– Сама нашла?
– Сама!
– Да шо ты брешешь! Кто научил? Говори! Придушу эту сволочь!
– А я тебе тоже изменила! – закричала Любовь Петровна. – С кумом! Когда старшой был маленький! Тебя в командировку посылали, а кум за болгаркой приходил!
За кума Любовь Петровна получила в глаз. Димок затолкал ее в машину и повез разбираться на соседнюю улицу, за мастерские «Кубань-шина», там у него был гараж.
В салоне было тесно, душно, мощность кондиционера не была рассчитана на жаркую Любовь Петровну, но Димок клялся, клялся, клялся:
– Все твое, Люба! Все твое! И трешка твоя, и двушка, и однокомнатная!
– И дача! – загорелась Любовь Петровна.
– И дача!
– И машина?
– И машина! – застонал Димок.
– Чи еще любишь? – прижалась крепче Любовь Петровна, и Димок рухнул: – Люблю!
Он открыл дверь, но и на улице было не легче, как обещали +42, так и жарило.
– Ох, сейчас бы в холодильник, – он сказал, застегивая порванную рубашку.
– Дима! – вскочила Любовь Петровна. – Скорее! Поехали! Я Славика забыла в холодильнике!
Они приехали в "Кубань-холод» около семи вечера. Димок долго сигналил, а Любовь Петровна стучала по воротам. Охранник спал крепко.
– Меня посадят! – кричала Любовь Петровна. – У меня Славик под замком остался! В одних шлепках!
Холодильник открыли. Любовь Петровна шагнула из жаркого лета в мороз. Она испуганно посмотрела на мужа с охранником и прислушалась. В глубине ледяного склада раздавались глухие удары. Любовь Петровна вспыхнула и побежала на звук.
– Славик! – она звала. – Славик! Ты живой?
– Шо вы за дерево, Любовь Петровна, – он начал на нее ругаться. – У вас тут просрочка с девятьсот пятого года…
– Славик? – Любовь Петровна даже удивилась. – Ты не помер?
Нет, он не помер. Не замерз и даже не простудился. Все пять часов пока Любовь Петровна бегала по жаре, Славик перекидывал ящики с мороженым. Он вспомнил секцию по тяжелой атлетике и тягал пломбир, как гири. Заодно разобрал все завалы на дальних стеллажах, нашел заныканное масло, заледеневший сахарок и ящик пломбира, который завалялся со времен Советского Союза. К сожалению, я узнала об этом слишком поздно, мне не досталось ни одного стаканчика.