Жесткие парты и деревянные скамьи, с которых легко было собрать пару заноз за урок. Я отодвинулась на самый краешек, стараясь при этом держать спину прямо, а локти на столе. Закатанные рукава рубашки больше нужного размера в несколько раз цеплялись об углы, а недавно обритая голова жутко чесалась. Терпеть, только терпеть и слушать. Надсмотрщик ходил между рядами, а тяжелый кнут в его руках был совсем не для красоты. Я постаралась прислушаться к словам учителя.

– …тогда Всевышний обрушил свой гнев на род людской. И разбушевалось солнце, сжигая все на своем пути. Очистилась земля от человечества. Но милостивый Всевышний сжалился. Вернулась большая вода, зелень снова покрыла землю. И обратил взор свой на выживших. Самые выносливые смогли выстоять на поверхности. Потемнели волосы их, сгорела кожа, покрылось солнечными пятнами лицо. Закалился характер, а мышцы окрепли. Приняли они наказание и опустили голову в покаянии. И дал им Дары всевышний. И назвал он детей своих – детьми солнца. Так появились Ра.

Глубже в землю направил взор свой Всевышний. В подземелья спустились самые быстрые и хитрые. Побелела их кожа без солнца, поблекли глаза. Лишились цвета волосы. Но и их характер закалился, а мышцы окрепли. Надоело им жить под землей и охотиться друг на друга. И их пощадил Всевышний. И дал им Дары. И принял детей своих из подземелий. Так появились Осирис. Поднялись они на поверхность – да не смогли устоять под лучами солнца. Пожалел Всевышний снова детей своих и вложил в каждого вздох, наделяя их долгой жизнью.

Полюбили Осирис и Ра друг друга. И стали наполнять землю. Но дети любви их не помнили великого гнева. Смешанная кровь мешала воспоминаниям рода. Только чистая кровь не забывала. И решили восстать они над Всевышним и править землей. Они напали на Него и сильно изувечили. Но выстоял Всевышний. Разгневался Он снова и заклеймил взбунтовавшихся. И отправил ко Вратам в самое сердце Загробного царства Безмолвной. Выстроил в очередь и велел хранителю пропускать в Небесное царство, только когда их потомок послужит на Великое благо. Послушалась Сестра. Так появились Рабосы, и стали они Воинами.

Задумался Всевышний о силе Даров своих. Расстроили его дети, обратив силы свои против Него. В гневе схватил с полки первую Книгу со Словом своим и кинул на землю. Не мог больше человек использовать Дар, не попросив разрешения Всевышнего через Слово Его. Так появились Книги.

Учитель замолчала. Тишина повисла в аудитории. Лишь шаркающие шаги надсмотрщика и летящая мимо муха нарушали ее.

– Учитель, – девочка с огромными черными глазами подняла руку, – а как же Безмолвная? Она же тоже дала людям Дары?

И не успела она договорить, как кнут надсмотрщика хлестнул ее по спине. Звук удара и рвущейся ткани оглушил всех. Кто-то взвизгнул. Запах крови больно резанул обоняние. Я вздрогнула, поправляя выправку.

– Вот из-за таких, как ты, предки Рабосов никогда не сдвинутся в очереди! – Осирис кричала, выйдя из-за стола. – Никогда и ни единая душа! Все останутся сегодня без ужина, – учитель поправила свои очки. – Так, а кто же мне скажет, что будет с тем, кто примет Дар Безмолвной? – ее взгляд шел по рядам и остановился на мне. – Валери?

Я почувствовала, как задрожали колени. Учитель стремительно приближалась, а над ухом уже тяжело дышал надсмотрщик.

– Ты же приняла Дар Безмолвной, Валери? Что будет с тем, кто творит магию без Его Воли? Валери?..

– …Валери?

Резко подскочив, я ударилась ногой о шкаф. Морщась от боли, пыталась понять, какую же подсказку послала мне Безмолвная. Но поймать за хвост убегающую снова мысль мне не дали. Радостный визг разорвал пространство.

– Валери! – сидящая на краешке кровати Ра кинулась мне на шею. – Я так рада! О Всевышний, мы уже и не надеялись! Это правда, правда!

Копна кудрявых рыжих волос, больше похожая на гнездо птицы, чем на прическу, лезла мне в лицо, закрывая глаза и мешая дышать. Приятный аромат жасмина наполнял комнату. И даже пыли, кажется, стало несколько меньше. Я не удержалась и горячо обняла подругу в ответ.

– Эли, еще чуть-чуть, и я останусь совсем без воздуха, – девушка неохотно разжала руки и рассмеялась.

Тонкая полоска губ, маленький носик. Розовые щеки, усыпанные веснушками. Огромные зеленые глаза в обрамлении густых длинных ресниц. Эли будто сошла с обложки журнала про счастье, дом и семью. Не заметить под ее тонким сарафаном, нисколько не закрывающим покатые плечи, большой круглый живот было просто невозможно.

Скинув сандалии, подруга, не стесняясь, закинула ноги на кровать и, расположив голову у меня на коленях, легла. Я запустила руку в ее волосы. Все такие же мягкие. Как и у ее брата. Внутри противно затянуло, и я отдернула руку, но тут же вернула обратно. Мертвые – мертвы. Живые важнее.

– И что же большой и страшный некромант забыл в нашей скромной столице? – голос подруги завибрировал.

Да, она обожала, когда гладили волосы. А меня это занятие успокаивало с самого детства. В Доме мало что могло подарить утешение. И она одна из немногих, кто справлялся с этой задачей лучше всех.

– Решила вот спасти одну неугомонную рыжую задницу от скуки, – легонько щелкнув по носу подругу, отчего та смешно поморщилась, сказала я. – Давай вываливай свои сплетни. Начни с того, куда приличная беременная Ра ходила в таком виде?

Уголки губ Эли дрогнули, а в глазах появилась грусть. Она отвела взгляд. Что-то не так. И я застонала, поняв, что именно сделала. Черт. Куда же еще она могла пойти сегодня. Ободряюще улыбаясь, я погладила ее плечо.

– Расскажи-ка мне лучше, тетя Эли, не твоя ли идея Чик, из-за которого мой сын разбил коленку? – заговорщически прищурив глаза, потрепала подругу за ухо.

Изумление, облегчение и радость полились на меня. Наконец-то она расслабилась. Девушка улыбнулась, кокетливо поправляя волосы.

– Ну, Чика он назвал так сам, конечно. Самостоятельный для своих шести лет дальше некуда. А то, как собака появилась в большом и белом доме, наша с ним военная тайна, – Эли тоже перешла на заговорщический шепот, – он поклялся, как взрослый, что никому не расскажет. Конечно, кроме папы, няни, дяди Бена и еще пары-тройки человек.

Подруга рассмеялась, а я поглубже втянула аромат ее счастья. Такая заманчивая жизнь. К жасмину прибавились кофейные нотки. Бен. Значит, Эли все-таки нашла компромисс с угрюмым и несговорчивым парнем. Несмотря на всю свою серьезность и ужас, который вызывал этот Ра у окружающих, был он глубоко ранимым и мягкосердечным. Именно его жизнь я чувствовала внутри нее. Добрый и любящий животных, Бен мог любого обидчика раздавить в одной руке. А подруга была влюблена в него еще с самых малых лет. Я потянулась, сгоняя остатки сна, и кинула взгляд на часы.

– Подожди, – подруга вдруг дернула меня за рукав, – а ты откуда знаешь про Чика?

– А это наша с ним военная тайна, – ответила я, пародируя голос подруги.

Грустная улыбка Эли не удивила меня. Пять лет. Девушка взяла меня за руку и сжала ладонь.

– Знаешь, я никогда не верила, что после всего того, что переживают Рабосы в Доме, ты способна бросить своего ребенка. Даже из-за того, кто его отец, – она замялась, подбирая слова, – вернее, кем он не является. Чтобы там ни было между вами, Максик заставлял тебя улыбаться. Я видела, это невозможно подделать. Даже в том состоянии ты светилась, баюкая его на руках. Но все думали именно так. Первый год, – голос подруги задрожал, – мы не могли остановиться, перерыв весь Эпис. Весь Мир, Вел. Мы просто пытались не сойти с ума. Поверь, не осталось человека в Мире, которого не допросил Крейн. И настал день, когда, – она сглотнула слюну, а глаза повлажнели, – все просто похоронили тебя. Даже я, – тонкая мокрая дорожка побежала по щеке Эли, – мне было проще думать, что моя подруга умерла, чем поверить в то, что она чудовище. Но ты же знала про сына все, да? – взгляд зеленых глаз, полный слез и надежды, устремился на меня.

Кивнула, не в силах обмануть ту, что знала и хранила почти все мои секреты. Все равно скоро настанет день, когда всем скелетам придется выйти из пыльных шкафов. И я хочу в этот день видеть хотя бы одного человека на своей стороне.

– Я ужасна, Вел?

Погладив девушку по щеке, я убрала влагу, забирая еще оставшуюся в ней силу. Пригодится. Сильные человеческие эмоции – источник жизненной силы. А то, что сейчас испытывала моя Эли, разрывало ее изнутри.

– Если здесь и есть кто-то ужасный, то только я, – и, не удержавшись, обняла девушку, – прости меня, Эл. Когда-нибудь я расскажу тебе все-все. Но сейчас это просто опасно для нас всех. Знай, что я очень люблю тебя. И как любая нормальная мать, не представляю себя без своего сына. Максим – моя жизнь. И никогда, даже на долю секунды, я не думала иначе.

Эли уткнулась в мое плечо, а я утешающе гладила ее по голове. Подруга, как же ты не вписывалась в эту дыру. В Доме Рабоса была как яркий цветок, попавший в навозную яму. Веселая и ранимая девочка с косичками среди одичавших и готовых напасть в любой момент Рабосов. О, несмотря на то, что в Доме хватало всех, нас было не просто большинство – мы и были Домом. Голодные, сильные, натасканные для войны. О чем думали ваши родители, когда направили тебя вслед за братом? Какой из тебя Воин? Я хмыкнула. А теперь здесь. Среди этой убогости, на железной кровати, в своем нарядном сарафане. Да, на месте твоего мужа я бы заперла тебя на десять замков и держала под защитой.

Вот оно. От этой мысли мои руки похолодели. Я постаралась не вскочить с места. Эли нельзя пугаться, я проверю потом. Не сейчас. Липкий страх сковал внутренности, мешая дышать.

– Эли, – я постаралась, чтобы мой голос был спокойным, – а как ты вошла?

Подруга отодвинулась от моего плеча и, поправив волосы, посмотрела в глаза.

– Да у тебя открыто было. А что-то не так?

Эли моргнула, оглядываясь на свою Книгу. Нет, она не боялась меня. Страх на моем лице. Я уже не могла удержать его. Вот что ее пугало.

Разрыв потока. Энергия моей жизни висела кусками с облезлого дверного косяка. Аккуратно открытый хлипкий замок. Но ничьих следов, кроме Эли, я не видела. Даже следов хозяйки, которые четкими пятнами наполняли эту квартиру перед тем, как я уснула.

В голове щелкнуло. Мысль, которая зацепила еще на поляне. Никаких следов на энергии. Вообще. А это значит, что убийца не просто не оставил свои – он невольно или осознанно, как пылесос, собирал следы всех предшественников. Энергетический пузырь как у новорожденного. Нетронутый. В горле пересохло. Именно такой был у Лилиан Прик. Но почему на самой поляне они сохранились? Ответ напрашивался сам – туда он переместился. А здесь ходил из угла в угол, осматривал помещение. И меня. Я сглотнула вставший в горле ком. Оно было здесь. Возможно, даже прикасалось ко мне. Сидело там, где сейчас сидит Эли. Или около резко посветлевшего окна. Именно поэтому сейчас в комнате стало чище. Оно забрало с собой все следы жизни бывших когда-либо тут людей.

Кинув взгляд на часы, я подобрала под себя ноги, максимально стараясь не шевелиться. Как много мы успели оставить новых следов? Я не стала направлять нити – все, что можно сделать руками, нужно делать руками.

– Эли, звони Крейну. Срочно. И ничего не трогай.

Девушка послушно кивнула и, покрепче сжав Книгу, достала телефон.

Призвав жизненный поток, я кинула силы еще на одну связующую нить. Все некроманты держали сеть. Достаточно было вспомнить след и дернуть. И у меня получилось.

– Лео, оно было здесь.

И разорвала связь, не дожидаясь ответа. Сна оказалось недостаточно, чтобы наполнить меня, но на нить должно хватить. Он точно придет. Самое главное, чтобы раньше, чем то, что вызывает во мне ужас.

– Не бойся, – я покрепче прижала подругу к себе, – теперь моих сил хватит на то, чтобы защитить вас обоих.

Подруга кивнула и улыбнулась. Ненавижу врать. Если Оно заявится сюда прямо сейчас, мне придется сорвать печати, чтобы хоть как-то продержаться. Ведь то, что питается остывшей жизнью, не может быть обычным некромантом. Энергия – к энергии, жизнь – к жизни, мертвое – к мертвому. Как нельзя смешать жизнь и энергию, имеющие разную плотность и происхождение, точно так же нельзя и живому поглощать мертвое. А то, что остывшее живое – мертво. Спасибо, Безмолвная. Что будет с тем, кто примет Дары Безмолвной? Еще на поляне меня удивило, как же убийца очистил энергию, не оставив следов вокруг. И теперь поняла – оно поглощало мертвое.

Сейчас комната сияла стерильной чистотой. Кажется, что каждую пылинку осмотрели, проанализировали и запихнули в пластиковый пакет, запирая на защитное заклинание. Даже куски обоев, висящие на стене, были отодраны и пронумерованы. Запах паленого пластика и энергии Марил душил, но я продолжала сидеть на месте.

– Не топчите здесь! – зашипела миниатюрная Осирис с выдающимися формами и дерзко вздернутым носом.

Стоя на коленях и сканируя каждый миллиметр комнаты, младшая дочь семьи Марил Елена стала грозой для любой выдающейся детали в этой комнате.

В глубоком декольте девушки мог утонуть даже корабль Правящих. Что уж тут говорить о моем голодном до радостей обычной жизни напарнике. Вот и сделал необдуманный шаг в комнату, напоровшись на гнев Осирис, привлекшей его внимание.

Лео усмехнулся и картинно встал у двери на цыпочки.

– Ты в порядке? – кинул мне Старший, поправляя выбившиеся из хвоста волосы.

– Да, – прошептала я, взглядом указала на уснувшую возле меня калачиком подругу.

Лео кивнул. Его поток жизни тягучей волной вырвался из пальцев и словно густое масло стремительно начал обволакивать помещение. Нехарактерная для уставшего некроманта скорость. Напарник где-то питался, пока я спала. Обида накрыла с головой. В общине мы находили доноров и шли вместе. В подземельях всегда было место для наших иссякших, куда приносили пищу. Я потянула поток к Лео, пытаясь отщипнуть хоть каплю жизни, но напарник отцепил нить. Засранец. На мой немой вопрос Лео просто подмигнул.

Внезапно в комнату ворвались Смотрящие. Двое Ра в зеленых мундирах, плотно застегнутых на все пуговицы. Не успела я подумать, как они выносят эту жару, парни уже скрутили Лео, приложив лицом к стене. Я уставилась на них, не в силах вымолвить и слова, лишь недоуменно моргая и открывая рот как рыба.

– Я сказала, не топтать! – крик Елены разбудил спящую Эли.

Стражники чертыхнулись и поволокли Лео в коридор. Тот не сопротивлялся. Старейший говорил не использовать жизнь против людей. Но ведь и без нее в его силах было раскидать смотрящих по комнате. Обет Безмолвной. Телесное смирение. Он не мог сопротивляться. А мне нельзя было вмешиваться.

Элис приподнялась на кровати, а я ободряюще улыбнулась. Сонные глаза ее щурились, было понятно, что она еще никак не может понять, где находится.

Голос Крейна заставил меня вздрогнуть.

– Мант Лео, именем Правящих от лица Всевышнего вы обвиняетесь в четырех убийствах. Все свои права сможете обсудить в Башне Смотрящих, – каждое слово, доносящееся из коридора, было как удар хлыста. – Уводите.

Торопливые тяжелые шаги в сторону двери. Вот промелькнули тени, и за оборванными лоскутами потоков жизни на дверном косяке исчезли три мужские фигуры.

Возмущение застряло где-то в глотке. Лео? А ведь он и правда очень часто бывал по эту сторону общины. Хмурый и нелюдимый Лео, который появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда. Знал, где я поселюсь. Сытый Лео. Он питался сегодня. А что если делал это прямо здесь? Почему оттолкнул поток и не поделился? Боялся, что я почувствую? Тряхнув головой, я подальше загнала эти мысли. В общине учат доверять друг другу, а Лео – приближенный Старейшины. Он бы никогда не пошел на то, что может помешать нашему внедрению в Мир. Не после того, что делал ради некромантов. Старший любил общину, Мир и красивых девушек. Нужно просто это доказать.

– Именем Всевышнего, Крейн. Если ты сделаешь хотя бы один шаг в эту комнату – прокляну, будешь чесать свою очаровательную морду ночи напролет, – распрямившая спину Елена пригрозила куда-то в дверной проем. – Почти закончила. Иди налей чего-нибудь нам с манти выпить, – и добавила, оглянувшись на меня: – Чего застыла? Что в доме есть?

Отрицательно помотав головой, я вызвала разочарованный вздох Осирис.

Свесив ноги, Эли села. Елена Марил внимательно пересчитала все свои пакеты и собрала инструменты. Оглядевшись еще раз, кивком указала на место рядом со мной.

– Присяду?

– Да.

Марил села на самый край, стараясь держаться подальше, удивленно посмотрела на Эли, не отпускающую мою руку. Сковывающий меня страх наконец стал уходить.

– Ведь ничего не нашли, правда? – я усмехнулась, глядя в глаза Осирис.

Девушка подняла нос, от чего он, казалось, стал вздернутым еще сильнее. Достаточно милая. Белая майка стала серой от пота и пыли, но это нисколько не портило красоты девушки. Показная брезгливость. Еще один человек, который чихать на самом деле хотел, некромант я или нет. Просто так принято – брезговать и бояться. Зная ее двух старших сестер, я могла с уверенностью сказать, что те без защитного костюма и пары бокалов шампанского и в комнату бы не вошли. Даже под страхом смертной казни.

– Это пока не нашли. Только пока, – не стала врать мне Елена, – я думаю, что мы просто не знаем, что именно искать. Для этого ты и нужна нам, Вел, – и, пристально посмотрев мне в глаза, добавила: – Только для этого.

Эли прыснула, и мы обернулись на нее. Девушка с самым отстраненным видом расправляла на коленях ткань сарафана. Я приподняла бровь, но подруга просто покачала головой, застегивая на ноге сандалию.

Подхватив свой чемоданчик, Елена ушла, покачивая бедрами в самом грациозном смысле этого слова. Если, конечно, к таким формам вообще можно было применять хоть какие-то приличия.

Не успела она исчезнуть, как в комнату влетел взъерошенный Бен Хани. Окинув помещение взглядом, Ра кинулся к своей жене и грубо отпихнул меня в сторону. От неожиданности я врезалась плечом в шкаф. Чертова мебель. С ним точно нужно что-то решать.

– Поосторожнее нельзя? – пробурчала я обеспокоенному мужчине, потирая ушибленное плечо.

Взгляд Бена мне совсем не понравился. Ненависть. Отрешенность. Брезгливость. Его гнев обрушился на меня горячей волной. Я не смогла удержаться и сделала глоток. И, черт, Бен почувствовал. Лишь на секунду промелькнул страх, тут же сменившийся отвращением.

– Бен, стоп, это же я…

И не успела я продолжить, как слова полетели мне в лицо.

– Убери от меня свои грязные щупальца, Валери. Клянусь Всевышним, если я еще раз увижу тебя рядом со своей женой – я оторву твою бестолковую башку и скормлю собакам.

В голосе Ра не было ничего, кроме неприкрытой ненависти. Бен даже не пытался скрывать свою злость. В грудь словно вогнали кол. На секунду, показавшуюся вечностью, мне стало нечем дышать. Звук пощечины отрезвил меня и ошарашил Бена, теперь потирающего лицо.

– Не прикасайся ко мне.

Голос моей Эли был холоднее Северных ледников. Бен смотрел на нее и не мог поверить, что его веселая и улыбающаяся жена способна на такое. Если честно, я отлично его понимала. Меньше всего мне хотелось, чтобы сейчас из-за меня происходило непоправимое.

– Эли, успокойся, пожалуйста. Тебе нельзя нервничать, – я ласково посмотрела на подругу.

– Не разговаривай с ней! – крикнул Бен и замахнулся на меня.

Внутри все сжалось в ожидании удара. Да, я могла его остановить. Но он один из Смотрящих. И мой друг. Даже если он сам забыл об этом. Облегчить боль мне помогут воспоминания. Это делает и говорит сейчас не он, а то воспитание, которое закладывалось в головы чистокровных с младенчества. Нет, он никогда бы не ударил женщину. Но в его глазах, в их родовой памяти, я не была человеком. А сейчас лучшее, что я могу сделать, – вытерпеть.

– Ты сошел с ума! – закричала Эли.

А удара так и не последовало. Я открыла глаза.

Глава 3

Эрик Крейн сжимал руку Бена. Удар, направленный на меня, светился энергией. Ужас пробрался внутрь и противно зашевелился в кишках. Ра задействовал Книгу, чтобы уничтожить меня единственным ударом. Мой друг был готов на убийство просто потому, что теперь я некромант. Что же меня ждет от тех, кого я считала врагами?

Крейн отразил усиленный удар даже не доставая из кармана Книгу. Я видела, что при этом ни единый поток жизни не был выпущен. От удивления даже забыла, как страшно было секунду назад. Старший наследник древнего рода. Единственный оставшийся в живых чистокровный Осирис в семье Крейнов. Его дед погиб десять лет назад, когда вместе с Эриком отправился в один из походов Бесконечной войны. Братьев никогда не было, он так и оставался единственным ребенком в семье. Дядя был убит еще когда Эрик был маленьким, а остальные родились девочками и по старинной традиции Осирис не развивали свои Дары. О смерти же отца Крейна я узнала полгода назад. И, если честно, вздохнула с облегчением.

– Не делай того, о чем после пожалеешь, – прошипел Эрик, отодвигая руку Смотрящего, – ее еще нужно опросить.

Бен потер кулак, продолжая смотреть на меня со злостью.

– И я с удовольствием сделаю это, Крейн, – сквозь зубы сказал Ра.

– Не ты. Это мое дело, Бен, – Осирис был спокоен, словно только что не остановил скалу, движущуюся на меня.

Бен рассмеялся, качая головой.

– Нет, Эрик. Ты не имеешь права ее допрашивать. Ты – заинтересованное лицо. Так что, Вел, собирай вещи, и я жду тебя в Башне Смотрящих, – голос Бена не предвещал ничего хорошего.

Нет, ну если ты так напрашиваешься, дружище, то давай. Поток грозился вырваться из пальцев, задействовав резерв завтрашнего дня. Ничего, я отработаю долг. Ты так прекрасно злишься – вот и посмотрим, каковы твои эмоции на вкус. Скорее всего, у меня будет несварение, но ничего, потерплю.

– Имеет право, – спина Эли натянулась словно струна.

Мы все уставились на нее, не понимая, о чем она говорит. Крейн заинтересованно наклонил голову, а Бен растерянно протянул руку, но тут же, заметив взгляд жены, остановил движение.

– Согласно 16-й поправке Смотрящий не имеет права вести дело и допрос свидетелей, если среди таковых есть его близкие родственники. А согласно статье 19-й некроманты признаны вне законов Эписа и приравниваются к умершим. Поэтому, в связи с совокупностью факторов, Валери мертва для буквы закона. Так что Эрик имеет полное право на ее допрос, – Эли победоносно окинула взглядом присутствующих.

Подруга сияла, словно начищенный самовар. Да, ее всегда интересовало все, что связано с Правящими и организацией права. Еще в Доме она с жадностью поглощала литературу, собирала газетные вырезки и стремилась защищать тех, с кем законы Правящих были слишком суровы. И сейчас ее увлечение спасло нас с Беном от открытого конфликта. Я смотрела на подругу с благодарностью, не веря своему счастью. Если еще утром я считала проклятием появление Крейна, то сейчас была счастлива, что это дело ведет именно он.

– Она его Исида, – проскрипел Бен в попытке исправить ситуацию.

В грудь будто вонзили кол. Не думать об этом, не сейчас. Ра проиграл, как только сказал это. Эрик улыбнулся, сложив руки на груди, а Эли откровенно засмеялась.

– Бен, в праве нет понятия связи любой другой, кроме прописанной. Ты это знаешь лучше меня. Исида – это миф. То, что мы видели и чему были свидетелями, не задокументировано. И даже если это и было бы не так, то сейчас это не имеет никакого значения. Согласно букве закона Эрик и Вел – чужие люди. Ну, вернее, Крейн – человек, а моя подруга, – Эли сделала акцент на «моя», – живой мертвец.

Поднявшись с кровати, Эли поправила сарафан, собравшийся складками на животе, и, гордо подняв голову, направилась к выходу.

– Вел, мы еще успеем с тобой поболтать, – оглянувшись, подруга улыбнулась мне, – надеюсь, что ты больше никуда не исчезнешь. Я люблю тебя.

Я помахала Эли. Нет, мне совершенно не хотелось, чтобы мои друзья ругались из-за меня. И если это будет нужно, я точно отойду в сторону. Но сейчас победа Эли грела мне душу. А еще приятней было то, что для нее я так и осталась Вел, к которой можно поворачиваться спиной и спать без страха в одной кровати.

– А с тобой, – подруга кивнула в сторону мужа, который будто стал резко на голову ниже и на пол-локтя уже в плечах, – я начну разговаривать сразу, как только ты искренне попросишь прощения у Валери. А пока стоит навестить матушку, – картинно закатив глаза, Эли приложила ладонь ко лбу. – Как же она там, совсем одна, – и, причитая, подруга скрылась за дверью.

Бен беспомощно смотрел ей вслед, не зная, куда деть руки. Было даже его немного жаль. Нет, я бы не смогла причинить ему вред. Пусть мы и не были очень близкими друзьями, Бен все равно являлся тем, воспоминаниями о ком согревалось сердце в холодном подземелье.

– Иди, – сказал Эрик, кивнув в сторону двери.

Благодарность в его глазах светилась красноречивее всяких слов. На меня он так и не посмотрел. Подхватив Книгу, Бен выбежал следом за женой. И наконец я выдохнула.

Какой-то безумный день. Я спрятала лицо в ладонях, пытаясь поверить, что все происходящее не просто плохой сон. Прошло всего несколько часов с момента моего возвращения в Эпис, а я уже успела побывать на месте убийства, которое непонятно как было осуществлено, увидеть Крейна в несвойственной ему роли детектива, получить отказ от призыва, с помощью которого и собиралась помогать Стражникам, поспать в комнате, пока по ней гуляет убийца, узнать о беременности Эли, увидеть Лео в кандалах и чуть не погибнуть от рук собственного друга. Если дальше все пойдет в таком же темпе, то мои мозги вскипят еще до вечера.

Железные пружины скрипнули под тяжестью опустившегося на кровать Крейна. Я невольно перевела взгляд на Эрика. Пять лет. Как же сильно мы изменились. Но и теперь горло все равно сводило судорогой, не давая вымолвить и слова.

– Вряд ли это Лео. Он бы не подверг общину такому риску. Даже сейчас он не сопротивлялся, хотя мог просто вырваться, не прикладывая особых усилий, – я все же заговорила первой, стараясь скорее все закончить.

Эрик рассматривал свои ладони и будто не слышал меня. Красивые длинные пальцы, словно у музыканта, всегда завораживали. Мысли детектива были где-то очень далеко. Ему нужна помощь. Запах гари от его оболочки. Зияющие рваные дыры. Да, сейчас он необычайно силен, но совладать с такой энергией дано не каждому. Это дело надо закончить как можно скорее.

– Я знаю, – уставший голос Крейна заставил меня вздрогнуть.

За один день я насмотрелось ужасов похуже, чем за пять лет у некромантов. И кто кого должен бояться, спрашивается? А Крейн… Да я была практически уверена, что он не разобрал и слова из того, что я только что произнесла.

– Тогда почему?

– По-другому я просто не могу его защитить, – мои брови недоуменно поползли вверх, а взгляд серых глаз наконец устремился на меня, – когда я посылал запрос Правящим на привлечение некромантов, даже представить не мог, какую волну негодования вызову в обществе.

Эрик замолчал. Да, большая часть благородных до сих пор не может смириться даже с присутствием Рабосов в городе. Ведь дети Дома лишь недавно стали погружаться в обычную жизнь. Пока шла Бесконечная война, для клейменных была только одна участь – фронт. Войны, полевые врачи, персонал Домов. Почти все мы рождались для Дома и умирали, так и не увидев Мир. Лишь редкие выжившие, не обезумевшие от крови, выходили в Эпис. Оставаясь невостребованными, кто покрепче – охранниками, послабее – обслугой, перебиваясь грошами, Рабосы оставались по факту рабами. О моей же участи дети Дома могли только мечтать. Ни один бы из них не понял моего поступка. Но если существование Рабосов хотя бы было прописано в Книге, то для тех, к кому я принадлежала сейчас, было место лишь у Безмолвной. Вот и сейчас ненависть благородных к некромантам оказалась гораздо сильнее желания разобраться и найти убийцу.

– Мне просто повезло, что вас двое. Пока твой друг сидит в Башне – люди уверены, что зло не остается безнаказанным. Обществу нужен крайний, Вел. И пока мы будем разбираться, что произошло, Лео придется подождать там. Тем более что, по-моему, мешается он тебе гораздо больше, чем помогает, – Крейн взлохматил волосы и, опершись локтями на колени, положил голову на ладони.

– Мы снова на «ты»? – я постаралась выдавить из себя улыбку, но получилось фальшиво.

Спокойный вид Эрика был абсолютной ложью. На меня волнами накатывал его гнев. Я внимательно посмотрела на Осириса. Верхние пуговицы на легкой шелковой рубашке без рукавов расстегнуты. Идеально выглаженные льняные брюки и ботинки из белой кожи. Сейчас рядом со мной сидел не детектив Крейн, а наследник древнейшего рода, давний друг и единственный человек, который когда-то действительно мог меня понимать.

– Эрик, – рука дернулась, чтобы коснуться, но я остановила порыв, – за сегодня мне уже удалось получить много информации. Только, боюсь, что объяснять все тут будет очень трудно. Я не знаю, что тебе уже известно о некромантах, – каждое слово давалось с трудом, – поэтому нам понадобится очень много времени, где ты будешь внимательно слушать факты, которые есть. Нам нужно объединиться, Эрик. Ты сам просил помощи у некромантов – я здесь и очень хочу тебе помочь. А для этого необходимо успокоиться, – меня душил его гнев.

Густые тугие волны, словно грозовые тучи, исходили от него, наполняя пространство его жизненной силой. Я постаралась задержать дыхание, чтобы подавить голод.

– Черт, да я даже просто говорить не могу с тобой в таком состоянии!

Крейн засмеялся. Зло, больно, ледяным потоком безумия. Волна его эмоций встала в горле. У меня не было и шанса удержаться. Слишком сильно истощен резерв. Перед глазами летали мушки, а во рту все ужасно пересохло. Схватив Эрика за руку, я сделала глоток. Чуть не подавившись, тут же второй. Поток его жизни душил, опьянял, но послушно смешивался и преобразовывался в мой. Голова закружилась от третьего глотка. Безмолвная, как же хорошо. Ничего не видя перед собой, я потянулась к источнику жизни, прижимаясь сильнее, пытаясь проникнуть глубже и погрузиться в источник с головой. Кожа, ледяная кожа. Еще ближе. Нужно сильнее. Пить. Такой обильный, но горький и густой поток. Мне нужно больше.

Удар энергии отбросил меня в угол комнаты. Приложившись спиной о стену, я рухнула на пол. Звон разбитого зеркала вернул мое сознание в тело. Что-то хрустнуло, но сейчас было все равно. Я лежала в окружении зеркальных осколков, а единственная лампочка на потолке выписывала круги. Мне было противно от самой себя. Но я чувствовала, что сыто улыбаюсь во весь рот.

– Предположим, что на вопрос о питании некромантов ты мне уже ответила, – спокойный голос Эрика привел меня в недоумение.