– Не бойся… Все уже закончено. На его месте могла бы быть ты сегодня, если бы заговорила вчера. Теперь ты знаешь чуть больше о нас. – проговорил парень из моей компании. – мне нужны только те, кому бы я мог доверять.
Теперь я уже слабо видела его силуэт, кивая головой и не могла разглядеть его серьезного лица, потому что слезы заполнили мои глаза.
Там внутри меня, смешалось все, страх, горечь, безвыходность, бессердечие людей с которыми я стою в этом лесу и осознание того, что я теперь еще большая часть происходящего.
Парень, с которым мы вели дела сел в машину после сказанного и просто уехал.
Два оперативника взяли лежащего и поволокли его чуть дальше в лес.
Я стояла и плакала, боясь сдвинуться с места…
Ко мне подошел следователь и взяв меня под руку довел до своей машины, дав мне воды, чтобы я попила, успокоилась и пришла в себя.
Именно он повез меня домой, и пока мы ехали он рассказал мне новую идею того, как он видит мое дальнейшее бедующее.
Он говорил со мной так, словно я ему обязана за спасение моей жизни.
– Надь, ты красивая девчонка, и ты сама это знаешь. Ты будешь знакомиться с богатыми парнями и мужчинами, а там мы уже сами все сделаем… Бежать уже жаловаться некому, все приведет к нам, а ты сама уже по уши с нами. Пойдешь куда-то рассказывать о случившемся сама встрянешь, потому что все по вашему делу у меня.
Этот идиот, который останется лежать в лесу, написал на тебя, как и на всех «доклад», поэтому если что, поедем в любом случае все.
Ты сама понимаешь, что свобода нынче стоит дорого и мне, как и тебе она очень нужна. Поэтому наша задача теперь с тобой работать вместе, помогая друг другу. Правильно же?
В тот самый момент я поняла, что я вляпалась еще сильней.
Когда мы с тобой встретились пару лет назад в том клубе это был очередной «партнеры для бизнеса», те четверо ребят вышли с нами специально. И все с ним закончилось после того, как он высадил меня возле моего дома и поехал к себе. Артем, я устала быть сообщницей всего этого «официального» беззакония.
Один позволяет делать сидя на своем месте, а второй делает и не понимает, что сам все больше и больше с каждым разом погружается в это болото, из которого уже никогда не выбраться, которое с каждым разом обмазывает руки новой грязью.
Я устала от этого и прекрасно понимаю, что у меня нет другого выхода как уехать из страны. Мои родители конечно же не знают о произошедшей ситуации и о тех вещах, в которые я втянута. Все это тянется долгое время, и мне нужно что-то с этим решать. Мне не хочется впутывать тебя в это, и чтобы эти люди, с которыми я «работаю» знали про тебя больше, чем они знают сейчас.
Пока я продолжаю все это делать для них, ни у кого и не возникнет вопросов о нашем с тобой близком общении. Как только я перестану, оставшись только с тобой, они как минимум могут решить через тебя добраться до меня, потому что я им нужна.
Я не спала не с одним из мужчин про которых я тебе говорила, а встречалась с ними по наводке, если тебе будет от этого легче. Подводя итог этого разговора, я хочу тебе сказать, что собираюсь улететь из страны чтобы закончить все это.
Там я пробуду пока не обучусь, как и планирую, по медицине, так же я надеюсь, что у тебя все получиться, так как ты этого хочешь и уверена, что через время мы обязательно встретимся.
Ты Тём, стал мне очень дорог за это время, но, к сожалению, я не смогла подарить тебе всю себя, как бы сильно я этого не хотела. Все из-за этих дурацких обстоятельств, в которые я сама влезла, а значит и вылезти должна сама.
После сказанного Надя улыбнулась и взглянула на меня.
– Теперь ты знаешь чуть больше, чем, наверное, мог себе представить.
Я молча сидел и смотрел на нее. У меня совершенно в голове не укладывалось, как ей удавалось сдерживаться, каждый день неся этот груз внутри, продолжая веселиться со мной и не подавать виду.
Я не думал о том, что она могла меня обманывать, я думал о том, сколько у нее мужества и выдержки.
– Тогда ты должна уехать, ради себя… – начал я. – Зная, что я не оставлю им этого просто так. Дай мне время, и я накажу их всех за этот поступок.
Надя смотрела на меня с досадой, видимо жалея о том, что рассказала мне об этом. Потому что поняла, что я полезу в эту историю и возможно в очередной раз ее сказанные слова станут для кого-то последними услышанными.
После рассказанной мне истории, у меня пропал страх за себя. Погрузившись в ее переживания полностью, я понимал какой беспредел твориться у нас в городе.
Я не был супергероем, но я мог предпринять что-то, чтобы уберечь остальных от подобных историй.
Через месяц после нашего разговора, Надежда улетела за границу. Я не провожал ее.
Она постаралась сделать все слишком спонтанно, чтобы не получилось никаких лишних ситуаций ни у нее, ни у меня.
Я закончил учебу и решил в этом же две тысячи девятнадцатом году, отправиться в вооруженные силы.
Меня ничего не держало в городе, да и как-то нужно было развеяться и сменить обстановку. С другой же стороны я расчетливо понимал, что для дальнейшей службы в структурах, мне просто необходимо получить печать в военном билете.
А какая разница? Уйду раньше или позже, служить все равно придется. Собрав для себя все возможные справки и характеристики, я пошел отдавать долг родине.
Служил я довольно неплохо. Почти сразу после прибытия в роту сержанты расспрашивали всех чем кто занимался на гражданке. Рассказав о своих увлечениях, я попал в спорт роту.
Там я познакомился с начальником физической подготовки.
Каждый день у меня были тренировки, и мне удалось достаточно пострелять с автомата, и поездить по разным городам выступая на соревнованиях от моей войсковой части.
Не смотря на все мои разъезды и тренировки находясь в роте, я был достаточно дисциплинирован и имел уважение среди своих ребят. Мне дали сержанта и начали предлагать остаться и подписать контракт, чего я не особо хотел, потому что цель прохождения службы была иная.
Оглядываясь назад, я смотрю на этот год как на неделю своей жизни.
Я вернулся обратно более свежий и с одной галочкой в виде прохождения службы, которая еще и обеспечила меня воинским званием, что влияло на дальнейший мой карьерный рост.
Мои командиры, когда я увольнялся, написали мне отличные характеристики.
Так как мне с детства нравились фильм, где есть закрученный сюжет, и я очень любил разгадывать какие-нибудь нестандартные логические задачи, я твердо для себя решил стать следователем.
Примерно месяц у меня ушло на то, чтобы найти вакантное место у нас в городке и договориться о трудоустройстве. Я прошел медицинскую комиссию и начал пытаться разобраться в этой кухне уже на практике.
Суббота 3 апреля 2038 года
Жизнь иногда очень непредсказуема, а иногда даже на столько, что кажется из-за одной непредсказуемости меняется вся жизнь.
Погружаясь в сферу деятельности, я знакомился с новым коллективом, который как мне показалось приняли меня с добром. На самом же деле, я понял чуть позже, что в том отделе, в котором я работал добром никогда и не пахло.
Первое время я занимался больше писаниной и выездом, на места преступлений со своим наставником, который вводил меня в курс дела, объясняя при этом, что, да как. По больше части я был у него в качестве водителя.
Мы катались по городу заезжая в разные «точки», которые он мне называл, он ходил всегда один, беря с собой только папку с документами.
Возвращаясь, он, не объясняя ничего о происходящем просто называл мне следующую точку, ну или мы возвращались в отдел если все места были посещены.
Через полгода, моей «работы водителем», когда у него появились ко мне более доверительное отношение он, садясь в машину, уже не церемонясь доставал деньги из папки и перекладывал к себе в карман.
Я всегда смотрел на него с недоумением, хотя совершенно четко понимал откуда и почему у него появляются эти деньги. Однажды он прервал мой осуждающий взгляд.
– Не нужно так на меня смотреть, Тем. – с улыбкой пересчитывая купюры в руках, не поворачивая на меня головы произнес он. – Придет время, и ты прекрасно поймешь, что жизнь такова, что, если не зарабатываешь ты, значит, там, где ты не понял, обязательно появиться тот, кто поймет, как можно разбогатеть. А раз уж мы боремся с теми, кто может причинить этим мирным людям вред, значит я могу помочь им обойти неприятности…
Поверь если я не буду этого делать, этим буду заниматься такие же как я и ты, люди.
– Это твое дело, я туда не лезу… – не реагируя на его провокации сказал я.
– Но ты знаешь об этом, и не кому не говоришь, значит ты мой подельник. – все так же улыбаясь проговорил он.
Эти слова током пробежали через меня. В этот момент у меня была одна мысль, выйти, и хлопнув дверью, дойдя пешком до отдела написать там заявление о переводе, и уйти от своего напарника.
Конечно, я никому об этом не говорил, и не собирался, но мое внутреннее завышенное состояние справедливости не давало мне смириться с этим.
– Это ты сейчас такой справедливый, Артем, и тебе кажется, что это правильно. Весь наш отдел работает по такому принципу. Ты просто сейчас видимо не особо понимаешь о том, что большинство наших дел, например, раскрывается не потому, что я сел и догадался как вел себя преступник и какие у него были мотивы. Большинство дел раскрываться по той причине, что кто-то в страхе очень много говорит или пишет. И как правило этот «кто-то», совсем не простые люди, пойманные с улицы, которые слышат от меня о преступлении впервые. Как правило это люди с той стороны закона, которые знают того, кто это сделал и его мотивы. А наша задача заключается в том, чтобы правильно надавить туда, где я могу это сделать.
Поэтому, Тема, ты лучше посмотри на это все с более правильной стороны, если хочешь быть хорошим следователем.
Мое настроение уже изменилось. Я не хотел ему ничего отвечать.
– Куда дальше? – пытаясь не поддаваться своим эмоциям спросил я.
– Ну вот и хорошо. – поняв мое смирение проговорил довольный «наставник». – Поехали лучше заедем еще в одно кафе, заодно перекусим и немного поговорим, мне кажется тебе есть что мне сказать, а мне есть что рассказать тебе о нашей работе.
Пока мы сидели и разговаривали о том, как «сурова» наша служба, я для себя понял только одно.
Мне нужно продвинуться по карьерной лестнице, чтобы изменить всю структуру работы, в этом отделе.
Потому что рано или поздно на этот отдел найдется свой доносчик, и я поеду на долгие годы со всеми вместе, потому при проверке отдела, следователи будут куда серьезнее.
Несмотря на проделки моего «наставника», я продолжал работать, каждый день думая о своей миссии, но как я уже написал в начале сегодняшнего заполнения дневника, жизнь иногда вносит свои изменения в простроенные планы.
В один из таких дней мой коллега, зайдя в кабинет и подойдя к сейфу открыл его и начал шустро вытаскивать все документы на стол.
– Артем, иди-ка сюда, помоги… Всё, кроме фотографий из этой кучи, вон в ту коробку – сказал он, указывая мне пальцем в угол кабинета. – у нас возможно скоро будут гости.
Как бы я этого не желал долгое время, чтобы наконец все вскрылось, я спешно подошел к нему и начла отделять фотографии от папок с делами.
– Что это? – продолжая свою работу стоя рядом с ним поинтересовался я.
– Ты как маленький. Дела, которые не были раскрыты и люди, которым я помогаю избежать наказания, но они у меня на карандаше.
Я был очень спокойным по жизни человеком, но его рассказы с каждым разом становились для меня все противнее и противнее.
Он позорил профессию, к которой я стремился и шел столько времени, желая помочь всем нуждающимся, и тут из-за того, что именно он мой «наставник» я рано или поздно могу лишиться не только мечты, но и свободы. На этих мыслях в его руках проскользнул знакомый мне человек.
– Можно посмотреть? – с непониманием произнес я.
Мне сейчас вспоминается этот момент, как семнадцать лет назад, когда я стоял с ним в том кабинете.
– Кого? – посмотрев на меня спросил он. – Эту? – он протянул мне фото и начал дальше рыться в документах.
– Красивая, да? – буркнул он. – Хочешь подарю? Найдешь, потом будешь пользоваться в случае чего. – смотря на меня с похотливой улыбкой проговорил он.
Я был в исступлении. Сторонние звуки и мысли пропали, я видел только его и девушку с этой фотографии. Мои мысли начало будоражить.
– Как-то было у меня с ней. Пропала потом куда-то… – это все что я услышал последнее.
Я опомнился только от усталости и увидел, как по полу в разные стороны расползается лужица крови.
В руках у меня была лишь ножка от деревянного стула. Все остальные части были почти в щепки разбросана по кабинету. Я вытер руки об кофту лежащего уже бездыханного человека, взял фотографию, и вложив ее во внутренний карман своей куртки, собрав ее досье, из этой картотеки, оставив его на столе.
Я сходил в туалет, умыл лицо и руки, благо мне никто не встретился в коридоре. Вернувшись в кабинет, чтобы забрать папку с важным для меня делом, я отправился домой.
По пути полностью осознав, что я сделал, мои руки затряслись. Несмотря на это, я зашел в магазин и купил железное ведро, в котором на балконе придя домой сжёг весь материал про Надежду.
Уже через пару часов, в мою съемную квартиру постучали сотрудники, которые пришли ко мне с обыском.
Весь пепел из ведра был уже давным-давно смыт в унитаз, а ведро отмыто и аккуратно стояла на балконе, а больше меня ничего не волновало, потому что в остальном я был чист.
Вся моя жизнь перевернулась и изменилась в этот миг, но я знал, что та темноволосая девочка с кудрявыми волосами и ярко-зелеными глазами, которая была на фото, больше никогда не увидит того, кто помешал ей жить спокойно.
На допросе я рассказал следователю, что мой коллега брал взятки, и я решил задержать его, но он оказал сопротивление.
В драке я потерял рассудок и по неосторожности, не контролируя свой гнев, нанес ему тяжкие телесные повреждения не совместимые с жизнью.
– Почему вы никому не сообщили о его правонарушении?
– Я не раз разговаривал с ним об этом и хотел его образумить, надеясь, что у меня получиться.
– Это было не однократно?
Я понимал, что начинаю закапывать себя. Поэтому мне пришлось врать.
– Дважды, этот раз был третьим.
– Почему после совершенного, вы так спокойно пошли домой как будто ничего не произошло?
– Я не ожидал и не понимал, что сделал, я же говорю вам.
– Теперь вы признаете, что убили своего коллегу?
– Признаю…
– Ну тогда у нас остались только формальности. Нужно будет подписать бумаги.
– Я этого не отрицаю, а дальше решайте сами и делайте, как хотите.
– Артем, могу я у вас поинтересоваться? Только честно.
– А я с вами не честен? – начал я с ответного вопроса. – Вы же следователь, зачем вы задаете мне такие глупые вопросы?
– Какова истинная причина вашего разногласия с ним?
– Я вам ее назвал.
– Жаль, что у нас получился не честный разговор…
– С чего вы это решили?
– Вы знаете Артем, я уже не первый год общаюсь с людьми, которые совершают разные деяния. Изучив ваши характеристики, я узнал, что у вас нет ни одного привода в полицию и нарушения до сегодняшнего дня.
Неужели такой человек как вы, не оценивает ситуацию и не контролирует себя, когда кто-то оказывает ему сопротивление?
Человек, который берет стул и почти в щепки ломает его об голову своему коллеге, когда тот всего лишь не послушал его и продолжил заниматься коррупцией? Я думаю, что тут нечто иное.
Мне кажется, что вы не на столько справедливы, чтобы так переживать за других людей. Может быть, все из-за финансовых разногласий?
– Вы хотите сказать, что я занимался с ним этим, и был в доли?
– Боже упаси, Артем. Я ничего не хочу сказать. Я всего лишь предполагаю, поэтому и задаю вам вопросы. – смотря мне в глаза проговаривал он, четко каждое слово, пытаясь заглянуть куда-то глубже или пытаясь прочитать мои эмоции. – Видите ли в чем дело, Артем, – он встал из-за стола и подошел к окну. – В протоколе указано, что когда еще одна ваша сотрудница зашла в кабинет, сейф был открыт, а на тех видео с камер наружного наблюдения которые я видел, мне показалось что вы несете что-то под курткой.
Я знал, что сложно будет что-то доказать. У него, может быть, куча версий и пускай думает, что это деньги если ему так будет проще. Признавать я не собирался больше ничего.
– Вам показалось… Господин следователь. – не желая разговаривать дальше проговорил я.
– Значит не сегодня. – он улыбнулся, и позвал конвоиров.
В своих грязных кругах «потерпевший» был довольно известен. Поэтому дело получило большую огласку.
Меня хотели посадить побыстрей, но в деле появились настоящие потерпевшие, которые встали на мою сторону, и подтвердили правоту моих слов, касаемо коррупции, к который я к разочарованию следователя по этому делу не имел никакого отношения, но больше там фигурировала слово «вымогательство».
Мне дали двенадцать лет.
Это был самый минимальный срок, по законодательству который мне могли бы дать, за убийство сотрудника. В любом случае, когда я услышал эту цифру мой мозг воспринял эти слова как бесконечность.
Я надеялся, что в связи с появлением новых обстоятельств дела, мой срок будет как минимум на пару лет меньше.
Тот момент что я был в состоянии аффекта, тоже не как не повлиял на оглашения приговора. Такое ощущение что никому и дела не было до справедливости.
Да и что я ожидал?
Какой бы там не был плохой человек, я был тем, кто сам переступил черту.
Вот так… Как от любви до ненависти, я сделал этот шаг и признал свою вину, но несмотря на это, нисколько не раскаивался. Внутри я винил себя только за то, что оставил его жену и ребенка, без мужа и отца. И мне очень было жалко моих родных, которые буду ждать своего сына целых двенадцать долгих лет.
Суббота 10 апреля 2038 года
Вспоминая сейчас, это уже не так страшно и неприятно, как было тогда. В том возрасте я, конечно, был еще совсем пацаном, который в жизни не видел почти ничего.
Я не буду рассказывать многого, чтобы слишком не погружать в прожитое, и самому это особо не вспоминать.
Полгода, пока я ожидал решение суда, я просидел в следственном изоляторе и поэтому мне уже тогда удалось немного прочувствовать предстоящие изменения в моей жизни, но это было только начало.
Так вот, как только судья огласил приговор, меня сразу из зала суда посадили в автозак и повезли в зону для бывших сотрудников.
Приятного было мало, вся эта атмосфера даже следственного изолятора показало мне взаимоотношения людей за пределами свободы.
Вся обстановка внутри сильно давила на меня, меняя мое когда-то устойчивое психологическое состоянии, достаточно уверенного в себе человек.
Это замкнутость маленьких пространств, выполнения действий только с разрешения, выходы из камеры по команде.
На тот момент своей жизни, я чуть больше года назад пришел из армии и пусть я служил довольно неплохо, и мне позволялось чуть больше, чем остальным, но я, вернувшись обратно домой, все равно потихоньку отходил от угнетающей обстановки безысходности в своей свободе находясь в части.
А тут, такое, случилось со мной. Когда я служил, я думал, что никогда не буду больше зажат в тиски какими-то обстоятельствами, и буду делать так, как считаю нужным, потому что это должна быть только моя жизнь, но зарекаться как я понял не стоит, ведь все переменчиво.
У меня начались опять все эти воспоминания прошлого, поэтому я лучше промотаю весь этот свой период и поделюсь лишь двумя случаями, которые заставили меня менять позицию жизни.
Хоть мы и жили в общем расположении, я старался по возможности не заводить общение с осужденными.
Не потому, что у меня было какое-то предвзятое к ним отношения. Просто мне так было легче переносить все то, что происходит внутри меня и со мной.
Я ходил и на работы, чтобы мое время быстрей летело.
Один из случаев произошел со мной примерно через четыре месяца после моего нахождения в месте лишения свободы.
После вечерний проверке ко мне подошел парень, чуть моложе меня, и сказал, что на выходе из нашего барака меня ждет надзиратель.
Подойдя к надзирателю, я назвал свое имя и фамилию, он кивнул и развернувшись пошел на выход, веля мне следовать за ним.
Я вышел на улицу.
Вечерний сентябрьский ветер принес мне тонкий еле уловимый запах природы, который стоял за пределами нашего периметра.
Надзиратель зашел за угол нашего барака.
Буквально в десяти метрах от нашего барака стоял следующий, и я заворачивая в этот проход, между двумя сооружениями увидел три мелькающие огонька от сигарет, в этих сумерках.
Подходя ближе, мне показалось что это такие же осужденные, как и я.
Следуя за надзирателем, я понимал, что эти трое ждут меня. Подходя с каждым шагом все ближе, я услышал, как надзиратель предупредил их:
– Только живой должен остаться…
Эти троя бросили свои недокуренные сигареты и направились в мою сторону. Пока я соображал, что вообще твориться в мою сторону полетели удары.
Я увернулся от одного, от второго и осознал, что тут немного другие правила. Один из них зацепил меня, пока я пытался уследить за двумя нападающими противниками. Вспышка!
И вот я уже стою под прицелом пяти надзирателей, один из которых тот, кто позвал меня выйти на улицу.
Эти трое стоящих когда-то с сигаретами в зубах, лежали вокруг меня.
Голова немного болит, а в руке неприятное чувство.
Кажется, что звук пропал. Я вижу, что мне что-то говорит, глядя на меня один из надзирателей тыча в меня дулом своего автомата.
– На колени! – кричит он. – Руки подними!
Я встаю на колени, убирая руки за голову и чувствую, как застёгиваются железные браслеты на мои кисти.
Пока они, теперь уже «успокоенного» вновь поднимали меня на ноги, я огляделся и понял, что все трое лежащих на земле извиваются от боли, а это значило, что мой срок не увеличится.
На моей руке был порез, рядом с одним из лежащих, валялось что-то блестящие похожее на маленький нож.
Мне повезло?
Или нет? Я тогда этого не понимал…
За драку меня конечно же посадили в карцер, и я провел там самые долгие, тихие и в тоже время самые ужасные семь дней своей жизни.
До моего нового наказания, я думал, что провести в одиночестве весь срок мне бы удалось, но оказавшись в одиночестве я понял, как ошибался.
Постоянные мысли и анализы происходящего до этого и что будет после, сводили меня с ума.
Первые два дня были самые сложные. Моему пониманию нужно было перестроиться. Необходимо было принять тот факт, что я один заперт в этой одиночной камере, где есть только кровать, и еще целых пять дней я должен буду провести в этой грабовой тишине.
Заглядывающий в глазок камеры охранник и принесенная еда, напоминала мне о том, что там, за пределами этой комнаты существует жизнь.
Света не было, поэтому заняться там было совершенно нечем. В последующие дни хаотичное мышление превратилось в более размеренное, и я начал искать в глубине себя мысли, которые я хотел бы обдумать сам с собой. Меня окрылило имя Надя. Я вспомнил ради чего и почему я здесь. Надежда придала мне новых сил, когда мне показалось что я отчаялся.
Когда я вернулся в отряд мне один из осужденных сообщил, что это все было не просто так, а с воли пришла весточка, что я должен был быть сильно покалечен.
Кто, хочет за пределами забора отомстить мне, я не знал…
И раз у них это не получилось, значит будут еще попытки, иначе никак. После этого случая я стал осторожней и осмотрительней.
Но больше подобного не происходило, или они просто не успели сделать свое дело…
По телевизору, который стоял у нас в бараке крутили новости.
Мне казалось, что он работал круглосуточно, в период обострения обстановки, хотя, время для просмотра были определенные часы.
Из телевизора и из писем мы получали информацию о том, что твориться там, за забором, на воле.
Так в феврале двадцать второго мы услышали о том, что началась военная операция.
Это информация запустила среди тех, кто отбывал свой срок волну обсуждений, словно мы сами были на воле, и наши разговоры или действия могли на что-то повлиять или что-то изменить.
В голове у меня было одно на тот момент, среди всей этой болтовни.
«Если бы я подписал контракт, сейчас бы я был там, среди тех, кто пытается защитить нашу родину, а я сейчас всего лишь тот, кто просто ждет освобождения. Тот, который не может на что-то повлиять. Понимая, что мне еще сидеть пол своей уже отжитой жизни, я отчаянно думал о том, что сейчас я готов был бы отдать жизнь за свою свободу.
По истечению двух месяцев как обещали с экранов телевизоров, урегулировать обстановку не получилось.
Многие из нас поняли, что все гораздо серьезней чем было изначально.
Все эти события все равно никак не меняли нашу жизнь, мы просто ждали своего часа, когда сможем выйти за ворота и почувствовать иную жизнь.
Примерно через полгода я услышал новую информацию, которая начала ходить по территории нашего исправительного учреждения, о том, что из мест лишения свободы, по желанию, и по определенным критериям, можно отправиться в зону боевых действий.
Я подумал, что это бред и такого не может быть, потому что это уж совсем крайние меры, но прошло еще пару месяцев и слух развеялся, потому что был правдой.
Я решил пойти и не важно, что предлагалось взамен.
Главное покинуть это место, из которого как я понял вряд ли выйду живым и здоровым, если кто-то за забором решит закончить, то, что когда-то начал.