– Представить свою ведьму ко дворцу в такой-то политической обстановке? – хмыкнул дворецкий. – Даже ослепленный любовью человек не смог бы. Наш хозяин же не терял рассудка от чувств, понимал положение дел, да и указ тот словно черную полосу между ним и ведьмой проложил. А уж когда он завил о том, что вскоре вынужден будет жениться на другой женщине, выгодной партии, которую ему присмотрели….Тот момент и стал началом конца.
Ведьма, как и любая другая любящая женщина на ее месте, пришла в негодование. Мягко говоря. Учинила скандал, как водится, даже кидалась картинами и бокалами. Все это длилось несколько часов с попеременным успехом то в личной спальне пары, то в гостиной на глазах у прислуги, то на кухне, куда разгневанная ведьма пришла бить посуду, не удовлетворившись дорогими вазами. Но кто ее за это будет судить?
При всей моей неприязни ко всему ей учиненному, я вынуждена признать, что очень даже понимаю обиженную, расстроенную и явно униженную таким положением дел женщину. Вот просто по-человечески жаль ее. Невольно примеряешь на себя ее маску и осознаешь, что скандал в данной ситуации – сущая мелочь. Я бы может не стала бить посуду и ругаться, но вряд ли ушла бы с философским безразличием.
– После этого, надо полагать, пара рассталась? – вопросил Игнат.
– Если бы все было так, то я может и умер бы, как полагается людям моего возраста: счастливый и в окружении семьи. – вздохнул дворецкий. – Хозяин наш, осознав, что ведьма не собирается мириться со скорой женитьбой и занимать роль любовницы, поступил так, как разрешалось новым указом. Пленил ведьму, да и наложил на поместье плетение, превратив его для девушки в темницу. Мы, прислуга, могли и в город выйти, и в огородик местный, а она и шагу ступить не могла без его сопровождения. Впрочем, нужно отдать должное нашему хозяину, женился он тихо и незаметно для нее, а невесту его мы так и не увидели здесь. Сам же он каждый вечер возвращался, как и в прежние времена. Вот только изменилось все.
Для меня было вполне ожидаемо, что ведьма не будет тихо и скромно ждать своего пленителя. Однако для господина Щацкого и обитателей поместья непокорность ведьмы, ее нежелание быть любовницей и делить мужчину с другой девушкой, оказались сюрпризом. Дворецкий искренне недоумевал, ведь для девушки ее социального статуса и сословия роль любовницы – выигрышный билет, особенно с учетом принятого указа. А вот нет, недовольна была.
Странная, как и все ведьмы.
Пожалуй, больше всех удивление выражал сам хозяин поместья. Изменившийся характер ведьмы так ему претил, что однажды он посчитал уместным воспользоваться ее силой, ведь император официально разрешил. Тогда-то и случилось непоправимое.
– Пожалуй, к тому моменту уже близился год, как ведьма оказалась в западне. – задумчиво произнес господин Щацкий. – Был вечер, плавно перетекающий в ночь. Прислуга уже отправилась на покой, даже кухонные работники закончили приготовления к завтраку. Помню, я проследил за тем, что охранные заклинания на окнах и дверях были активированы, отправился в постель и только прикрыл глаза, как поместье прорезал крик. Ужасный это был крик, я прежде и не слышал таких. Сразу ясно стало, что произошло нечто недоброе.
Дальше объяснения дворецкого, на тот момент еще работавшего управляющим поместьем, путались. Выходило, что он и сам не помнил, как оказался в коридоре в одном спальном костюме, да и шел вперед, а вокруг всюду была кровь и тела. Первой он нашел горничную, которая распласталась посреди коридора на втором, хозяйском, этаже. Но как он так быстро поднялся, дворецкий сказать не смог. Шок овладел.
– Я шел, как в кошмарном сне, а вокруг не было ни звука. Тишина. Лишь тела, тела, тела, все перемазано кровью. Многие были, как я, в одних пижамах. Кто-то успел накинуть верхнюю одежду, видимо, пришли позднее. – продолжил рассказывать дворецкий. – Не знаю, почему даже не попытался тогда вызвать подмогу, почему не сообщил стражникам. Лишь шел, пока не оказался у дверей в покои хозяина. Там горел свет, двери были нараспашку, а из комнаты доносились рыдания. Я даже и не сразу понял, почему ведьма так горестно плачет, пока не заметил что рядом с ней, на полу, распласталось тело хозяина. Он в потолок смотрел пустыми глазами.
Из дальнейшего рассказа, поведанного ведьмой, выходило, что она и не хотела убивать всех обитателей поместья. Лишь в голове что-то щелкнуло, когда бывший возлюбленный попытался надеть на нее кандалы, вытаращивающие силу. Зачем ему это потребовалось, дворецкий не знал. Не ведал и того, что же за заклинание применила ведьма.
Признаться, я искренне сомневалась, что девушка желала чьей-либо смерти, в том числе и своего пленителя. Над телом ненавистного человека не рыдаешь, сожалея о содеянном. Могу предположить, что причиной трагедии стало тяжелое эмоциональное состояние ведьмы, которая пребывала в плену человека, растоптавшего ее надежды ради брака по статусу. В такой ситуации любое неосторожное слово могло стать причиной всплеска силы, которая и убила всех, кто подвернулся под руку.
– Когда я подошел, она подняла на меня глаза и прошептала: «И ты тоже?». Я тогда не понял, о чем она говорила, а сейчас уже осознаю, что был мертв еще тогда. Не помню, как скончался. Вероятно, погиб в один миг со всеми, когда был во сне. Просто моя душа не оставила этот мир, – вздохнул дворецкий.
Осознав содеянное, ведьма предприняла меры, чтобы усложнить работу следователям. Она полагала, что те почувствую всплеск силы и будут с минуты на минуту. Не учла девушка только одного: клетка стала гробницей для всех, поскольку заклятье, удерживающее ее в поместье, изолировало всплеск силы, подавив и загерметизировав его. Девушка же бытовым заклинанием избавилась от крови, перенесла все трупы в подвал и исчезла.
– Лишь напоследок сказала мне, что не желал моей кончины. – произнес господин Щацкий. – Я был единственный во всем дворце, кто разделял ее переживания. Мне нравилась ведьма, было в ней что-то светлое. Даже несмотря на то, что она меня убила.
Да уж, великий человек способен к всепрощению. Хотя, быть может, года в одиночестве в качестве призрака способствуют формированию философского отношения? Тяжело признать, что твой убийца был в целом неплохим.
– У нас остался лишь один вопрос, господин дворецкий. – произнесла я. – Как звали вашего хозяина и ведьму?
– Хозяина моего вы должны знать, хоть и не местная, госпожа Залесская. Речь идет о наследном принце Клаусе Эверенте. Я не могу сказать, как сложилась судьба империи после его смерти, до этого поместья слухи не доходят. Сами понимаете, здесь живых не бывает. Однако смею предположить, что невеста наследного принца все же понесла от него и род не прервался.
– Не прервался, – подтвердил Игнат, добавив: – вот только ведьма сейчас крайне настойчиво пытается это исправить. Мстит. Как говорите, ее зовут?
– Златослава, – витая в своих мыслях, отозвался призрак. Он так крепко задумался, что его образ стал менее осязаемый, почти прозрачный. – Златослава Подозерская. Славянская ведьма, как и вы, госпожа Залесская.
Впрочем, едва ли сейчас Златослава Подозерская была такой же, как в дни знакомства с дворецким. И имя ей уже явно не принадлежало, и сила ее сменила свою суть. Впрочем, впервые с момента начала этого расследования мы оказались так близко к разгадке.
Да и мотивы, подвигшие ведьму к мести, стали яснее. Впрочем, осталось лишь разобраться в хитросплетении родового древа имперского рода, чтобы окончательно пролить свет на запутанную историю.
***
Вот сомнительная радость иметь сразу нескольких руководителей, скажу я вам. Окажись мы сейчас под очами нашего боса, Виктора Когда-Где, он бы непременно нас похвалил за проявленную смекалку и умение договариваться с нечистью, то есть анчуткой. Попасть нам могло лишь за неосмотрительность при активации шкатулки, да и то в легкой форме между делом.
К сожалению, в этом деле мы имели и локальное начальство, так сказать, местное. Самое пренеприятное заключалось в том, что это начальство состояло сразу из трех магов, которые между собой никак не могли сойтись во мнении, правильно ли мы ведем расследование.
Вот взять, к примеру, Томаса. После нашего отчета, в котором мы в красках поведали об обнаруженном поместье и приключившейся там давно неприятности, он выглядел вполне довольным проделанной работой. Выслушал нас внимательно, вопросы правильные задавал и не сверлил взглядом, чего не скажешь о его сыне.
Ланфорд Эверент на правах хозяина сидел в высоком кресле за столом кабинета, где по неведомой мне причине было решено провести совещание. Сидел маг пусть и с нейтральным выражением лица, а во взгляде его осуждение боролось с насмешкой. Мол, что я говорила о твоей безголовости? Неприятный такой взгляд. И усмешка тоже.
Больше прочих был озадачен император, который с момента нашего рассказа вообще ни слова не сказал. Мужчина был хмур и стоял, глядя в окно на пустынный участок сада, где даже кусты цвели как-то неохотно. Тяжело ему приходилось. Все же о родственнике его говорили, путь и дальнем.
– Ваше величество, – произнесла я. – кем приходится вам Клаус Эверент? Насколько дальний ваш предок?
– Мне он гораздо ближе, чем вы ожидаете, госпожа Залесская, гораздо…настолько ближе, что он приходится мне отцом. – отозвался император сухо.
ГЛАВА 11
После заявления императора я поймала себя на мысли, что старательно пытаюсь сойтись в числах. По всему выходило, что Карсону Эверенту прилично за сотню. К живучести магов все привыкли, вот только я редко имела честь беседовать с существами, возраст которых перевалил за век. Разве что моя тетушка, Румпельштида, о реальных летах которой оставалось только догадываться. И мой босс, Виктор Когда-Где. Древнему вампиру вопрос о возрасте я просто стеснялась задать.
– Вынуждена спросить, – произнесла я. – как же вы оказались на престоле? Если ваш дед, на тот момент еще правящий империей, был в здравии и трезвой памяти, он вполне мог озаботиться судьбой государства и обзавестись еще одним наследником. В таком случае престол перешел бы его сыну, а не внуку.
– В результате того, что мой дед не обзавелся еще одним сыном, я и оказался императором, – отозвался Карсон Эверент неохотно. – Старик был в трезвом уме и памяти, однако здоровье уже давно подводило его. Рисковать в таком возрасте и настаивать на еще одном сыне от такой же немолодой супруги он не стал, а любовниц и фавориток принципиально избегал. Беспокоился о чистоте крови.
– Ваша мать?…
– Скончалась в результате несчастного случая, когда мне едва исполнилось четырнадцать. – предвосхитил вопрос император. – Корабль, на котором находилась моя мать, попал в сильнейший шторм. Судно не выдержало столкновения со скалистым берегом. Дальнейшее расследование показало отсутствие вмешательства со стороны.
Игнат, заметив мое молчание, продолжил задавать вопросы, пытаясь пролить свет на биографию императора, единственного из всех присутствующих имеющего реальную связь с ведьмой Златославой. Вернее, некогда носившей это имя, пока злоба и чернь не поглотили ее.
Вот только я думала вовсе не о печальном детстве императора, а о трагичных случайностях, преследующих их род. Что там сказал гном-управляющий в банке? Проклятье лежит на роду императорском, что подтвердили потом и ведьмы. Даже в загробном царстве о нем слышали, вот только, как сказала скончавшаяся тетушка Касьян, не так просто все с этим.
Началось все, надо полагать, с матери Карсона Эверента, которая волей случая стала невестой будущего императора. Желала она того или нет, а именно она стала причиной ссоры Клауса Эверента и Златославы, в результате чего произошел всплеск силы. Как сказала дворецкий-призрак – «начало конца». Сначала ведьма убила незадавшегося жениха, а затем исчезла в неизвестном направлении. С моей стороны глупо будет не подумать, что она приложила руку и к гибели соперницы, на тот момент уже давно родившей наследника. Но почему тогда Златослава сразу не избавилась от нее? Пожалела?
Сомневаюсь. Скорее, на тот момент ведьма еще не до конца вошла в темную силу, а может вынашивала коварный план мести.
Затем при рождении Грейстока умирает первая супруга императора, Анна Изабель Эверент. Страшная потеря, заставившая Карсона Эверента долгое время мучиться, пока он не выпивает зелье, которое стирает воспоминания о первой жене. Однако затем трагическая участь постигает и вторую супругу, Лиллу Ангар, которая погибает под снежной лавиной. Не стоит забывать, что и мать Ланфорда, Розалия Эверент, скончалась при теракте в Академии. Да, виновницу той трагедии пленили, ей оказалась не наша ведьма-заговорщица, но история вырисовывается странная. Неприятная.
Не бывает таких совпадений. Вот только и черного проклятья, сила которого могла бы такое сотворить, нет. Иначе его остаточные следы я бы точно нашла на Ланфорде, поскольку такая черная волшба всегда имеет остатки. Однако это может оказаться не только нить, недоступная для восприятия магов, но и бытовые, гораздо более простые явления.
При этом за все время тесного сотрудничества с императорской семьей я таких не заметила. Ни одного загнившего цветочка во дворце, ни запаха плесени или сероводорода, ни негативной атмосферы, ни беспочвенных конфликтов. Хотя, признаться, все же негатив присутствовал, однако тот был закономерным последствием замершей над королевством угрозы. Когда кто-то строит козни, волей-неволей настроения в коллективе и семье ухудшаются.
И все же что-то тут не чисто! О чем-то не том я думаю, чего-то не вижу!
– О чем так напряжено варит котелок? – прозвучал вдруг вопрос от напарника над самым ухом, заставив меня вздрогнуть.
В кабинете племянника императора повисла тишина, а все присутствующие смотрели на меня с немым укором. Очевидно, пропустила заданный вопрос. Возможно, даже не в первый раз.
– Прошу прощения, задумалась. О чем речь?
– Что будет теперь с дворецким поместья? – повторил вопрос Томас, поправив пенсне. – Вы упокоите его душу?
– Господин Щацкий отказался покидать этот мир, – отозвалась я медленно, продолжая размышлять над проклятьем. Мысль билась в голове, но ухватить ее никак не удавалось. – Пока он останется приглядывать за поместьем на случай возвращения ведьмы Златославы. Ее гробницу обнаружили и вскрыли – ей это точно не понравится. Существует вероятность, что она захочет вернуться и убедиться в том, что мы ничего не нашли. Или выяснить, что нам уже известно. Я оставила ему заговоренную булавку, чтобы призрак смог связаться с нами при необходимости. Потом, после завершения дела, я навещу его и предложу покинуть хотя бы поместье, раз уж он так держится за загробную жизнь. В «Реальном волшебстве» от таких кадров отказываться не станут.
– Раз вам известно имя ведьмы, почему вы не можете просто призвать ее? – вдруг вопросил Дерг, до того хранивший молчание. Мужчина в целом продолжал ко мне относиться с недоверием и настороженностью, хотя наши с ним отношения несколько улучшились после того, как удалось привести в чувство отравленных магов.
– Если бы все было так просто, – вздохнула я и, не сдержавшись, устало потерла переносицу. – но здесь все завязано на ведьмовской сути. Мы как-то обсуждали это между делом, но повторю. Имя ведьмы несет в себе гораздо больше, чем просто буквы, оно таит суть, слепок ауры. Вы не встретите двух ведьм с одинаковыми именами даже в другом мире, в другой галактике. Не будет двух Владислав, не будет двух Румпельштид или Златослав. Не бывает так, сами силы Вселенной противятся этому. Матери, родившей ведьму, просто и в голову не придет назвать ее, к примеру, моим именем. По крайней мере, пока я не скончаюсь.
– Что с таким образом жизни, конечно, просто немыслимо, – ехидно хмыкнул напарник, удостоившись от меня хмурого взгляда. Язвит!
– Имя приходит нам как метка от Вселенной, несет в себе нашу историю, часть души, даже качества, которые достаются нам как дар. Поэтому когда ведьма сходит со светлого пути, уготованного ей миром, ее имя отнимается. Вы могли видеть это, когда Касьян, ранее носившая имя Мэри, пошла по темному пути. Тоже произошло и с нашей ведьмой. Само по себе имя «Златослава» несет тяжелую энергетику, среди так называемых «негативных» черт присутствует гордыня, эгоцентризм, манипулирование. Однако в совокупности с черном волшбой дает непредсказуемый результат. Имя уже ей не принадлежит. Это все, что я могу сказать точно.
Дерг хотел было задать вопрос, однако так и не успел – над моей головой разверзлось пространство, откуда прямо на макушку рванул горящий кусок письма. Привыкшие к ведьмовской почте маги уже никак не отреагировали. Лишь Томас, проследивший за тем, как я подхватываю огнеупорную бумагу и вскрываю конверт, решительно откланялся и поспешил по своим делам. Следом за ним кабинет покинули и другие маги. Даже император вспомнил о делах.
– Что там? – заинтересованно вопросил напарник и, не удержавшись, заглянул через мое плечо в письмо. – Надо же, как быстро! Ритуал призыва! Я думал, наши с ним еще неделю провозятся. Кого вызываем?
– Аббадона. – сухо произнесла я, старательно унимая дрожь в руках.
Размышляя над тем, кого могла призвать Златослава ради власти, я предполагала, что это может был один из сильнейших демонов, олицетворяющих собой разрушение. Вот только в глубине души надеялась, что это окажется не тот, кого принято считать самим разрушением. Впрочем, с другой стороны в народе ходили легенды, что Аббадон нередко действует с благими намерениями, своеобразно наказывая виновных. Вот только кто в самом деле станет верить в сказки о добром высшем демоне?
Даже имя его, Аббадон, на самом деле таковым не является. С языка демонов оно переводится, как «никто».
– Высший демон, – задумчиво пробормотал напарник, пребывающий в удивительно бодром расположении духа. Не иначе, как уже представляет себя сидящим в баре и рассказывающим другим магам о бравом подвиге. – Ну наши дают! Это же надо, создать формулу призыва высшего демона! Великие все же создания! Я ведь думал, таких не существует.
– В «Реальном волшебстве» профессионалы работают, – усмехнулась я, осторожно сворачивая письмо с ритуалом призыва. В голове была масса мыслей, озвучить которые я поостереглась. Не к чему.
Сначала решим вопрос, а потом будет разглагольствовать.
– Завтра днем призывать будем, к ночи они в силе укрепляются. Так что пора бы начать подготовку. – хлопнув в ладоши, произнес напарник. – Запастись там солью, серебряными клинками, молитвами…Язык демонов подвспомнить, он мне всегда тяжело давался. Столько шипящих – не слова, а словно руку в кастрюлю с кипящей водой сунул.
Продолжая недовольно бормотать, Игнат направился к выходу.
– Где бы ты порекомендовал проводить призыв? – вопросила я у Ланфорда, как только за напарником хлопнула дверь. – В черте города, на мой взгляд, это особенно опасно. Демоны, а тем более высшие, существа непредсказуемые и сильные. Ритуал в любой момент может пойти не так и, признаться, хотелось бы минимизировать возможные риски. Может быть, император имеет в распоряжении какой-нибудь дом в удаленном месте?
– Вся недвижимость императора расположена в крупных населенных пунктах на многолюдных улицах, а среди соседей – аристократы приближенных кругов. – усмехнулся маг. – Однако его племянник, нелюдимый и недоброжелательный, имеет в распоряжении небольшой коттедж рядом с Нордамским лесом. С одной стороны он окружен скалами, смертельно опасными для пеших прогулок, а с другой стороны лесом, известным среди чернокнижников тем, что там обитают твари, коих белый свет не видывал. Высшему демону местечко точно понравится.
– Бронируй! – хмыкнула я и, заметив недоуменно приподнявшиеся брови, пояснила: – В смысле, резервируй для нашего посещения. Надо бы вам озадачиться составлением словарей с актуальной терминологией, а то непросто бывает донести мысль. Ладно, пойду и я готовиться к призыву, без этого не обойтись. Тут Игнат прав.
Уже около двери, когда я потянулась к ручке, Ланфорд вдруг сказал, внимательно глядя на меня:
– По твоему взгляду было ясно, что с этим ритуалом что-то не так, Владислава. – отметил маг, откинувшись на спинку кресла. – И я не стану оскорблять тебя, предлагая помощь наших боевых магов, однако имей в виду, что достаточно лишь одной просьбы, и мы направим к вам в подмогу армию.
– Я учту, что такая опцию предусмотрена. – подумав, кивнула я магу. – Но мы профессионалы, Ланфорд. Игнат и я часто сталкивались с существами и ситуациями, в которых казалось, что мы не справимся. Однако никогда не отказывались от взятых на себя обязательств и решали вопрос. Справимся и в этот раз. Все будет хорошо.
Уходила из кабинета мага я с уверенностью, которой вовсе не ощущала. Все дело в том, что Игнат был прав – не существует ритуалов призыва для демонов такой силы. Точнее, проблема вовсе не в том, чтобы вызвать их в другой мир – нет, на это они идут весьма охотно, а в удержании их в пределах пентаграммы. Вот, где большая загвоздка!
Для высших демонов с их силой пентаграммы – лишь рисунок на полу, они с легкостью его переступают, что создает опасность для призывающего. Особенно если демон не в духе, а для них, поговаривают, это типичное состояние. Так что здесь вопрос безопасности, нашей с Игнатом, в первую очередь.
Армия из магов вовсе не поможет. Разве что демону будет веселее раскидывать нами в разные стороны.
С такими мыслями я вернулась в покои, где в самом деле до самого вечера перебирала свои склянки, вспоминала все, что знала о демонах, и заучивала ритуал призыва. Лишь ближе к ночи, когда я уже легла в кровать, взгляд сам собой метнулся к букету с цветами.
Однако в голову пришла неожиданная мысль, заставившая меня подняться, надеть тапочки с длинным халатом и метнуться по темному дворцовому коридору до покоев Касьян. Удивительно, но впервые за долгое время под этими дверьми не дежурили подуставшие маги, которые за все время своей работы здесь ни разу не столкнулись с попытками побегами. Хотя однажды подруга призналась, что такая мысль у нее возникала. На особый успех она не надеялась, разумеется, но скорее для галочки попробовать хотелось.
Дождавшись разрешения войти, я просочилась сквозь тяжелую дверь и обнаружила ведьму, растянувшуюся на диванчике в окружении миниатюрных подушек. Одну из них Касьян прижимала к груди и смотрела четко в потолок с широкой, шальной улыбкой.
– Вчерашняя встреча с Грейстоком принесла свои плоды, – не смогла удержаться от шпильки я.
Касьян в ответ ничего не сказала, только пожала плечами и захихикала.
– Он сказал, что ему меня не хватало, – вздохнула она и, резко сев на диванчике с поджатыми ногами, похлопала рядом. – представляешь? В голове столько мыслей было, одна хуже другой. И никак определиться не мог. Но мы поговорили, обсудили наши сомнения, чего хотим в будущем и есть ли нам смысл продолжать. Тебе интересно?
– Спрашиваешь, – хмыкнула я.
Из рассказала Касьян выходило следующее. С Грейстоком их объединяло многое, включая сложные характеры категоричных и в чем-то замкнутых людей. Вот тех, кому гораздо проще отмолчаться и уйти с гордо поднятой головой, а потом всю жизнь жалеть о несказанном. Но тоже молча и перед сном, потому что днем и вслух гордость не позволяет. Так и продолжали бы они держать глухую оборону. Касьян хотела бы, да не могла уйти, потому что оказалась со всех сторон ограничена. Грейсток хотел бы прекратить и отпустить, но только не мог. Сам не понимал почему, а не мог.
Разговор же разрешил часть их сомнений. Было принято общее решение пытаться дальше строить отношения, чинить их, вновь добиваться доверия друг друга. А все почему?
– Потому что любит. Так и сказал. Вот за руку держал, – воскликнула Касьян и, ухватив обе мои ладони, предано заглянула в глаза, воспроизводя увиденную сцену. – взгляд такой…ну особенный взгляд. И сказал вот. Я ему верю.
Спустя еще полчаса, когда часы перевалили глубоко за полночь, мне пора уже было уходить. День завтра предстоял непростой. И лишь в дверях я вспомнила, зачем пришла.
– Касьян, скажи, а ты веришь в приметы? – с неожиданной для себя робостью, задала я вопрос.
– Вроде черной кошки или женщины с пустым ведром? – недоуменно вскинула бровь окрыленная любовью ведьма.
– Вроде банши,– отозвалась я. – согласно легендам, она вестник смерти. Встреча с ней означает неминуемую гибель.
– Ни разу в жизни не встречала банши, – вздохнула Касьян. – но даже если так…едва ли тебе стоит беспокоиться об этом, Владислава. Приметы – это лишь страшилки, придуманные простым людом, которым однажды стало скучно жить. Сколькие из нас встречали злополучную кошку? Если кому и принесла эта встреча несчастье, то только бедному животному, которого все шугают. Это лишь страшилки и не более. Ведь откуда-то они взялись, верно? Приметы эти. Если бы со всеми, кто их проживал, случалось что-то страшное, то до людей бы эти слухи не дошли.
– Ты права, спасибо. – произнесла я и, пожелав спокойной ночи, отправилась в кровать.
Разговор, который затевался для успокоения моей души, не принес такового. Ведь банши четко сказала мне, что уже заставала в этом дворце ведьму, и если это не Касьян, то кто? Вариантов, увы, не так много.
***
Этой ночи, похоже, было не суждено закончиться. По возвращению в покои, я застала посреди гостиной комнаты Ланфорда, который не так давно вышел из портала. В воздухе еще пахло озоном, словно где-то вот-вот должен был начаться дождь.
Маг удивленно обернулся на звук скрипнувшей входной двери.
– Я думал, ты уже спишь, – произнес он, мягко склонив голову к плечу.
– Ты поздно, – одновременно с ним ответила я.
Камзол на нем уже был расстегнут, а на лице застыло нечитаемое выражение лица, где, пожалуй, превалировала усталость. В руках мужчины был стакан, заполненный чем-то, что явно не имело никакого отношения к чаю.
– Нужно было уладить все тонкости перед вашим завтрашним делом, – усмехнулся маг. – проверить все охранки, разогнать народ из близлежащих населенных пунктов, святой водой все опрыскать…Мелочи.
– Ты лично с кадилом ходил? – вопросила я, первой делая осторожные шаги в сторону Ланфорда.
– Разве что первые пару этажей, – пожал плечами маг, словно задумавшись. – остальное отдал под ответственность храмовника. У него в этом больше опыта.
Когда мы оказались рядом, замерев посреди комнаты, освещенной тусклой магической лампой на стене. Она единственная была включена, но ее света было достаточно, чтобы мы могли видели лица друг друга, находясь так близко. Моя рука сама собой потянулась за бокалом в руках мага, после чего губы, находившиеся в явном сговоре с ними, коснулись гладкой стенки стекла.
Точно. Совсем не чай плескался.
– Мне налить тебе вина?
Ланфорд же в это время смотрел четко на меня и, казалось, даже не моргал. Я же не была уверена в том, что не забывала дышать. Понятия не имею, как принято у женщин вести себя в этом мире, но взгляд напротив четко дал мне понять, что так поступать не принято.
– Из твоего вкуснее, – сказал кто-то моим голосом, после чего нагло и так уверенно посмотрел прямо в его глаза.
Секунда. Вторая. Третья.
Первым сдался маг, медленно моргнувший и отогнавший это наваждение. Рука его потянулась к волосам и взъерошила их с неожиданным смятением, словно одним этим действием старалась прогнать сотни мыслей.
– После вчерашнего я, как приличный мужчина, должен предложить тебе руку и сердце. Но парадокс в том, что фамильное кольцо рода уже на твоем пальце. И теперь я даже не знаю, нужно ли мне сразу вести тебя в храм? – произнес он хрипловато.
– В моем мире можно обойтись и без кольца, и тем более без храма. – покачала головой я. – Для одних лишь поцелуев не обязательно заключать брак.
Возникла пауза длинною у несколько томительно долгих секунд.
– Для одних лишь поцелуев и в нашем мире брак заключать не обязательно. – невнятно пробормотал маг, поднимая со стоявшего рядом столика темную бутылку, из которой бордовая жидкость полилась уже в другой бокал на высокой ножке. – Попросил принести специально для тебя. На тот случай, если бы ты не спала.
Маг протянул бокал мне, после чего указал на диван напротив и неожиданно предложил:
– Расскажи мне о себе, если у тебя есть несколько минут перед тем, как ты отправишься спать?
– Что ты хочешь услышать? – с некоторым недоумением ответила я, все еще размышляя над его фразой о браке. Однако последовало за его движением и села на диван, помедлила, но все же поджала под себя ноги.
Уверена, этим я тоже нарушила пару десятков правил этикета, но теперь ли об этом переживать? Наверняка, расхаживать в одном лишь тонком халатике тоже неприлично. Даже если он по самые пятки.
– О твоем детстве, о твоей жизни, о том, чем ты занимаешься помимо работы. – отозвался маг, усаживаясь рядом. Ноги он поджимать не стал, потому что, очевидно, культурный и хорошо воспитанный человек.
– Детство…– пробормотала я, раскачивая жидкость в бокале. – Хорошее у меня было детство, образцово-показательное. С разбитыми коленками, падениями с деревьев, царапинами от кошек, которых я чрезмерно любила и продолжаю любить. Счастливое, в общем. Даже метлу тетушки угоняла, как положено.
– Ты знаешь, я ни разу не слышал хоть что-то о твоих родителях. Хотя с тетушкой имел честь даже познакомиться. Интересная женщина, – усмехнулся Ланфорд, делая глоток чего-то гораздо более крепкого, чем мое вино.
– Я и сама мало что о них слышала. – вынужденна была признаться я. – Отца своего я ни разу не видела, но судя по уровню способностей и рассказам тетушки, он был тем еще чертом. И это не для словца, нет, в самом деле черт.
– Черт? – как-то растеряно переспросил маг. – Из Подземного царства черт?
– Ах да, у вас же не так много информации о ведьмах. – вздохнула я. – Таких тонкостей вы можете и не знать. Ведьмы по сути своей натуры свободолюбивые, гордые и тонкочувствующие. Для нас тема любви, отношений и брака всегда была сложной, со множеством подводных камней. Большинство ведьм вступают в силу от разбитого сердца, а после такого опыта лишь немногие заводят семью в привычном понимании этого слова. Обычно мы стараемся не заключать таких уз, потому что всегда предпочитаем иметь пути для отступления, несмотря на сильные чувства.
– Но браки с ведьмами случаются даже у магов, – возразил Ланфорд.
– Да, конечно. – кивнула я. – Такие союзы простыми тоже не бывают. Ведьмы же тоже разные, ситуации отличаются. Бывает и такое, что ведьма становится образцовой женой, а ячейка общества существует счастливо и до конца дней. Но, к сожалению, превалирующее большинство ведьма ищет любовь всю жизнь и, бывает, что и не находит вовсе. Но детей для ведьм святое, поэтому часто, если подходящего мужчины среди людей не встречается, а с магами связывать особенно не хочется, то ведьмы обращаются к чертам. Для тех это привычное дело, по легендам, наша сила ведь от них.