Волна. Часть II

– Эй, смотри, кто это здесь!

– Это же Чан! – расплылась в улыбке Саша. – Я думала, он всегда сидит в офисе.

Девушки обогнули бар и плюхнулись на стулья по обе стороны от молодого человека. Тот вздрогнул и оторвался от созерцания дна пустого стакана.

– Шифу Мария? – испуганно обернулся к начальнице юноша.

– Хватит, Чан, давай без этого, мы не на работе, – после двух бокалов вина она расслабилась и мелкие изменения окружающего мира уже не бросались ей в глаза.

– Хорошо, госпожа Мари, – его щеки вспыхнули, пальцы начали бегать по стакану вверх и вниз.

– Что ты тут выпиваешь? – спросила Саша.

– Чай, – он покраснел еще больше. – Мне еще нет восемнадцати, так что…

– Бармен, – крикнула освоившаяся девушка. – Давайте нам еще по чаю! – и после небольшой паузы: – В наш с подругой добавьте немного бейлиза.

Мужчина отсалютовал ей и исчез под стойкой.

– Почему ты такой грустный? – спросила Мари. – Я думала, в бар приходят веселиться.

– Вы тоже весь вечер выглядели невесело, – чуть слышно прошелестел Чан.

– Так ты видел нас?

– Да, госпожа Мари, – закивал он.

– Просто Мари!

– Да… Я прихожу сюда каждый день после работы, здесь хороший чай, к тому же я живу недалеко.

– Ну ты даешь! – Саша обрушила на хрупкое плечо подростка подбадривающий хлопок.

– Гос… – начал он и тут же исправился, – Мари, меня беспокоят баги, которые всплыли на последних тестах.

– Ты имеешь в виду память? – она устроилась удобнее.

– Да, – Чан взял новую чашку чая, принесенную барменом, и отпил маленький глоток. – Память течет, и мы с Шеном понять не можем, как это пофиксить.

– О нет, – закатила глаза Саша. – Только не о работе!

– Погоди, – Мари жестом остановила ее. – Я думала, вы решили все чистить асинхронной проверкой?

– Да, но вы сказали, что нельзя удалять мешающие участки памяти. Получается, мы должны их одновременно и игнорировать, и использовать…

– Что вы хотите сказать? – включилась в беседу Саша. – Появились какие-то утечки во время сеанса?

– Да, – кивнула начальница, – но от твоей работы это никак не зависит. Здесь проблема, которую нужно решать кодом. Мы должны как-то забраться на сторону игрока, но мы по-прежнему не можем полностью извлечь его память, чтобы избежать ошибок.

– Какие там могут быть ошибки?

– Сеансы, – вздохнул Чан. – Сеансы протекают друг в друга.

– Как? – изумилась девушка.

– Давай я объясню, – взяла слово Мари. – Представь, что в первой игре у пользователя появилась собачка. Эта собачка – творение его сознания, ее нет в его воспоминаниях об истиной реальности. Но после сеанса эта собачка, будем считать ее нашим объектом, становится уже не только частью игры, но и подлинным воспоминанием и опытом игрока. Так вот, наш объект включает в себя массу других объектов – и каждый из них может внезапно всплыть в другом сеансе и потянуть за собой так называемый «бэд трип». Если вернуться к собачке, то объектами внутри нее будет не только ее визуальная оболочка, но и запах, звук, ощущения прикосновения к ней и многое другое, вплоть до всех волосков на ее теле. Если в аромате нашего лабрадора будет нотка можжевельника, в последующих сеансах игры этот оттенок запаха может потянуть за собой весь образ собаки. И тогда у пользователя пойдет под откос вся ветка построенной им реальности. Так часто бывает во сне – один образ внезапно сменяется другим, одна сцена – совершенно иной. Мы столкнулись с этой проблемой на этапе завершающих проверок на эмуляторе перед запуском тестирования на фокус-группе из реальных людей.

– Фигово, – кивнула Саша.

– Не то слово, – грустно поджал губы Чан.

– А почему нельзя сказать коду отслеживать эту информацию и, работая на опережение, удалять ее из кэша игры?

– Потому что мы должны строить реальность на всей полноте текущего опыта игрока.

– Зачем? Если в каком-то отрезке реальности, который он заново строит, не было тех событий, которые он проигрывал в предыдущей игре, зачем встраивать их в новый сеанс?

– Чтобы сделать игру максимально достоверной для текущей версии пользователя.

– Всего-то? – фыркнула Саша. – Как по мне, так этими изысками вполне можно пожертвовать, чтобы не тратить лишнее время на отладки.

– Слушай, – нахмурилась Мари, – не твое это дело. Ты же не хочешь, чтобы я начала тебе объяснять уникальность разработанной нами нейросети?

– Я уже слышала все это сто раз! Да-да, это первая приближенная к реальному искусственному интеллекту сеть. Но настоящим ИИ ей все равно никогда не стать, потому что в качестве ядра вы используете нейрохимическую активность конкретного мозга.

– Да, – перебила ее руководительница, – и поэтому игра каждого нового пользователя уникальна.

– Но почему нельзя просто отсекать лишнее, оставляя образ, снятый с мозга в прошлой игре? – не унималась подруга.

– Это уже не тот мозг, – пискнул Чан.

– В смысле? – Саша ударила кулаком по столу, отчего мутный чай в ее чашке чуть не расплескался.

– Предыдущий сеанс формирует новое поведение нейронных связей, он изменяет память человека на фундаментальном уровне, как и любое другое наше воспоминание, – чуть слышно пробормотал разработчик.

– Представь стакан с чистой водой, – начала разъяснять Мари, – представила?

– Ну…

– А теперь капнем туда краситель – цвет воды и ее состав изменится. И чем больше оттенков ты будешь добавлять, тем сильнее будет отличие исходного стакана воды от того, что мы имеем сегодня. Если вдруг изъять какую-то крохотную часть добавленного цвета, это не откатит нас к версии стакана в момент инъекции. Вода приобретет новый оттенок, которого раньше еще не было. При этом неизвестно, каким именно он будет. На примере с памятью человека это может грозить не просто «бэд трипом», а настоящей катастрофой.

– Из-за этого пациенты Штайнера все посходили с ума? – спросила Саша, глядя, как качается вода в чашке, которую она медленно крутила то по, то против часовой стрелки.

– Никто не знает, – Чан допил свой чай. – Я слышал, что он вообще ничего не чистил и не игнорировал. И экспериментировал с извлечением сознания на сторонние носители. Отсюда столько судов.

– Это все домыслы, – Мари покачала головой. – Я считаю, что нельзя смотреть на проекты Штайнера, как на нечто родственное нашим играм. Ведь никому до сих пор не удалось узнать, что за язык он использовал, или каким было ядро его кода. В общем, ребята, нужно решать наши проблемы самим. Его опыт нам точно здесь не поможет.

– Так у вас есть мысли на этот счет? – Чан внимательно заглянул ей в глаза. – Как нам залатать эту течь?

– Я думаю над этим. Есть пара идей, давай на днях соберёмся отделом и обсудим все это. Все же тесты уже на носу. Нельзя оставлять этот баг без внимания.

Бармен собрал их чашки и предложил по старомодному коктейлю за счет заведения.

– Так и называется, «старомодный»? – усмехнулась Саша.

– Так точно, – улыбнулся ей глазами бородатый мужчина за стойкой.

– Почему бы и нет, сегодня у нас весь вечер немого старомодный, – скривилась она.

Мари с подругой взяли по коктейлю, Чан выпил стакан воды, и они завели новый разговор о времени, в котором было модно проводить долгие вечера за беседой с барменом, наслаждением живой инструментальной музыкой и бокалом такого вот незамысловатого напитка.

6

Ноябрьская ночь приняла разгоряченных гостей бара в свои холодные объятия. Юный парень помахал двум веселым девушкам и скрылся в темноте высоких переулков.

– Во дает! – икнула Саша, продолжая махать пропавшему из виду Чану. – Ходит в бар и совсем не пьет!

– Дай ему время, – улыбнулась Мари. – Еще пара лет, и все «старомодные» коктейли будут за его столиком.

– Ну и холодина! – подруга натянула серебристую шапку на брови. – Как же я ненавижу осень и зиму!

– Зато днем хотя бы можно выйти из дома и не схватить солнечный удар в первую минуту!

– Да, но эти ночи! Сколько сейчас, ноль? Хорошо еще снега нет!

– Пройдемся? – Мари стала игриво пятиться в сторону центра.

– Ты сумасшедшая!

– Да ладно! Смотри, как тут красиво! – она кивнула подбородком в сторону белокаменной церкви, видневшейся в конце улицы. – Пойдем, посмотрим на нее!

– Но потом сразу в такси!

– Не вопрос!

Девушки дошли до перекрестка, пересекли набережную и встали у перил. Церковь находилась на небольшом холме в окружении кольца канала. По праздникам к ней опускали мост, чтобы туристы могли полюбоваться убранством интерьеров.

– Я слышала, раньше здесь было огромное пустое поле, – мечтательно сказала Мари, рассматривая диковинные орнаменты над дверями.

– Ага, – Саша недовольно ежилась, уперев локти в перила. – А я слышала, что сюда нужно было пилить полчаса пешком по этому полю от ближайшей дороги!

– Красиво, наверное, было!

– Наверное…

Внезапно Мари снова заметила небольшие изменения в реальности вокруг себя: неоновый свет прожекторов, освещавших церкви, начал мерцать разными оттенками. Деревья, росшие в клумбах возле здания достопримечательности, едва заметно переливались, изменяя форму листьев и кроны.

– Как думаешь, – начала она, – может быть такое, что мы с тобой уже находимся в нашей игре?

– Ну, я всегда считала теорию Вселенной в матрице устаревшей. Хотя кто знает, никто так и не смог ее опровергнуть.

– Нет, – Мари продолжала рассматривать черный матовый купол церкви, отражавший разноцветный неон освещения. – Я имею в виду, что мы сейчас тестируем нашу игру.

– Мы?

– Да.

– Это ты про свой тепловой удар?

– Да, думаю, это не тепловой удар. Я вижу всякое, знаешь. Все вокруг с самого утра постоянно меняет форму, цвет, запах… Это было с Филом из кадрового отдела – в какой-то момент он так часто менял внешность, что меня даже замутило…

– От вида Фила кого хочешь замутит, – хохотнула Саша.

– Я не об этом, – Мари посмотрела на подругу. – Я не шучу, я правда вижу всякую чертовщину. Плюс мой пес, Фонг, помнишь его?

– У тебя была собака? – искренне изумилась та. – Сколько раз была у тебя в гостях, не заподозрила бы!

– Ты смеешься надо мной? – серьезно спросила она.

– Вроде нет, – Саша нахмурилась. – У тебя никогда не было собаки. Насколько я знаю, ты хотела завести то ли Фокса, то ли Джека Рассела, но там что-то не сложилось, и ты забила.

– Нет, я завела его. Два года назад.

– Не знаю, – пожала плечами подруга. – В таком случае ты его от меня скрывала.

– Вот я именно об этом и говорю! Понимаешь! – Мари повысила голос. – Я помню вещи, которых нет, фикусы под окнами меняются на дубы, а прическа Фила из ирокеза превращается в лысину! Я думаю, что я в игре. И память течет!

– Это то, что вы с Чаном объясняли мне в начале вечера?

– Да! Черт, не случайно же он оказался здесь… Бред какой-то. Может быть это была попытка вытащить меня из сеанса?

– Мари, – Саша подошла к подруге и заглянула ей в глаза. – Как давно ты делала тест на психологическую устойчивость?

– Сегодня, – отмахнулась она. – Судя по всему, со мной все в порядке, – она стукнула по запястью и перед ними на появившемся экране отобразились показатели ее здоровья.

– Но ты ведешь себя странно, – настаивала обеспокоенная коллега. – Ты уверена, что твое приложение не сломано?

– Да, – Мари покачала головой, – к тому же я приняла этот твой нейролептик, помнишь.

– Помню. Может, доза была маловата? Возможно, у тебя нервы расшалились из-за нагрузки?

– Не говори глупостей, – огрызнулась девушка. – Я пытаюсь с тобой поделиться, а ты несешь какую-то чушь!

– Ну уж нет, – Саша взвилась, – не надо перекладывать с больной головы на здоровую! Если кто-то из нас бредит, так это ты!

– Ладно, – медленно выдохнула Мари и посмотрела на церковь. – Забудь. Наверное, ты права, и я просто устала, – она переводила взгляд с одного узкого отверстия окна на другое, загадочные звери над ними застыли в неправдоподобных позах, будто еле сдерживаясь, чтобы не измениться. – Ну что, закажешь такси? – спросила она подругу, не отводя глаз от узоров. – М?

Мерцавший неоновый свет вдруг вспыхнул ярко-голубым свечением и погас.

– Саш? – оглянулась Мари.

Вокруг было пусто: подруга исчезла, модный район сияющих высоток превратился в безлюдную равнину. Девушка в испуге отпрянула и, внезапно поскользнувшись, упала навзничь, больно ударившись копчиком.

Реальность 2

Наш следующий «Караван» открывает невероятное соло на барабанах небезызвестного Рафаэля Чассина. Его ритм отдает чем-то первобытным с вкраплениями североафриканского звучания. Вместе с ним в первые минуты произведения мы словно погружаемся в берберский вечер у огня, пока духовые не возьмут верх и вместе с Хью Колтманом, вокалистом и руководителем группы, не зададут уже знакомый нам ритм изобретенной когда-то Эллингтоном мелодии.

«Караван» Колтмана в лучших традициях Новоорлеанского джаза сбивает привычный нам темп произведения. Пианист, Гаель Ракотондаб, стучит по клавишам с энергией, которой бы позавидовал сам Брубек, выводя рисунок легендарного стандарта на новый уровень озорства. Лишь духовые ориентиры Джерома Этчберри на трубе и Джерри Эдвардса на тромбоне возвращают мотив в известное нам русло.

Итак, второй в нашем параде «Караван» Хью Колтмана и его неподражаемого оркестра прямиком из две тысячи восемнадцатого года со сцены легендарного фестиваля в Марсиак.

7

Мари села, потерла ушибленную спину и подняла глаза. Перед ней была бескрайняя заснеженная равнина с прочерченной, точно углем, линией горизонта, занятого полосой тесного леса. Неоновое свечение улиц сменилось холодным сиянием луны. Белый снег искрился в этом магическом свете, словно перемигиваясь с заполненным светлячками звезд и спутников небом. Ледяной воздух врывался в легкие, возвращаясь оттуда надсадным кашлем. Мари поднялась, под ней оказалась длинная темная полоса льда. Она осторожно отошла и отряхнулась от липкого снега. Ее ладони прятались под плотными неопреновыми перчатками. Из-под широкого белого шарфа выбились две толстые рыжие косы.

– Что за, – вслух выдохнула она, и вместе с теплым воздухом перед лицом возникло облачко белого пара. – Зима?.. – Мари раньше не видела такого снега. Холодными зимними ночами лужи иногда покрывались инеем, а под Новый год можно было поймать в небе несколько снежинок. Но таких высоких сверкающих сугробов в этой местности не было уже больше ста лет, если верить учебникам по экологии.

«Так…, – она попыталась навести порядок в собственных мыслях. – Только что я была посреди города, а теперь оказалась окраине. Неужели где-то еще остались такие просторы? – она огляделась: единственным, что по-прежнему было на месте, оказалась церковь. Та не изменилась ни на йоту, лишь рассеялось яркое свечение ночных улиц. – Я все еще там?»

Девушка решила обойти древний храм в поисках объяснений, но едва она приблизилась ко рву, засыпанному толстым слоем снега, ее череп неприятно зажужжал.

– Нет, что это? – вслух вскрикнула она и ощупала свою голову.

Постепенно, как очертания рыб в прозрачной воде, начали проступать воспоминания. Она задрала рукав теплой куртки и увидела, что под тонкой кожей запястья мигает голубой огонек. Она интуитивно нажала на него, и вибрация сменилась сонным мужским голосом:

– Маш, ты где?

– Кто это? – испуганно спросила девушка, пытаясь нащупать в памяти подсказки.

– Ты что, спишь? – в голосе послышались ироничные нотки. – Мы же договаривались начать пораньше!

– Нет, – в голове Мари, путаясь и спотыкаясь друг о друга, начали выстраиваться в ряд знакомые образы. – Ги?

– Ну а кто ж еще?! Ты скоро?

– Я…, – она в панике осмотрелась, пытаясь понять, где именно находится относительно звонящего.

– Да, вижу, – отмахнулся Ги. – Судя по твоей геопозиции, ты совсем близко. А чего молчишь тогда?

– Задумалась…

– Ладно, я тут уже битый час тебя жду, не выспался. Сама-то как? Сварить кофе?

– Давай.

– Окей, тогда пойду молоть зерна. Тебе как обычно?

– Да.

Ги без лишних слов отключился. Мари зажмурилась и тряхнула головой. У нее было чувство, что она только что очнулась от глубокого сна. Словно вынырнула из крепких объятий другого мира.

Что это было? Неужели она так глубоко задумалась? Постепенно начали возвращаться воспоминания: она шла, точнее, ехала, – девушка нашла глазами потерянную после падения доску, – в лабораторию, чтобы проверить, как работает финальная версия кода. Что же случилось? Может быть, она потеряла сознание от падения? Сильно ударилась? – Мари пощупала голову на затылке, следов ушиба не было.

«Странно», – заключила она, достала магнитную доску из сугроба, встала на нее, оттолкнулась от скользкой дороги, и поехала в сторону лаборатории.

Тьму раннего утра прерывали лишь редкие мерцавшие фонари, торчавшие вдоль главной трассы. Через пять минут она остановилась возле древнего пятиэтажного панельного дома. Стены пошли трещинами, сквозь которые пробивались голые ветки куцых деревьев. Мари спрыгнула с доски, подхватила ее, взяла под мышку и двинулась в сторону входа. Пустые окна здания лениво таращились на девушку, провожая ее к зияющему в ночи отверстию двери подъезда. Она зашла и в оглушительной темноте по стенке поднялась на второй этаж. Практически все квартиры пустовали. Те небольшие остатки человечества, решившие остаться на Земле, предпочитали жить в крупных городах. Зато здесь не нужно было платить за аренду. Постучавшись в высокую металлическую дверь, она стала ждать Ги, рассматривая порхавшие за окном подъезда снежинки. Мари думала, что оказалась здесь по ошибке – слишком уж хорошо она помнила свою прежнюю жизнь, увиденную то ли во сне, то ли в видении.

– Привет! – Ги распахнул дверь, и на лестничную площадку пролился теплый уютный свет, и крепкий сигаретный запах ударил в нос. – Давай заходи, – пропустил он ее, легко приобняв за плечи и аккуратно поцеловав в висок.

– Привет, – она ответила на объятия, почувствовав, как замерло сердце. В прихожей стряхнула с сапог налипший снег, развязала шарф и бросила куртку на импровизированную вешалку.

– Тапки не забудь, – Ги махнул на разномастную компанию обуви возле входа.

Мари переобулась и прошла в комнату. Большое помещение со снесенными стенами скорее напоминало производственный цех, нежели жилую квартиру. Повсюду стояли обогреватели, окна были плотно законопачены одеялами и скотчем. Посередине громоздились соединенные множеством проводов мониторы, в глубине зала виднелась барабанная установка.

– Ну и холодрыга на улице, – поежилась она.

– Да, – я выхожу только покурить, но, по-моему, этого уже достаточно, чтобы простудиться насмерть! – Кофе, – он протянул ей чашку с горячим напитком, она приняла ее, и их пальцы на мгновение соприкоснулись. – Ты хоть спала сегодня?

– Да, – неуверенно ответила Мари. Она помнила, как нежилась под кучей одеял в своей крохотной обшарпанной каморке в центре. Вместе с тем воспоминания о ночи, проведенной в баре, были не менее реалистичными. – Плохо.

– Я, считай, тоже не спал! Старался выспаться, но постоянно думал про тесты. Как думаешь, у нас получится?

– Почему нет? – она глотнула горячего кофе и, обжегшись, облизала губы. – Когда придет Чан?

– Чан? – удивился Ги. – Да он уже где-то здесь. Чан! – крикнул он в пустоту лаборатории. – Проснись и пой!

Газеты в дальнем углу зашуршали и из-под вороха бумаг, подушек и простыней выбрался заспанный юный программист.

– Что ты орешь? – прохрипел он и потянулся.

– Чан? – улыбнулась Мари.

Она помнила его другим, сознание еще не полностью вернулось в привычную реальность. На маленьком китайце был шерстяной свитер, в котором его круглая голова тонула почти по самый нос. Кожа, видневшаяся из-под рукавов, была испещрена мелкими татуировками, несколько синих брызг украшали и лицо. Он, кряхтя, выбрался из своего гнезда и сразу же споткнулся о наваленные кучей пустые банки из-под пива.

– Маш? – передразнил ее разработчик.

– Доброе утро, – сдерживая смех, поприветствовала его она. – Кофейку?

– К черту кофе, где мои сигареты? – он порылся в покинутом ложе и выудил оттуда пачку. – Будешь?

– Попозже, никак не согреюсь.

– Как знаешь, – юноша достал сигарету, прикурил и, дымя, начал ходить по помещению, собирая какие-то провода.

– Чан по-прежнему отказывается курить на улице, – Ги стоял за спиной девушки так близко, что она шеей ощущала его горячее дыхание.

– У вас все готово? – она резко повернулась и пошла убрать чашку в тот угол, который они называли кухней.

– Да, нужно только подключить дополнительный модуль, чтобы писать бэкапы на всякий случай.

– Вы проверяли систему на баги? – Мари вдруг вспомнила проблему, которую обсуждала с Сашей и Чаном несколькими часами раньше.

– Баги? – послышался недовольный хрип китайца.

– Да, баги, – закатила глаза девушка. – Вы же уже проверяли игру?

– Издеваешься? – из-за угла, обвешанный проводами, появился Чан. – Ты же вчера сама все видела. После этого мы ничего не меняли.

– Вы же хотели проверить систему на эмуляторе?

– Вот сейчас и проверим, – развел руками парень.

– Мы же планировали сегодня делать реальные тесты, нет? – вставил Ги.

– Бред какой, – вздохнула Мари. Она отлично помнила, что они уже месяц тестировали игру в эмуляторе сознания. Или это было во сне?..

– Ничего не бред! – ей в лицо прилетело плотное облако сигаретного дыма. – У нас сроки, ты чего? – Чан перебирал свои находки.

– Ребята, так нельзя! Это же опасно!

– Ты сама хотела поскорее начать тесты, – удивился юноша. – Что случилось за последние десять часов?

– Нельзя! Все пойдет коту под хвост! Сначала нужны тесты на эмуляторе. Месяцы тестов!

– Месяцы? – усмехнулся Ги. – Маш, у нас всего неделя до Кона. Если мы не выведем продукт в этот раз, Штайнер нас порвет!

– Вы правда готовы опубликовать сырую версию? Хотите, чтобы у людей мозги начали течь из носа?

– Ой, – Чан бросил провода на пол. – Ты, как всегда, преувеличиваешь! Придумала себе какую-то ерунду и решила сдать назад! Может, ты просто боишься Штайнера?

– Что? – Мари непонимающе нахмурилась, ее мысли вновь начинали путаться. – Штайнер по уши в судах, о чем ты?

Молодые люди переглянулись.

– Слушай, – Ги нежно положил руку ей на плечо, – ты просто не выспалась.

– Нет, – она стряхнула его ладонь, ее пульс участился. – Дело в том, что я не готова выкладывать игру в том виде, в котором она есть сейчас. Это непрофессионально!

– Не могу понять, – Чан надул нижнюю губу. – Это твой код, он идеальный, я тестировал его все последние полгода шквалом угроз, он справляется. Почему сейчас, когда остались считаные дни до релиза, ты начала нести эту ахинею?

– С кодом все в порядке, – Мари покачала головой. – Почти в порядке. Дело в памяти.

– В смысле?

– Включай эмулятор, я покажу, – ей стало жарко, она сняла верхнюю толстовку и осталась в водолазке. Рыжие волосы, выбившиеся из плотно заплетенных кос, разметались по плечам.

Следующие несколько часов все трое просидели перед мониторами, прогоняя программу через все возможные сценарии на искусственно воссозданном человеческом сознании. Чан курил сигарету за сигаретой, отчего лаборатория наполнилась вязким пахучим туманом. Ги сварил несколько кофейников, которые были мгновенно опустошены. Только Мари не отрываясь следила за поведением игры.

– Видите, – сказала она после очередного отыгранного сценария. – Память течет.

– Но почему мы раньше этого не видели? – молодой разработчик запустил пятерню во взъерошенную шевелюру и удивленно смотрел в мониторы.

– Потому что мы идиоты, – вздохнула Мари. – Нас всего трое, невозможно продумать все, когда работаешь в такой крошечной команде. Где-нибудь да всплывет ошибка.

– Ладно, – Ги поднялся и потянулся. – Лучше скажите мне, мы будем делать тесты сегодня, или предупредить Мэй, что можно не торопиться?

При упоминании этого имени Мари пронзила такая боль, которой она не помнила за всю свою жизнь. За ту жизнь, которую прожила в другой реальности, жизни из сна. Здесь она спотыкалась об эти уколы постоянно.

– Сегодня Мэй нам не нужна, – стараясь звучать дружелюбно, ответила девушка.

– Окей, – Ги нажал на голубой огонек на запястье и заговорил в пустоту: – Привет, Мэй, не разбудил? Выспалась, родная? Нет, – он повернулся спиной к коллегам и пошел в сторону входной двери. – Оказалось, сегодня не будем, – он накинул на плечи черную длинную куртку и, открыв дверь, вышел.

Мари почувствовала на себе пристальный взгляд и обернулась к Чану:

– Что?

Он буравил ее своими сосредоточенными черными глазками и молчал.

– Чан, с тобой все в порядке? – она подняла одну бровь.

– Ну вот на фига нам Ги? – спросил он. – Он же даже не кодер!

– Ох, опять ты за свое! – простонала девушка. – Ги умеет то, чем обделены все кодеры мира – он способен налаживать связь с людьми! Как бы, по-твоему, мы вообще попали на Кон без него?

Парень безразлично дернул плечами и затянулся сигаретой, свивавшей из уголка рта.

– Знаешь, Чан, – прищурилась Мари. – В другой реальности ты не куришь и даже в баре пьешь только чай!

– Хорошо, хоть в бар хожу, – прыснул парнишка. – Я б в такое поиграл.

– Закончим тесты на эмуляторе, разберемся с памятью, и поиграешь, – она снова уставилась в код, светившийся на широких экранах.