиграла вдруг по-новому – стильно. На уровне европейского журнала мод, не меньше. И цвет такой… стильный. И фасон. И бант шифоновой блузы… Просто охрененно стильно. Нет других слов!

– Нет, ну в при-и-инципе, если хо-о-очешь, можем взять тебе вот это леопардовое платье и колготки сеточкой, – растягивая слова на блатной манер, подколола меня Ольга. – Это будет, конечно, полный ништя-я-як! Очень по-технарёвски! Да и дешевле раз в десять.

Я расплылась в улыбке. Счастье пёрло из меня, как каша из горшочка, которому забыли сказать «Не вари!» Сердце то колотилось, то замирало, и стало окончательно понятно, что жизнь вошла в новое русло. Одних только сапог за эту зиму – уже четвёртая пара! И это не считая проклятых бурок!

Ольга зазывала меня пообедать в кафешке, но я отчаянно просилась домой.

– Исключено! Ты там провоняешься или испачкаешься, и что?

– Мне надо, Оль! Очень!

– Нет, дорогуша! Сначала я покажу товар лицом, а потом уже делай, как знаешь!

– Я не товар, это во-первых, а во вторых – ещё три часа впереди, а у меня ужасно важное дело! Просто вопрос жизни и смерти!

Ольга помолчала и вдруг спросила невпопад:

– Сможешь уговорить Дениса поехать куда-нибудь отдохнуть на Новый год? Куда-нибудь за бугор?

Я растерялась. Да ладно растерялась – просто охренела.

– В смысле? Каким образом?

– Таким, чтобы ему показалось, что он сам это придумал. Это важно.

– Не знаю, скорее всего, нет. Кто я такая?

– Ладно… – Ольга задумчиво повернула ключ в зажигании. – Тогда планы немного меняются. Ты давай-ка действительно домой, а у меня ещё дельце важное всплыло. И чтобы без форс-мажоров, ясно? В полседьмого быть готовой!

– К общаге только не подъезжай. Давай возле сто пятнадцатой школы?

–Да мне без разницы. Главное не провоняй какой-нибудь рыбой и в говно не наступи.

***

Раиса Николаевна была раздражена, а вообще – нормальная тётка. Как-то так сложилось, что мы с ней всегда, ещё с того раза, когда я впервые пришла мыть за мамку в двенадцать лет, легко находили общий язык. Вот и теперь она делала вид, что ужасно занята какими-то бумажками, а сама от любопытства чуть косоглазие не заработала.

Я, конечно, спрятала свою причёску под косынку, и уж само собой не попёрлась на работу в новом костюме, но даже в мамкином халате выглядела отпадно.

– Ну ладно… – заведующая отложила наконец книгу учёта и принялась разглядывать меня в открытую. – Давай обсудим. Вот ты сегодня в обед не мыла и после закрытия не будешь мыть, так?

– Я сейчас помою!

– Не перебивай! Сейчас она помоет… А смысл? Тут же натопчут! Ну? И когда теперь явишься?

– Завтра перед открытием. Раиса Николаевна, я клянусь!

Она недовольно скривилась.

– Клянётся она… С первого по третье не работаем, а потом вы с Доркой на два через два переходите, и без суббот-воскресений теперь магазин. Говорила мать?

Я кивнула.

– Как там бабушка?

– Нормально. В смысле – в реанимации пока. Раиса Николаевна, а если я вдруг не смогу в какой-то из дней…

– Ну вот, начинается! Людка, я вам с матерью и так всегда на встречу иду! – Она встала, упираясь пузом в стол, поправила без конца расстёгивающуюся на гигантской груди пуговицу халата. – Дорка, вон, как положено с утра до вечера здесь сидит, а ты через раз являешься, да ещё и торгуешься! А зарплата у вас, между прочим, одинаковая! – она назидательно потрясла пухлым пальцем, а я почему-то отметила про себя, что ярко-голубые кремовые тени на её веках совершенно не подходят к морковной помаде, и вообще, сильно удешевляют всю Раису Николаевну в целом. – Я лучше ей эти дни отдам, а вы разбирайтесь с бабушкой, а потом, как всё наладится, пусть мать сама выходит. Оформим как отпуск за свой счёт.

– Угу… а жить на что?

– А если ты хочешь жить – то хватит трепаться, иди мой!

– Так вы же сказали, сейчас нет смысла?

– Так! – она выбралась из-за стола. – Ты меня не драконь! Сегодня в обед знаешь, кто за тебя мыл?

Я тут же прикинула про себя… и сделала единственно верный вывод, что не Раиса Николаевна – точно.

– Кто?

– Толик!

– Кто-о-о?

– Ага! Девки оборжались. Через пень-колоду, конечно, помыл, но всё же лучше чем никак… А ты куда собралась-то? Вечеринка что ли в техникуме?

– А, да… Новый год же скоро, Раиса Николаевна! Так что, можно я сейчас помою, ну пожалуйста? А завтра перед открытием прибегу, клянусь!

– Ладно уж, мой. И это… Бледненькая ты какая-то, Люд. Прям скукотища смотреть на тебя! Стрелочки бы, румяна поярче. К твоим глазам голубые тени хорошо пойдут, как у меня. Хочешь, дам подкрасится?

***

В начале восьмого подъехали к «Робин Гуду» – заведению, что на проспекте Мира, аж в центре города.

Никогда раньше не бывала в ресторанах. С облегчением сдав в гардероб свой убогий пуховик я, затаив дыхание, скользнула за Боярской в зал.

Уютный, чем-то отдалённо напоминающий грот в имении Дениса. Народу немного, а те, кто есть – явно не из простых смертных. Ольга перекинулась парой слов с вежливым мужчиной на входе. Он проводил нас к столику в углу залы.

– В общем, Дениса ещё не было, сиди здесь, жди. Через пару часиков заеду на всякий случай, если он так и не появится – заберу тебя. Сама никуда не дёргайся, понятно?

– В смысле – если так и не появится?

Ольга бросила на меня снисходительный взгляд:

– Вот так! Привыкай. Взять тебе кофе? – и, бормотнув что-то подбежавшему официанту, подалась ко мне через столик: – И всё-таки поговори с ним о Новом годе. Сама представь, какой это кайф – вырваться куда-нибудь вдвоём, туда, где у него не будет этих бесконечных дел и нервотрёпки. Только ты и он, представляешь? А уговоришь на Турцию – так ещё и шубу тебе там купит, наверняка. Угу? – Подмигнула и упорхнула.

Шуба – это круто, конечно… Даже не верится, что можно поехать куда-то отдыхать и заодно купить шубу… ЗАОДНО! Да и потом, что значит – «куда-то отдыхать»? Речь вообще-то о Турции! Для человека, который кроме Мухосранска бывал только у бабушки в Разгуляевке…

Мысль о бабушке не занозой, а прямо-таки обломком бревна, ковыряла сердце. В суете дня, в его волшебстве и предвкушении вечернего чуда тревога отходила на задний план, но едва выпадало затишье… Это было тяжёлое, разъедающее душу чувство вины. Что же происходит-то со мной? Как я могла променять бабушку на мужика со странностями? Может, если конечно Денис даст денег, всё-таки рвануть к ней хотя бы на три дня? Как раз магазин с первого по третье не работает… А если снова не даст? Интересно, это нормально – просить денег самой? Надо будет с Ленкой посоветоваться…

Краем глаза увидела, что за соседний столик сел какой-то мужик. Уставился на меня пристально и, дождавшись пока я не выдержу и тоже взгляну на него, подмигнул. Я поспешила отвести взгляд и только тут поняла, что это Рыжий. Ну, то есть этот – Коля из бани.

– Привет, – на моё плечо опустилась тяжёлая ладонь и по спине тут же побежали мурашки, а сердце сладко замерло… Впрочем, никаких поцелуйчиков в щёчку не последовало. Денис, обдав меня возбуждающим купажом морозной свежести и парфюма, опустился напротив. – Давно ждёшь?

– Минут десять…

А ведь я ему обрадовалась! Как дитя малое, честное слово… Улыбка расплылась по лицу сама по себе, и никак не хотела поддаваться контролю. Даже слабость под коленками появилась.

– Извини, задержался немного, – он, положив руки на стол, внимательно рассматривал меня, а я в это время боялась даже взгляд поднять, для того, чтобы увидеть в его глазах вердикт. – Как дела-то? Соскучилась или так себе?

Соскучилась ли?! Я почувствовала, что заливаюсь краской. Полторы недели, а если быть точнее – одиннадцать дней только о нём и думала! Интересно, он понимает это или для него время течёт иначе? Денис подпёр подбородок кулаком.

– А ты знаешь, что ты очень красивая? Просто охрененная. Тебя теперь даже людям показывать не стыдно, – спокойно так, словно о погоде. – Вот чтобы всегда так, ясно? Что тебе для этого нужно? Косметика, деньги… Что?

Я смущённо промолчала, он закурил.

– Ладно, разберёмся. Только не стесняйся, говори ей, как есть, ясно? Когда меня нет – можешь к Боярской обращаться. Она с моего кармана платит, так что… Что заказывать будешь? Эскалоп с картошкой фри? Отбивную? – Листал меню, иногда поглядывая на меня сквозь дым, и во взгляде его по-прежнему читался неподдельный интерес. – А в прошлый раз ты была разговорчивее… Непривычно тебе, да? – легко рассмеялся. – Привыкай! Кстати, пока не забыл…

Пошуршав в барсетке, положил на стол деньги.

– С наступающим. Ты купи сама, что тебе нужно, угу? А то пацаны мои не любят, когда я по магазинам хожу. – С усмешкой выдыхая дым, повёл подбородком. – Нервничают.

Я украдкой глянула на Колю. Он сидел за соседним столиком, будто сам по себе пришёл, и пил кофе. На нас не смотрел, но чувствовалось, что его внимание с нами.

– Ну? Убери деньги-то… Так, что заказываем?

– Не знаю… Я в общем-то не хочу есть. Может, просто кофе?

– Ну, давай хотя бы мороженное? А кофе с ликёром, да?

Он ел какое-то офигенного вида мясо с картошечкой и свежими – это в декабре-то! – помидорами. Хрустел солёной капусткой и смачно ломал ароматные лепёшки… А я смотрела на него, давилась слюной и мысленно вздыхала: «Следующий раз я тоже буду есть! Все люди едят и это нормально, что при этом они жуют, глотают и даже чавкают, чего стесняться-то? Либо уж приезжать на свидания с полным желудком»…

А больше об этой встрече и рассказать-то почти нечего. По заданию Ольги я попыталась завести речь о праздновании Нового года, но тема не пошла, перейдя, почему-то в обсуждение сроков новогодних каникул. Ну ладно, раз уж пошла речь об образовании, я, для того, чтобы показать свою причастность к, кхм… бизнесу, а заодно проверить теорию Ольги на счёт отошения Дениса к «вышке», стала было задвигать идею Костика о том, что образование сейчас не так важно – только время терять на него. А вот что действительно нужно – так это успевать вертеться и чувствовать настроение рынка… Денис отреагировал молчанием, и я, чудом уловив его настроение, свела мысль к тому, что сама-то, конечно, не согласна с этой дурацкой позицией… и учусь в институте. Благо хоть Денис не стал уточнять в каком именно.

После разговора о том, что весна, похоже, будет ранней, я снова попыталась вернуться в русло темы Нового года. Намекнула, что родители уехали в деревню к бабушке, что я совершенно свободна аж до третьего числа… На что Денис заявил, что вообще-то Новый год семейный праздник и зря я не поехала с родителями.

«Чёрт, ты меня не слышишь что ли?! Я совершенно свободна на ближайшие пять дней и ночей! Ау-у-у!»

Ну хорошо, попробуем иначе. Я ненавязчиво, так, поведала, что никогда в жизни нигде, кроме как у бабушки в деревне не бывала… И тут же была поймана на вранье. Денис с едва скрываемой усмешкой уточнил – а как же тётка на севере? И пытливо смотрел мне в глаза, пока я, расслабленная ликёрным кофе, догоняла – о какой тётке речь? Нет у меня никакой… Твою мать! Кобыркова!

Пришлось врать, что это было давно, что мы были там проездом. Да и вообще – из всей поездки я и запомнила-то только тот самый сруб, что один-в-один похож на тот сруб, что на базе… Денис уточнил район проживания тётки, город, близлежащие населённые пункты… Даже состав тайги в этом регионе… А я и правда училась в школе хорошо, и в аттестате имела всего две четвёрки – по физике и информатике. А ещё – любила читать художественную литературу, и с третьего до середины девятого класса, пока не связалась с Савченко, находилась в состоянии хронического читательского запоя…

Короче, мои ответы на вопросы Дениса были, может, и пространными и далёкими от сути, но интересными – это точно. Я даже рассказала ему, почему медведи не засыпают обратно, если случайно проснулись среди зимней оттепели… А он смотрел, пряча под пальцами с сигаретой улыбку и кивал. Выпуская дым, поводил подбородком и откровенно, с плотоядным прищуром, меня разглядывал. Я бы даже сказала – любовался, от чего мне отчаянно хотелось обнять его, уткнуться носом в шею и поверить, что это судьба…

Наша встреча заняла два часа. То есть, весь день, в котором были: сауна, магазин и парикмахерская – закончился разговором о всякой херне!

Поужинав, человек, пожиравший меня взглядом, человек, с которым мы не виделись полторы недели, посмотрел на часы и сказал:

– Ну что… Время девять. – Накрыл мою руку своей. – Очень рад был тебя увидеть. Если честно, даже волновался слегка, как пацан какой-то. – Довольно улыбнулся. – Но вижу, что не прогадал. Будет время, я с тобой свяжусь. Коль!

Рыжий махом допив сотую чашечку кофе, подскочил к нам. Денис кивнул на меня:

– Отвезёшь.

– Бать, ну… может такси?

– Отвезёшь, я сказал.

– А ты, Бать?

– Виталю дождусь.

– Бать…

– Так… – Денис, хотя и глянул на Колю снизу вверх, но придавил так, что не позавидуешь. – Понял?

– Понял. Я пошёл?

– Давай.

Я была растеряна. На базу отдыха сегодня, конечно, не рассчитывала, но каких-то два часа в ресторане… И всё?

– А когда ты найдёшь время?

Он пожал плечами:

– Не знаю. По обстоятельствам.

– А…

Минуты неумолимо шуршали сквозь пальцы, как будто смеялись над бездарно проведённым вечером. Навязчивой тенью нависало осознание того, что Коля уже прогревает движок. Непонимание – когда же мы всё-таки увидимся снова и увидимся ли вообще? Какая-то суета, сумбур в мыслях… Внезапно захотелось узнать хоть что-то о самом Денисе – хоть что-то! – но оказалось вдруг, что все возникающие у меня вопросы касаются либо его семьи, либо бизнеса, либо личной жизни… Сплошное табу! А остальное – погоду, там, или красоту родной природы – мы уже обсудили.

Он поднялся.

– Пойдём, провожу.

Помог надеть грёбанный, позорный пуховик. Подал локоть, вывел на улицу.

– А как ты со мной свяжешься? – не унималась я.

– Разберусь.

– А… Пусть Ольга заедет, как тогда, ладно? Чтобы отец…

– Разберусь, не волнуйся.

– Ну… Ну тогда пока…

– Давай.

Решившись, я прильнула к его губам поцелуем, но он мягко отстранил меня и открыл дверцу машины.

– С наступающим. И веди себя хорошо.