По полдня? Стоны? Вот сказочница. Мне даже стало интересно, какую дату она назовет. Какой месяц. Вернее даже, какой год. Потому что я-то прекрасно знаю, когда у меня были последние хоть какие-то отношения.

– 2022-ой! – победно восклицает она.

Грустное зрелище: женщина, у которой личной жизни нет настолько, что она запоминает и лелеет, что было у соседки где-то раз больше года назад.

– У меня на телефоне есть видео! – добавляет она.

Еще грустнее.

– Хотелось бы на него посмотреть, – замечаю я.

– А вот и принесу!

Бабушка отворачивается от нас и начинает снимать обувь. Разговор свернул куда-то не в ту сторону.

– Мне нужно с вами поговорить, – еще раз безуспешно пробую я.

Соседка пытается закрыть дверь, но я подставляю в щель ногу.

– Что это такое? – наигранно вопит она, – Это незаконное проникновение в жилище! Вы врываетесь в нашу квартиру!

Я продолжаю стоять на пороге.

– Женя, иди сюда! – кричит соседка, – С телефоном! Сними, как эта ненормальная к нам проникает.

Из комнаты выбегает девочка. В руках у нее телефон.

– Ты снимаешь? – назидательно спрашивает мама.

Та кивает.

– Она врывается в наш дом! – еще раз восклицает соседка и, прыгнув, хватает меня за пояс кардигана.

Несколько секунд она тянет всем весом внутрь, а я никак не обороняюсь, просто удерживаюсь за проем руками. Но я сильнее. Хлястик, через который просовывается пояс, почти трещит и начинает отрываться. Понимая, что вот-вот порвет одежду, а я смогу это предъявить, соседка отпускает руки и валится на пол. Смотрит на меня снизу, упрямыми, злыми, собачьими глазами.

– Я хочу поговорить с вами, – еще раз через нее говорю я бабушке, которая неподвижно на это взирает, – Ваша дочь жестоко обращается с вашей внучкой.

– Пойдем выйдем, – резко подскакивает с пола соседка, она выталкивает меня в коридор между квартирами, выходит сама и захлопывает дверь, отсекая окружающих. Мы остаемся вдвоем.

– Чего тебе надо, а? – наезжает она, – Что, самая крутая? Чего ты сюда притащилась? Своих детей нет, в чужую семью лезешь? Да я тебе…

И вот тут я понимаю, что сейчас сделаю. В полном, кристально ясном сознании, я достаю электрошокер, отключаю предохранитель, подхожу к ней, одной рукой хватаю за руку, другой приставляю шокер к животу и даю разряд. Недолгий. Секунда, две. Смотрю, как она слегка сгибается. Но шокер не действует так сильно, как я ожидала: ни обморока, ни шока нет, соседка смотрит на меня так же, как смотрит, только чуть снизу, рот приоткрылся, а в остальном ничего не меняется. Хорошо, что не пришлось испытывать на наемниках: долго бы я не прожила.

Видя, что особого эффекта нет, я отключаю игрушку. Что толку – пригрозила и пригрозила. Достаточно.

Она стоит на двух ногах, но чуть скрючившись. Придерживает рукой место ожога.

– Да ты чооокнууутааааая… – тянет.

Опять-таки – больше, чтобы задеть.

Мне хочется, чтобы она меня боялась. Чтобы не совалась снова. Поэтому я максимально ровно и спокойно отвечаю.

– Да.

Как и положено психопатке-сумасшедшей.

– Да я тебя из перцового баллончика оболью! – силится соседка.

Я, на полпути к своей квартире, оборачиваюсь и добавляю:

– У меня такой

тоже

есть.

С этим захожу к себе и запираюсь.

Несколько минут я стою, не дыша. Прокручиваю в голове произошедшее. Прислушиваюсь. Тишина. Затем из-за стены разносится протяжный вопль и крик:

– Ссскотина!

Крик продолжается. Он тянется и тянется.

– Уауауауауауаааааааааааааа…

Наверное, сорвалась на девочку. Ну надо же на кого-то сорваться. Мое тело абсолютно неподвижно, оно меня не слушается. Я устала. Половина двенадцатого.

В дверь звонят. Беру и шокер, и баллончик. Гляжу в глазок. Но это бабушка.

Я открываю дверь.

– Вы меня впустите?

Помедлив, пропускаю ее в квартиру. Она заходит, как ни в чем не бывало. Я отставляю с коврика обувь, чтобы ей было больше места, спокойно разворачиваюсь к ней спиной. Через стену, через окно продолжается затяжное «уааааааааааа».

Оборачиваюсь к даме. Та неподвижна.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Бабушку я вижу редко, даже умудрилась забыть про ее существование. Возможно, она не постоянно тут живет, а изр�