Зверь-из-Ущелья. Каменное древо

Глава 6. Поиски виновного

Рамона

Меня разбудил грохот в дверь – ее сотрясала, кажется, целая толпа великанов, и многострадальная едва не слетала с петель.

– Рамона, открой!

Голос отца вклинился в сознание. Голова тут же заныла от усталости и недосыпа – лечь я смогла только перед рассветом, да еще и прорву Дара накануне истратила. Боюсь, что в зеркале сегодня будет отражаться бледный изможденный призрак, не дай Матерь кому-то поинтересоваться, чем эта жрица всю ночь занималась.

– Рамона!! – Дверь содрогнулась под мощным ударом отцовского кулака, и все мое существо вдруг сжалось от страха.

Он обо всем догадался!

Промедление было смерти подобно, родитель ненавидел ждать. Быстро стряхнув с себя остатки сна, я выскочила из кровати, на ходу запахивая накидку. От предвкушения скорой расправы зуб на зуб не попадал, а колени подгибались.

Отец не прекращал ломиться. Я буквально пролетела над полом, едва задевая его босыми ступнями и, отперев замок, предусмотрительно отскочила в сторону.

И вовремя, иначе тяжелая дверь заехала бы мне по лбу.

– Нужна твоя помощь! – пророкотал он, оглядывая меня с ног до головы и морщась. – Ах, ты еще спишь, бездельница! Неужто работы никакой нет?!

– Сегодня Верховная освободила меня от служб…

Он прервал меня жестом, мол, хватит болтать. Губы сжались в суровую линию.

– Что случилось, отец? – спросила, а у самой желудок поджался, и волосы зашевелились на макушке.

– Ольд пропал, – выплюнул он, впечатывая в стену кулак. – И девчонка его тоже.

Я в притворном удивлении приложила ко рту ладонь и округлила глаза.

– Неужели? Как печально!

В ответ он раздраженно осклабился.

– Печально?! Да это настоящее бедствие! И как они могли сбежать?

Я старательно прикидывалась дурочкой, глядя на него круглыми глазами и хлопая ресницами и молясь, чтобы Коринна ничем нас не выдала. Если все откроется, буду врать, что сама пришла вчера к ним в дом, усыпила Кори и выкрала девочку. Правда, веского мотива помогать Ольду я придумать так и не смогла.

– Все, хватит пустой болтовни. Этере нужно сплести поисковую сеть, хотела тебя позвать. А ты браслет сняла и спишь, как суслик.

Поисковая сеть? Ох, милосердная Матерь…

Внутри все затрепетало, но я мужественно выдержала отцовский взгляд. Надеюсь, что мне повезет, и начертанные руны смогут обмануть Верховную.

– А что же тетушка Исмара? – поинтересовалась осторожно, и отец, собравшийся было покинуть комнату, напряженно замер. – Девочка ведь жила у них…

– Не было Исмары дома! По делам ушла, как и ее муж. А дура Коринна, – он погрозил пальцем. – Подружка твоя закадычная, между прочим, проворонила девчонку!

Я чуть было не крикнула: «Она не виновата!», но вовремя прикусила язык. Если уж играть, то до конца.

– Сейчас оденусь и отправлюсь к Матушке, – заверила клятвенно, выпроваживая отца за дверь.

Едва щелкнул замок, я бессильно прислонилась к стене и закрыла глаза.

Как это ужасно – лгать.

* * *

Знакомый провал щерился беззубым ртом, а хризоберилловая решетка все так же зловеще светилась. В этот раз я спустилась по винтовой лестнице в скале вместе со своими сестрами. В бывшем узилище Ольда нас ждали матушка Этера, отец и еще трое старейшин. Хмурые, обеспокоенные. Кто-то задумчиво потирал подбородок, кто-то расхаживал взад-вперед.

– Все выглядит так, будто Ольд решил свести счеты с жизнью, – стоя на краю бездны, отец пнул мыском ботинка камешек.

– Тогда как объяснить пропажу его дочери? Такие совпадения вообще бывают? – поинтересовался старейшина Линн – противный дед, которого я терпеть не могла с детства. Его лысина в обрамлении клочков волос сияла, как медный пятак, а шея была увешана блестящими самоцветами. Кажется, он верил, что чем крупней и ярче камни, тем больше сила, но у меня он неизменно ассоциировался с сорокой, падкой на все блестящее.

Отец раздраженно передернул плечами. Кажется, он сегодня так торопился, что надел рубаху наизнанку.

– Ольд бы так просто не сдался. Цеплялся бы за жизнь из последних сил.

Он говорил, а у меня даже в ушах зашумело от злости, и руки затряслись. Это ведь он, мой отец, сделал все возможное для низвержения Ольда. Если верить словам беглеца, причиной была самая натуральная зависть. Или то, чего он захотел отбиться от стада.

Тем временем матушка Этера рассыпала каменную пыль так, чтобы получился ровный восьмиугольник, и велела жрицам занять свои места. Под звуки шуршания подолов установила в центре шар из полированного дымчатого кварца.

– Помните, как вызвать поисковую сеть?

Здесь были младшие и старшие сестры – всех поровну. Я поймала растерянный взгляд Иниры. Последнее время она ходила как в воду опущенная. Была тут и моя заклятая подружка Лаара. Вот и сейчас, не изменяя своим привычкам, воротила нос.

Ждать долго не пришлось: чары были не слишком сложными, поэтому уже скоро я ощутила жар в кончиках пальцев. Невесомые нити-паутинки отделялись от наших рук, дрожа в воздухе в такт пению Верховной, а потом падали и стелились по полу пещеры. Каждая из них устремлялась к шару, в который очень внимательно всматривалась матушка Этера – меж бровей пролегла морщинка, в глазах плясал неотмирный серебряный свет.

– Лаара, пальцы расслабь! – прикрикнула она на жрицу. – Вас всех это касается, девочки.

Она пыталась казаться невозмутимой и строгой, но я знала – Верховная нервничает и не понимает, в чем дело. Вчера я создала ложный след: бросила ложку, хранящую следы прикосновений Ольда, в провал, а свое присутствие стерла из памяти камней.

Наверняка они думали, что у Ольда был сообщник, а теперь сбиты с толку. Краем уха я слышала, как отец переговаривался с другими старейшинами. Девочку так и не нашли – это их беспокоило.

Ах да, им еще предстоит узнать, что та случайно упала в ущелье. Сбежала, пока Коринна, сторожившая ее, мирно сопела в подушку, и отправилась гулять по Антриму. Но оступилась в одном из опасных коридоров…

По телу пробежала волна дрожи, и меня замутило. Перерасход сил не прошел даром, я стремительно слабела. Что ж, остается надеяться, что сеть не сломает мои вчерашние чары.

Время тянулось томительно медленно, пот скользил по спине холодными ручейками, но я держалась. Помогали мне это делать мысли о Ренне, когда он бился с Красными Топорами, ни разу не дал слабины. Даже раненый.

– Похоже, он действительно бросился в пропасть, – сообщила матушка Этера старейшинам, оторвавшись от кварцевой сферы.

– То есть он сделал это сам? Ему не помогли? – недоверчиво прищурился Линн, теребя амулет узловатыми пальцами.

Верховная вздернула бровь, окатывая его высокомерием.

– Вы сомневаетесь в моих словах, мастер Линн? Если бы сеть поймала чужие следы, я бы вам об этом сказала.

– Мы ни в коем случае не сомневаемся в тебе, – вмешался отец. – Так что с девчонкой?

Я была безмерно рада размять дрожащие от перенапряжения пальцы и отпустить контроль над Даром.

– Мои ученицы плетут сеть в другом месте, пытаясь понять, куда она запропала…

– Здесь что-то нечисто! – не унимался Линн, и мне захотелось стукнуть его по макушке. Кажется, отец был со мной солидарен, потому что метнул в его сторону раздраженный взгляд.

– Мы во всем разберемся.

Сердце трепыхалось пойманной птичкой. Выдержать бы этот день! Доиграть свою роль до конца.

– Девочки, вы можете идти и восстанавливать силы, – милостиво разрешила матушка Этера и встала в кругу старейшин. Им требовалось поговорить без лишних ушей.

У выхода Лаара задела меня плечом, оттесняя и проскальзывая вперед.

– Змея, – негромко обронила Инира, касаясь моего локтя. – И чего она тебя так не любит?

– Ты лучше скажи, кто меня вообще любит.

И нервно захихикала. Этим я пыталась заглушить раздирающее в клочья волнение. Уходя из этого скорбного места, явственно чувствовала, как спину колет тяжелый взгляд отца.

Глава 7. Ссора

Рамона

Этот длинный-предлинный день, наконец, закончился. Ну и страху я натерпелась, конечно! Казалось, кто-нибудь прочитает мои мысли во взгляде, начнет допытываться, почему я трясусь, а там…

Я обошла комнату, касаясь пальцами каменных сфер: в толще самоцветов разгорелись крохотные огоньки, и тьма покинула комнату. В углу над кроватью затаился выводок цинний. Малышки засуетились, вытянули рожки, а внутри хрупких панцирей зажглись бирюзовые искорки. Надо будет покормить сладкоежек, как раз осталось немного меда.

Эти уютные заботы здорово отвлекли от тягот прошедших дней. Замерев напротив своего отражения в большом ростовом зеркале, я повела ладонями по щекам, собрала волосы и откинула их за спину.

Не узнаю себя. Что-то неуловимо поменялось во мне, и это что-то шло изнутри. Как будто кто-то подменил обычную Рамону, подсунув в ее тело незнакомку, и она балансировала на краю пропасти, боясь, что тайна раскроется.

Совершенно обессиленная, я медленно выдохнула. Сейчас заварю ароматных трав, заберусь в постель, обниму подушку и позволю себе чуть-чуть помечтать.

Тихий скрежет с той стороны двери заставил отвлечься от планов.

– Тира? – я немного удивилась при виде взъерошенной подруги, смотрящей на меня огромными, как плошки, глазами, но быстро взяла себя в руки и пустила ее внутрь. – Что-то случилось?

Она влетела подобно урагану, обдав меня запахом яблочного пирога. Щека была измазана мукой, но подруга этого не замечала.

– Рамона! Как ты могла? – в голосе зазвенел неприкрытый укор и осуждение, ее колотило от возбуждения и паники. Эта дрожь перекинулась на меня и заставила поежиться.

Плохо дело…

Я повернулась к столику и хотела взять стакан с водой, чтобы предложить подруге.

– Ты о чем?

Тира схватила меня за плечо, больно впившись ногтями, и развернула к себе.

– Ты знаешь, о чем! Кори мне все рассказала.

Мы долго сверлили друг друга взглядами, ни одна не желала уступать. Кажется, отпираться бесполезно, да и не слишком хочется.

– Я поступила правильно.

Эх, Кори-Кори. И кто тебя за язык дергал?

– Ты подговорила Коринну, ты подставила мою маму! Теперь все винят ее за то, что она плохо следила за ребенком! – Тира уперла руки в бока и гневно смотрела на меня, ожидая, что я начну оправдываться и просить прощения.

Но этого не будет.

– Ты знаешь, – продолжила она дребезжащим голосом, и подбородок ее запрыгал. – Знаешь, что они думают? Что девочка пошла гулять по Антриму и сверзилась с лестницы. Прямо в провал! Это, по-твоему, весело?

Ссориться с подругой не хотелось. Я вообще ненавидела ссоры, но Тиру понять тоже могла. Она ждет ребенка и не хочет, чтобы покой их семьи что-то тревожило.

Стараясь не терять самообладания, я погладила Тиру по плечу.

– Понимаешь, я не могла поступить иначе. Мне жаль, что заставила тебя волноваться, но в чем виновата та девочка? Искатели оторвали ее от родной матери силой, похитили. Понимаешь, Тира? Это слишком жестоко, а мы ведь не приемлем жестокости.

Она смотрела мне в глаза, упрямо сжав зубы, но не перебивала.

– Я отдала ребенка Ольду и вывела их из Антрима.

Тира отшатнулась и замотала головой.

– А если узнают? О-о-о… чем ты думаешь, Рамона? Что будет, если обман раскроется? Ты и Кори за собой утащишь!

– Так, хватит! – я непреклонно оборвала стенания подруги. Залепить бы отрезвляющую пощечину, но нельзя. – Если не будешь болтать, никто ничего не узнает. Мне жаль, что пришлось подставить тетю Исмару и Кори, но со временем все стихнет и забудется.

В ответ подруга взметнула руки и хлопнула себя по бокам.

– Рамона, я не верю, что это говоришь ты. Ты!.. Ты ведь Каменная жрица, ты должна…

– В первую очередь я – человек, и я не смогла бы спокойно спать, зная, что могла помочь, но ничего не сделала.

– У тебя какое-то странное чувство справедливости! Ольд заслужил наказание! – Тира ткнула в мою сторону скрюченным пальцем, но я отмахнулась от ее руки и крепко сжала плечи. Встряхнула несильно, будто это могло помочь выбить из ее головы дурацкие мысли.

Когда-то мы были так близки, понимали друг друга с полуслова.

Когда-то…

В прошлой жизни.

– Тира, ты ведь сама скоро станешь матерью. Что бы ты почувствовала, если бы у тебя отобрали твое дитя, твою плоть и кровь, самое дорогое, что только может быть? – я увещевала ее, призвав на помощь все свое спокойствие, все красноречие, но Тира молчала с непробиваемым выражением.

– А чем ребенок заслужил эти мучения? Неужели у искателей и правда нет сердца? – я была готова кричать, лишь бы подруга меня услышала.

Тира затрясла головой.

– Рамона!.. Рамона-а! Подведешь ты всех нас, ой, чувствую, подведешь!

Она вырвалась из хватки и отряхнула плечи, словно мое прикосновение могло заразить ее неведомой болезнью, очернить ум и душу, сделать такой же ненормальной, как я.

– Не зря считают, что рыжий цвет приносит беду. А про детей мне не говори, ты тем более ничего не поймешь, потому что у тебя их никогда не будет, – прошипела она и, взмахнув подолом, выскочила за дверь.

Несколько мгновений я стояла онемевшая, обездвиженная, словно меня приморозило к месту. Получить удар в сердце от близкого человека – что может быть больнее?

* * *

Антрим бурлил несколько дней, как похлебка в котелке. Отец ходил мрачнее тучи, срывался на мне и даже на Орме. Больше всего подозрений вызвало то, что и Ольд, и малышка погибли в одну ночь, но зацепок ни старейшинам, ни матушке Этере обнаружить не удалось. А мне оставалось только благодарить Матерь Гор, что обман удался.

Если богиня не выдала, значит, я поступила правильно? Или за что мне такая удача?

Но расслабляться рано. Каждый раз, останавливаясь у зеркала, я ловила свой затравленный взгляд.

Осенняя ярмарка была все ближе, а значит, близилась и встреча с Ренном. Только рутинные заботы помогали отвлечься от беспокойных мыслей. Мы усиленно готовились: мастерские не закрывались даже ночью, а я, когда не служила в храмах, тратила все время на зачаровывание амулетов.

Гладко отполированные кристаллы в ажурных серебряных шапочках ложились в деревянные шкатулки – аметист, хрусталь, берилл, турмалины. Все блестящие и одинаковые, точно близнецы. Капли изумрудов и сапфиров, благородная шпинель, рубины – украшения для богатых господ. Алмазы, сияющие гранями и рассыпающие солнечные искры, опалы с заключенными в них звездами, радужники и лунные камни – части живых амулетов.

У меня на пальце сидела бабочка с серебряным тельцем, слюдяными крылышками и глазками из флюоритов, готовая сорваться и улететь. Бабочка-проводник. Таких богатые родители покупали для своих детей, чтобы, если те заблудятся, насекомое указало дорогу домой.

Или вот, к примеру, амулет в виде оленьей головы. Каждый волосок был выгравирован так искусно, что зверь казался живым – сейчас моргнет яшмовыми глазами Хранитель Охотников.

Я любовно укладывала сокровища на бархатные подушечки.

Солнечные камни, помогающие в сложных решениях. Аметисты, чернеющие при контакте с ядами. Ониксы – камни жрецов, аквамарины – Хранители Моряков.

Сегодня я щедро одарила своими силами эти камни. Как жаль, что все это не навечно. Некоторые амулеты способны подействовать только один раз, другие слабели со временем. Не могли самоцветы долго удерживать такую текучую силу, как Дар. Его не запрешь в клетке.

Я так увлеклась, что не услышала тихий скрип двери.

– Рамона?

У порога застыла Инира. С широко распахнутыми глазами и напряженными плечами. Бледная, но решительная.

– Хочу с тобой поговорить, – она нервно оглядела мастерскую, будто хотела убедиться, что под столом не прячутся отец или брат, а после аккуратно присела на табурет.

Видя, что подруга чем-то озадачена, я придвинулась ближе и взяла ее за руку. Какая холодная кожа!

Я считала Иниру своей подругой. Не только потому, что она невольно посодействовала моему побегу на равнину и разделила страшный ритуал. Девушка подкупала своей простотой и открытостью.

– Случилось что?

Инира молчала некоторое время, только кусала губы, не зная, как начать разговор.

– Завтра наступит мое двадцатилетие, – наконец, начала она. – Меня посвятят в старшие жрицы.

Ох, а я и забыла! Обычно девушки радовались этому событию, но Инира, похоже, разделяла мои опасения. Неизвестность пугала и ее.

– Матушка Этера тебе что-то рассказала?

Инира вздохнула и поерзала, как будто сидела на кучке битого стекла.

– Нет. В том-то и дело, что нет. Лишь велела спуститься в главное святилище на рассвете.

В ее взгляде я прочитала неуверенность, а потом глаза Иниры увлажнились. Неожиданно для нас обоих она подалась ко мне и прижалась к плечу, всхлипывая.

– А мне страшно, я не хочу!

Горло сдавил подступающий спазм, я смогла лишь ободряюще погладить подругу по спине.

– Ну-ну, Инира, ты не должна плакать.

Как глупо это звучит! Матерь Гор, ну почему, когда это действительно надо, я не могу подобрать верных слов? Заикаюсь и лепечу что-то бессвязное.

– Родители твердят, что это большая честь, что моя судьба предрешена, и я не должна гневить богиню сомнениями, но отчего-то, стоит мне подумать о долге, как внутри все холодеет.

Она громко всхлипнула и утерла глаза рукавом. Уставилась на меня вопросительно.

– А если ты не станешь этого делать? Они тебя заставят?

Инира тяжело вздохнула и пригладила выбившуюся из прически прядь. Пальцы мелко дрожали.

– Ты что! Я не осмелюсь противиться, я… Просто мне нужна поддержка, я боюсь до ужаса, мне каждую ночь снятся кошмары, будто меня терзают подгорные духи своими страшными когтями. Я просыпаюсь в слезах.

Никогда не думала, что кто-то еще разделяет мои чувства. Так вот почему последнее время она постоянно ходила бледной, жаловалась на слабость и головную боль! Бедняжка не могла найти себе места, а выговориться было некому.

– Как мне помочь тебе? Скажи, что мне сделать? Хочешь, я поговорю с Верховной.

Инира замотала головой в ужасе.

– Не надо, только не с ней! Матушка Этера будет в гневе, после того случая со старейшиной Ольдом она ходит, как грозовая туча.

– Тогда я буду с тобой! – мысли завертелись колесом, я встряхнула сникшую подругу. – Я не брошу тебя, я проберусь в святилище до ритуала и спрячусь там.

– Не получится, это запрещено, – попыталась возразить она, но я уже все для себя решила. Одной дерзостью больше, одной меньше – какая разница! Я и так слыву нарушительницей запретов.

– Послушай сюда, Инира, – я поймала ее затравленный взгляд. – Я тебя не брошу. Я ведь умею создавать врата. Спрячусь в храме, никто меня даже не заметит. И, если во время ритуала что-то пойдет не так, помогу тебе.

Она глядела на меня расширенными глазами, на ресницах дрожали слезинки. Мне стало жаль подругу до ужаса, но что я могла сделать? Я не стану бросать Иниру в трудный час, заодно и посмотрю, что вскоре ожидает меня саму.

– Как ты мне собралась помогать?

Если бы я еще знала! Но, несмотря на отсутствие какого бы то ни было плана, я заверила ее самым спокойным тоном:

– Все будет хорошо, просто поверь.

С Ольдом я сначала тоже не знала, что делать. А теперь они с дочкой на свободе, наверное, уже нашли мать и живут счастливо. Ай да я!

– Веришь?

Мои слова сработали. Плечи Иниры опали, и она немного расслабилась.

– Ладно, – выдохнула и всхлипнула в последний раз. – Я тебе верю.

Глава 8. Тайна ритуала

Рамона

Я поднялась задолго до рассвета. Надела удобные штаны с туникой, волосы заплела в косу и обернула вокруг головы. Руки слушались плохо, а сердце громыхало так, что, казалось, его слышит весь Антрим. Внутри сидел уродливый комочек страха, который пищал и ужасался тому, что я творю: с каждым днем становлюсь все более непокорной, мыслю не так, как должна. Но жить по-другому я уже не смогу.

Я узнаю, что скрывает матушка Этера!

Открыв нараспашку окно, я жадно вдохнула влажный ночной воздух. Наверху звезды перемигивались так беззаботно, что это казалось даже странным.

До восхода солнца оставалось больше часа, но я была должна попасть в храм первой. Перед глазами стояло заплаканное лицо Иниры, ее трясущиеся руки – как я смогу ей помочь? Понимая, что до сих пор не придумала ни одного мало-мальски рабочего плана, негромко выругалась.

Что ж, сначала буду просто наблюдать. Она почувствует мою немую поддержку, и все будет хорошо.

На этот раз обошлось – врата привели под своды главного святилища. Я бегло осмотрелась: ничего не изменилось, по центру все так же стоял алтарный камень – тяжелый, сонный и темный. Услышав чужое присутствие, на потолке вспыхнули огоньки цинний.

Лик Матери Гор вынырнул из темноты. Мы встретились взглядами. Два крупных изумруда взирали бесстрастно и равнодушно, но, стоило отвернуться, как показалось – богиня недовольно нахмурилась.

Или то игра воображения?

Ладно, медлить нельзя. Сжав в ладони амулет, я отошла за колонны и прижалась к стене. Прежде я не пользовалась им для того, чтобы отвести глаза искателей, да и не была уверена в том, что он сработает против Каменных жриц, но рискнуть стоило. Тем более здесь всегда лежали густые тени, а я достаточно маленькая и хрупкая. Незаметная.

Турмалиновый кристалл в серебряной оплетке нагрелся, возвещая об освобожденной магии. Я убрала со лба липкие пряди и выровняла дыхание.

Вот так.

Держись, Инира. Сегодня ты не одна, я выполню обещание. Внутри теплилась слабая вера в то, что боимся мы напрасно, что накручиваем сами себя, а ритуал совсем не опасен. Иначе стала ли матушка Этера рисковать нашими жизнями?

Ох, лишь бы так и было!

Я так увлеклась, что не заметила, как пространство вокруг начало светлеть. Явились жрицы и засветили огни? Я попыталась шевельнуться, чтобы выглянуть из укрытия, но в этот миг начало происходить нечто странное.

Руку, в которой я сжимала амулет, с необъяснимой силой притянуло к скале – не успела я пикнуть, как она провалилась в камень, словно тот был кашей из глины. Меня захлестнула волна паники, я дернулась, как пойманная мошка.

Бесполезно!

Похоже, в этот раз я серьезно разгневала богиню, а горы решили меня проклясть. С жадностью они набросились на ноги, захватили в каменный плен. Все глубже и глубже я тонула в камне, чувствуя, как порода сдавливает кости. Вот-вот захрустят!

Ни звука не слетело с губ, камень начал покрывать грудь, живот, потом голову, лицо и шею. Словно мраморная скульптура я застыла в неподвижности, беспомощно вращая глазами. Рот был надежно запечатан, так, что даже при всем желании я не смогла бы позвать на помощь.

Нет! Нет-нет-нет! Я совсем не хочу умирать!

Я отчаянно позвала Дар, попыталась нащупать внутри себя его золотистые ростки. Но он молчал, будто я стала пустым сосудом.

В этот полный ужаса миг я увидела матушку Этеру. Она прошествовала в опасной близости – торжественно, с прямой спиной и задранным подбородком. Подошла к алтарному камню, поклонилась и метнула взгляд ко входу.

А мне только и оставалось, что молча глядеть на процесс, сгорая от ужаса. В голове не осталось ни одной связной мысли, я превратилась в беспомощный комок страха – жалкий и совершенно обездвиженный. А я еще Инире помощь обещала, дура!

Верховная заговорила, и голос ее, усиленный магией, разлетелся во все уголки святилища. Она приветствовала старших жриц, что собрались вокруг с горящими кристаллами в ладонях. Она говорила, что сегодня особенный день, и в их ряды готова вступить новая сестра, чтобы полностью посвятить себя службе нашей пресветлой богине.

Я отыскала на стене лицо Матери Гор. Изумрудные глаза светились мягким, но вовсе не благодатным светом.

– Подойди, Инира! – Верховная протянула руку, и я, наконец, увидела подругу.

Она была в белой сорочке и с распущенными волосами – беззащитная и маленькая. Она вообще была чем-то похожа на ребенка со своим лицом в форме сердечка, с огромными испуганными глазами и пухлыми щечками. Ступая на цыпочках, девушка приблизилась к матушке Этере и склонила голову. Со спины к ней подошли две другие жрицы и, развязав тесемки на горловине, помогли раздеться. Сорочка упала на пол бесформенной лужицей, и Инира предстала перед ними полностью обнаженной. От этого зрелища у меня сжалось сердце, а горы, которые держали меня в плену, загудели в предвкушении.

Что здесь происходит?!

– Ты готова? – спросила матушка, глядя на девушку ласково. Так, как хозяин глядит на овцу, которую скоро поведут на заклание.

– К чему я должна быть готова, Верховная? – Инира зябко повела плечами.

– К оказанной тебе великой чести – стать старшей дочерью богини, старшей жрицей, хранительницей мира и безопасности Антрима.

Подруга кивнула.

Две сестры подхватили ее под локти и помогли забраться на алтарь, улечься на спину. Инира делала это с неохотой – руки и ноги сгибались туго, будто она была плохо сделанной деревянной куклой. Конечно, подруга не могла меня видеть, и я пыталась докричаться до нее мысленно, утешить и подбодрить. Только кто бы помог мне самой?

Еще одна старшая жрица подошла к алтарю, держа в руках длинную шкатулку из змеиного камня. Матушка Этера откинула крышку и достала нож наподобие того, какие мы использовали в ритуале с Ольдом.

Зачем ей это страшное оружие?! Ох, Матерь Гор…

Иниру терзал тот же вопрос. Она приподнялась на локтях и что-то спросила. Верховная покачала головой, наклонилась к ней. Я не могла расслышать с такого расстояния их голоса, не видела губ, чтобы прочесть хотя бы по ним.

Сердце колотилось так громко и беспокойно, что его могли услышать все, несмотря на покрывшую меня толщу породы. С каждым мгновением узел в животе закручивался все туже, я пыталась дергать ногами и руками, но не могла сдвинуться ни на волосок.

Горы держали крепко.

Наконец, матушка Этера закончила говорить и разогнула спину. Огни в святилище вспыхнули ярче, а алтарь из кровавого камня начал просыпаться: по поверхности зазмеились багровые жилы, свернулись клубками. Жрицы затянули песнь, какую я не слышала ни разу. Она пробирала до мурашек, ввинчивалась в лоб и затылок, рвала голову изнутри. Одновременно с этим порода давила на меня со всех сторон, будто желая стереть в порошок.

Я медленно и мучительно умирала. Не могла даже кричать, чтобы выплеснуть части скопившейся боли. Сквозь мутную пелену слез видела, как трое старших жриц сжали плечи и ноги Иниры и со всей силы вдавили в камень. А потом от него отделились призрачные алые языки и спеленали ее так, что она не могла даже пошевелиться. Храм огласил сдавленный вскрик, почти сразу перешедший в оглушительный визг. Моя подруга кричала и плакала, пыталась вырваться, но все было бесполезно.

Она поняла, мы обе поняли, что должно произойти. Суть ритуала стала кристально ясной, и как я раньше не догадалась!

Время понеслось с поразительной скоростью, каждое мгновение приближало к развязке. Голоса жриц казались визгливыми и дребезжащими, как проржавевшие пилы. Хотелось заткнуть уши, вырваться из каменных объятий, а потом схватить Иниру в охапку и сбежать подальше от всего этого сумасшествия.

Но матушка Этера уже занесла над ней нож и решительно опустила руку.

Все потонуло в ярко-алом свете. Он ударил по глазам, и показалось – я ослепла. Долгие-долгие мгновения плавала в пустоте и тишине, а потом мир начал приобретать привычные очертания. Вокруг высились своды храма, все так же светились изумрудные глаза богини на стене. На алтаре застыло распростертое тело Иниры.

Я плакала беззвучно, жалея, что не могу заорать в полный голос. Только сейчас я осознала, почему кровавый камень носит такое название, и почему из него делают алтари и украшения жриц. Только от этого открытия не легче.

Верховная отложила нож в сторону, закрыла собой тело подруги и что-то делала с ее грудной клеткой. Борясь с тошнотой, не в силах смотреть на все это варварство, я закрыла глаза и на какое-то время лишилась чувств, но голоса песни вернули меня в реальность.

Они были похожи на перезвон волшебных колокольчиков – легкий и нежный, ласкающий душу и слух.

Рука Иниры слабо дернулась, а потом девушка села и недоуменно огляделась. Ее слегка пошатывало, волосы растрепались и укрыли плечи неряшливым черным покрывалом, но…

На ней не было ни следа крови! Только алый шрам выделялся на молочно-белой коже. Это не укладывалось в голове, я ведь видела, точно видела, как нож вошел в ее плоть!

Лишь сейчас я заметила, что в ладони матушка Этера держит маленький сияющий сгусток – он переливался всеми оттенками алого и трепетал, как крылья маленькой птицы. Или как… человеческое сердце! Я не могла оторвать от него взгляда, смотрела и не верила глазам.

Когда жрицы помогли Инире подняться и облачили ее в золотые одежды, Верховная сказала:

– Дитя, ты отдала самое дорогое ради нашего общего дела.

Призрачные алые щупальца потянулись к подношению, камень сыпанул искрами и поглотил то, что называлось сердцем. Но это был вовсе не орган, что гоняет кровь по телу, а частица души – та, что нельзя потрогать. Но, как оказалось, можно отобрать.

С этого момента Инира стала бессердечной.

Мгновения тянулись так медленно, что казалось – я схожу с ума. Ритуал завершился, и жрицы одна за другой покинули храм. Матушка Этера уходила последней: загасила каменные светильники, остался только голубоватый свет цинний, в котором лицо ее казалось похожим на лицо утопленницы.

Когда шаги стихли, и в святилище воцарилась пугающая тишина, путы ослабли – я почувствовала, что меня больше ничто не держит. Тело рухнуло кулем, локти и колени больно ударились о твердый камень – я застонала. Слепо зашарила по полу, потом оперлась трясущимися руками и приподнялась. Меня трясло, как в лихорадке, мышцы превратились в дрожащую бесформенную массу, волосы застилали лицо. Каждый вдох давался с трудом, будто ребра и легкие действительно размолотило в кашу.

Перед глазами вспыхивали картины кровавого ритуала. Никогда в жизни я ничего подобного не испытывала. При воспоминании о том, как нож Верховной вонзился в грудь Иниры, собственное сердце начинало болеть.

Да, подруга поднялась с алтаря живая. Выглядела, как Инира, но в то же время это была не она. Переродилась другим человеком, лишившись того, что у нас называют сердцем или частицей души. Что переживала она, глядя в непреклонное лицо матушки Этеры? Чувствуя, как магические путы удерживают руки и лодыжки, надеясь, что я каким-то чудом смогу ей помочь.

А я…

А что я? Оказалась слаба и беспомощна. Совершенно бесполезна. Более того, подобная участь скоро ждет и меня.

С огромным трудом, будто проведя в плену камня тысячу лет, я смогла разогнуться и встать на ноги. Перед глазами все кружилось и плыло, воздух показался до ужаса затхлым. Повинуясь неясному чувству, я побрела к алтарю – еще не спящему, теплому. Жар его звал и притягивал.

Собрав остатки сил, я ударила по нему кулаком. Потом еще раз, и еще… Совсем потеряв разум, я колотила алтарный камень со злостью, с непониманием, с желанием раскрошить это ненасытное чудовище в пыль. Так вот, значит, как! Так вот, почему суть ритуала от нас скрывают, ведь в противном случае мало кто из жриц решился бы добровольно отдать кусок себя – свою душу.