Отмечали день рождения полковника, потом присвоение Лехе офицерского звания, потом защиту наших с Лехой диссертаций и научное признание трудов полковника и его команды, потом рождение племянника программиста Сереги и так до утра. Последнее, что я помню из этого застолья, что я произнес какой-то длинный тост, изобилующий теперь уже не матерными, а диалектическими терминами, говорил про какой-то «союз пера и топора», назвал Сергея Михайловича «Железным дровосеком» и предложил выпить за красивые глаза и ноги Оксаны Рамильевны.
К обеду следующего дня я проснулся уже кандидатом филологических наук и руководителем кафедры, так как Станислав Тихонович стал ректором, а ректора назначили руководить каким-то крутым научным проектом в Москве. Рядом со мною, мерно посапывая, спала крепким сном успешно практикующего юриста Оксана Рамильевна, как оказалось, это она дотащила меня до кровати и осталась присмотреть за мной до моего возвращения в трезвую реальность. Без очков и макияжа она оказалась довольно милой и симпатичной женщиной, совершенно не похожей на ту стерву, которую она изображала по долгу службы.
Через год мы уже жили вместе. Оксана не без помощи дяди возглавила юридическую службу городской администрации, сам же Сергей Михайлович стал главой, а точнее главарем этой самой администрации. Полковник ушел на пенсию и стал видным деятелем Географического общества, а вот Леха из армии уходить не стал, продолжил службу уже в качестве штабного офицера где-то на Дальнем Востоке, освоил специальность военного переводчика и всерьез занялся изучением тюркских диалектов.
Что случилось с оппонентом Сергея Михайловича – точно не известно. Говорят, он уехал за границу, кажется в Австрию, написал книгу об истории воинствующей гомофобии в России и даже номинировался с нею на Нобелевскую премию не то по литературе, не то по истории.
Эпилог
Сегодня ночью снова прошел вялый южный сентябрьский дождик, к полудню уступивший небо и землю озверевшему еще летнему солнцу. Невыносимая парилка – результат битвы двух непримиримых стихий, обволокла ни в чем не повинный беззащитный закованный в предательски теплопроводный асфальт город. Спасали кондиционеры, подаренные семь лет назад тогда еще институту (теперь-то мы Университет) депутатом-благотворителем глубоко уважаемым Сергеем Михайловичем, бывшим главой нашего замученного жарой и реформами курортного города. Сам Сергей Михайлович, «отпахав» тяжелую вахту на ответственном посту и «отхапав» не менее тяжелую часть бюджета расслабившегося в предвкушении долгожданного порядка и законности города, благополучно командировал себя за бугор на постоянное место жительства и заочно снял с себя бремя руководителя, став обычным рядовым плантатором на родине табака и кукурузы. Наверное, не совсем хорошо так отзываться о своем родственнике, хоть и дальнем, свояке, кажется, так ведь называют дядю жены, но он этого заслуживает. Благодаря его марш-броску за океан, я чуть не лишился поста ректора Университета, а Оксана вообще на время потеряла работу и вынуждена была создавать с нуля свою юридическую фирму, первым заказчиком которой, естественно, стал ее любимый заокеанский дядюшка. Слава Богу (или кому там молятся бывшие убежденные атеисты, вроде Сергея Михайловича) все обошлось. За былые заслуги СМС был прощен, от меня отстали, Оксана же получила огромную клиентуру из числа бывших и пока действующих чиновников разных уровней и рангов, попавших в жернова внезапно проснувшегося оголтелого правосудия. Освободившись от бесконечных проверок и подозрений, обозленный и агрессивный, я смог, наконец, закончить и с блеском защитить докторскую диссертацию на ранее не исследовавшуюся тему на стыке истории и лингвистики о влиянии правописания древних текстов на возникновение междоусобных конфликтов и иные процессы феодального дробления Древней Руси.
Я взглянул на настенные часы, подаренные мне в честь защиты диссертации, – половина двенадцатого, скоро обед. Взгляд сам собой переместился на висящий на стене рядом с часами амулет нанайских шаманов, оставшийся в наследство от моих предшественников. Ну как, оставшийся в наследство,… – скорее, случайно забытый. Хозяин амулета, переезжая на новое место, просто забыл его на стене в спешке, потом просил выслать, как ценный для него подарок, но завхоз Серафима Каземировна, не решившись самовольно войти в кабинет начальства, находящегося в загранкомандировке, отослала владельцу амулета бандеролью удивительно похожий на истребованный артефакт обрывок собачьего хвоста с колтунами и репьями, который откопала в коробке с утерянными или забытыми в аудиториях и на кафедрах вещами. Совесть ее по этому поводу абсолютно не мучила, так как с ее слов, собачий хвост ничуть не хуже отгоняет злых духов и при этом гораздо лучше пахнет. Я тогда не стал с ней спорить – в части, касающейся запахов, Серафима является абсолютным авторитетом, ее даже приглашают иногда в пищеблок обнюхивать продукты, как ищейку, натренированную на поиск нежелательных ингредиентов, кто-то даже заметил, что она, как хорошая охотничья собака, умеет делать стойку, подавая тело вперед, в сторону опасности. Наш заслуженный пенсионер Станислав Тихонович, частенько захаживающий в гости, согласился с мнением своей протеже (это он, будучи ректором, назначил ее завхозом и наделил целым рядом особых полномочий), заявив, что амулет – это музейный экспонат, подаренный не лично ректору, а вузу, и храниться он должен там, где обрел свой музейный статус.
Станислав Тихонович недолго руководил вузом – до первой ревизии, и ушел на пенсию сразу после стремительного увольнения по собственному желанию главного бухгалтера Зои Михайловны, удивительно быстро достроившей дом в пригородном поселке у моря и переезжавшей туда на постоянное место жительство с молодым мужем инженером-программистом Серегой. Вместе с молодой парочкой в загородный дом у моря переехал и кот Феофан, приговоренный местными властями к принудительной кастрации за целый ряд дерзких преступлений против окрестных домашних питомцев и их хозяев. Владелец потрепанного Феофаном ротвейлера вообще настаивал на усыплении опасного хищника и грозил крупными исками к хозяевам кота или хозяевам хозяев кота или хозяевам родителей кота, в общем, к любому физическому или юридическому лицу, причастному к факту появления и существования этого монстра. Пришлось подключать Оксану, кот был взят на поруки, избежав даже неминуемой, казалось, кастрации, и передан молодоженам-домовладельцам, жаловавшимся на нашествия грызунов и обнаглевших енотов.
Серафима Каземировна, тихо постучав, вошла без приглашения, как всегда.
– Олег Борисович, Вам письмо, заказное, вчера курьер привез, Вас не было, и я за Вас расписалась,– затараторила она, как бы оправдываясь и одновременно с этим выпрашивая награду.
– Что за письмо?– В последнее время меня почему-то стали настораживать неожиданные сюрпризы от Почты России, особенно заказные и с уведомлением. Я вопросительно посмотрел на завхоза, та беспокойно теребила брелок из хвоста енота, подаренный ей накануне лучшей подругой – бывшим главным бухгалтером Зоей Михайловной.
– Из Америки письмо, тут на английском…