Камень

– Добрый вечер, Игнат Васильевич, проводите меня до Андрея Анатольевича.

– Прошу следовать за мной, ваше сиятельство! – Он разогнулся и шустро припустил в сторону бильярдной на своих коротких ножках, не забывая на меня оглядываться и улыбаться.

Если в прошлый раз бильярдная была пустой, то сегодня многие столы были заняты. В основном, конечно, была молодежь дворянского вида, которая явно «разминалась» перед танцульками не столько бильярдом, сколько алкоголем, расставленным на столиках. Были и мужчины постарше, сосредоточенно ходившие вокруг столов, – эти к процессу игры относились гораздо серьезней.

Долгорукий уже был у своего стола и гонял шары, отрабатывая какой-то сложный удар.

Мы поприветствовали друг друга, после чего я ему сказал:

– Андрей, можно я еще раз воспользуюсь твоим кием? Мой на следующей неделе привезут.

– Никаких проблем! – кивнул он.

Играть решили в «сибирку», ведь именно по этой игре будет проходить турнир. Я поблагодарил Долгорукого за присланное приглашение, сказал, что мои дядьки тоже начали подготовку к турниру с визита к портному. Андрей посмеялся и признался, что они с отцом уже пошили не только жилетки и бабочки, но и брюки, в которых будет удобно стоять в стойке.

– Наша семья всегда выступала за красоту в спорте! – хохоча подвел итог он.

Наши девушки появились в десятом часу вечера, произведя в бильярдной изрядный переполох. Мужчины бросали играть, пить и общаться, любуясь проходящими рядом красавицами. Да, посмотреть было на что – Юсупова и Долгорукая распустили волосы и были одеты в короткие платьица, совершенно не скрывавшие их длинных точеных ног. А вот Шереметьева была в длинном платье с разрезом до бедра, а глубину декольте подчеркивали голая шея и убранные в хитрую прическу волосы.

– Андрей, я не могу играть в таких условиях!

– Я тоже… – вздохнул он.

Когда девушки подошли к нам, я сказал им вместо приветствия:

– Принцессы, я у ваших ног!

Они явно были довольны произведенным эффектом и даже не пытались это скрыть, что и подтвердила Юсупова:

– Конечно, как только Андрюшка нам сообщил, что ты будешь, мы и начали готовиться!

– Инга! – в один голос сказали Долгорукая и Шереметьева.

– А что? – с гордым видом спросила та. – Пусть Алексей знает и ценит, какие ему достались девушки!

– Инга! – уже страдальчески протянули те, а Андрей еле сдерживал смех.

– Девушки! – Я постарался придать лицу как можно более серьезное выражение лица. – Поверьте, я все замечаю и ценю все те усилия, которые вы… – Я внезапно понял, что меня понесло куда-то не туда, и остановился.

Наши красавицы смотрели на меня с довольными улыбками и явно ждали продолжения.

– Продолжай! – Это была Шереметьева. – Что же ты остановился?

– Короче! Все вижу и ценю! – закончил я не очень гламурно, но прямо и понятно.

– Посмотрите! – обратилась к подружкам Аня. – Как Алексей мило засмущался! Даже румянец выступил!

От этих слов я смутился еще больше. Спас меня Андрей:

– Алексей, мы доигрывать будем?

– Да! – кивнул я. – Девушки, может, вы присядете?

Красавицы милостиво кивнули и присели на соседний диван, приняв такие соблазнительные позы, что повернуться к бильярдному столу стоило мне немалых усилий. Особенно хорошо все эти женские уловки получались у Шереметьевой: глубокое декольте и разрез на платье наносили непоправимый вред моей неокрепшей психике. Но тем не менее игра наладилась, шары забивались, да и девушки слегка заинтересовались происходящим на столе. Конфуз случился чуть позже, когда мне пришлось бить очередной шар, стоя, если культурно выражаться, спиной к девушкам. Упав в стойку, я услышал:

– Отличный вид! – это был голос Юсуповой.

– Согласна, не зря пришли! – сказала Шереметьева.

– Помолчите, не мешайте наслаждаться! – прикрикнула на них Долгорукая.

Я ударил, естественно, промахнулся, выпрямился и повернулся к девушкам. Меня встретили три пары невинных глаз. Не оставалось ничего другого, как кивнуть, улыбнуться и сказать:

– Благодарю, еще никто так высоко не оценивал мою… стойку!

Наши красавицы переглянулись и засмеялись, после чего Шереметьева сказала:

– Кто-то обещал посмотреть и наши… стойки.

– От своих обещаний не отказываюсь, – кивнул я.

– Нас не проведешь! – заявила Юсупова. – Мы все помним! – Долгорукая закивала.

– На следующей неделе, – заверил я их.

Мы с Андреем сыграли еще одну партию, а потом все вместе пошли в спортбар, в котором тоже было достаточно много народа, но, я так понимаю, для Долгоруких здесь всегда держали свободным один из столов. Заказав закуски и вино, мы просидели еще где-то около часа, обсуждая последние светские сплетни. В сам ночной клуб, в вип-ложу, поднялись чуть раньше одиннадцати. На этот раз сели по-другому, Юсупова оказалась под опекой Андрея, а я был посажен между Долгорукой и Шереметьевой.

– Ротация! – шепнула мне на ухо Аня. – Ты доволен? – Мне не оставалось ничего другого, как кивнуть. – Вот и я тоже.

Андрей, видимо, помня требование сестры о чем-нибудь этаком, отошел и вернулся с мужчиной в ярком пиджаке и цилиндре, оказавшимся фокусником. Он и начал развлекать наших девушек. Постепенно к нам подтянулась молодежь с соседних двух столов, и все двадцать человек с интересом стали наблюдать за «магией». Что только ни вытворял этот артист – фокусы с веревкой, карточные фокусы, фокусы с исчезновением бокалов с вином, про возврат часов их законным владельцам я и говорить не хочу. От всего этого действа меня отвлекло пришедшее сообщение от Леси: «Огромное спасибо за цветы! Дверь не будет заперта. Хочу с тобой проснуться!»

Было очень приятно! Особенно было приятно сделать приятное близкому человеку!

Выступлением фокусника вся молодежь осталась довольна, особенно наши девушки, у которых из сумочек постоянно что-то доставали – то карты, то куски веревки, то чужие часы. Слава богу, что бокалы с вином там не оказались… Проводив «мага» аплодисментами, наши красавицы принялись благодарить Андрея – если сестра его просто обняла и погладила по голове, то Инга с Аней одновременно поцеловали его в обе щеки, оставив по следу яркой помады. Дальше вечер продолжился по обычному сценарию – мы общались, танцевали, причем на медленные танцы со мной девушками был составлен график, которого все неукоснительно придерживались.

Дома я оказался в районе пяти утра, принял душ и отправился в соседнюю квартиру. Дверь действительно оказалась незапертой, я тихонько пробрался в спальню, подсвечивая себе телефоном, и залез под бочок к Лесе, которая, не просыпаясь, обняла и закинула на меня ногу по своей привычке.

«Все! Спать!» – приказал я себе и закрыл глаза.

***

– Докладывай, – кивнул чиновник своему помощнику.

– По Долгорукому, Юсупову и Шереметьеву пока все без изменений, они пока не встречались. Последний в отъезде, ждут его возвращения. Долгорукий, после того как Прохор Белобородов вскрыл наружное наблюдение, устроил разнос своей службе безопасности и приказал пока все мероприятия в отношении молодого человека прекратить.

– Понятно. Дальше.

– Молодой человек продолжает врастать в светское общество. От товарища по учебе, Андрея Долгорукова, он получил приглашение поучаствовать в небезызвестном бильярдном турнире, что в дальнейшем подтвердилось и направлением официального приглашения в адрес главы рода.

Подождав пару секунд реакции хозяина и ничего не дождавшись, помощник продолжил:

– Молодой человек продолжает тренировки в корпусе. На этой флешке запись его двух последних учебных боев и отчет психиатра ОКЖ после беседы с князем. – Помощник положил на стол флешку зеленого цвета. – На этой флешке, – он положил рядом уже красную, – запись двух тренировок молодого человека с Прохором Белобородовым в окрестностях Москвы. Пока все.

Хозяин кабинета продолжал сидеть с задумчивым видом еще где-то с минуту, а потом сказал:

– Усиль наблюдение за этими стариками-разбойниками, Долгоруким, Юсуповым и Шереметьевым. В случае возникновения кризисной ситуации – доклад немедленно. Свободен.

Помощник поклонился и покинул кабинет, а чиновник взял красную флешку, вышел из-за стола и воткнул ее в плазменную панель.

Глава 9

В понедельник утром первой парой у нас была лекция по теории государства и права, а второй – семинарское занятие по этому же предмету. Из римской аудитории мы вчетвером направились в аудиторию за номером триста шесть, в которой, судя по расписанию, и должен был проходить семинар. Когда мы за шли в вышеуказанную аудиторию, то увидели, что наши одногруппники заняли все задние столы. Ни оставалось ничего другого, как садиться на первые две парты среднего ряда, оказавшиеся свободными. Юсупова зашипела на Долгорукую:

– Я же говорила тебе быстрее собираться, копуша!

Вечно с тобой везде опаздываем!

– Ничего страшного не случилось, это самые лучшие места! – и не подумала оправдываться Долгорукая. – Зато преподаватели нас лучше запомнят.

– Ага, – хмыкнула Юсупова, – и чаще спрашивать будут!

– А ты готовься хоть иногда к занятиям, а не по магазинам шастай! – не осталась в долгу подружка.

Тем не менее они раскладывали свои тетради и учебники на первой парте, и тем же самым, но молча, занимались и мы с Андреем, успевая краем глаза рассматривать своих одногруппников. Девушек, как я отмечал для себя и раньше, было больше, чем молодых людей, но именно последние заняли все задние парты. Конечно, за две недели мы успели не только более или менее запомнить зрительно наш курс, численность которого была около ста человек, но и познакомиться с нашими соседями по римской аудитории, которых в нашей группе не оказалось. Мои наблюдения прервал звонок, вместе с которым в аудиторию зашел преподаватель Виктор Самуилович, который и читал нам лекции по этому предмету.

– Меня вы все знаете, а с вами я сейчас познакомлюсь.

Он достал список группы и устроил перекличку. Если на брата и сестру Долгоруких он отреагировал нормально, то меня он уже разглядывал с интересом. Когда очередь дошла до Юсуповой, он хмыкнул и сказал:

– Ну один, ну два, а тут сразу четыре… В первый раз на моей памяти собралась княжеская группа!

Сначала раздались робкие смешки с задних парт, а когда не выдержали мы с Андреем и Наталья с Ингой, смеялась уже вся группа. Кое-как нас успокоив, Виктор Самуилович продолжил занятие. На большой перемене, когда мы вернулись из столовой, наши одногруппники начали с улыбками к нам подходить и знакомиться, комментарий преподавателя окончательно растопил ледок неловкости и стеснения в группе. Инга, заметив такое внимание к своей персоне, попыталась нацепить маску «королевы», но Наташа быстро пихнула ее локтем в бок, и вся спесь Юсуповой куда-то улетучилась. Следующим семинаром у нас шла история государства и права, и зашедшая Зинаида Ивановна, которая тоже читала у нас лекции по этому предмету, первым делом поинтересовалась:

– Это вы у нас «княжеская группа»?

Ответом ей было дружное «Да!», которое прокричали все, кроме нас четверых.

– Понятно. Меня уже Виктор Самуилович успел предупредить. – Она улыбалась. – В любом случае скидок не будет! – Она обвела группу строгим взглядом и только потом начала перекличку.

После этого семинарского занятия у нас была еще лекция по правоохранительным органам Российской империи, на которой курс больше внимания обращал на нас четверых, нежели на лектора: видимо, наши одногруппники рассказали соседям о произошедшем на семинарах. Тут уж Юсупову останавливать никто не стал, и она, гордо выпрямившись на своем месте и нацепив очаровательную улыбку, стреляла глазками по сторонам, купаясь во всеобщем внимании. Впрочем, Долгорукая от нее не отставала, только делала это не так явно и показушно.

С Шереметьевой мы встретились не в кафе, как обычно, а на крыльце университета. Именно сегодня девушки хотели посмотреть так разрекламированный мной «Приют студиозуса». Повел я их по той дороге, по которой ходил домой. Наверняка существовала и другая дорога, гораздо короче, но я знал только эту. На мой вопрос о машинах и охране девушки ответили мне, что они уже ждут около кафе, и больше не обращали на нас с Андреем никакого внимания, рассказывая Шереметьевой подробности сегодняшних событий.

И действительно, «Волги» моих друзей стояли около кафе, охрана сидела внутри машин. Зайдя внутрь «Приюта», мы оставили верхнюю одежду в гардеробе и были сопровождены администратором, быстро смекнувшим, что гости пожаловали непростые, в ту самую часть кафе, где я на прошлой неделе сидел с Лесей. По пути вся наша компания разглядывала интерьер и посетителей, которых было еще не так много, как в мое прошлое посещение. Нас разглядывали в ответ, особое внимание, конечно, уделяя нашим красавицам. Мы заняли один из свободных столиков и углубились в изучение меню, принесенных официанткой.

– А что, мне здесь нравится! – сообщила Шереметьева. – Простенько и со вкусом.

– Это ты точно подметила, простенько и со вкусом, – согласилась с подружкой Юсупова. – Интересное местечко, не то что кафе в универе.

– Да, – решила высказать свое мнение Долгорукая, – можно иногда здесь после занятий встречаться. Андрей, Алексей, а вы что думаете?

Для меня подобный вариант был очень удобен – дом-то рядом, и я кивнул, показывая свое согласие.

– Я тоже не против, – присоединился ко мне Долгорукий.

В кафе мы просидели до семи часов вечера, больше двух часов, и даже успели поужинать. Кухня «Приюта» моих друзей устроила, и они окончательно решили между собой заходить сюда почаще. Учитывая, что на завтра у меня была назначена тренировка в корпусе, я предупредил присутствующих о делах во вторник. На их лицах читалось легкое разочарование, но за две недели нашего общения они начали привыкать к моим частым отлучкам. Попрощавшись с ними на стоянке и отклонив предложения подвезти, я направился в сторону дома.

Не успев зайти в квартиру, услышал из гостиной голос Прохора:

– Ты не раздевайся, Лешка, сейчас на полигон поедем. И так вчера расслабились…

– Так поздно уже, темнеет, – попытался возразить я.

– Это ты злодеям будешь потом рассказывать! Типа, темно уже, завтра приходите, сейчас недосуг! – заявил он мне насмешливо, вручая сумку с запасной одеждой.

Ничего другого делать не оставалось, как взять сумку и пойти в гараж вслед за воспитателем.

Тренировка ничем не отличалась от прошлых двух, Прохор заставлял повторять меня одно и то же – воспламенять столбики. Называл он все это действо «закреплением навыка». На мой вопрос, где мой воспитатель эти столбики берет, я получил ответ, что как раз днем, во время моей учебы, он об этом и позаботился. Единственное, что было нового в этой тренировке, это то, что в конце Прохор уделил особое внимание своей персоне. Вернее, моему воздействию на его персону:

– Так, только не вздумай меня зажарить! Я тебе этого никогда не прощу! – с улыбкой сказал он, но в голосе чувствовалось напряжение.

Его фигура в отблесках догорающих столбов смотрелась крайне футуристично, да и я наверняка производил такое же впечатление. Именно этот факт помог мне настроиться на продолжение тренировки.

Я на темпе потянулся к Прохору, и опять, как в прошлые разы, наткнулся на его ментальный доспех. Мои попытки проникнуть за эту преграду, как я ни старался, ни к чему не привели. Единственное, чего я добился, это ощущение понимания психоэмоционального состояния моего воспитателя – ему было очень неуютно, неприятно и одновременно интересно.

– Стоп, Алексей, закончили! – махнул рукой он. – Это мы с тобой и дома сможем тренировать. Пошли.

Уже в машине я попросил Прохора описать свои ощущения.

– Одним словом и не опишешь… – начал он. – Появляется такое ощущение, что кто-то посторонний очень грубо пытается залезть тебе внутрь, ты пытаешься этому сопротивляться, но получается с трудом. В общем, мерзкое ощущение, скажу я тебе! – Прохор хмыкнул. – А ты на этот раз как все это чувствовал?

– Да все, как и тогда, встретил твой ментальный доспех, пытался его проломить, но ничего не получилось. Единственное, почувствовал твои эмоции. Тебе же было интересно? – улыбнулся я.

– Было, – кивнул он. – Не каждый день мне в душу с грязными сапожищами лезут!

– Прохор, я в кроссовках, и они довольно-таки чистые!

Но он не обратил на мои слова никакого внимания, задумавшись на минуту, после чего попросил:

– Еще раз мне повтори то, что сказал до этого.

– Встретил твой ментальный доспех, пытался его проломить, но ничего не получилось. Ну и эмоции твои почувствовал.

– Обрати внимание на слово проломить! – Он на секунду отвлекся от дороги и многозначительно на меня глянул. – Не всегда сила и мощь являются залогом успеха. Сможешь как-нибудь с моим ментальным доспехом работать по-другому?

– Надо пробовать, – неуверенно ответил я.

– Сегодня уже ничего пробовать не будем, отдыхай, на неделе продолжим.

– Хорошо.

***

На следующий день, около четырех часов дня, я был в Ясенево. Ротмистр Смолов тут же погнал меня на полосу препятствий, предупредив, что на этот раз легко не будет, глумливо так при этом улыбнувшись. И действительно, по всей полосе были расставлены «волкодавы», и отрывались они на мне всеми доступными способами – ураганный ветер сменялся ледяными иглами и глыбами, земля уходила из-под ног и тут же вырастала в стену, которую приходилось пробивать, огненные плети хлестали со всех сторон, смерчи кружили вокруг всю дистанцию, рассыпаясь на части, ударившись о мой ментальный доспех, но потом появлялись вновь, норовя «укусить» побольнее. Особенно сильно заверещала чуйка в конце полосы, когда я приблизился к трубе – из нее с диким воем вырывался огонь, подпитываемый ветром. Даже на расстоянии чувствовался жар, несмотря на мою защиту.

«Это не труба, а газовая турбина какая-то, получается!» – успел подумать я, прикрыл лицо руками (психология, никуда от нее не денешься) и побежал навстречу огню. Ощущения внутри трубы были, скажем прямо, не из приятных. Даже сквозь мою защиту было очень жарко. В какой-то момент мелькнула подлая мыслишка – не получить бы ожогов, температура внутри трубы явно быстро росла, но усилием воли я взял себя в руки и продолжил двигаться вперед как можно быстрее. Двигался я на темпе, но, несмотря на это, моя скорость была невелика – встречный поток огненной лавы был очень силен, он сбивал с ног и мешал двигаться дальше. Кислорода стало не хватать, появились первые признаки усталости. Но, когда я почувствовал четырех «противников», стоящих около выхода из трубы, открылось второе дыхание. Я был зол, очень зол! Хотелось к ним потянуться и проверить их ментальный доспех на прочность за то, что устроили мне в этой трубе настоящий ад, но я себя сдержал и решил действовать проверенными способами. Выскочив из трубы и оказавшись перед «волкодавами», я, продолжая двигаться на темпе, особо сдерживаться не стал и ударил каждого по разу в половину силы в грудь, от чего их снесло как кегли. Задерживаться возле них не стал и побежал дальше, заканчивать прохождение полосы препятствий.

На финише меня ждал полковник Орлов.

– Вы их не сильно? – мотнул он головой мне за спину.

Я повернулся и увидел, как около четырех «тел» суетятся другие «волкодавы».

– Пойдемте, полюбуемся на дело ваших рук, курсант, – хмуро сказал мне полковник и зашагал к выходу из трубы.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

С «жертв моего гнева» уже сняли шлемы и маски. К моему удивлению, среди этих четверых оказались Смолов и Пасек, которые мутными глазами водили по окружающим и пытались понять, что же с ними произошло. Что характерно, мне их совершенно не было жалко.

– Все признаки травматического шока, господин полковник, – выпрямился и отчитался один из «волкодавов». – Скоро должны прийти в себя.

Орлов посмотрел на начавших ворочаться, но еще ничего не соображающих «волкодавов» и приказал:

– Оставьте с ними кого-нибудь. Остальные за мной!

Мы выстроились в колонну по два и пошли за полковником. Всю дорогу, которая заняла минут десять, я чувствовал настороженные взгляды моих «коллег». Наконец мы пришли на очередную поляну, но меньшего размера, чем основной полигон, на которой стояло несколько зданий разной этажности с голыми проемами под двери и окна. Дождавшись, пока мы перед ним выстроимся, Орлов скомандовал:

– Все, кроме Пожарского, знают, что надо делать. Приступить!

Больше двадцати человек сорвались с места и в хорошем темпе рванули в здание.

– Курсант, задача проста и незатейлива! – начал мне объяснять полковник. – Заходите в здание и «принимаете» всех «злодеев». Это называется «зачистка», в лицее вам должны были объяснять суть этого мероприятия. – Он вопросительно посмотрел на меня, на что я кивнул. – Только все это будет проходить в упрощенном варианте – никого выводить не надо, хватит условного задержания. Считайте, что за вами идет основная группа, которая и будет выводить «злодеев» из здания. Задача ясна?

– Да, господин полковник! – вытянулся я.

– И еще, Алексей Александрович! – пристально посмотрел на меня Орлов. – Не надо никого калечить.

– Да, господин полковник! – продолжал тянуться я.

– Я пойду за вами, внимания на меня не обращать! Пошел!

Я на темпе рванул в здание, чувствуя присутствие полковника за спиной. Злость после трубы отпустила, но до конца не ушла, а поэтому действовать я начал жестко: первых троих, обнаруженных мной в одной из комнат недалеко от входа, я просто забил за несколько секунд ударами в четверть силы, не обращая внимания на их попытки сопротивления, и оставил лежать шевелящиеся тела у одной из бетонных стен, в прочности которых убедился – очень уж славно в них врезались и сползали вниз «злодеи». Полковник стоял все это время в дверном проеме и наблюдал за картиной избиения своих подчиненных, но не вмешивался. В следующем помещении все повторилось как под копирку, единственное, «злодеев» было четверо. Мне начинала нравиться тренировка по «зачистке» здания – все передвижения ограничены, бегать ни за кем не надо, болевые для «волкодавов» тоже не нужны – бей да бей себе в удовольствие. Единственный затык со мной произошел на втором этаже здания, в одной из последних комнат – там меня встретили оставшиеся, по моим подсчетам, три «злодея», один из которых миниатюрной фигурой очень напоминал Вику Вяземскую. Рука у меня на нее не поднялась, хотя двое наших «коллег» уже лежали на бетонном полу. Девушка не растерялась и, пользуясь своей безнаказанностью, стала меня «бить» руками и ногами, шипя от боли в отбитых конечностях. Конец всему этому положила фраза, брошенная Ведьмой:

– Что, князь, ручки об девку боишься замарать?

Все, терпение закончилось. Я схватил ее рукой за шею, притянул к себе и прошипел, еле сдерживая себя:

– Лежать!

Вика взвизгнула и обмякла. Я отпустил ее шею, и девушка кулем сползла к моим ногам. Заверещала чуйка, и мне с трудом удалось заблокировать удар чьей-то ноги. Увернувшись от руки, я ударил в ответ в те же четверть силы. Мой противник только хекнул и ударил мне коленом в живот. Так сильно во взрослой жизни меня еще не били – как кувалдой со всего размаха. Но все равно, в детстве, на тренировках с делориевыми наручниками, мне доставалось и сильнее. Мой локоть, теперь уже в половину силы, удачно врезается в солнечное сплетение непонятного противника. Он отлетает, сгруппировавшись, в бетонную стену, раздается глухой «бум», и… встает! Я узнаю полковника Орлова, который вновь на меня кидается с налитыми кровью глазами.

«Что за ерунда происходит? Не похоже это на тренировку, он бьет на полном серьезе!» – только и успел подумать я, как пришлось отражать следующую атаку.

На этот раз застать меня врасплох ему не удалось, и все его удары ушли в молоко, но своими действиями полковник вынудил меня отступить к оконному проему.

«Он меня что, из окна выкинуть хочет?» – мелькнула догадка.

На очередном ударе Орлов слегка «провалился» вперед, что позволило мне пробить связку – правой, в четверть силы, в челюсть, и левой, вполсилы, опять в солнечное сплетение. Отлетевший полковник вставал уже не так резво, но все-таки поднялся и опять на меня кинулся. Краем глаза я заметил, что за нашей схваткой наблюдают, лежа на полу, два «волкодава» и очухавшаяся Вяземская. Но Орлов не дал мне долго ими любоваться, попытавшись провести хитрую связку ударов, нацеленных в жизненно важные части тела. И опять он построил ее так, чтобы я постоянно отступал спиной к оконному проему. Прошел у него последний удар – в печень, который, как и в трубе, убил во мне всякую жалость к противнику и сформировал наплевательское отношение к последствиям. Я пробил полковнику в ухо вполсилы, он опять отлетел к стене и затих.

«Ну, сука жандармская, сейчас сам полетаешь!» Я схватил Орлова за берцу и поволок к оконному проему.

– Князь, нет! – заверещал женский голос сзади, который привел меня в чувство.

Я отпустил ногу Орлова, сам сел рядом и подумал, что с этими тренировками в корпусе мне надо завязывать, иначе я здесь всех калеками сделаю. Кто потом Родину защищать будет?

В это время к полковнику кое-как подползли Вяземская и два «волкодава». Они оттащили его от меня в сторону и начали бить Орлова по щекам. Через минуту он начал подавать признаки жизни и пришел в себя.

Первое, что он сказал, звучало странно:

– Ведьма, ты жива…

Убедившись, что Орлов не помирает, я встал и направился на выход. На улице уже начали собираться «волкодавы», которые расступились при моем приближении.

Добравшись до здания корпуса, я первым делом залез под душ – после этого огненного ада в трубе сделать это было необходимо. Переодевшись в свою «гражданскую» одежду, я уже было собрался выйти наверх, как в раздевалку зашли Смолов и Пасек, выглядевшие, скажем прямо, не очень.

– Алексей Александрович, полковник Орлов просил вас задержаться. Он сейчас будет, – сказал мне ротмистр.

– Он уже сказал мне все, что хотел, – ухмыльнулся я. – Да и я ответил на все его вопросы. Так что аривидерчи, коллеги! – Я попытался выйти из раздевалки, но офицеры преградили мне дорогу.

– Вы дождетесь полковника, курсант! – набычившись, заявил мне Смолов.

– Вы, что ли, меня удержите? – продолжал я ухмыляться. – Будем считать, что я уволился из корпуса. Уступите дорогу.

Смолов переглянулся с Пасеком, тот кивнул, и они разошлись в стороны. Я поднялся на первый этаж, на вахте кинул свой пропуск охраннику на стол и вышел на улицу.

– Ты чего так рано? – именно такими словами меня встретил Прохор, когда я залез в «Ниву».

– Уволился, – ответил я.

Прохор изменился в лице и потребовал:

– Рассказывай!

– Поехали уже, – скривился я, – по дороге расскажу.

Он завел машину, и мы поехали к воротам, которые, против обыкновения, никто не спешил открывать, а напротив, нам навстречу вышла вся дежурная смена, вооруженная автоматами.

– Прохор, приготовься, если что, будем уходить громко, – сказал я своему воспитателю и вышел из машины.

– Ваше сиятельство, – обратился ко мне старший смены, – полковник Орлов просил вас задержаться!

– Если вы сейчас же не откроете ворота, я их выломаю, – спокойно ответил я ему.

– Одну секунду, ваше сиятельство! – кивнул мне старший, отошел и начал что-то бубнить в рацию. Выслушав ответ, он подал знак одному из своих подчиненных, который метнулся в будку, и ворота стали открываться.

Я вернулся в машину, и мы выехали за территорию корпуса.

– Рассказывай! – опять потребовал Прохор.

Делать было нечего, и я рассказал ему про полосу препятствий с трубой, как вырубил этих четверых «волкодавов», включая мое непосредственное руководство в лице Смолова и Пасека, про городок с «зачисткой» и провоцирующим поведением Вяземской. Отдельно, в красках, рассказал про ничем не мотивированное нападение Орлова, который точно хотел меня покалечить или убить, да еще и сбросить со второго этажа.

– Это не мне надо было к психологу идти, а им! Вернее, к психиатру! – именно такими словами я закончил свой рассказ.

Прохор молчал довольно-таки продолжительное время, после чего заявил:

– Звони деду. Скажи, что мы к нему едем. Пусть глава рода решает, что делать дальше.

– Я уже взрослый! И сам буду решать, что делать дальше! – попытался возразить я.

– Звони, говорю, взрослый нашелся! – цыкнул на меня Прохор, после чего я послушно достал телефон и набрал деда.

По телефону главе рода ничего говорить не стал, а просто сообщил, что возник срочный повод увидеться. Ответом мне было краткое «Жду».

К особняку Пожарских мы подъехали в районе восьми часов вечера. По сообщению охраны, князь Пожарский ждал нас в гостевом доме.

– Ну, рассказывай, Лешка, что натворил, если ко мне Ванька Орлов на срочную встречу напрашивается! – именно такими словами начался наш разговор.

Дед, так же, как и Прохор, выслушал меня не перебивая, и только в конце начал задавать уточняющие вопросы:

– Сколько, говоришь, этих «волкодавов» было у трубы?

– Четверо.

Они многозначительно переглянулись с Прохором.

– Хорошо. А после чего на тебя напал полковник Орлов?

– После того как меня довела Вяземская.

– И что ты с ней сделал? – прищурил глаза старый князь.

– Приказал ей лежать, ударить рука не поднималась…

Глава рода опять посмотрел на Прохора и спросил уже его:

– Мог?

– Мог, ваше сиятельство, – кивнул тот.

Дед оглядел меня, как будто видел в первый раз, и неожиданно попросил:

– Попробуй применить на мне свои способности.

– Какие? – не понял я.

– Те, которые вы тренируете с Прохором.

– Хорошо. – Я понял, что имел в виду старый князь, перешел на темп и потянулся к деду.

Если у Прохора ментальный доспех я чувствовал, как бетонную стену, то вот у моего деда это была бетонная дамба, сдерживающая бесконечную мощь. Мне не потребовалось много времени понять, что пробить такое мне пока не под силу! Однако эмоции, как и у моего воспитателя, я сумел считать – раздражение и любопытство были превалирующими.

– Хватит, – кивнул дед. – Все понятно. Если уж мне было крайне неприятно, то что же почувствовала Вяземская, да и Орлова, видимо, краем зацепило…

– Деда, ты сейчас о чем? – не понял я.

– О том, внучек, что хочешь ты этого или нет, но твои способности в стрессовой ситуации лезут наружу, и ничего с этим не поделать, – ответил мне дед, так и не прояснив до конца произошедшее.

– Вот вообще сейчас ничего не понял! – Я продолжал тупо пялиться на главу рода.

Он вздохнул, оправил пиджак и поправил запонку на рукаве белоснежной рубашки.

– В обычном состоянии и в стрессовом твоя сила различается, и, судя по всему, очень сильно, – начал терпеливо объяснять мне дед. – Видимо, Вяземскую ты пробил, досталось и Орлову, вот он и взбеленился, думая, что ты Ведьму эту убил. – Дед усмехнулся. – А вообще, Ванька наверняка сам все это подстроил, и с полосой препятствий, и с «зачисткой». Раскачать тебя решил, вот в ухо и получил, болезный… А теперь названивает…