Отец сделал здоровой рукой энергичный жест, как бы отгоняя эту муть от себя, от сына, и продолжил:
– И дело здесь не только в культе, который с треском и не во всём объективно разоблачали, а теперь всё реже вспоминают. Дело, думаю, в ошибках по отношению к народу. Они, ошибки эти, мягко говоря, не те, что допустимы при достижении светлых целей. И мы будем наказаны историей за эти ошибки. Мы должны у народа прощения просить. И коммунисты, настоящие коммунисты, должны быть к этому готовы. Хотя некоторым ошибкам есть оправдание. Мы были первопроходцами…
В тишине отец и сын всматриваются в установленную среди комнатных цветов небольшую икону, наследство предков, со следами вырванного ежовской инквизицией серебряного оклада, ценнейшую изображёнными на ней ликами святых.
– Сейчас я должен раскрыть суть той вредной мути, на которую тебе намекал. Если эту новоявленную муть партия в себя допустит, то сама превратится в мутное болото. Я говорю о том, что теперь в партию многие вступают, думая не о долге и ответственности, а о правах. И не о настоящем и будущем, а о сиюминутном. И не о народе и стране, а о себе. Думают прежде всего о своих благах, которые сулит им пребывание в партии. О карьере и льготах.
Если эта масса мути перейдёт критический рубеж, партия перестанет быть нашей партией и развалится от первого толчка. И тогда побежит из неё вся эта муть, как крысы с тонущего корабля. Возможны, как всегда, исключения. Некоторые уйдут по идейным соображениям: потому что не в эту партию вступали. Другие уйдут из чувства отвращения к оборотням, к их омерзительным делишкам. Но муть, убеждён, побежит, как крысы. Да ещё и с крысиным писком, что их якобы не поняли, не дали проявиться. А проявиться им в той, некоммунистической партии как раз-то и будут все возможности. И займут они места властные, те, что повыше. Может, не самые высшие. Но верхние уж точно.
Сын многое понимает из того, что говорит отец. Сам не маленький. Руководит большим производственным коллективом. В основном это замечательные люди. Но и муть есть тоже. В заводской жизни она мешает, но не очень. Рабочая среда не позволяет ей разгуляться. Пока. А дальше? Если эта критическая масса станет преобладающей? Тенденция видна. Даже на военном заводе. А вне завода? Там, где нет ограничителя?
В памяти всплыли разговоры с друзьями. Резкие суждения Алексея Громова о нехороших делишках в парткоме его института, гнев Ивана Хлебникова на вороватых чиновников из сельского райкома партии, рассуждения Петра Милованова о нечистоплотности в горкоме комсомола, когда рекомендации в партию давали при неблаговидных деяниях…
Александр ещё более напрягся.
– А что будет с теми, кто не сбежит, как крысы, из той гипотетической партии? – Произнёс этот вопрос вслух.
Отец ответил тотчас, будто оба думали об одном и том же:
– Вот этого не знаю. Пожалуй, никто не знает. Уж очень сложная проблема. Необыкновенно сложная. Наверно, возможны разные варианты такого исхода. Надеюсь, несбыточного, но теоретически возможного. Я не политик. Я артиллерист. Могу рассчитать траекторию полёта самого дальнего снаряда. С точностью до полуметра. С учётом постоянных как мир законов физики. И не ошибусь, будь уверен. Враги страны в том убеждались многократно. Но законы политики – другие. Они, объективно или необъективно, часто непостоянны. Вот какие-то из них и будут тогда действовать.
Оба вновь замолчали, задумались…
– А каков худший вариант?
– Об этом варианте, сынок, даже думать не хочется, не то что говорить. Но сказать следует. Иначе трусостью будет попахивать. Такой вариант возможен тогда, когда настоящих коммунистов в партии уже не будет. Или их мало останется, со временем. А мути станет так много, что эти крысы сами от себя побегут. Делить-то в партии уже нечего будет. Вот они и зашустрят делить то, что вне партии, то, что партия, а главное, народ с ней создаёт и строит. Страну бросятся делить да ценности, ей, то есть народу, принадлежащие. А из осколков нашей партии будут строить свои, лоскутные. В том числе такие же мелкие, как и мысли их крысиные. Частенько инстинктом самосохранения да жаждой первенства и корысти строить будут, а не разумом и душой…
Посол Истории оторвался от воспоминаний и вновь включился в текущую работу Веча.
– Пёструю картинку спектра партий ты нарисовал, – обращаясь к Послу, заговорил Владимир Красное Солнышко. – Даже в глазах зарябило, и, пуще того, душа заскорбела. Я советую нам всем, взамен бесцветных, шоковых и безликих, с учётом имеющихся достойных, такую партию предложить народу, в которую вошли бы все честные и любящие отечество люди. Вошли бы без оглядки на прежнюю партийность, тем паче беспартийность. Вошли бы, как в воды древнего Днепра ваши предки, желанно окрещаясь, входили. Вошли бы, чтобы родину защитить, народ от духовного позора и нищеты оградить, соборно выбрать путь для страны правильный и двинуться по нему непреклонно. Сжав зубы, напрягши мускулы, собрав воедино все ресурсы мозга и всю силу души. И трудиться, трудиться, трудиться. Чтобы жизнь в России стала такой, на какую народ веками надеется. И не по щучьему велению, а по нашему соборному хотению. Только усердный соборный труд сохранит Россию, выведет её из той пропасти, в которую мы сейчас попали, излечит от реформаторских судорог падучей болезни и поведёт туда, куда следует идти.
– Князь Владимир, отче, – с пылом воскликнул Ярослав Мудрый, – ты точно обрисовал суть необходимого стране сообщества людей. С таким сообществом, назовём его по обычаю партией – партией честных, умных людей, истинно любящих отечество, – можно выбрать верный курс развития страны. Но нужны и другие партии, как минимум ещё одна. Только не как противовес и тем более не как тормоз. Эти сообщества должны не противопоставлять свои интересы друг другу, а мудро согласовывать их, находить желанный для страны компромисс. Они могут быть соперниками лишь в том, кто раньше и эффективней поставит на службу России мощь народных надежд – веру, мудрость, любовь. Такие сообщества непременно найдут оптимальные решения и поведут страну вперёд, подстраховывая друг друга в трудовых буднях, объединяясь в лихолетье и в праздники. Поведут в будущее. Опираясь на лучшее прошлое. А этого замечательного прошлого в жизни России много. И в ушедших веках. И в недавних десятилетиях. И в сегодняшних днях.
– Да-а, – с иронией протянул князь Игорь, – если случится всё так, как ты, мой мудрый правнук, прогнозируешь, страна в ангельский форпост мира превратится. Но где уверенность, что через год, через два в такие партии не набьётся столько прилипал и мерзавцев, что от любящих Россию проку будет столько же, сколь от любителей пива?
После бурных прений, вызванных репликой первого Рюриковича, раздался вздох его супруги:
– Любят, любили и будут любить Россию по-разному. Одни – как страну, где родились и живут, другие – за то, что воровать здесь удобно-сповадно, от ответа легко уйти, да и вообще можно ни за что не отвечать. И всё же большинство любили, любят и будут любить свою страну как мать. Пусть бы и она отнеслась к ним как к своим детям.
– Как сказать, – мягко поправил княгиню Ольгу предпочтенный Посол Истории. – Народ и Россия – это одно целое, как Рюриков сокол, как двуглавый орёл, как пять лучей рубиновой звезды. И не Россия родила народ, а народ породил Россию…
– Опять же, как сказать… – не унимается первая христианка Руси, весьма польщённая вниманием Истории.
В ответном гуле голосов слышнее других прозвучали чьи-то озабоченные слова:
– Вернёмся к партиям людей, любящих Россию. Те из них будут истинно любящими, которые не свершат того или подобного тому, отчего народ инертно глядел недавно, как разваливали и разворовывали его многовековую державу. Те партии будут реально любящими Россию, которые назовут себя партиями власти только тогда, когда преобладающее большинство народа будет жить счастливо и в достатке, традиционном для успешного мира, со временем и лучше, а остальные будут на полшага к этому и лишь несколько десятков людей останутся нищими. По собственной инициативе. Как наглядный пример, чего не должно быть в России.
На Вече вновь приумолкли, приутихли. Будто вглядывались в свои души, вслушивались в перестук сердец. Будто каждый решал, достоин ли быть в той партии, что любит свою страну. Любить, если любить по-настоящему, очень непросто. И очень ответственно. Это не то что изо дня в день повторять себе и другим: люблю, люблю. Такое для стрекоз-однолеток больше подходит. Человеку, чтобы освоить науку любви к своей родине, любить её надо ещё от прапрадеда. Возможно, и иначе, если прикипеть к стране душой, сердцем и разумом в жизнь одну, даже в небольшие годы. Но так прикипеть к духу и культуре страны, к её напевам, к скрипам вечных сомнений, к воплям горести, к всплескам несравненного счастья, что оторваться от неё невозможно будет и в смерти…
– Россия, как любое государство, – сложнейшая социально-экономическая система, – заговорил дотоле молчавший могучий Александр Александрович Романов. – Наша, так сложилось, ещё и трудно реформируемая. По разным причинам. Не место и не время сейчас об этом говорить. Но хочу отметить, что люди, которые за реформы в нашей стране брались и берутся, достойны уважения. За тысячу лет таких на Руси было немало. Но результаты реформ прямо пропорциональны степени ответственности реформаторов перед страной. Самые ответственные из них достигали бо́льших результатов меньшей ценой. Не станем ворошить в веках ушедшие реформы, законотворчества, смуты, волнения, бунты, восстания, революционные будни. Посмотрим на ныне ползущие деяния…
Александр Александрович тревожно вздохнул и продолжил излагать своё мнение:
– Нынешнее положение дел в стране исправить сложно, сложнее, чем могло быть, целесообразное в своё время, реформирование царской и тем паче недавней советской действительности. «Приватизация», «залоговые аукционы», законы типа «О соглашениях о разделе продукции» за десять девяностых годов, вкупе со всеми сопряжёнными с ними реформаторскими процедурами, нанесли сегодняшнему, укороченному государству демографические и моральные потери, политический и экономический ущерб, удар по обороноспособности бо́льшие, чем многовековые княжеские раздоры и Орда, все войны, бунты и восстания исторической, в том числе советской, России. При этом производственные отношения в нашем отечестве отброшены в домарксовы времена, в годы правления моих прадедов. Теперь, порой, как и прежде: хозяин-барин – работник-раб. Суть свободы искорёжена до вседозволенности, безнравственности и лукавого права бежать из отчизны…
Всё вышесказанное не эмоции. Это результат экономико-математического анализа, выполненного по моей рекомендации, с использованием планетой проверенных системных и точнейших аналитических методов, компьютерных технологий и, конечно, достоверной и достаточной экономической, демографической и иной информации о жизнедеятельности нашей многовековой страны.
Александра Третьего продолжил Николай Второй:
– Картина современной российской действительности будет неполной без напоминания о несмываемых в грядущих веках потоках крови в октябре 1993 года, подобном кровавому январю 1905 года моего правления, трагическому декабрю 1825 года деспотии моего прадеда, большинству времён моих царственных предков, подавлявших всех и всяких инакомыслящих. Неверным будет не напомнить и о море народной крови в новейшей кавказской войне, развязанной современными властолюбцами и их похотливой свитой, войне столь же трагической, как и Первая мировая, спровоцированная самодержцами планеты моих времён, при моём, каюсь, непосредственном и активном участии…
История России в тревоге за будущее отечества резюмирует утверждения знаковых властелинов страны:
– Приведенные императорами нашей отчизны негативнейшие результаты первопрезидентских реформ являются каплей в море катастроф и трагедий сегодняшней и, что ещё хуже, будущей России. Ибо под эти «приватизации», «аукционы», «соглашения», «противостояния», «войны» и, главное, ради сохранения и приумножения их негативных, тупиковых для державы результатов подогнана законодательная база жизни народа, организационная структура правления страной, её материальными и финансовыми потоками. Народ де-факто отлучён ныне, как и в худшие царские времена, от реального управления государством, отторгнут, в отличие даже от крепостного права, от потенциала страны и эффективной предпринимательской деятельности. Потому, к несчастью, теперь и, не дай Бог, во веки веков финансовую возможность и при административной поддержке жить в беспрецедентной роскоши за счёт страны, к тому же приватизировать остатки мощи отечества и вновь создаваемые народом богатства отчизны, тем более, как порой лукаво говорят, за реальные цены, будут иметь лишь те, кто в девяностые годы присвоил себе государство нечестивым образом, их паразитирующие кровные и прочие наследники да их же корыстные душеприказчики из недружественного нам зарубежья.
Как итог характеристики сложившейся ныне действительности, – продолжает История своё резюме, – вспомним слова из выступления Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго на Епархиальном собрании Москвы 23 декабря 1998 года: «По благости Божией мы с вами прожили ещё один год, и сегодняшнее собрание должно подвести итоги этого прошедшего года. Оно должно стать как бы зеркалом, отражающим всё, что было в течении уходящего года, – зеркалом правдивым, неискажающим, ничего не преувеличивающим и ничего не преуменьшающим. … С внешней стороны мы прожили этот год в неустойчивой, смутной действительности, можно даже сказать – в безумном мире, где разрушается нравственность, где господствуют волчьи законы, где брат грабит брата, где ложь и обман становятся нормой поведения…»
Указывая хозяевам безумного мира на свой терновый венец, Николай Александрович, последний российский царь, памятуя свои времена, даёт прогноз на будущее страны:
– С каждым годом, с каждым пятилетием и тем более десятилетием трагические последствия всего вышеизложенного будут возрастать. Если не произойдут существенные изменения. А они должны произойти и, несомненно, произойдут. Я испытал это на своём жизненном опыте… Чем раньше произойдут, тем будут относительно проще в исполнении, менее болезненны для народа и менее затратны для бюджета страны. Если запоздать, всё станет намного сложнее, болезненнее и затратнее. Может наступить время, когда потребуются такие радикальные изменения, которые по сути станут революционными. Мы это уже освоили. Это становится цикличным. И этого допустить нельзя. Ибо мы не признаём ни бархатных, ни цветных революций; мы страна суровых традиций. Жахнем, как в мои времена, – содрогнётся вся планета. К сожалению, дрожь и народу достанется… Но он, как всегда, выстоит. Ибо к земле своей прирос… А вот современным самодержцам, всем тем, кто торгует отечеством, и иным разнообразным нахлебникам отчизны схорониться будет негде, бежать будет некуда. Кроме как в сторону печально известного миру подвала… Не помогут им ни чартерные рейсы, ни частные самолёты, ни чёртовы оффшоры, ни иноземные покровители. Моя семья, повторюсь, на себе испытала подобное. Отвернулись от нашего рода, три столетия в мире и в войнах работавшего, даже кровные родственники, властелины Европы и мира моих времён…
Большинство Юбилейного Веча обратило свой взыскательный взор к Петру Алексеевичу, первому масштабному реформатору страны. Мол, исправляйся сам и исправляй негативы нынешних реформ, если можешь…
Император не заставил себя уговаривать:
– Всех нас занимает вопрос: куда двигаться России? И как? Очень трудно одному человеку, даже мне, назвать не то что траекторию, форму и скорость, но даже направление движения. Давайте поищем их вместе. Соборно, к чему наша жизнь призывает. И ещё – методом исключения. Естественно, учитывая всё, что мы обсуждали на Вече и о чём народ повсеместно говорит. Как большинству из нас видится, мы не должны двигаться, во-первых, туда, куда проваливались десять девяностых годов, очень долгожданных, но по сути ставших позорными. Во-вторых, не во всём туда, куда толкали нас семьдесят с лишком героических и трагических лет. В-третьих, в немалом не так, как в долгие века и лета царско-партийного самодержавия, и вовсе не так, как в короткие пока года поспешно вороватого демонократического реформирования…
Что остаётся? Ничего? Как бы не так! В остатке столь много, сколь нет, пожалуй, у самых удачливых стран мира. В остатке – громадный опыт российских народов, проживших за тысячу лет самую трудную в мире историю. В остатке – созидательный ум, честь правдоискателей, природная совестливость, извечная способность подняться, мобилизоваться, выстоять, победить. В остатке – выстраданная вера, добытая в бытии мудрость и нерастраченная любовь. Во всём этом – мощь и сбыточность светлых надежд. Наших с вами вечных надежд…
Пётр Алексеевич привычно вгляделся в грядущие времена и твёрдо завершил свою краткую речь:
– На этих вечных светлых надеждах народа и с участием всех патриотов тысячелетней отчизны я, мне подобные и достойные посланцы ныне текущего времени обязаны прийти к управлению страной; на эти светлые надежды опираясь, вместе с народом мы их системно свершим. Несомненно свершим! Начнём с чубов, бород и голов государственных лихоимцев, кунсткамер для прочих моральных уродов демонократии. Конечно, учитывая в сей раз оправданные в мире современные правовые нормы. Те, например, что в США, коими восторгаются первопрезидентские правленцы. Далее всё пойдёт своим чередом, трудно, но выстраданным народом эволюционным путём… Оживление, одухотворение, развитие, всё иное, предназначенное возрождению нашего отечества…
– Чтобы сотворить симфонию вечных народных надежд и наметить соответствующий ей курс развития страны, надо быть предельно объективными в оценке прошлых и нынешних достоинств и недостатков, – отреагировал на мысли императора-реформатора князь Рюрик. – Перед так называемыми либеральными реформами мы искали новый курс, в сравнении с тем, по которому двигалась страна предшествующие десятилетия. Думаю, это было неверно. Россия в политической и социально-экономической формации СССР находилась семьдесят лет. Сравним этот период с каждым семидесятилетием в тысячелетней истории России. Не с целью противопоставления, а ради поиска степени эффективности и взаимообусловленности различных этапов непрерывного процесса жизни страны. С учётом результатов такого анализа можно сделать выводы: что из прежней жизни страны брать для дальнейшего использования как успешное, что целесообразно модернизировать не разрушая и от чего необходимо отказаться навечно как от недостойного, неэффективного и безнравственного.
К тем участникам Большого Веча, которые имеют и чуткий слух, и способности мудро думать, донеслись мысли пока безмолвствующего на этом форуме народа:
– Мы часто видим, как несмышлёныши, неисповедимым образом попавшие на высокие государственные посты, чванливо беседуют с маститыми учёными, почитаемыми в народе педагогами, талантливыми врачами, гениальными вдохновителями человеческих душ, эффективнейшими организаторами производственной и оборонной деятельности, снисходительно внимают их полезным для страны рекомендациям, но поступают в делах государственных по своему серенькому разумению или в угоду своему корыстному лобби… Акценты на власть и науку в жизни страны необходимо поменять местами. Наука в современном мире – первична. Власть должна следовать её рекомендациям. Не власть определяет проценты бюджета на развитие науки, образования, здравоохранения, культуры, материального производства, а наука скрупулёзно рассчитывает, сколько и какие нужны средства для её разумного развития, дабы мудро зрело народное образование, благотворно творили здравоохранение и культура, повышалась эффективность власти, успешно и системно развивалась страна, её быт, производительная и оборонная мощь…
С гордостью подчёркивая принадлежность к своему народу, надеясь подробнее раскрыть и претворить в дело общенародные мысли, беспокойный Михайло Ломоносов, милосерднейший Николай Пирогов, «наше всё» Александр Пушкин, близкие им по духу гениальные соотечественники и их почитатели тотчас озвучили свой вывод: в России ныне, вместо того, о чём мыслит, чего пытается добиться народ, происходит прямо противоположное. Каковы результаты?..
Хор разноголосых мнений на Вече долго не утихал, многим хотелось высказать свою точку зрения. Оно и понятно. О том, что здесь обсуждается, нынче говорит вся страна. И с усмешкой говорит, и со стоном, и в гневе, и с надеждой…
– Что я хочу пожелать соотечественникам? – откликнулся на предостережения последнего царя, мысли первого императора, суждения народа и мудрейших людей отечества первый из князей, легендарный Рюрик. – Объединяться, как исстари повелось во всякую тяжкую и опасную годину. И во власть над собой призвать не самодержавных, дальше собственного носа не видящих властолюбцев, не алчных реформаторов, не криминальный бизнес, не коррумпированное чиновничество, а умнейших и опытнейших людей, и, что ныне особо важно, честнейших, честнейших, честнейших. В народе найдётся достаточно новых людей, чтобы сменить управленцев, с властью не справившихся. Как сменить? Конечно, демократично. Конечно, выборами. Но выборами без опостылевшей лжи, подкупов, рэкета, пиара, грязных технологий. В общем, россияне не должны уподобиться тем, кто ими абсурдно управлял годами.
Владимир Красное Солнышко поддержал Рюрика:
– Известны положительные примеры реформирования жизни в странах Запада и Востока, реально демократических, с существенными элементами истинного социализма. Там что, более способный народ? Нет, там более честная, умелая и ответственная власть! Почему так? Потому что там народ – активный и предусмотрительный участник управления. Потому что там народ – объективный и требовательный прокурор. Вы же, как ни стыдно это признать, всё ещё почти безучастны, вы всё ещё инертно ждёте государевой подачки. Ваши далёкие предки из девятого столетия были активнее и гораздо больше вас заботились о будущем своих потомков. Пожалуй, актуален и сегодня, спустя одиннадцать веков, призыв во власть людей, способных пресечь смертоносные междоусобицы, несправедливость и коррупцию: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите княжить и владеть нами», то бишь творить в народе лад.
Владимир Ильич, вконец раздосадованный, словно подводя итог им и его наследниками содеянному, задал неожиданный для всех вопрос:
– Социализм ли мы строили? – И тотчас, опираясь на мнения мудрейших участников юбилейного форума, сформировал ответ: – Народ, вдохновлённый нашими, по сути, вечными идеями построения светлого будущего, создал державу, во многом равной которой на планете не было и нет. Разгромил вооружённую нацистским миром фашистскую скверну, отверг посягательства других международных корыстолюбцев. Восстановил разграбленную врагом страну, построил материально-техническую базу хорошей жизни, одну из мощнейших в мире. Поднял массовое образование и действенную науку до высот космоса, сформировал могучие вооружённые силы. Создал многоотраслевые организационно-технические условия для освоения недр земли, модернизации промышленности, развития сельского хозяйства, спроектировал и воплотил в жизнь одну из лучших и надёжнейших систем социального обеспечения человека. Ещё много другого полезного сделал. Но всё это в сумме не стало социализмом. Почему? Об этом уже много сказано. Не буду повторяться. Одно скажу: партия власти, в которой я имел честь состоять и честно ей служил, оказалась на некоторых этапах жизни страны не партией строителей социализма. К величайшему сожалению. Мне с этим трудно согласиться, мне больно об этом говорить, но правду надо признать. Многое неоспоримо полезное и долгожданно желанное смогли осуществить настоящие коммунисты вместе с народом. За краткий исторический срок. Но для необходимого нам не хватило важного, точнее, важнейшего – жизнью обусловленных конкурентных возможностей и соответствующих конкурентных способностей в управлении страной и народом. Марксизм-ленинизм, при всей своей многогранности, думаю, в этом не дотянул. Целями его и задачами было завоевание и удержание власти для построения новых, без эксплуатации, равноправных социально-экономических отношений людей. Великие цели, гуманнейшие задачи. Но эти цели и задачи без целесообразного многообразия конкурентных возможностей и способностей, как я теперь уверился, недостижимы, неразрешимы… Без конкуренции, к величайшему сожалению, неотвратимы культы личностей, в том числе и прежде всего моей, и многие черты «не ограниченной законом» и «не стеснённой правилами» диктатуры монополии партии, в основании которых, каюсь, лежат и мои идеи, и моя практика…
– И всё же Россию надо вести в фарватере ваших недавних и далёких предков, – призвали властей и народ двадцать первого века все благожелатели России, в том числе приверженцы конкурентоспособного, нравственно ответственного, одухотворённого социализма. Они расчистили вам дорогу. Своей жизнью, своими ошибками и своими успехами обозначив подводные камни, которые надо обойти; животворные течения, которыми следует воспользоваться. Вам мало, что надо было ломать. Вам надо было многое недостающее строить. Продолжать строить государство высоконравственных людей, настойчивых в достижении целей страны, семьи, своих личных. Продолжать строить страну благополучия для общества в целом и для каждого человека в отдельности. И не в далёком будущем, а как можно раньше, – завтра, сейчас. Россию необходимо строить такую, которую в мире по-настоящему достойно оценят, за которой пойдут в новые века. Как вы назовёте построенное вами, несомненно важно…
– Назовите красиво, – тотчас откликнулись на мысли учредителя Советской России и многовековых благожелателей отечества первые основатели Руси. – Не надо всяких «измов», ищите певучие сочетания. Есть высокие и бесподобные слова – Родина, Свобода, Справедливость, Вера, Надежда, Любовь. И всегда помните: Русь – единственная в мире страна, народным сознаньем святой наречённая. Святая Русь – это не только имя, это суть… Пока не вполне раскрытая, не во всём осуществлённая. Вот эту суть и надо максимально раскрыть и в полной мере осуществить. С учётом вашего опыта, с учётом опыта ваших великих предков, с Божьего благословения… При этом, на синергию симбиоза всего оптимально прожитого опираясь, народ сотворит присущую ему форму управления страной, человеколюбивую и державную по целям, соборную и сострадательную по сути, выпестованную на вере, мудрости и любви, интегрированную с высочайшими в мире науками, искусствами и технологиями, предназначенными служению всей стране и всему миру.
После важного затишья-раздумья к первым основателям отечества обратились мудрейшие управленцы страны:
– Вы убедительно призвали нас к действию. И пути наметили чётко. Но что же всё-таки ближе России из известных форм общественного устройства жизни?
Опережая всех, заговорил Посол Истории:
– А вот всё лучшее, что было и есть в основе известных формаций. Но не по кирпичикам, как в стене здания сложенное да раствором жёстко сцементированное… – посланец Истории, вдохновляясь, закончил фразу: – … а соединённое так, как матрёшки в мудрёной русской конструкции. Какая из форм лучше, определять не будем; хорошего во всех формах немало. По старшинству будем им предпочтение отдавать. Царизм, при всех традиционных для самодержавия достоинствах и недостатках, был первым устоявшимся строем в нашей стране, ему и отведём первую матрёшку. Следующую – социализму, с беспрецедентными для планеты успехами и традиционными для землян неудачами. Всем последующим – по мере формирования. Разумно отторгая ушедшее ненужное и негодное, всё предшествующее необходимое и лучшее интегрируем с новым целесообразно насущным. Такая форма жизни устроит всех: Народ, Государство, Историю. Потому что на неё потрудились прошлые, нынешние и потрудятся будущие поколения. И не понадобятся ни кровавые революции, ни криминальные реформы. Нужен будет умелый, высокоточный труд. Ибо безошибочно подогнать друг к другу все сопряжённые детали очень непросто. Вы все в этом убеждались неоднократно.
Одобрение мудрецов всех времён и народов стало ответом на мысли Истории. В их защиту Минин и Пожарский вновь возглавили полки патриотов нескончаемых армий народных ополченцев…
Заградительным отрядом светлым намерениям Истории, засев в частные бункеры и индивидуальные схроны, выступили лишь разношёрстные отделения крушителей отечества и ими порождённые взводы совладельцев пирамид «МММ», гробниц ваучеров, эшафотов залоговых аукционов, долговых ям дефолтов и других подобных поделок, по катастрофической сути и трагическим результатам для страны ставших абсолютно идентичными, только указами, законами и понятиями по-разному лукаво оформленными…
История нервно взмахнула вековыми крылами и беспристрастно напомнила:
– Нам всем надо быть объективными. В то десятилетие, как и в иные, было не только зло – причина критики, беспокойств и трагедий; было и добро – повод для оптимизма, светлых надежд и свершений… И тотчас с сарказмом: – Народ видел и видит добро, за него он благодарен этому времени. Даже тогда, когда добро среди зла стало едва заметным, народ всё же дарил реформам свои голоса и тем благодарил их за содеянное добро, точнее, всё ещё надеялся…
Спустя исторический миг, взвесив все «за» и «против», История, по-прежнему беспристрастно, себя же дополнила:
– Людей во власть делегируют только для творения добра и только ради противодействия злу. Так что зло, сотворённое властью, даже в размере одной капли, или, как народ говорит, одной ложки дёгтя, затмевает, губит и сводит на нет всю массу добра, в народной интерпретации – бочку мёда. А если добро не в размере бочки, а ближе к напёрстку и если зло измеряется не ложками, а вёдрами двусмысленных приватных указов, канистрами противоречивых лобби-законов, цистернами коррупционных понятий, эшелонами изъятых у страны достояний, океанами народного горя, бесконечными кладбищенскими гектарами, то…
Юбилейный форум возмущён. Владимир Красное Солнышко и Рюрик в гневе. Но, собравши волю в княжеский кулак, совместно пришли к выводу, для миллениума неутешительному:
– Данной нам властью объявляем на Вече рабочий перерыв. До встречи уже в новом веке нового тысячелетия. Зовём всех вас думать! Думать есть надобность о многом и действовать немедля. Иначе от России не останется и поля, где желательно продолжить наше актуальное Вече. Исправлять ныне лукаво содеянное и заново строить стране необходимое надобно срочно и всем миром – народу и правителям, к власти в новом тысячелетии призванным. Исправлять и строить готовьтесь долго и без передыху…