Тяжелые чистые капли воды срывались с потолка, разбиваясь о камни. Набираясь в тоненький ручеек, они, журча, стекали по желобкам к выходу. Переливаясь, будто маленькие змейки под лунным светом, выползали из пещеры и терялись где-то в зеленой траве. Огонь в единственном на стене факеле плясал под потоками ветра, приглашая танцевать с собой тени на полукруглых сводах моего укрытия. Даже не настоящая пещера. Просто удачный скол внутри горы, вымытый когда-то течением какой-то неизвестной реки. Ни одной летучей мыши. Потому что днем все это пространство с легкостью освещало солнце. Здесь послушники Безмолвной ждали инициации.

Сердце тихо стучало в груди, не поддаваясь волнению. Даже странно. Лишь тихие размеренные удары. Тук-тук. Принято было молиться. В пещере все для этого: небольшой алтарь Всевышнего, сложенный из нескольких камней, с лежащей на нем моей Книгой. Каждый будущий некромант имел право попрощаться с Его Дарами. Тут же алтарь Безмолвной. Чтобы попросить милости и мягкого перехода. Я отвернулась, облокотившись на сырой камень за моей спиной. Какой мягкое название для смерти.

Никто из некромантов не рассказывал о своей инициации. Говорят, что каждому Безмолвная готовит свои испытания. Но я плохо в это верила. Скорее всего они просто не помнили. Вряд ли Безмолвная сохранит тайну перехода в головах людей. Говорили еще, что чем сильнее энергия человека, тем больнее ее лишаться. Волноваться не о чем. Я точно смогу.

Чистое искреннее желание. Без корысти и выгоды. Основной компонент каждого ритуала Безмолвной. Лишь капля сомнений – и все повалиться крахом. Решительность отличала некроманта. Ты можешь колебаться до. Но если уже призвал потоки, дальше идти только до конца. Слуга Безмолвной должен уметь стоять перед любым соблазном. А их было слишком много. Потоки жизни, дающие и отбирающие. Власть. Сила. Пройдя инициацию, мы отдавали свои жизни в руки Безмолвной, навеки сплетая себя клятвами. Поэтому наказание для некроманта, нарушившего ее законы, всегда было лишь одно – смерть.

Прислушалась к себе. Какие сомнения у меня могли быть? Мой сын, рожденный без какой-либо защиты от этого Мира. Что могло быть более искренним, чем желание спасти его? От судьбы пятнадцати человек, навсегда покинувших Мир в страданиях, которые страшно было представить. Разве это был эгоизм? От взгляда на реки крови, от которых даже Исида окрашивалась в красный, которых могло просто не быть. Если бы чудовищ не было. Может быть это – эгоизм?

От полумертвых созданий. Гибридов связи живого и мертвого.

Из моей памяти их было уже никогда не вытащить. Они навсегда застали на обратной стороне век. Под кожей. В каждой капле крови.

Люди со звериными пастями. Волки с человеческими глазами.

Мертвые тела, «улучшенные», наделенные разумом.

Армия уродов, не поддающихся объяснению деления живого и мертвого. Созданная тем, кто мнил себя самим создателем. Чудовище пополняло свое войско всем, что попадалось под руку.

Бесконечная война.

Сложно окончить биться с тем, в чью армию попадешь, стоит только очутиться в его руках. Как оно жило столько лет? Ведь война шла с самого гнева Всевышнего. Поэтому тот определил Рабосов в воины.

И почему все были так уверены, что существуя столетия, Чудовище навсегда покинуло этот Мир?

Вдохнув поглубже, я задержала дыхание. Будто готовясь нырнуть в ледяную воду Исиды. Ты будешь свободен, Крейн. Еще пара минут и ты навсегда избавишься от того, что не принадлежало нам самим. Осколки чужой давно прошедшей жизни, превратившие тебя в убийцу. Только, не ты, мой друг. Столько раз ты спасал меня и перешел черту. Больше ты этого не сделаешь, Эрик.

В этом тоже не было эгоизма.

Тогда почему меня гложет чувство вины?

Может быть от того, что в этот раз Я хотела всех спасти? Получить признание собственной силы. Получить, наконец ее. Почувствовать власть над чужой жизнью.

Хотела стать хоть кем-то.

В этом и был мой эгоизм.

Но разве это плохо – хотеть жить по настоящему? Не быть Валери – Воином Рабосом, вторым сортом, ребенком, выращенным на убой. Женой Осириса Крейна, которую тот вытащил из мусора то ли из жалости, то ли от внутренней извращенности и непокорности общим устоям. Больше никогда не быть сошедшей с ума. Не видеть глаза матери, наполненные ненавистью.

Не слышать к себе обращения по чужому имени, будто меня и не существует вовсе. Исида. Единственное, что кто-либо когда-то любил во мне даже не было частью меня.

Перестать быть дочерью Оливера.

Разве это было не чистое и искреннее желание?

Все, что я хотела оставить из прошлой жизни, все, чего не хотела лишаться, никто не смог бы у меня отнять. Единственное дорогое для меня.

Безмолвная, умоляю.

Пусть я останусь матерью Макса.

Чувства, которых лишался некромант при переходе. Считалось, что именно это давало способность ясно мыслить. Это и убеждало меня еще сильнее. Не чувствовать больше. Из всего того, что происходило со мной от момента рождения, лишь сын был единственным, что хотелось сохранить.

Ведь чтобы спасти его будущее, я была здесь.

Огонь, отбрасывающий тени, потух. Пора. Чьи-то потоки тянули меня за руки к выходу. Мягко, без нажима. Скоро я смогу видеть их. А пока только почувствовала ласковое прикосновение к голой коже. Перерождение. Пожалуй, я буду называть это так.

Поляна, залитая луной. Поэтично. На самом деле я была где-то в другом месте, а это лишь иллюзия. Чтобы казалось, будто мы со Старейшим лишь одни. Скоро исчезнет и он. Так было нужно. Чтобы послушник мог быть спокоен и чист в своих мыслях. Я встала на колени, протягивая вперед руки, повернутые ладонями наверх. Мягкая и ласковая трава под ногами. Я могла поклясться, что почувствовала ее запах. Очень хорошая иллюзия.

Старейший подошел, бесшумно ступая по зеленому насту. Его балахон шевелился при каждом шаге, оголяя ноги, покрытые письменами Безмолвной. Сколько же лет ему было? Я опустила голову, глядя под ноги. Скоро все закончиться.

Зажигая пучок дурман-травы, Старейший приближался. Дым словно растворялся в воздухе, но я знала, что сейчас вдыхаю его. Про эту часть нам рассказывали. Не это было страшным.

Не разжимая губ, Старейший заговорил прямо в моей голове.

– По твоим венам течет жизнь, Дочь. Готова ли ты отдать ее?

– Как повелит Безмолвная, Старейший, – ответила я, плотно сжимая губы.

Взяв мою правую руку, некромант быстрым движением рассек вены возле самого сгиба локтя. Не дернулась, выдержала. Старейший отпустил ее, а я коснулась пальцами земли, чувствуя, как густой быстрый поток потек вниз по коже к самой земле. В Царство Безмолвной.

– В разуме твоем поселились желания, Дочь. Готова ли ты отдать их?

– Как повелит Безмолвная, Старейший.

Холодные пальцы коснулись левой руки. Резкое движение лезвия. И вот я уже опустила вторую руку, на веки заключая себя в объятия Безмолвной.

– Тело твое защищает Дар Всевышнего. Готова ли ты отдать его?

– Как повелит Безмолвная, Старейший, – сглотнув слюну, я моргнула, снимая пелену, застилавшую глаза.

Почему сейчас перед взглядом вдруг был сплошной серый туман? Будто знакомый аромат, какой-то свежий и одновременно теплый? Так выглядят сомнения, Безмолвная? Что это?

– Мертвое – мертво, Дочь.

Руки Старейшего коснулись моей головы. Сухие губы прижались к волосам, подготавливая. Не бояться. Дурман-трава поможет. Все не так страшно. Это лишь перерождение.

Потоки жизни старейшего обволакивали меня в кокон, охватывая каждый миллиметр энергии. Я ощущала тепло и спокойствие. Он успокаивал потоками, помогая. Забирая страх. Кокон становился плотнее, заполняя собой все пробоины, каждую трещину в энергии. Сжимаясь, становясь теснее. Было уже невыносимо жарко, но я терпела. Да, это стоит того.

Я люблю тебя, сынок.

Старейший резко развел руки в стороны, а я подавилась собственным криком. Шок. Безмолвная смилостивилась надо мной. В ту же секунду, как Старейший разорвал кокон энергии, я потеряла сознание. Будто со стороны я видела, как Старейший вдавливал каким-то свечением рваные ошметки тусклой энергии в мою грудь.

Серый туман стоял перед глазами, обволакивая все мое существо.

Как же тепло.

Очнувшись, резко села на каменном полу. Тело болело, будто меня били. Я потянулась, разминая затекшие мышцы. Сколько я была у Безмолвной? Раны на руках уже начали затягиваться, а кожа на губах потрескалась. Жутко хотелось пить. Старейший вошел незаметно, внимательно разглядывая меня.

– Приветствую тебя, Дочь. Ты приняла Дары.

Кивнув, я смотрела на свои побелевшие руки. Пальцы тряслись, а тело плохо слушалось. Получилось?

Но почему тогда внутри ничего не изменилось?

Безмолвная, что произошло?

Прохлада морга на этот раз не помогала привести мысли в порядок. Прислонившись к стене и запрокинув голову назад, я лишь ждала, когда все закончиться. Да и о каком порядке могла идти речь? Что все они сейчас собирались найти? Подсказку?

Да куда уже. Разобрались, все. Кажется теперь я понимала, почему обычно главный герой ничего и никому не рассказывает. Чтобы не видеть вот этот бестолковый цирк вокруг. Но когда это могло остановить спасителя всея и всех Эрика Крейна? Не мне же стать главным героем, правда?

Какое же чувство вины жило в тебе, Осирис, если ты так старательно пытался загладить то, что сделал? Это оно убивало тебя, сжигая изнутри? Отсюда выбросы и рваные ошметки энергии? Почему сейчас меня так злят эти бестолковые попытки найти другой выход?

Ты смирилась с этим, Валери?

Предназначение Рабоса, Воина – это вечное сражение. Неужели я сама ищу смерти, не найдя ее там, где она ждала всех нас? Тогда дурой была я, а не все они. Но… Разве сейчас больше всего на свете мне не хотелось жить?

Взяв в руки подсохший уже бутерброд, я пыталась не подавиться. Кажется, что слюны не осталось. Еда не лезла, но нужно было хоть что-то запихнуть в себя. Странно было в Башне Смотрящих есть что-то, кроме бесконечного кофе и сыра. Шоколадная паста, намазанная на хлеб, хоть как-то смазала его. Наконец, кусок проскочил в горло.

Запив сладкое чаем, я снова обернулась на Георга.

Доктор Смерти суетился около тел. Сразу пять жертв порядком прибавили ему работы. Но мы оба прекрасно знали, что ничего нового он там не найдет. Я вздохнула и посмотрела на Крейна, сидящего у противоположной стены.

– Вел, – Эрик прищурился, – Книга Всевышнего – это шанс. Ты же нашла как-то дневник Безмолвной. Почему сейчас не попытаться?

Закатив глаза, я снова откинула голову назад.

– Коллеги, – голос Доктора смерти привлек внимание, – посмотрите сюда.

Взволнованные нотки. Осирис нервничал, щедро удобряя своими эмоциями все вокруг. Его лоб вспотел от перенапряжения, а очки-половинки снова сползли на нос. Пока я поднималась, Крейн уже стоял рядом с Георгом, рассматривая через огромную лупу что-то, высоко подняв к глазам.

Подойдя ближе, я, наконец, увидела, что привлекло столько внимания. Пальцы Георга тряслись, а глаза горели от предвкушения. Возможно он только что спас мою жизнь.

Железным пинцетом была зажата маленькая деревянная заноза с внутренней стороны колена Марил.

Мурашки дружной волной пробежали по всему телу. Я моргнула, не в силах поверить своим глазам. Поджав губы, повернулась, уперевшись взглядом в серые глаза Крейна.

Щепка.

Которой не могло быть в подземельях.

Композиция из тел встала перед глазами. Марил, лежащий посередине, широко раскинув руки, будто пытался обнять женщин, окружающих его. И нога, согнута в колене.

Конечно убийца понимал, что я не приду одна. Как я вообще могла подумать, что хоть на секунду мы имели преимущество перед ним? Но по каким-то неизвестным нам причинам, мертвый сам думал так. Что же уже было в наших руках, чего мы старательно не замечали?

Ведь щепка в руках Георга говорила об очень многом.

Для начала о том, что мертвое поторопилось.

Несмотря на всю продуманность и тщательность, он упустил, пусть крошечную, но все же деталь. Или пять тел было слишком много и он доверился своим потокам, когда очищал тела?

Как с браслетом.

Кожа Марила под коленом в том месте была слегка сжата и заноза, крошечная, размером с песчинку, чудом спряталась в такой неочевидной маленькой складке.

Мужчины смотрели на меня в ожидании. Георг придвинул ко мне пинцет, кивая. Безмолвная, пожалуйста. Пусть хоть кто-то касался ее. Хотя бы намек на след. Место, где держали тела. Убежище, где сейчас был Макс. Шанс на то, что он там.

Потянув поток, я коснулась щепки, обволакивая ее. Нить. Два следа. Один из которых был мне хорошо знаком. А второй, судя по всему, принадлежал мне. Безмолвная, это не могло быть правдой. Но даже самые большие гении допускают ошибки. Ведь однажды Чудовище все же было убито.

– Эрик, – я сглотнула ком, вставший в горле.

Кажется внутри прошлись наждачкой, потому что голос не поддавался. Где-то по ту сторону сознания, из другой жизни, до меня доносились завывания ледяного ветра за окном. Треск поленьев. Снег, который постоянно притаскивал с собой Крейн. Бочка, служившая мне ванной. Кажется я помнила каждую минуту, проведенную там.

– Землянка, Эрик. Наша землянка.

Крейн смотрел на меня, не отрывая взгляд. Всегда казалось, что он видит меня насквозь, но сейчас была в этом просто уверена. Он читал мои мысли еще до того момента, как губы выдавали слова. Но я все равно говорила. Не могла остановиться.

– Мертвый будет ждать нас в другом месте, – слова лились сами.

– Но его убежище в этот момент будет пусто, – Эрик продолжал предложения вместе со мной.

– Скорее всего, Макса он оставит там, – прищурилась, не до конца уверенная в своих словах.

– Потому что если что-то пойдет не так, он должен быть уверен, что его главный козырь в безопасности, – кивнула, на слова Крейна.

– Потому что оно думает, что у нас есть что-то, способное помешать ему.

Осирис Георг стоял, с восторгом глядя на нас. Доктор смерти отложил пинцет и, стащив перчатки, хлопал, как маленький ребенок, кажется даже немного подпрыгивая. Смутившись от нашего взгляда, Георг улыбнувшись, поправил на носу очки, тут же приобретая серьезный вид.

– Коллеги, ну какая еще радость может быть у Осириса в мои годы, – протерев лоб платком, Вильямс улыбнулся, – по-моему даже сахар подскочил. Эх, молодежь.

Мы засмеялись. Георг сначала пытался сохранить серьезное лицо но, не выдержав, согнулся вместе с нами.

Напряжение спадало.

Осталось лишь придумать, как будет лучше поступить.

Дверь в морг распахнулась, впуская разъяренную Осирис.

Елена Марил влетела, снося все на своем пути. Взлохмаченные волосы девушки торчали в разные стороны, придавая ее лицу бледности. Я проводила грустным взглядом остатки своего холодного чая, разливающегося липкой лужей по полу.

Что-то металлическое полетело мне в лицо. Лишь успев зажмуриться, я почувствовала, как маленькие частички осыпались на пол. Моргая, пыталась очистить глаза. Что это было?

– Подавись, манти! Ты пришла и весь мой Мир рухнул, Валери?! Кто тебя вообще ждал тут?! Зачем ты вернулась! – Елена кричала мне в лицо.

Капельки ее слюны долетали до моей кожи, обжигая ее, будто Осирис сейчас источала яд.

Хотя, так оно и было.

Руки потянулись ко мне, но я схватила ее запястье, сжимая пальцами. Я не нанесу никакого вреда. Почему-то перед Еленой Марил я ощущала виноватой себя больше всего.

Наверно, потому что действительно могла сделать то, чего желал каждый человек, потерявший близкого.

Лишь слегка дернув за поток, я сделала глоток. Совсем немного ее боли, терпкой и вяжущей рот. Обжигающей горло. Я не могла убрать это совсем. Но хоть немного затормозить то, что сейчас уничтожило девушку изнутри. Зрачки Елены расширились заполняя радужку. Девушка дернулась, но, почувствовала секундное облегчение, заколебалась. Да, наше тело слабо. Если мы находим что-то, дарующее облегчение – мы тут же тянемся к этому. Вот и сейчас Марил смирно стояла, ожидая продолжения. Перехватив кисть Елены удобнее, я потянула еще чуть-чуть. Второй глоток пошел легче, охотнее вливаясь в переполненный и без того резерв.

Что происходит с потоками?

Смутную мысль в пьянящем сознании прервал Крейн.

Эрик схватил Елену в охапку, а та повисла в его руках, теряя сознание. Осирис вздохнул, перехватывая бесчувственное тело. По-моему я закатила глаза. Не совсем по взрослому, Вел.

Но вот это сейчас было, конечно, очень вовремя. Небольшой запас времени, конечно, был. Не стоило так реагировать, резко отворачиваясь от Осирис, скрывшегося за дверью.

Присев рядом с телом Марил, я легонько провела по ледяной коже пальцами. Мертвое. Неужели я действительно могла одним вздохом изменить это? Поэтому сейчас было так мерзко внутри?

Последним вздохом.

Георг суетился, пытаясь убрать остатки наведенного в морге беспорядка. Святыня Доктора Смерти, его обитель. Края его белого халата окунулись в чай, отчего Георг, выругавшись, решил все же скинуть его. Осирис неловко подбирал инструменты с пола, сваливая их в лоток. Лязганье и тихие ругательства отвлекали от мыслей. Все валилось из рук Осириса, но, наконец, он приловчился, со сноровкой заправского баскетболиста отправляя инструментарий в железную емкость.

Хотя от таких стоило и отвлечь.

Наконец, поднявшись с колен, Осирис отряхнул брюки и присел на соседнюю кушетку, поправляя на носу очки.

– Манти, судя по выражению лица, рискну предположить, что ты ревнуешь? – кажется я почувствовала, как брови поползли вверх, – О, дорогая, не стоит так удивляться. Я тоже был молодым и прекрасно знаю, как выглядит это чувство. Поверь мне, сейчас оно очень ярко светится прямо у тебя на лбу.

Насмешливый взгляд, сквозь очки-половинки. Белая челка, взмокшая от напряжения. Георг притягивал взгляд, так что все его истории про возраст были лишь лукавством. Конечно Осирис скорее всего уже ощущал приближение Безмолвной. Хотя за три дня особых изменений не произошло, но тревожная седина на висках говорила за себя. Да и перерезающая лоб морщина наводила не на самые приятные мысли.

Неужели и с Эриком будет так? Крейн будет молод и красив, пока в один день просто не исчезнет из Мира. Рядом с Осирис могла быть только такая же, как он. Ведь даже если на секунду предположить, что у нас все получилось, то что ждет нас через двадцать лет? Сорок? Я, похожая на Анну больше, чем на себя саму, и он, совсем не изменившийся.

– Валери, – мягкий голос Осириса вырвал меня из размышлений, – послушай меня. Выкинь ты уже из своей головы предрассудки, которыми сама же ее наполнила, – я хмыкнула, но Геогр зацокал языком, привлекая внимание, – посмотри внутрь себя. Ведь ты не ненавидишь его. Себе же можешь не врать? Просто сама твоя жизнь заставила покрыться коконом. Ты сама не веришь, что тебя можно любить просто так, – Георг отвел взгляд, пожав плечами, – будь я Рабосом, наверное, со мной случилось бы подобное, – прохладные руки сжали мои ладони на секунду, но тут же отпустили, – то, что он чувствует, вызвала не какая-то древняя магия, Валери. Это древнюю магию вызвало то, что он чувствовал, понимаешь? – легкая улыбка тронула его губы, – а она бы просто не сработала, если бы это было не взаимно. Помнишь? Как там было, – Георг откашлялся, прочищая горло, – Обдало жаром их обоих, не в силах были расцепить объятия.

Внимательный взгляд, проникающий куда-то сквозь меня. Мудрый Доктор Смерти. Друг мертвых, проводник здесь, на земле. Он так стремился помочь всем, Эрику, мне. Этим несчастным, лежащим на столе. Успеть. Ведь уже никто был не в силах помочь ему. Разве вот так справедливо, Безмолвная?

– Тогда почему не каждый Осирис встречает свою Исиду? – задала я вопрос, который уже очень давно крутился в голове.

Если это все правда.

Если это действительно было не безумие Крейна.

– Если тебе интересно мое мнение, Валери, то я думаю, что не каждый Осирис силен настолько, чтобы получить этот Дар, – сняв очки, Георг тщательно принялся протирать их краем футболки, – мы все встречаем и любим кого-то. Ведь это действительно прекрасное чувство живет абсолютно в любом человеке. Кто-то встречает своего человека, кто-то нет. Просто Крейн способен любить пропорционально его силе, если тебе угодно, – и, нацепив очки на нос, Георг снова улыбнулся, – ну а еще каким-то абсолютно неизвестным образом, Эрик осмелился посмотреть дальше того места, куда все говорили смотреть. Ведь он лишь один из немногих Осирис, который воспитывался в Доме Рабоса. Кстати, как тебе такая мысль, что Исида была Рабосом?

Я пожала плечами, задумавшись. Интересная мысль. В легенде ничего не было о происхождении Исиды. Может Георг и прав, Всевышний же запретил связь Осириса и Ра. Так может быть не из-за войн и восстаний?

Улыбнулась своим мыслям. Георг умел поднять настроение. Тогда бы наш Всевышний был даже большим человеком с понятными мотивами, чем его воспевали в легендах.

Типичная ревность. Чем не повод запретить смешение крови, чтобы Исида не могла возродиться?

Это, конечно, все глупости, но сейчас неплохо расслабило. С благодарностью посмотрев на Осириса, я оглянулась. Несмотря на все усилия Георга, на порядок то, что находилось за моей спиной, все же было не похоже. Я встала и, засучив воображаемые рукава, уперлась кулаками в бока.

– Мудрейший, сейчас твоим глазам предстанет зрелище, невиданное Эпису, – взяв тряпку лежащую в углу, я разогнулась, – коллега, как на счет того, чтобы Исида вымыла пол.

Георг улыбнулся, разводя руками.

– Нет, ну это было бы кощунством упустить такую возможность, – Осирис засмеялся, поднимаясь с кушетки, я помогу.

Опустившись на колени, я аккуратно, залезая в каждый угол, отмывала пол. В Доме привыкаешь сам убирать любую грязь. В морге же, несмотря на внешне стерильную чистоту, по углам была распихнута пыль. Я выгребала каждый угол, очищая пространство.

Коленка приземлилась в сладкий чай.

Нет, ну теперь можно сойти сума, оттирая все это. Растащить липкий сахар по всему моргу – не самая лучшая идея.

Ополаская тряпку в ведре, я увидела, как на дно приземлилась маленькая металлическая щепка.

Щелчок в голове. Снова. Что-то совсем на самой поверхности.

Погрузив руку в грязную воду, я достала маленькое блестящее звено. Так это частичка моего браслета. И почему я подумала, что эта щепка?

След

Щепка

Сахар

Щелчок.

Быстро сунув звено от браслета в кроссовок, я сделала вид, что просто убираю налипшую на ногу грязь.

Напитанное потоками Осирис мертвое стояло за моей спиной, весело напевая себе что-то под нос.

Успокаивая дыхание, я снова провела тряпкой. Не подать вида. Не запаниковать.

А перед глазами шел каледойскоп событий.

След его ложной энергии на поляне. В первый день. Он был пропитан вкусом шоколадного пудинга. Хотя бутерброд с шоколадной пастой уже порядком засох в его кабинете. Его энергия с его сосудами и уровнем сахара в крови должна была быть пропитана ацетоном.

А не любимым угощениям девушек в домах Осирис.

Убитых им девушек.

Осирис, завершающий жизненный цикл, сто-сто двадцать лет, обожает шоколадный пудинг.

Его жизненный цикл уже был завершен. Ведь на щепке, которую он протягивал мне, не было никаких его следов. Волнуясь, Георг допустил ошибку. Он поторопился. И не оставил своего следа. Запутался и поступил, как некромант. Удержал вырывающийся поток.

Георг был вхож в любой дом Осирисов.

Он спокойно заходил в Дом Крейна. А еще очень активно интересовался всем, связанным с некромантией.

Его пальцы на лице маленького Рабоса Валери.

Коллега, мы же можем это исправить?

Весь этот разговор сейчас. Он был направлен лишь на одно. Разделить нас с Крейном.

И последняя попытка для осознания Исиды.

Попытка того, кто занял умершее тело Георга. Хотя, кажется, я уже понимала, кто.

У него не было времени. Он поторопился. И все, что я сейчас могла сделать, это вспомнить, что же такое у меня есть, чего он так боиться.

Тонкую нить моего потока, ползущую к двери, к Крейну, обрубил обжигающий поток мертвого, я выкинула руку назад, но плотный кокон воссозданной энергии не давал и шанса мне влезть под ложную энергию. Упав на пол, я перекатилась под кушеткой, продляя свое время.

– О, дорогая, я все же не дооценил тебя, – очки половинки ненужными стеклами валялись на кушетке рядом с телом Марил.

Поток вырвался из его пальцев, а я лишь успела перевернуть следующую кушетку, отодвигаясь от него.

Думай, Валери.

Спокойные удары сердца, несмотря на вспотевшую насквозь спину. Война научила. Она была лучшим учителем.

Но страха, поглощающего с головой, это не отменяло.

– Что же он в тебе нашел, Валери? Глупая девчонка. Мусор под его ногами. Оказалась и правда Исидой, – усмешка, – кто бы могу подумать.

Зажмурившись, я сделала три глубоких вдоха.

Он должен продолжать думать, что я не поняла.

Не догадалась, в чем наша сила.

Но я же и так не поняла.

Стоп. Он должен что-то заподозрить, сбиться. Чего он ожидает сейчас от меня меньше всего?

Что неожиданно увидеть от Воина, откидывающего единственную защиту, выходя один на один лицом к смерти?

Вгрызающегося в противника зубами, если понадобится.

Только капитуляция.

Ее он ждет от меня меньше всего.

Открыв глаза, я осторожно поднялась, выходя из-за кушетки.

– Осирис Рэндел Крейн, как неприятно лицезреть вас снова. Хотя, должна признаться, это тело нравится мне намного больше предыдущего, – мертвые потоки оцепили меня, не давая пошевелиться, – кто бы мог подумать, что наши с Эриком родители подружаться, – я улыбнулась, скаля зубы, – несмотря на происхождение, благородная ты тварь.

Потоки забрались внутрь моего тела, замедляя биение сердца. Не сопротивляться. Он должен что-то заподозрить. Только так. Я изо всех сил душила инстинкт некроманта, пытающегося пустить в ход потоки.

От этого зависела жизнь моего сына.