Приключения командора Янга – разведчика космоса

Глава третья

1

Руут со всех ног бежала к лесу. Скорее, скорее! А вдруг эти неизвестно откуда появившиеся чудные люди снова поймают ее и посадят возле говорящего ящика.

Она была очень довольна: будет что рассказать всем в деревне про большой железный шар, даже принесет подарок – банку с рисунком такого красивого и сильного мужчины.

Девушка вышла из леса и сразу упала на землю, начала пристально вглядываться в серые холмы – нет ли страшных смерть-птиц.

До своей деревни Руут добралась под утро – дети-звезды пошли отдыхать, а на горизонте заалела заря, отец-солнце поднималось на небо. Седобородый старейшина, как всегда, уже сидел на скамейке возле дома. Она подошла к нему и рассказала все, старик знал многое и уже ничему не удивлялся.

– А вдруг эти люди придут сюда? – спросила Руут. – Они не сделают нам плохо?

Старик прикрыл глаза, помолчал, ответил негромко:

– Незнакомое еще не значит плохое. Пусть будет что будет.

Руут сразу успокоилась и быстрыми упругими шагами пошла-побежала по улице. Старик грустно смотрел ей вслед – счастливая, еще не понимает, хуже быть не может. В деревне осталось совсем мало людей, а детей рождается все меньше и меньше. А если нет детей, то нет и будущего…

Из-за угла вышел один из немногих оставшихся мужчин. Низкорослый, сонный, медленно прошел мимо, волоча ноги, даже не заметив старика. И вот такого Руут должна любить? Должна родить от него ребенка? Бедная, бедная девочка, проклятая жизнь, проклятая судьба…

Прошло немало дней, и о рассказах Руут все забыли, да и она сама вспоминала о случившемся как о давнем сказочном сне. Но вот однажды по улице промчался железное чудовище…

– Господи! Да это деревня! – воскликнул Стерлинг. – И нищая совсем, развалюха на развалюхе…

Вездеход остановился на небольшой площади. Космонавты удивленно осматривались – почерневшие от дряхлости дома, никого нет. Конечно, они и не ждали встречи с оркестром, но все-таки…

Со скрипом открылась дверь дома, и вышел старик. Высокий, с длинной седой бородой, он без страха смотрел на прибывших – все давно в подземных убежищах, а ему нечего бояться.

Космонавты внимательно разглядывали старика – узкое высохшее лицо, желтая кожа, глубоко впавшие глаза, да, не таким они представляли контакт…

Стерлинг шагнул вперед.

– Мы пришли к вам с миром… – он с трудом выговаривал непривычные звуки чужого языка.

Старик кивнул:

– Мир и вам. Заходите в дом, – и широко открыл дверь.

Внутри было бедно, простой некрашеный стол, грубые стулья, что-то вроде дивана и в углу не то сундук, не то приземистый шкаф.

Янг увидел маленького котенка и осторожно взял в руки пушистый комочек. На ладони у него сидел диковинный зверь – большие выпуклые глаза, ушей нет, хвост короткий, словно обрезанный. Командор осторожно погладил теплое тельце, и «глазастик» лизнул его пальцы длинным розовым язычком. Янг закрыл глаза и вспомнил все то же – жаркий летний день, девочка с котенком, имя ее он так и не спросил…

Старик улыбнулся бесцветными губами, сказал тихо:

– Это добрый дух дома, когда его гладишь, можно вылечиться от многих болезней. Он не всякому лижет пальцы, только кого полюбит…

Несколько женщин принесли глиняные горшки и тарелки с едой. Обед оказался скудным – овощной суп, тушеные овощи с молоком, но после надоевших концентратов все поели с удовольствием.

– Мы хотим попасть в город, в большой город, – снова начал разговор второй пилот. – Это далеко?

– Далеко, – тихо повторил старик, он словно боялся говорить громко. – Туда вообще нельзя попасть. Пустыня, большая пустыня. Через нее не пройти. Отец-Солнце сжигает все.

Баррет спросил тоже тихо, осторожно:

– Скажите, а вы всегда жили так?

Старик не спешил с ответом. Его бесцветные глаза смотрели куда-то вдаль, сквозь почерневшие стены дома.

– Раньше, очень давно, все было по-другому. Мне рассказывал отец моего отца. Тогда не было пустыни и в город можно было ехать на железной повозке, как ваша,..

Космонавты переглянулись – значит, пустыня появилась не так давно?

– Я покажу вам то, что отец оставил мне, – старик вытащил из шкафа-сундука сверток, осторожно развернул. И земляне увидели… газетный листок! Старый, пожелтевший, с россыпью угловатых букв и главное – с фотографиями!

Газету расстелили на столе и начали рассматривать. Какой-то человек на трибуне с жаром говорил, размахивая руками. Рядом висела карта с изображением океанов и большого материка. Это была Терра. Ивановский удивленно воскликнул:

– Смотрите! На полюсах белые пятна – ледники. А ведь из космоса мы не видели их! Неужели они растаяли?

На следующей фотографии из высоких труб валил черный дым, на другой – потрескавшаяся земля…

Баррет грустно сказал:

– Здесь все, как и у нас дома. Если не хуже, – он повернулся к старику. – Вы можете прочесть?

– Нет, забыл. Когда-то мог, меня немного учил отец, но это было так давно…

– Тогда расскажите хоть что-нибудь.

– Что я могу рассказать? – старик помолчал, подумал. – С каждым годом жить все хуже. Отец-солнце выжигает наши поля и огороды. Лес сохнет, пустыня надвигается на деревню. И болезни – все больше людей болеет. Надо уходить, но куда? И сил нет…

Космонавты молчали, было ясно – деревня обречена. Наконец Стерлинг встал.

– Надо быстрее ехать в город. Переоборудуем вездеход, усилим систему охлаждения моторов. Начнем бросок вечером и за ночь прорвемся, – он повернулся к старику. – Мы пробудем тут несколько дней, нам нужен дом.

Старик кивнул:

– Возьмите любой пустой, их очень много.

2

Руут сидела на скамейке, она не скучала и не гадала, чем занимаются гости в доме старика. Просто ждала, люди из железной коробки все равно выйдут, среди них будет и тот молодой, очень добрый.

Но когда космонавты появились, девушка на минуту замешкалась, хотела говорить только с молодым, а он шел не один, с тем, который все время молчал.

Стерлинг, Кейси и Баррет прошли вперед, Янг и Ивановский немного отстали, тут-то Руут и шагнула к ним:

– Вы приехали… Хотите, я покажу вам деревню?

Ивановский обернулся к командору:

– Давайте посмотрим, это интересно.

Янг кивнул, ему было все равно.

Улица, по которой они шли, густо заросла темно-зеленой травой, почерневшие дома смотрели пустыми глазницами выбитых рам. Между домов еще кое-где сохранились заборы – черные редкие доски торчали, словно последние зубы во рту старика. И нигде не было видно ни единой живой души.

– Почему так много пустых домов? – спросил Ивановский. – Куда девались люди?

– Как куда? – удивилась Руут. – Одни умирают, другие пропадают в лесу. А больных мы сами выгоняем, они уходят и не возвращаются.

– Каких больных? Чем они болеют?

– У них чернеет и опухает кожа, кто прикоснется-заразится. Никакие Травы не помогают. Кто же их будет кормить? И зачем?

Они молча прошли еще несколько улиц – Михаил ничего не нашелся сказать, а Янг, возможно, и не слышал ее слов.

Девушка остановилась возле большого дома:

– Тут живут наши коровы.

Когда-то это был обычный дом, сейчас он стал хлевом. Коров было три, очень похожих на земных.

– Это все, что у нас осталось, – тихо произнесла Руут. – Вчера пропала моя самая любимая Красавка. Ее съели мыши. Она ушла в лес и не вернулась.

– Какие мыши? – не понял Ивановский.

Девушка испуганно округлила глаза:

– Они живут в лесу. Их там много-много, нападают на всех, не спастись никому…

Янг вышел, от запаха навоза вдруг закружилась голова. Руут проводила его удивленным взглядом:

– Он здоров? Все время молчит… У меня есть лечебные травы, остались от мамы.

– Командор просто устал, он очень хороший человек, очень… – Михаил помолчал, спросил: – А что случилось с ней?

– Тоже вся кожа почернела, страшная болезнь. Уже два года прошло… – Руут вдруг взяла руку Михаила, заглянула ему в глаза. – Пойдем ко мне в дом. Я спою тебе песню об отце-солнце и его детях-звездах. У меня есть сладкое вино из крепких красных цветов… – она положила его руку себе на грудь. – Я хочу, чтобы мой сын был таким же здоровым и сильным, как ты…

Грудь у Руут была твердой, как молодое яблоко, Ивановский осторожно отвел руку.

– Я не могу пойти к тебе…

– Почему? Ты больной?

– Там, далеко, у меня есть девушка…

Руут кивнула:

– Я понимаю. Она красивее меня?

Ивановский уклонился от ответа:

– А почему ты не выйдешь замуж?

Она смахнула капельки слез с ресниц:

– В деревне мало мужчин, и все они больные…

За всю обратную дорогу никто не произнес ни слова. Они проводили Руут до дома, потом пошли к вездеходу. Возле него на траве в тени сидел Баррет, Михаил рассказал ему и Янгу обо всем.

Кибернетик сокрушенно покачал головой:

– Я уже обратил внимание, что детей очень мало. Это страшно. Какая-то болезнь? У многих тут рак кожи.

– Вряд ли от этого, – Ивановский задумался. – Обратите внимание, тут резко возросла солнечная радиация. И старик говорил, что прежде пустыни не было и ледники на полюсах растаяли.

– Но какова же причина? – спросил Янг.

Ему никто не ответил. Космонавты смотрели, как солнце садилось за дальний лес и горизонт постепенно заливало огромное багровое зарево. А на небе уже загорелись звезды, сотни, тысячи ярких звезд.

– Все это можно объяснить просто, – сказал Баррет. – Потепление – результат «парникового эффекта», терряне давно нарушили экологическое равновесие. Кстати, и у нас на Земле тоже идет к этому – количество углекислого газа в атмосфере постоянно растет. На Терре процесс начался раньше, и вот результат.

Янг обернулся к нему:

– Вы хотите сказать, что Терра – это будущее Земли?

Кибернетик пожал плечами.

– Может быть и другое объяснение – что-то случилось с этим солнцем, резко возросла его активность. Но не думаю – космические катастрофы – штука чрезвычайно редкая.

3

Янг проснулся рано с тяжелой головой. Несколько минут лежал неподвижно, старясь усилием воли прогнать боль, но бесполезно. Он не выспался. Душной ночью лежал без сна, вспоминалось все одно и то же: разрушенная рубка и кровь на полу. Ах, Парнелл, Парнелл, он был таким молодым, так любил космос…

После затемненной комнаты солнце показалось ослепительным, Янг зажмурился. Душно, как в бане, а что будет дальше… Баррет в больших черных очках сидел возле ворот, перед ним на высокочастотной плитке стояла огромная глиняная кастрюля.

– Доброе утро, Стивен. Что это вы варите, да так много?

– Кашу для них из наших мясных концентратов. Здесь не хватает белков – вспомните вчерашний обед.

Скоро улица стала напоминать столовую. Наверное, все население деревни собралось тут с мисками в руках. Детей было немного, они сидели впереди, и у командора защемило сердце – короткие кривые ноги, вздувшиеся животы и, главное, усталые глаза стариков.

Вода в кастрюле закипела, Баррет бросил несколько пачек концентрата, и сразу запахло мясом, по рядам ожидавших прошло движение, все словно подвинулись к кастрюле.

Командор хотел уйти, смотреть на все это у него не было сил, но вдруг заметил Руут. Девушка поймала его взгляд и широко улыбнулась. Неожиданно для себя Янг тоже улыбнулся в ответ. А после завтрака к нему подошел Ивановский:

– Руут просит помочь. Недалеко есть брошенная деревня, там могут сохраниться коровы. Поедем, если привезем хоть одну, дети будут получать больше молока.

– Почему я? – удивился Янг. – Поезжайте вдвоем.

– Она просила позвать вас, к вечеру вернемся. К тому же один я немного опасаюсь, – Ивановский, конечно, хитрил, ему просто очень хотелось расшевелить Янга, вывести из депрессии. – Поедемте, командор, к вечеру вернемся. Посмотрим новую деревню. С ребятами я договорился – они будут монтировать систему охлаждения, и вездеход им сегодня не нужен.

Янг хотел отказаться, но почему-то кивнул, согласился.

4

Вездеход медленно плыл над лесной дорогой. Точнее говоря, никакой дороги и не было – за много лет она полностью заросла густым кустарником и даже редкими деревьями. Янг осторожно вел машину, не слушая Руут, та все время болтала без передышки. Ивановский дремал на заднем сидении.

На большой поляне они вышли из машины. Под тенью деревьев было не так жарко. Сухие иглы и даже целые отпавшие ветки хрустели под ногами. Неожиданно девушка испуганно вскрикнула – на тропинке лежал совершенно целый скелет маленького зверька:

– Тут мыши! Мыши! Я их чувствую!

Ивановский удивился:

– Опять ты про каких-то мышей. С нами не бойся.

Руут ничего не ответила, замерла, стояла, полуприкрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то, и вдруг закричала:

– Скорее! Скорее! Залезайте на дерево! Они близко! – и кинулась к большой сосне, ловко подтянулась, мгновенно оказалась на высоком суку.

Ивановский поправил кобуру лазера, обернулся к Янгу:

– Какие-то мыши… Смешно!

Девушка снова закричала, с отчаянием, со слезами в голосе:

– Залезайте скорее! Вы не знаете, не знаете!

Она заплакала, поняв свое бессилие уговорить космонавтов.

Янг поморщился – женские слезы…

– Стажер, за мной, – и первым полез на соседнюю сосну.

И очень вовремя. С диким криком-мычанием на поляну выскочила корова, за ней тянулся шлейф серого дыма, туловище животного тоже окутывали клубы дыма. Вдруг она покачнулась, упала, забилась в судорогах, и командор понял – серый «дым» был множеством мелких мышей. Сверху было хорошо видно, как они, словно мухи, облепили сплошь бьющееся тело, рвали его тысячами острых зубов.

Вспыхнул луч лазера – выстрелил Ивановский. Запахло паленым, и все. Руут громко рыдала, Янг посмотрел на нее – только бы не упала…

– Держись крепче, – крикнул он. – Им нас не достать.

Через несколько минут все было кончено – от коровы остался дочиста обглоданный скелет, на солнце блестели отполированные кости. Теперь мыши выедали траву, политую кровью, и та казалась живым ковром, тихо шевелилась.

Ивановский не выдержал – выстрелил еще раз, и вдруг серая масса словно по команде бросилась к их деревьям. У Янга перехватило горло – уже было понятно, какая это страшная неодолимая сила.

Но, к счастью, мыши-убийцы еще не научились залезать на деревья, им лишь удавалось немного подняться по коре и они срывались. Срывались и снова карабкались, и опять падали в траву.

Только почти через два часа мыши внезапно бросились прочь и исчезли, а космонавты и Руут получили возможность вернуться к вездеходу.

5

Еще через час дорога привела их на плоскую возвышенность, тут уже не было ни кустика, ни деревца – только сухая потрескавшаяся земля. Пыль висела в воздухе, словно дым, ничего не было видно в трех шагах.

Небо буквально на глазах темнело, голубизна горизонта сменилась густой синевой, а потом начала угрожающе чернеть. Но по-прежнему было тихо, ни малейшего ветерка, и эта тишина казалась особенно тревожной.

Ивановский остановил машину в небольшом углублении, Янг пристегнул ремнем Руут и пристегнулся сам. Было хорошо видно, как уже все небо заполонили темные тучи, они клубились совсем низко и постоянно меняли очертания, словно были живыми.

И вот среди них возникли сами собой огромные, бешено вращающиеся воронки смерчей. Их было много, они медленно двигались справа налево. Верхняя широкая часть воронок пряталась в тучах, изогнутые горловины ползли по земле.

Воронок было тринадцать – Янг поморщился, он был суеверен, – одни черные, даже темнее неба, другие – светло-серые. То в одной, то в другой постоянно вспыхивали оранжевые длинные молнии и зигзагом исчезали внизу.

Неожиданно раздался грохот, словно рядом на полной скорости пронесся поезд. За окошками мгновенно потемнело, и пулеметной очередью по ним ударили камни. И сразу же могучая сила закрутила вездеход, как спичечный коробок, подняла в воздух и швырнула о землю. Они не успели еще по-настоящему испугаться, как услышали – жалобно застонала стальная машина. И все стихло.

Через минуту Ивановский осторожно тронул тумблер – выдержали моторы удар или нет?

Выдержали – и ответили тугим гудением, Михаил медленно двинул машину, затем включил воздушную подушку. Вездеход понесся вперед, приминая кустарник. Голубое небо, яркое солнце – словно и не было только что черных воронок смерча.

Сразу было видно – деревня давно брошена, дома разрушены, заборы упали. Они нашли хлев с остатками сена, но коров нигде не оказалось. Руут потащила их в лес – искать коров там, Ивановский отказался – вездеход нельзя было оставить без присмотра.

В березовой роще Янг увидел совсем свежий навоз, даже показалось, что вдали за деревьями мелькнуло что-то коричневое, но тут Руут схватила его за руку.

– Надо скорее прятаться, сейчас будет сильный ветер!

Янг не стал спорить, хотел идти назад, к вездеходу, но девушка остановила:

– Не успеем, сюда!

Возле старого дуба образовалась небольшая яма, в земле видны были толстые узловатые корни. Они легли туда, прижались к земле, к этим корням.

И тут ударил ветер. Он был так силен, что люди почувствовали, как неведомая сила поднимает их. Старый дуб только жалобно трещал, соседнее толстое дерево с оглушительным треском переломилось, и верхушка куда-то унеслась.

Но скоро все стихло, и командор приподнял голову. Страшные разрушения ураган причинил лесу! Половина деревьев была или повалена, или сломана, уцелели лишь такие великаны, как их дуб.

Руут села, лицо было бледным и грязным от слез, она тяжело дышала:

– Ветер сейчас вернется, я знаю, я чувствую…

Тут вокруг все потемнело, сразу, вдруг. Янг бросился на землю, накрыл Руут телом и вцепился в корни дуба. На лес стремительно налетела огромная туча – сразу по ним что-то хлестнуло, словно тысячи игл укололи руки и лица. Стало тяжело дышать, запершило в горле. Девушка уже не кричала, а только кашляла, задыхалась, рвалась куда-то, Янг едва ее удержал.

Скоро немного посветлело вокруг, и Янг встал. Рот и нос были забиты мельчайшим песком – туча оказалась песчаной, он закашлялся, слюна была густая и черно-желтая. Потом помог подняться Руут, почистил ее одежду – волосы девушки стали черными и грубыми, как проволока. Она плакала и повторяла одно и то же:

– Проклятый мир… Я хочу умереть, скорее умереть…

Маленькая, жалкая, Руут была такой беззащитной, что у Янга перехватило снова дыхание, он осторожно обнял ее за плечи:

– Успокойся, все кончилось.

Она ответила тихо и безнадежно:

– Ничего не кончилось, все это будет опять, снова и снова, без конца… Мне так плохо. Ты такой большой и сильный, забери меня отсюда. Я хочу быть твоей женщиной, хочу родить тебе много здоровых сыновей… – на ее глазах блеснули слезы.

Под ногами хрустел песок, все вокруг – трава, кусты, деревья, сама земля – было покрыто толстым черно-желтым слоем. У них на глазах за несколько минут пустыня победила лес.

Назад вездеход уверенно вел автомат. Руут дремала, Янг сидел рядом, смотрел на бездонное, пронзительно синее небо. И вдруг… Нет, ему показалось, просто рябит в глазах… Он присмотрелся – там, высоко вверху, прямо над ними висел черный крестик вертолета.

– Майкл, – тихо сказал он, – вверху вертолет…

Ивановский остановил машину, взглянул, достал из кармана дверцы бинокль. Вот он, как на ладони, черный, круглый – почти шар. Короткие крылья, внизу широко растопыренные опоры…

Руут проснулась, смотрела на них удивленно и тревожно.

– Посмотри на небо, – сказал Янг. – Ты знаешь, что это такое?

– Какая-то большая птица, я такую видела вчера. Она не опасная, летит высоко, смерть-птицы летят низко-низко…

Ивановский остановил ее:

– Погоди. Ты видела вчера? А раньше, до нашего приезда?

– Нет, никогда.

Космонавты молчали – все было ясно, за ними следили, давно и умело, все время, за каждым шагом.

6

Баррет быстро шел по лесной тропинке. Сегодня вечером они уезжают. За ночь пересекут пустыню и… Что-то ждет их потом?

Робби убежал вперед, вдруг потешно запрыгал на одной ножке, и кибернетик улыбнулся.

– Ох как я измучился, как мне жарко! – робот сорвал огромный лист лопуха и начал обмахиваться.

– Пошли быстрее, лодырь! – Баррет ласково шлепнул его по затылку.

– У нас мало времени.

Кибернетик давно уже собирался сходить на вершину горы, да все откладывал. И вот наконец в последний день собрался.

Лес впереди поредел, и они вышли на полянку. Странная эта была полянка – очень длинная, заросшая низкими деревьями. «Просека, – вдруг подумал он, – это же просека! Вернее, когда-то была…»

Тоненький жалобный голос Робби раздался далеко впереди:

– Ой, ой, ой! Я ушиб ножку! Тут какая-то железка! Такая длинная, это рельсы…

Рельсы?! Баррет, забыв обо всем, кинулся вперед. Неужели нашли железную дорогу? Вот это была бы находка!

Робот не ошибся – на разрушенном полотне лежали полностью проржавевшие рельсы. Нельзя было даже определить их форму – просто тянулись две полосы ржавчины. Кибернетик нагнулся и внутри коричневого кокона нащупал остатки металла.

Рельсы выходили из дальнего леса и исчезали в направлении горы. Значит, там должен быть тоннель! Баррет закрыл на минуту глаза и увидел, как по стальной магистрали несутся один за другим составы…

– Пойдем посмотрим тоннель, – позвал он робота. – Если, конечно, тот сохранился.

Черную, осыпавшуюся дыру среди темной зелени кустов на склоне горы нашли не сразу. Кибернетик торопливо направился к ней: удача, какая удача, может быть, попытаться уговорить всех остаться хотя бы на день…

– Не ходите-туда, – остановил его Робби. – Что интересного, те же железки…

Баррет только отмахнулся, и тогда робот кинулся вперед, обогнал его и исчез в черном провале.

Кибернетик засмеялся и тоже побежал: впереди темная пасть тоннеля осветилась – робот включил фонарь. В его свете было хорошо видно все – уходящие вверх стены, кустарник под ногами, какой-то темный завал впереди, не то камни осыпались, не то что-то еще.

Робби вдруг выстрелил, раз, другой, третий.

– Ты что? – остановился Баррет. – В кого стреляешь?

Робот молчал, кибернетик отчетливо видел, как он медленно шел вперед, к завалу, потом покачнулся и остановился.

– Назад, назад, уходите быстрее, – раздался его голос, на этот раз он звучал как-то странно, монотонно и негромко.

– Что случилось, Робби? – Баррет вдруг увидел, как тот повалился на бок. – Погоди, я сейчас…

Он побежал к роботу, но не сделал и нескольких шагов, как что-то рвануло в носу, в горле, ударило в голову, внезапно отяжелели ноги, ужас замутил сознание, и свет погас…

Космонавты заканчивали-подготовку вездехода, оставалось только установить громоздкий запасной бак для воды на крыше. Стерлинг стоял там, он-то и увидел первым робота.

– Смотрите! Робби возвращается! – голос его дрогнул. – У него на руках Баррет! Что-то случилось – он едва идет.

Робот осторожно положил свою ношу на траву.

– Тоннель… мы нашли тоннель… – голос его непривычно прерывался, он нечетко выговаривал слова. – Там очень плохо, опасно – у меня нарушилась координация… Баррет упал. Я принес его… Ремонт, мне нужен ремонт…

Кейси закончил осмотр, долго думал – никто его не торопил.

– Что можно сказать… У тела заметно повышена радиация, но это не причина мгновенной смерти. Скорее всего – удушье, остановка дыхания, выключение центров в мозгу. Какие-то газы скопились там, на робота радиация тоже подействовала, но он сумел выйти.

Они вырыли могилу под белыми березками, и Янг первым бросил туда горсть сухой песчаной земли, потом Стерлинг, Кейси и Ивановский. Робби засыпал могилу и подравнял аккуратный холмик. Затем они вынули лазеры, и беззвучные вспышки трижды взлетели в небо.

Дома Янг бессильно повалился на кровать вниз лицом, зажал ладонями голову – только бы не видеть ничего, не слышать голос Баррета. Но тот все равно звучал и звучал у него в ушах…

7

Вездеход несся над ровной, как стол, степью, серая выгоревшая трава летела и летела навстречу, и казалось, ей не будет конца. Но скоро все чаще и чаще стали появляться желтые проплешины, и вот уже машина мчалась над сплошным морем песка.

– Пустыня… – задумчиво сказал Ивановский. – Скоро она захватит всю планету.

– Песок? – удивился Кейси. – Не песок, а мыши. Стоит им научиться залезать на деревья, и они будут хозяевами Терры. Разве это не очевидно?

Ему никто не возразил. Уже пять часов прошло, как они выехали, позади осталась почти тысяча километров, а конца пустыни нет.

Ивановский сменил за рулем второго пилота и сразу же увидел: температура всех трех двигателей медленно, но неуклонно растет. Дополнительная система охлаждения работала отлично, но и ее мощности выдохлись.

Михаил оглянулся – в кабине все спали. У Янга во сне было счастливое лицо, он улыбался, как ребенок. Это очень хорошо – вроде бы с помощью Руут командор выходит из депрессии.

Пришлось немного сбавить скорость – но и это не дало ничего, стрелки упрямо ползли к красной черте. Еще немного – и сработает автоматика, двигатели отключатся. Ивановский еще убавил скорость уж лучше ехать медленно, чем стоять.

Через полчаса с первым мотором стало совсем плохо – где-то пробился через фильтры песок, автоматика сразу вырубила моторную группу.

От пронзительного звонка все проснулись. Стерлинг отключил защиту, и стало тихо.

– Увеличь охлаждение за счет кабины, – приказал он. – Мы потерпим.

Вездеход снова медленно пополз по песчаным холмам, но зато в кабине сразу же стало нестерпимо душно.

– Какое все-таки нежное существо человек, – задумчиво сказал Кейси. – Немного жарче, и мы уже едва живы. Чуть холоднее нормы-тоже плохо. Очень у нас ограниченный температурный диапазон…

Разговор никто не поддержал, и снова в кабине стало тихо. Воздушную подушку уже давно отключили, и вездеход едва полз на гусеницах по песчаным барханам, то проваливаясь вниз, то заползая на гребень, космонавты от качки и жары снова задремали.

Стерлинг очнулся, встряхнул головой, хлопнул Ивановского по плечу – Михаил с удовольствием уступил ему место водителя. Второй пилот попробовал было добавить скорость – но стрелки на всех приборах сразу вылетели за красную черту.

– Мы не можем так плестись! – почти закричал он. – На такой скорости нам к утру пустыню не пройти! Днем тут будет вдвое жарче, и моторы сразу сдохнут!

Ему никто не ответил, и Стерлинг не стал снижать скорость. Он знал, у моторов есть резерв мощности, но какой?

Так они проехали еще сотню километров, вдруг машину резко качнуло и кинуло вниз – никто не успел ничего понять, как вездеход провалился в песчаную яму.

Стерлинг раз за разом бросал машину вверх, но бесполезно – добравшись почти до края, она беспомощно сползала назад. Наконец, после, наверное, десятой попытки, второй пилот дал на моторы максимальную нагрузку. Те пронзительно закричали, завыли, вездеход, словно раненый зверь, кое-как выполз из ямы и сразу же беспомощно замер, в кабине резко запахло горелым,

8

– Наша поездка закончилась, – Стерлинг откинулся на спинку кресла. – Просто чудо, что двигатели держались так долго. Их уже не починить.

– Что же будем делать? – хмуро спросил Янг.

– Как что? – не понял второй пилот. – Надеть скафандры и идти.

– Вы сошли с ума! – закричал Кейси. – При такой жаре вы свалитесь через минуту!

Ивановский удивленно посмотрел на доктора.

– Скафандры с охлаждением. А сидеть тут… Ведь двигатели сами по себе не починятся. Надо идти.

– Тогда вперед! – скомандовал Янг. – Будем двигаться, а не сидеть – уже хорошо.

Они быстро натянули скафандры из керамического пластика, включили на полную мощность охлаждение. Стерлинг выпрыгнул первым, сразу увяз по колено в песке, оглянулся, Янг и Кейси уже стояли возле открытой дверцы, только Ивановский замешкался.

– Стажер! Долго вас ждать?

– Сейчас! – Ивановский выглянул, махнул рукой. – Идите, я вас догоню. Он быстро поднялся в боевую башню и откинул на плазменной пушке щит пульта наводки.

В конструкции пушки было заложено, что стрелять могут только космонавты – сложный механизм узнавания был закодирован на них. Если бы кто-нибудь другой нажал спусковую кнопку, пушка просто не выстрелила бы. А при попытке разобрать механизм следовал взрыв всех плазменных зарядов, по мощности они равнялись атомной бомбе средних размеров.

Несколькими быстрыми движениями Ивановский перекодировал пушку на себя, теперь только он один мог из нее стрелять и, что более важно, разобрать без взрыва. Почему он так поступил? Пожалуй, Михаил не смог бы четко объяснить. Главное, как можно бросить такую пушку, ведь она может попасть в руки кому угодно…

Идти было очень трудно, в мелком, как мука, черном песке ноги проваливались сразу и глубоко, все скоро совсем измучились. Тяжелее всего пришлось Робби. Он шел без скафандра, покачивался, что-то нечленораздельное говорил без остановки. Никто не знал, на какую предельную температуру рассчитана его конструкция.

И вдруг робот вскрикнул совсем как человек и упал лицом в песок. Стерлинг бросился к нему, перевернул – в белое небо пустыни черными дырами смотрели лопнувшие глаза-объективы. Похоронили Робби в песчаной могиле, молча постояли несколько минут и поплелись дальше.

Так шли они еще около трех часов, и ничто не предвещало конца пути, хоть бы одна ящерица показалась, хоть бы одна высохшая колючка, каких полно в пустынях Земли. Нет, это была совсем другая пустыня, неземная, с черным песком, смертельно опасная и не знающая жалости.

Первым сдал Кейси, он давно уже чувствовал себя роботом и едва переставлял ноги. Ему казалось, что у него тоже лопаются глаза, все время хотелось пить и звенело в ушах.

И вдруг доктор увидел совсем рядом большое голубое озеро, вода сверкала на солнце, красивые девушки – много девушек! – купались и загорали. Одна из них широко раскинула руки и побежала навстречу…

Ивановский нагнулся над упавшим доктором, взял за руку, приподнял.

– Оставьте меня тут, – захрипел тот. – Я никуда не пойду…

– Надо идти, – Янг подхватил его под другую руку. – Уже недалеко, мы дойдем, обязательно дойдем.

Доктор молча подогнул колени и снова повалился на песок. Тогда Стерлинг изо всех сил ударил по шлему. Голова Кейси стукнулась о прозрачную стенку, он открыл глаза, и вдруг мутный взгляд стал осмысленным.

– Вертолеты, чёрные вертолёты… прохрипел он

Все подняли головы и увидели, как прямо на них спускаются два больших черных вертолета.