Жуткие приключения в империи

К слова, наследник империи, брат и его сын также присутствовали за этим столов. Ланфорд, Томас, Грейсток и еще дюжина знатных аристократов, приближенных к его императорскому величеству, молча и с некоторым удивлением взирали на наглое явление.

Но тут любой, кто хорошо знал бы мою тетушку, поспешил исправить такое выражение лица. Причина тому была привычка Румпельштиды включаться в игру, когда кто-то пасовал удивлением, и выходить из ситуации победителем. Вот и в этот раз она быстр оценила обстановку и начала громогласный спектакль для посторонних.

– Это что тут происходит, скажите на милость раздосадованной ведьме?! Разврат и непотребство! Ну вы поглядите на него, император еще называется! Под самым носом молоденькую ведьмочку совращают самым непристойным образом, а он сидит и счастлив! Потакает собственному племяннику! Не бывать этому! Не бывать!

Чему не бывать, я сразу и не поняла, если честно. Осознание оно как-то позднее наступило, но повлиять на ситуацию уже не представлялось возможным. Поймавшая праведную волну тетушка неслась с этого гипотетического спуска как огромный снежный ком.

Пожалуй, опущу подробности того, как святую меня самым наглым образом сбили с истинного пути, охмурили, опутали и еще много чего «или». Скажу только, что картина выходила крайне неприглядная: императорский племянник просто воспользовался наивностью молодой, красивой, умной, перспективной меня и повел себя ну просто бесчестно. По всему выходило, что Ланфорд незамедлительно должен был на мне жениться. Вот здесь, на этом самом месте, немедленно! Иначе ждал этот мир ужасный ведьмовской гнев, причем не только ее, тетушкин, но и всего ведьмовского Ковена Земли.

Правда, уточнять, что это за Ковен и его структура тетушка не стала. Возможно, посчитала это лишними подробностями, а может еще и сама не понимала, ведь существовала эта весомая во всех смыслах структура недолго. И с ее подачи.

Что удивительно в этой ситуации – племянник императора был согласен сейчас и на этом самом месте жениться. Даже паузы на подумать просить не стал.

– Готов в добровольном порядке прямо сейчас перейти к заключению священного союза,– спокойно и уверенно произнес Ланфорд, не сводя с меня пристального взгляда. Не знаю, что забавного было в моем выражении лица, но губы его стали мелко подрагивать, стараясь удержать серьезный вид.

– Не пойдет! – включился в игру чем-то необычайно довольный Игнат, перебив попытавшуюся прервать фарс меня. – Румпельштида, ведьма снов моих, очарование для глаз, услада для ушей, ну вы только послушайте, что говорит этот маг! Здесь! Владиславушка вам кто? Что? Вы посмотрите на эти карие глазки, да это же взгляд олененка на зеленом лугу! Да как такие глазки можно выдавать замуж посреди этого кабинета? А платье? А цветы? А клятвы в любви до гроба? Вы что, лорд императорский племянник, кинуть…то есть, обмануть нас хотите?

– В самом деле! – подхватила тетушка, которая, возможно, уже и позабыла, что все это представление. – Платье, цветы и оркестр! С виолончелью!

– И уточек, – зачем-то добавила я, сдавшись под настиком этих заговорщиков.

– И уточек! – поддержала меня тетушка грозно. – Три часа вам на организацию, иначе помяните мое слово, имперцы, я на вас такой ведьмовской гнев вынесу, что от ваших дворцов только крошки останутся! Захотели они обмануть род Залесских! Не бывать этому!

Едва ли стоит, но я все уточню: пока моя тетушка выдавала эту тираду, артисократы медленно двигались к выходу. Маги старались особо не отсвечивать и не привлекать к себе внимание, поэтому их движения имитировали ход крабов. В основном бочком.

К тому моменту, как возмущенный и потому красный император выдал решительное «Да пусть будет по вашему!», аристократов уже не было. Однако маги и не догадывались, что за хлопнувшей дверью все только начиналось. Напряжение и непонимание здесь росло в геометрической прогрессии.

Лишь Ланфорд прекратил этот фарс, поднявшись и уверенным, даже собственническим движением притянув к себе. Его спокойный тон сбил общее настроение, а последующий вопрос, казалось, вернул окружающим способность к критическому мышлению.

– Что происходит? – вопросил он, глядя мне в глаза с неожиданной улыбкой.

– Мы завершили расследование, – оповестила я собравшихся, пока императорский племянник задумчиво перебирал пальцы на моей ладони. – приступаем к завершающей фазе – поимке ведьмы. Для этого нам понадобился отвлекающий маневр. Просим прощения за доставленные неудобства, не рассчитали с телепортацией, пришлось выкручиваться. Ведь лучше и масштабнее свадьбы еще никто и ничего не придумал.

Повисла тишина, во время которой маги и моя тетушка Румпельштида почему-то обменивались красноречивыми и понимающими взглядами. Уловить их смысл я не успела, поскольку тишину неожиданно разорвал Томас.

– Сколько у нас есть времени? – вопросил брат императора.

Взгляд его оказался необычайно решительным, а хлопок по столу, которым он словно точку в решении поставил, грозен. Никто не ожидал такой поспешности от обычно спокойного и деликатного мага.

– Три часа, может немногим больше. – произнесла я. – Но нужно сказать, что у «Реального волшебства» в сложившейся ситуации нет согласованного с руководством плана. Поэтому действовать мы можем на собственный риск и с вашего одобрения. Мы бы не стали рисковать и надеяться на эфемерное «авось», но в данной ситуации ничего иного нам не остается. Ведьма понимает, что мы вот-вот ее настигнем, а значит может затаиться. Свадьба же явно привлечет ее внимание, нам остается только надеяться, что она не пропустит это события и придет. Но что последует за этим, мы не знаем. Готовиться нужно к худшему.

– Пора закончить с этим. Еще никто не смел терроризировать империю так нагло и так долго, а потому настало время проявить себя и дать отпор. Мы маги, это наша земля и наши люди. Довольно. – решительно заявил Томас. – Дворцовый персонал…что же, еще никто не организовывал императорские свадьбы за три часа. Это вызов! Беру на себя банкет, Ланфорд – займись собой, Грейсток – на тебе украшения и музыка.

– Ну а я тогда отправлю приглашения. – вдруг заявил император, на которого после этих слов устремились все взгляды. – Мы с давними приятелями давно ведем спор, кто первый женится: Грейсток или Ланфорд. Пора сорвать куш!

Если кто и имел соображения насчет азартных игр, то не сказал. Все как-то заспешили, заторопились заняться своими делами.

– Мы пока займемся невестой. – с широкой улыбкой выдала тетушка и ухватила меня за запястье, после чего нам поглотил телепорт.

Вот после этих слов мне и стало по-настоящему страшно, ведь было в тоне Румпельштиды нечто такое, что не оставляло сомнения. Будет нечто.

Вот так, спустя несколько часов, я стояла у зеркала в полный рост в наших с Ланфордом покоях. Под босыми ногами был подиум, а вокруг перебежками передвигались придворные дамы и слуги. Глядя на неразбериху из ткани, цветов, фаты и блесток, мне впервые подумалось, что план какой-то сомнительный.

Беспокоило меня неясное предчувствие чего-то плохого. Хотя разве могло быть в этой ситуации как-то иначе? Еще и императорской семье мы не успели рассказать, что выяснили у демона. Страшно представить, как тяжело будет перенести мысль, что твоя любимая супруга и мать были не теми, кем их считали. Особенно больно было думать, как эту новость воспримет Ланфорд, так горевавший о смерти матери в катастрофе.

Вот какого ему будет узнать, что все то время он оплакивал совершенного другого человека? С горечью в сердце я думала, что он почувствует.

Вокруг меня же разворачивалась бурная деятельность: вокруг что-то постоянно падало на пол, ломалось и терялось, слышались крики и обсуждения. Заправляла всем этим театром абсурда моя тетушка, которая буквально источала позитивный настрой. Понять, что же приводит ее в такой восторг, мне было сложно. Она же в ответ на вопрос отмахивалась и говорила, что свадьбы всегда вызывали у нее умиление.

К слову, именно тетушка и нашла где-то надетое на мне платье, которое, нужно отдать ей должное, было просто невероятным и по-земному современным. Белоснежный фатин уходио вниз шлейфом, словно лилия, а на груди платье держалось за счет тугого корсета, открывающего руки и декольте. Рукава были пышными и держались на плотной резинке на уровне плеч, оставляя линию ключиц и декольте полностью обнаженными. Смелый фасон для местных-то порядков.

– Красавица! – с неожиданным умилением произнес напарник, а глаза его мне вдруг показались подозрительно влажными даже в отражении.

– Ты чего это? – с подозрением вопросила я.

– Да, Владка, я же не думал, что вообще тебя когда-нибудь замуж выдам! А тут такая возможность, понимаешь? – ничуть не постеснялся заявить напарник, демонстративно высмаркиваясь в платок.

Тем временем Гаэль, приставленная ко мне в помощь еще с первого дня прибывания во дворце, уже заканчивала с прической. Заморачиваться с пленениями мы не стали, просто уложили локоны и добавили объема.

– Вы самая красивая невеста, которую я когда-либо видела! – восторженно повторяла она, окропляя мои плечи блестящей пудрой. Макияж был под стать – ненавязчивый, естественный и сияющей.

– Ну что ты…– бормотала я, чувствуя себя с неожиданной силой лицемеркой. Люди вот переживают, слезы умиления льют, а я на ведьму охочусь. Ну и дела!

Кто бы знал, что явление местной делегации ко мне на Землю еще несколько месяцев назад завершиться таким фарсом? А ведь тот день начался как самый обычный, как среднестатистический такой день. Ничего не предвещало беды, так сказать.

Думала я об этом всю дорогу до местного храма, который оказался самым большим и помпезным в столице. Это мне рассказал Игнат, пока мы шагали в портал. Он уже успел навести справки и узнать о местных порядках, пока на мне подшивали платье.

Оказывается, все члены императорской семьи женились в этом храме по традиции, укоренившийся в населении с незапамятных временем. Исключениями были девушки императорской семьи, которых выдавали замуж за правителей соседних государств. Они вступали в брак по традициям их мужа, однако даже после этого многие прибывали на родину и повторяли свои клятвы в стенах этого храма. И все потому, что согласно легенде, здесь за бракосочетанием наблюдали боги, которые не стеснялись вмешиваться в обряд, если видели, что пара друг другу не подходит. Но такого никто из рассказчиков Игната не застал.

Мы шли по белоснежной ковровой дорожке, по каждую сторону которой украшали живые цветы. Они опутывали резные колонны и спускались шлейфом под ноги, ползли по каменным скамейкам, где восседали гости, и убегали на витражные окна, выходящие на площадь, где начиналось море. Музыку играл струнный оркестр, где в самом деле ыл виолончель. Даже две. Но что самое примечательное, за аркой, где должно было пройти бракосочетание, стоял круглый фонтан с фигурой не той феи, не то ангелочка. И вот там, в воде, плавали очаровательные утята с деловито крякающей мамой-уткой.

Тетушка, которая вела меня к алтарю по другую руку, невинно отметила:

– Ну ты погляди, любой каприз.

Все места для гостей оказались забиты до отказа. Там, где полагалось сидеть пяти людям и нелюдям, разместилось по девять, и весь немалый зал был заполнен доверху. Среди лиц мелькали представители разных рас, а среди гостей в первых рядах, я была готова поклясться, сидел король соседнего государства.

Но как же так? Как они собрали всех за три часа! И зал был украшен так, словно к событию готовились месяцами!

В самом центре просторного зала, где в крыше виднелся стеклянный купол, стояла потрясающая по красоте арка из цветов. Здесь же с большой книгой в руках величественно смотрел на собравшихся местный представитель духовенства в вышитой золотой накидке. По правую руку от него внимательно и с восторгом смотрел на меня Ланфорд, на котором был вполне земной, привычный черный костюм и белоснежная рубашка.

– Здравствуй, – шепотом произнес он.

– Привет, – отозвалась я.

– Ты выглядишь ошеломительно, – посчитал нужным произнести маг и вдруг, совершенно неожиданно, улыбнулся такой обаятельной, шальной и мальчишеской улыбкой, что по залу пронесся удивленный гул.

Но это было где-то там.

Здесь же я стояла, смотрела на своего фиктивного жениха и чувствовала, как забываю, для чего мы здесь собрались. Невольно сквозь тревогу и предчувствие плохого пробилась ответная улыбка, совершенно искренняя и светлая. И вот ведь парадокс: мы ждали нападения, ждали взрывов и провокаций, но вместо серьезного подхода к делу стоим и улыбаемся, словно все остальное не имеет значения. И чем шире улыбалась я, тем больше растягивались его губы.

– Ты невозможен, – прошептала я, когда он подошел ближе и обхватил руками мои ладони.

Наклонившись, Ланфорд произнес, не сводя с меня глаз:

– Я понятия не имел, что все происходящее безумие принесет в мою жизнь тебя. Но если бы знал, Владислава, я бы лично писал этой ведьме и напоминал о том, что мы ожидаем ее визитов. Клянусь, и пусть эти люди и нелюди, святой отец и бог будут мне свидетелями: всю эту жизнь я проживал во тьме, пока однажды ты, словно взрыв, не ворвалась в мою жизнь. Я помню первое мгновение, когда я увидел тебя – взъерошенную после того, как вы с профессором пытались смешать магию в колбе, потрепанную, но ни о чем не сожалеющую. С такой любовью к жизни и решимостью в глазах, что невольно задумаешься, а может это я не прав, что считают опасные эксперименты безумием? Я никогда не жалел, что встретил тебя. И готов тебе повторять снова и снова, Владислава, ты – это свет в моей жизни. Каждый твой взгляд, каждое движение выразительной мимики, каждый тяжелый вздох, каждая попытка закатить глаза, учинить очередное безумство, твоя искренность, честность, отвага и бесконечное желание помогать всем вокруг, забывая о себе. Это наполняет меня светом.

Воздух покинул мою грудь, как только Ланфорд заговорил, и я не дышала все время. Казалось, мне и не нужен кислород, я была готова дышать и наслаждаться его словами, его взглядом. Тому, как ласково его руки держали мои.

Потому, когда раздался первый хлопок, слишком драматичный и саркастичный, чтобы быть правдивым, я даже не среагировала. Просто продолжала смотреть в его глаза. Лишь ко второму удару в ладоши я перевела взгляд и, осмотрев молодую, высокую и до безумия красивую женщину, вспомнила, для чего мы здесь собрались.

– Как романтично, – произнесла ведьма, некогда носившая имя Златослава, – так красиво, так неискренне. Что, поверили им? Окститесь, дорогие, это все лишь трюк, чтобы выманить меня. На все готовы, лишь бы я почтила вас своим присутствием. Так вот она. Пришла. Готовы умереть?

По мановению ее слова хлесткие порывы ветра сбили огонь со свечей, и в зале стало неожиданно темно. Лишь яркий свет из окон разбавлял эту тьму, которая с ее появлением словно сгустилась и обволокла все вокруг. Среди гостей послышались крики.

– Лишенная имени, остановись! – произнесла тетушка, появившаяся прямо передо мной. Ее поза, ее взгляд, ее голос выражали лишь уверенность. – Они не виноваты в том, что здесь произошло. Отпусти невиновных и реши этот вопрос с нами, равными тебе, ведьмами.

Возникла пауза. Незначительная, почти молниеносная, но она была, словно ведьма и не раздумывала над словами Румпельштиды. Она ждала их, а пауза стала лишь моментом ее триумфа.

– С преогромным удовольствием. – произнесла ведьма с очаровательной улыбкой. – Все вон.

После этих ее слов взметнулся ветер вперемешку с песком и пылью. Его порывами вынесло гостей, магов, императорскую семью и даже тетушку Румпельштиду. Всего мгновение и мы стоим рядом с ведьмой, лицом к лицу. Так близко, словно были давними подругами.

– Вот ты какая ведьма Владислава. – шепотом, почти с восторгом произнесла она, жадно оглядывая мое лица. – Наслышана. О тебе много говорят, ты знаешь? Очень раздражает. И то, что ты меня преследуешь, тоже раздражает. Ты мешаешь моим планам.

Голос ее звучало чисто, звонко, а мимика выражала исключительную приветливость. Даже слова были произнесены с улыбкой, словно не притаилось в них никакой угрозы.

Но глаза были чистой пропастью из безумия, а жесты словно кукольными. Каждый взмах руки, поворот головы, шаг словно долго репетировались и тренировались, а потому были неестественными. Ведьма двигалась, но так, словно лишь помнила, как это правильно делать.

– Как тебя зовут?

– Мела, – произнесла она охотно. – благозвучно, правда? Это означает тьма. Так и не скажешь! Но мне нравится звучание имени: так нежно, просто и деликатно. Сразу не поймешь, что после этого тебя ожидает только смерть.

Ведьма засмеялась, оценив иронию собственной шутки.

– Зачем ты меня преследуешь? – оборвав саму себя на высокой ноте, вдруг вопросила Мела. – Тебя не учили уходить от тьмы, а не пытаться наступить ей на пятки?

– У меня такая работа, – отозвалась я, не меняя тона. Мои слова звучали в такт ее, не выдавая охватившего меня страха и сомнений. Легко быть смелой и наглой, когда ты рядом с напарником и толпой сильных магов, но сейчас пришлось собрать все свое мужество и дипломатичность. – ловить таких, как ты. И избавлять мир от лишней тьмы.

– Ты славная девушка, светлая ведьма. – произнесла Мела, оказавшись неожиданно близко. – Я пыталась тебя остановить, подсылала к тебе свою помощницу. Ты должна ее помнить, Гаэль. Это было так забавно – наблюдать, как ее мать сходит с ума от безызвестности, как она готова отдать все и даже больше, чем у нее есть, чтобы вернуть дочь. Она же тем времени под личиной служанки ходит рядом с матерью и ненавидит ее. Тебе стоит попробовать – ломать родственные узы так весело! Психологи говорят, что узы матери с детьми нерушимы, но посмотри – в этот раз один лишь нашепт, и я смогла. Так легко, что почти не интересно.

Ведьма отошла и, потрогав изгородь из живых цветов, задумчиво добавила:

– Я бы давно от нее избавилась, эта Гаэль совершенно бесполезна. Никакого толка, лишь раболепство и слепое желание угодить, чтобы заполучить хоть часть моей силы. Мне было бы достаточно лишь взгляда, чтобы убить ее. Но вот мать этой девчонки…какая ведьма, какая сила. Я бы хотела ее. Взрослые ведьмы гораздо умнее, хитрее и коварнее. Но с ними связываться ненадежно. С женщинами вообще ненадежно дело иметь. Ты знаешь? Мы ведь влюбляемся в этих проклятых мужчин.

Цветок, который Мела держала в руках, почернел и смерть последовала за всеми, кто был с ним на этой вязи. Вскоре от моей арки не осталось ничего – ее сила все выжгла.

– Ты тоже любила. – произнесла я осторожно, не мешая ведьме говорить. Пока она рассказывала свою историю, диалог отвлекал ее. Я же получала новые рычаги, неспешно выводят ее на стадия переговоров.

– Да, и к чему меня это привело? – произнесла она безразлично, дернув плечом. – Мерзавец хотел использовать меня, держать под замком и подпитываться, пока его жена сопровождала его на баллах, сидела с ним на престоле и рожала наследников. Я была для него никем, а он для меня – всем. Я этому никому не говорила, но тебе скажу. Все равно ты живой отсюда не выйдешь. Я все еще его люблю. Спустя столько лет, я люблю человека, который разрушил мою жизнь. Но я хочу, чтобы он страдал, мучился и помнил обо мне даже на небесах, где он и оказался. Уверена, он все видит и знает, как досталось его наследникам за его промахи. Какая ирония – люди умирают, но их грехи и расплата за них продолжают жить.

– Зачем тебе это? – вопросила я с искренним непониманием. – Он же мертв! Он сделал тебе так больно, испортил твою жизнь, но ты не вернула ее, не начала с начала, не нашла другую любовь, не стала счастлива. Вместо этого ты продолжаешь блуждать во тьме и позволяешь ему дальше портить тебе жизнь.

– О, дорогая Владислава, ты так молода и наивна. – покачала головой ведьма, обернувшись ко мне. – Я уже давно прошла точку невозврата, для меня нет пути назад. Как и для тебя, и для императорского рода, и для этого мира. Я выжглу его дотла. Здесь ничего живого не останется. И после этого я буду отомщена, подумаю, чем хотела бы заняться дальше. Возможно, начну карьеру в политике в другом мире, не здесь. Здесь вообще ничего не будет. Так ведь поступают эти люди? Они делают что-то плохое, а потом становятся сенаторами. Прелесть. Очень мне подходит.

Неожиданно ее взгляд, опустевший от воспоминаний, прояснился и с яростной силой, злостью и отчаянием замер на мне.

– Но что-то я заболталась. Пора вернуться к делу.

Поток ее силы резко взметнулся ввысь, поднимая в воздух пыль, грязь и разливая вокруг запах серы. Один раз почувствовав этот запах, никто не сможет его забыть. Так пахнет смерть и так пахнем прогнившая магия, достававшаяся путем жертв и смертей.

Вот только я была готова к ее нападению, потому мой свет разлился вокруг с неменьшей силой, разрывая ее тьму. Казалось, что это была нечестная, неравная битва. Я не была инициированной ведьмой, не получала допинг от демона и не имела такого опыта. Вот только на моей стороне была Вселенная, свет и справедливость, которую я несла этой битвой. Я верила в то, что делаю, видела цель и знала, что умру ради справедливости. Была готова к этому.

Сила шла ко мне от земли, проникая сквозь холодный мрамор храма, она вибрировала в воздухе, спеша ко мне с разных уголков этого мира. Она клубилась, разливалась внутри меня светом. Сила Люцерна хотела победить тьму, хотела изжечь эту ведьму, как язву, как отраву всему доброму в этом мире. Он натерпелся от нее за много лет, он знал, кто причина некоторых его бед.

Неожиданно Мела широко улыбнулась и ее рука метнулась в сторону статуи ангела, украшавшего фонтан. В руках фигуры был зажат клинок, который вырвался из каменных ножен и с благодарностью метнулся в мою сторону. Я успела отбить его, но вслед за ним понеслись все острые предметы из этого храма. Дождь из колюще-режущих предметов ссыпался, разбиваясь об охранный купол.

Мой план, выстроенный в тайне от напарника и всей императорской семьи, работал. Никто из них не понимал, а быть может и не мог представить, что я решусь на этот обманчивый и смертельный шаг. Лишь тетушка, которой я поведала о единственном способе справиться с этой ведьмой, понимала, какая опасность ждет нас обеих в этом храме. Она не вмешивалась, позволяя мне принять этот удар так, как поступила бы она.

Диаметрально противоположная сила, призванная мной и Мелой в закрытом пространстве, нарастала и бурлила. Она поднималась звоном под куполов. Потоки резонировали друг с другом, как случалось то при взаимодействии сил ведьмы и мага. Пространство бурлило. Сила созывала тучи над столицей. Она призывала нечисть и тварей, благодарно спещащих подкрепиться этими потоками.

Когда посреди зала разверзлась прожорливая воронка, поглощающая силу словно в никуда, нам уже было поздно спасаться и бежать. Черная дыра, сотканная из тьмы и света, из двух первоначальных материй старше Вселенной, разрасталасью. Она съедала нашу магию, поглащала ее, росла из-за нее. Квинтэссенция добра и зла, поток двух противоположных сил привел к тому, что мы создали бездну, которая сожрала бы все на своем пути.

Мела тоже это понимала.

– Ты живой не уйдешь! – кричала она в припадке безумия, сложив руки и прекратив эту битву сил.

Ведь было слишком поздно выяснять, кто из нас сильнее. Черная дыра росла, и мы были следующими на ее пути.

– Ты тоже.

Я кричать не стала, сказала почти шепотом, но ведьма услышала и из ее груди вырвался яростный крик. Она подняла руки к небу и к ней, пробив толстый мраморный потолок храма рванул столп черни, откуда со всех сторон вылетала саранча и мрак. Они разбегались в разные стороны, вылетая в столицу.

Ведьма полагала, что ели этот город не уничтожит воронка, то с ним покончат ее посланники тьмы. С улицы послышались первые крики жертв, однако я не отвлекалась, не сводила глаз с ведьмы, чтобы ей не удалось уйти. За стенами храма была Румпельштида и сильные маги, которые могла сдержать нечисть.

Но крики продолжались, вызывая внутри меня новые волны света. Это энергия Люцерна рвалась в бой, чтобы спасти своих жителей. Вместе с ней я почувствовала, как внутри меня поднимается что-то новое, разъедающее на атомы, на миллиметры света. Мела, увидев, как мое тело поднимается в небо, попятилась назад, а ее безумные глаза озарились ярким светом.

Я была этим светом.

Неожиданное где-то внутри меня появилось понимание, что в моих силах все это прекратить. Мне больше была не нужна подпитка от Вселенной. Погладив образ этой девушки, белоснежный призрак той, что не имела лица, я отпустила ее и поблагодарила за помощь.

Где-то из солнечного сплетения поднималась волна тепла, но она не разрасталась и не исчезала – она просто была. Это тепло грело, помогало, залечивало раны. Земля успокоилась, ветер стих и насекомые, что были врагами, затихли и исчезли. Весь мир замер, дожидаясь, пока моя рука не поднимется к небу, а с него, как при апокалипсисе, повалили яркие вспышки света. Она падали на землю, убаюкивая раненных, успокаивая измученных, оздоравливая и помогая, заживляя и восстанавливая.

Я видела, как воронка затянула Мелу, утаскивая ее с яростными криками в бездну, из которой ей было не выбраться. Она цеплялась руками за края скользкого, поломанного мрамора и кричала, пыталась вырваться, но пути назад не было. Борьба не продлилась и нескольких секунд, как ее с головой накрыла земля. Лишь после этого я залечила место, которое больше никогда не станет порталом в бездну.

Последнее, что я помню, как вместе с бездной исчезли и мои силы. Неожиданно накатила усталость, бороться с которой было невозможно. Падала я недолго – лишь несколько секунд.

– Держу! Нужна помощь лекарей. Владислава, ты меня слышишь? Владислава?

***

ЭПИЛОГ

За окнами загородного коттеджа Ланфорда Эверента поднимался рассвет. Диск яркого света неспешно выплывал из-за линии леса, а его яркие лучи скользили по заднему дворику, где мы с магом пили свежий утренний кофе за небольшим французским столиком. Понятия не имею, как он доставил его прямиком из Парижа, но сделал. После того, как я имела неосторожность сказать, что он "ничего такой", когда мы с магом смотрели фильм на Земле.

Теперь, когда мы оказывались в Люцерне, то всегда начинали свой день на уютной веранде. Вдвоем. Этому несказанно радовался весь персонал дома, который успевал урвать полчасика свободного времени, а не стоял в поле видимости Ланфорда, мечтая научиться спать с открытыми глазами. Ладно-ладно, никто не мечтал – все и без того умели.

– Что ты так смотришь? – поинтересовалась я, вытянув ноги в белых пушистых тапочках на коленях мага.

Взгляд у него был в этот момент особенный, нужно сказать. На безмятежном, как обычно бывало это по утрам, лице застыли круглые, напряженные глаза. Что бы там ни было, Ланфорд пытался это скрыть за улыбкой, продолжая осторожно поглаживать мои щиколотки.

– Ты знаешь…мне давно стоило тебе признаться, но я все никак не мог подобрать подходящих слов. – начал он осторожно, старательно анализируя сказанное. – И я в самом деле собирался! В тот же день собирался!

– О чем это ты? – невинно поинтересовалась я, вскинув правую бровь.

– Понимаешь…

Я все понимала, но перебивать мага не стала, позволяя ему наконец излить душу.

Впрочем, начнем с того дня, когда я очнулась после схватки с ведьмой. Он пришелся на эту же дату ровно месяц назад.

– Это беспредел! Я буду жаловаться вашему…да всем вашим и нашим тоже! – раздался тогда приглушенный голос напарника из-за плотно прикрытой двери. Его негодующие интонации я с легкостью могла распознать в любом состоянии.

К слову о состоянии. Самочувствие было значительно лучше, чем после последнего моего обморока. Ощущалось все так, словно я проснулась от здорового восьмичасового сна. Память также не подводила: я точно помнила, как разлетелась на тысячи малых светлячков, как была светом, падающим с неба, как со мной разговаривало каждое живое существо этого мира. Помнила все.

– Позвольте сказать, уважаемый господин Алмазов, что все строго в соответствии с обрядом. Храм был? Был. Клятва была? Была. Кольцо также было надето после отчетливого и активного согласия. Иначе бы обряд просто не сработал!

Отвечал напарнику абсолютно точно Томас. Его размеренную, культурную речь даже негодование Игната не могло сломать. Впрочем, маг не отчаивался, а продолжил что-то доказывать оппоненту со свойственным ему пыхтением.

– Как ты себя чувствуешь? – раздался вдруг голос с соседней подушки.

Я как раз сладко потягивалась, а потому крайне удивленно посмотрела на оказавшегося рядом Ланфорда. Племянник императора в полной боевой готовности вплоть до меча лежал рядом, поверх одеяла, и наблюдал за мной, подперев лицо рукой. Взгляд его выражал беспокойство.

– Все хорошо, – произнесла я, сев в постели. Глаза скользнул по спальне и вдруг до меня дошло, что это не мои покои. Но и явно не лекарское крыло. – А что ты тут делаешь?

Ланфорд поднялся на ноги с постели и осторожно подался вперед.

– Хотел убедиться, что ты в порядке. – произнес маг, рука которого скользнула сначала к моему лбу, после чего, не обнаружив криминальных температур, замерла на щеке. – Больше никогда так не делай. Румпельштида рассказала мне, что у тебя был за план. Клянусь, впервые в жизни я был в таком гневе.

– А-а, спорила с тобой, да? – понятливо кивнула я.

– Нет, твоя тетушка поспешно покинула империю и направилась в Подземное царство. Просила сообщить, как только ты придешь в себя. Ей было стыдно.

– Тетушке? – скептично вопросила я.

Такое слабо представлялось. Практически не верилось даже.

Тихо скрипнула дверь и в помещение просунулась знакомая черноволосая голова. Напарник широко мне улыбнулся, а его голубые глаза шустро обежали помещение и замерли на императорском племяннике.

– Я почувствовал, что ты пришла в себя. – произнес он, проходя в спальню.– Как спалось на новом месте, приснился жених невесте?

Напарник, закинув руки за голову, нагло уселся в кресло, примостившееся у окна. С другой стороны, будь это моя кровать, он бы уже пристроился на соседней подушке.

– Что я здесь делаю, кстати?

– Ты лучше у мужа своего спроси. – хмыкнул напарник отчего-то не весело, скорее с сарказмом.

Взгляд его был напряженным, неприветливым даже. Племянник императора в ответ скрестил руки на груди, продолжая сверлить Игнатище взглядом. Противостояние длилось недолго – вскоре напарник перевел взгляд на меня, уступая, однако сдал мага полностью в другом аспекте:

– Это Ланфорд не пожелал тебя оставлять у лекарей, а тем более отправлять на Землю в лазарет «Реального волшебства». Спорить с ним даже Румпельштида не стала.