– Я… наверное, архитектором… – она смотрела на меня и готова была расплакаться прямо передо мной.
– Ты будешь потрясающим архитектором. По твоим чертежам будут строить великолепные многовековые здания, ведь это просто превосходно. Ты должна быть счастлива.
– Я, правда, не грязная?
– Конечно, эти уроды не смогут испачкать что-то настолько восхитительное, – она сжала мои руки сильнее, и по ее щекам начали течь слезы
– Но… но как вы можете быть уверенной, что это так?…
– Когда-то очень давно, – я снова села около нее, и она крепко за меня ухватилась, – когда я была примерно твоего возраста, я была влюблена в одну девушку. Я любила ее до безумия и даже не могла видеть ее недостатки. Чтобы она не делала, ее поддерживала. Чтобы не сказала – я за. И одним осенним вечером, во время уборки, она завела меня на склад спортивного инвентаря на территории школы. Она прекрасно знала о моих чувствах, и решила этим воспользоваться. Зажав меня около шведской стенки, она посмотрела мне прямо в глаза, и я заметила, что ее взгляд стал томным, когда она произнесла: "Ты такая сексуальная», – и я почувствовала, что мое сердце все еще не готово это принять, – Она посмотрела на меня остекленевшим взглядом, и резко стянула с меня нижнее белье. Я начала кричать, но она зажала мне рот рукой, и я начала задыхаться. Чем сильнее я сопротивлялась, тем крепче рука сжимала мне рот и нос. Ничего не оставалось, кроме как терпеть. Я так сильно испугалась, что в какой-то момент не могла пошевелиться. Она это приняла, как за согласие. Несколько дней я не могла подняться на ноги, прокручивая в голове произошедшее раз за разом, – я схватилась за голову, почувствовав, что она начала болеть, – Я не могла перестать думать о каждом прикосновении ее ко мне, о каждом слове, которое она говорила. Но сейчас это все не имеет того значения, каким оно было в старшей школе.
Я посмотрела на нее, и увидела сопереживание в ее глазах. Эта девочка еще так мала. Я помогла ей встать и вызвала такси. Мне было страшно оставлять ее одной, поэтому я поехала с ней. Доставить ее до дома в целости и сохранности – моя первейшая обязанность. Пока мы ехали, она не отпускала мою руку. Я чувствовала, как она дрожит и не может сказать ни слова, пытаясь вжаться в спинку сидения от взгляда мужчины за рулем. Не каждый мужчина является реальной опасностью, но, когда происходят определенные вещи, то он становится потенциальной опасностью. Единственное, что разделяет эти два понятия – один шаг, который может быть чем угодно.
Мы приехали к высокому многоквартирному зданию, когда девушка смогла боле менее ровно стоять, не пытаясь спрятаться от всего подряд. Я не винила ее и все прекрасно понимала. Мы добрались до одиннадцатого этажа на лифте из зеркал, и все время, пока мы поднимались, она не могла отвести взгляда от своего отражения. Я все повторяла ей «Ты восхитительна», «Ты красивая», «Ты потрясающая», чтобы суметь вовремя сбить ее негативные мысли о себе. Когда ты плохо о себе думаешь, это как попасть в яму с зыбучими песками – если вовремя не повернешь, вылезти уже не сможешь. Поэтому я пыталась сбить этот курс, по которому она так уверенно шла. И, казалось, я всегда приходила в последний момент. Казалось, еще чуть-чуть и ее уже нельзя будет вытащить.
На пороге квартиры стоял мужчина, по всей видимости, ее отец. Когда он попытался прикоснуться к ней, то он испуганно отшатнулась от него и спряталась за мою спину. Я предполагала, что именно так все и обернется.
– Габриэлла, почему ты…? – мужчина переживал за свою дочь и совершенно не знал, что ему делать. Его руки дрожали, и он не мог отвести от девушки взгляда.
– Я думаю, мне стоит рассказать, что произошло потому, что Габриэлла не в состоянии этого сделать, – он торопливо пригласил меня в дом, и старался не подходить близко к пострадавшей девочке. Да, он переживал, но пугать еще больше ему не хотелось.
Мы сели вдвоем на кухне, Габриэлла убежала к себе в комнату, как только мы вошли в квартиру. Мы сидели с ее отцом и не могли ничего произвести вслух. Он бегал глазами по комнате, не находя ответы на свои вопросы.
– Расскажите, что произошло? Почему она так боится меня?
– Если вдаваться в подробности, то она пострадала при покушении двух мужчин. Я была рядом, поэтому помогла ей. Дальше снятия рубашки дело не зашло, – мужчина хватался за голову, громко сопел и пытался собраться с мыслями. Его ребенок был подвержен насилию – такие слова тяжело слышать для любого родителя, который души в нем не чает, – Поэтому ей и неприятны ваши прикосновения – вы мужчина.
– Я… что… что мне делать тогда? У нас нет мамы, чтобы она смогла ее успокоит и помочь. Я хочу помочь, но я не понимаю, как. Пожалуйста, скажите мне, – я впервые видела такое выражение лица у мужчины. Он, правда, любил свою дочь и хотел ей помочь. Его руки дрожали, держа голову, которая раскалывалась от неспособности помочь.
– Я психотерапевт, поэтому могу помочь ей пережить это, но за один день этого не решить. Вы должны быть терпеливы.
– Д.. Да, я.. я понимаю, я на все согласен. Только помогите ей, – он молил меня о помощи, и такое я чувствовала впервые. Это, конечно, звучит эгоистично, но еще никогда за мою работу так не цеплялись. Именно сейчас я окончательно поняла, что мои труды не напрасны. Я помогаю людям, и это, правда, ценится.
– Позвоните мне завтра, мы обо всем договоримся, – я достала из сумки визитку и подвинула на столе к нему.
– Майя Ансел?
– Да. Завтра обсудим, в какие дни я буду приходить и остальные нюансы. Сейчас мне нужно поговорить с Габриэллой, – я направилась вдоль коридора, где захлопнулась дверь, когда она убежала.
Возможно, сейчас я и вела себя очень невоспитанно, расхаживая по чужому дому, но этого требовали обстоятельства. Когда ты видишь человека, которому нужна помощь, ты не ждешь его разрешения, чтобы помочь, ты просто действуешь.
Я приоткрыла дверь и посмотрела внутрь. Шторы завешаны, и Габриэллу окутывала тьма комнаты. Она сидела на кровати, прижимая к себе одеяло, пытаясь согреться. Когда-то давно я уже видела эту картину, во времена моей школьной жизни. Я села около нее, осторожно, чтобы она заметила меня, но не испугалась. Мы сидели молча несколько минут, прежде, чем она заговорила со мной.
– Как вы смогли пережить то, что с вами случилось? – как смогла пережить? Я бы хотела сказать, что я не справилась до сих пор. Хотела бы сказать, что хоть я и стала взрослой – эти рубцы никуда не делись. Они живут под затянувшимися ранами моей кожи, навечно оставшись со мной. Но эта девочка еще очень мала, она не заслуживает быть обреченной на то же, что и я.
– Я нашла то, ради чего готова была умереть. И жила только ради этого.
– Что же это было?
– Я сама, – она подняла на меня глаза, и я расстроилась, что они больше не источали ту радость и доброту, которую я видела прошедшей осенью, – Я жила ради лучшей версии себя: она занимается любимым делом, проводит время с друзьями, совершенствуется и до безумия, до боли, до последней зависимости и кончиков пальцев влюбленная в свою сущность.
– И вы добрались до идеала?
– Как видишь, я все еще здесь. Дело в том, что когда ты достигаешь одной цели, ты отправляешься за новой. Поэтому теперь мой идеальный образ немного изменился, и, уверена, изменится после.
– Но, что если вы просто не успеете добраться до конечного результата?
– Иногда я боюсь этого. Бежать в вечной погоне за чем-то иллюзорным очень тяжело, именно поэтому я делаю все возможное уже сейчас, – она смотрела на меня таким взглядом, что по мне пробежали мурашки. Это не тот взгляд, который должен быть у ребенка в ее возрасте, – Поэтому, если ты начнешь уже сейчас, то в скором времени сможешь добраться до места, в котором хочешь оказаться.
В тот вечер я совсем забыла про чувство голода, сон и желание скорее вернуться домой. Как будто я перестала все чувствовать, и единственное, что меня волновало, это та девушка, которая отчаянно нуждается в помощи.
Это было много лет назад, сейчас ей уже двадцать восемь. Она сидит передо мной, и я считаю ту встречу благословением. Очень долго я не могла справиться с изнасилованием, которое я пережила, и забота о Габриэлле стала вторым глотком воздуха. Я отдала ей всю себя, чтобы помочь справиться, и у нее это получилось. Это впервые, когда я ощущала за кого-то гордость, но и поняла, что ощущаю нечто другое. Я благодарна ей за то, что спасла меня от этих кошмаров, которые будили нас обеих глубокой ночью и не могли дать возможность заснуть. Благодарна за то, что ее мягкие руки принимали меня, а я ее, когда это нам обоим так требовалось.
Синдром спасателя очень странная и сложная вещь. Эту любовь нельзя назвать «настоящей» или «истинной», но это была та любовь, в которой мы обе нуждались. Мы нуждались друг в друге, и не могли этому сопротивляться.
Долгое время после школы, я ощущала себя одной и тех отверженных, которые встречались в этой истории, и которых вы уже так хорошо знаете. Но я чувствовала себя таковой не потому, что Нака меня отвергла. А потому, что отвергала себя сама из-за случившегося. Габриэлле я говорила, что та не является грязной и она прекрасна, это те слова, которые отдавались эхом в моей голове.
«Ты прекрасна»
«Ты не грязная»
«Ты не уродливая»
«Ты не противная»
«Ты не странная»
«Ты не лживая»
Я изо дня в день твердила себе это, но так и не могла поверить до конца в истинность этих слов. И, когда я встретила эту девушку, которая озарила меня своим светом, я смогла принять эти голоса.
Люди, которые подвергались какому-либо насилию, никогда не являются теми, какими себя после этого могут считать. Плохие вещи, которые кто-то делает с тобой, не делают тебя плохой. Ты прекрасна даже после всего потому, что нельзя испачкать то, что является божьим даром.
Ты никогда не можешь знать, какие двери откроются на твоем пути, именно поэтому мы должны храбро принимать удар, каким бы сильным он не оказался. Но есть и те двери, которые не позволят нам пасть духом и наградят за уже пройденные промежутки. Плохие вещи не длятся вечно. И тогда, то хорошее, которое однажды встанет перед нами, мы будем ценить гораздо больше, чем мы были способны.
Нака
22.12.2016
Когда я встретила Майю у того старого бара, даже не помню его названия, что-то внутри меня всколыхнулось. Пока я была в Норвегии, я совсем забыла о людях и вещах, с которым была здесь связана. И сейчас, вспоминая все это, я ощущаю непрерывную тоску.
С самого детства я знала, что стану директором K&Y, меня готовили к этому. Поэтому с момента поступления в школу я уже начала изучать основы бизнеса и управления. В учителях у меня был один из великих экономистов, поэтому все давалось относительно легко. Я жила с мыслью, что я не такая, как все мои одноклассники. Это ведь странно стать директором небольшой компании в девятнадцать лет. Но была одна вещь, или точнее человек, который мог соединять меня с миром, в котором я жила.
Когда я встретила Майю, мне было девять. Потребовалось дождаться трех лет, прежде чем Майя пошла в одну школу со мной. Мне казалось, что она – моя родственная душа. Только она меня могла понять, и всегда была рядом. Я благодарила жизнь за то, что позволила с ней встретиться. Она была тем светом, в котором я очень нуждалась, и много лет считала это дружбой. Но мне потребовалось семь лет, чтобы понять, что Майя для меня нечто большее.
Я была влюблена в нее и до безумия, до боли, до последней зависимости и кончиков пальцев. Нужно было торопиться, я уезжала в конце года в Норвегию. Поэтому всячески пытаясь Майе об этом намекнуть почти весь выпускной класс, в конечном итоге я думала, что она смогла узнать о моих чувствах.
Было время уборки на территории школы, и мы пошли складывать спортивный инвентарь на склад, что был недалеко от здания школы. Грабли порвали ей рукав рубашки, и она хотела переодеться в толстовку, что была привязана на нее шее. Почти сразу, как она сняла рубашку, я почувствовала желание ею обладать. Впервые чувствовала нечто такое, и мне стало страшно. Но как только увидела обеспокоенное лицо Майи, страх куда-то исчез.
Я поцеловала ее, и она мне не отказала. Я думала, это победа. Я, наконец, получила ответ на свои чувства. Возбуждение взяло надо мной вверх, и я даже не помню, как все закончилось. Помню только, что она дрожала подо мной, и я думала, что это из-за приятных ощущений. На следующий день она не пришла в школу.
Следующие несколько недель она тоже не показывалась. Я пыталась до нее дозвониться, но все попытки были тщетны. Пару раз даже приходила к ней домой, но ее родители говорили, что она уехала к родственникам и еще не скоро придет. Так наступил мой выпускной.
До самого последнего момента я надеялась, что она появиться. Если не в школе, то дома. Если не дома, то в аэропорту. Не могло все так резко закончиться, даже не начавшись. Но несколько месяцев в Норвегии пролетели как один, и я даже не заметила, куда исчезли мои мысли о Майе. Затем я стала директором K&Y и забыла обо всем, что меня когда-либо связывало с Исландией.
Несколько дней назад я встретила Маю у того старого бара, даже не помню его названия, что-то внутри меня всколыхнулось. Я вспомнила все до мелочей: нашу первую встречу, школьные дни, мои попытки рассказать о чувствах и проведенное время на складе. И внезапно я осознала то, на что не была готова.
Я плохо показывала и рассказывала ей о своих чувствах, поэтому она так легко сняла тогда рубашку, думая, что я просто хорошая подруга. Тот секс был ошибкой, которую я вовремя не осознала. Она дрожала не потому, что ей было приятно, а потому что было страшно и невыносимо тошно.
Президент K&Y, мой отец, никогда не заботился о чувствах своей жены, вытворяя, что только подвернется на его безумную голову. Часто моя мама прятала от меня свои слезы, но когда она меня не видела, я слышала, как она долго и очень больно переживает поступки отца. И я боялась стать человеком, который не думает о чувствах своего партнера. И это осознание, что мы становимся теми, кем когда-то боялись стать, обрушилось на меня, как холодный душ.
– Бенджамин, я плохой человек? – он не сразу понял мой вопрос, – Я являюсь плохим человеком сейчас?
– Не думаю, что вы плохой человек.
– А если я делала плохие вещи?
– Мы все совершаем ошибки, именно на них мы и учимся быть людьми, которыми хотим стать, – я улыбнулась.
– Бен, ты как всегда выдаешь мудрые слова.
– Если вам нужен совет, то я готов его вам предоставить.
– И что ты мне скажешь? – я облокотилась о спинку рабочего кресла, посмотрев на заходящее солнце.
– Если вы чувствуете себя плохим человеком, вспомните, сколько хороших вещей вы сделали, – я посмотрела на него. Он стоял около окна, практически не шевелясь. Он секретарь, но выполняет свою работу достаточно быстро, поэтому много времени сидит без дела. Однажды я ему сказала уходить домой раньше, но он сказал, что лучше сидеть здесь со мной, чем сидеть дома одному.
– Думать о хороших вещах мне поможет?
– Думать о хороших вещах, которые сделали вы. Нам всегда легче думать о плохом, которое мы совершили, и корить себя за это. И мы никогда не хвалим себя за то хорошее, что мы уже сделали.
– Но я даже не знаю, что я сделала хорошего…
– Вам помочь с этим? – он подошел и положил передо мной пустой лист.
– Пишите черту, когда я буду называть что-то хорошее, что вы когда-либо сделали. Вы заключили весьма проблематичный договор с Green Shipyard, тем самым обеспечили на долгое время работников компании за заработную плату.
– Это была моя работа.
– Не болтайте, а пишите, – и я сделала черточку, – В прошлом году вы разобрали по частям бизнес мистера Маккуина, который выдавал нелегальные кредиты. Тем самым большое количество людей не были обмануты и не умерли от голода, – я сделала еще одну черту, – Мы каждый месяц отправляете крупную сумму в Барневарн18, – и еще одна черта, – Вы спали мальчика с улицы, дали ему имя и позволили быть рядом с собой. – я провела еще одну черту и только потом поняла, о ком он говорит. Я повернулась в его сторону, но увидела перед собой его лицо, – Мне стоит продолжать?
– Ты, правда, так считаешь? Что я спасла тебя, – он продолжал смотреть на меня какое-то время, а потом сел в кресло напротив меня.
– Да, я считаю вас моей благодетельницей. Вы подарили мне жизнь, о которой я мог только мечтать. Если вы думаете, что не совершили в своей жизни хороших вещей, я – доказательство обратного, – и почему-то именно сейчас я почувствовала, что все мои старания не были напрасны, – Плохие вещи не делают вас плохим человеком, в особенности, если вы осознали, что поступили плохо. То, что вы растете и меняетесь абсолютно нормально.
Может быть, в этом и есть смысл? Ошибаться, меняться, становиться лучше, снова ошибаться и меняться. Нет ничего плохого в том, что мнение на счет некоторых вещей изменилось с возрастом. Главное, что вы осознанно применяете полученные знания в настоящем.
Эпилог
– Я очень рад, на самом деле, что мы поиграли в «root», – произнес Кайн, складывая фигуры птиц и котов в коробку. – Очень давно хотел с вами это сделать.
– Да, Кайн всю последнюю неделю, наверное, говорил, что вот мы придем и поиграем в «root19», – улыбнулась Элия, помогая складывать игровое поле.
– Что ж, – Кайн посмотрел на левую руку, узнавая время. – Давайте по чаечку, и на этом закончим. Время уже пять утра.
– Да, долго мы просидели, – Майя направилась на кухню.
– Тебе помочь? – Генри только встала из-за стола, как ее остановила Майя.
– Я позову, когда нужно будет. Спасибо.
За столом осталось пятеро. Они обсуждали «roots» и другие игры, которые только-только должны выйти. Это их главное хобби – играть в настольные игры. Пожалуй, это одна из лучших вещей, которая могла произойти с ними. Им за тридцать, но это то, что может развеселить их в любое время.
– Как думаете, может, пока праздники длятся, сможем собраться поиграть в «Италию20»? – будто бы невзначай спросил Кайн.
– Мы с Майей планировали поехать к ее родителям, – Генриетта поправила свои волосы за ухо.
– А мы думали о поезде с друзьями из универа, – сказала Эльза.
Кайн выразил что-то грустное и разочарованное в лице, но он все прекрасно понимал. Знал, что хотя бы один человек не сможет по каким-то причинам, но он никак не ожидал, что все будут в разъезде.
– Ясно. Значит, попробуем собраться весной, – произнес он с надеждой на следующую игру, – Просто мы около года уже не играли, я подумал, что пора возобновлять традиции.
– Да, надо бы, – согласилась с ним Элия.
– Ри, помоги, пожалуйста, – с кухни донесся голос Майи.
– Уже иду! – девушка встала из-за стола и быстро направилась к ней.
– О, чай уже идет! – с каким-то коварством протянул Кайн и посмеялся.
Генриетта и Майя принесли свежеприготовленный чай из лаванды и ромашки. Так же на столе лежало печенье, которое Майя готовила сегодня утром. Вот так всегда: тратишь полдня на то, чтобы все приготовить, а съедают в итоге все за час. Но оно того стоит.
– Майя, а какие у тебя сейчас планы по твоему творчеству? – спросил Кайн, пригубив горячий чай.
– Сейчас я пишу про девушку, которая находится в очень затруднительном моральном положении, – она приложила руки к кружке, согреваясь. – К ней приходит психолог и пытается вытащить ее. Девушка говорит, что будет жить, пока цветет груша. И, когда приходит время, лепестки опадают.
– И она умирает?
– Нет, девушка будет жить потому, что у нее будет своя цветущая груша, – Кайн хмыкнул.
– Интересно. А вот то, что ты писала сегодня, это, видимо, что-то новое?
– Да, но это будет секретом некоторое время, хочу сделать вам подарок.
– Да? – Кайн широко улыбнулся от услышанного.
– А про что будет эта работа? – Эльза откусила печенье.
– Про вас.
– Про нас? – удивилась Элия.
Кайн повернулся к Шэрону и положил руку ему на плечо. «Мы будем в книге!» – радостно прокричал он.
– Да, но я вот только что начала, поэтому еще не скоро вам смогу показать, – Майя тихо постукивала ногтями по кружке.
– Что ж, тогда вдохновения тебе и терпения, – сказал Кайн, возвращаясь к своей кружке.
– А что на счет книжного? – Кайн удивленно посмотрел на Элию, не понимая о чем речь. – Майя как-то говорила, что хочет открыть свой книжный магазин, она уже нашла место и выбрала книги, которые там будут продаваться с начала открытия.
– А, да? – снова этот удивленный и радостный взгляд Кайна, – Ну и что теперь?
– Стройка уже началась, я продумала строение и дизайн, – к ее ногам подбежала лысая кошка Шэрил, – Сказали, что закончат через несколько месяцев.
– Поздравляю!
– Кайн, ты всегда так эмоционально реагируешь на все, словно ты все еще ребенок, – сказал Шэрон, поглаживая кошку на руках у Майи.
– Да?.. – с толикой грусти протянул он, – Может, просто мне нравятся люди, которые стараются из-за всех сил, делая то, что они любят. Да и книжный – это же классная идея. Может быть, и мы с Элией построим пансион где-нибудь загородом. Там будет очень много хороших творческих людей, посиделки каждый вечер.
– Да, а еще рядом будет озеро или река, где мы будем рыбачить, – загадочно протянула Элия.
– Рыбачить? – спросил Кайн.
– Да, почему-то у меня возникло недавно желание начать рыбачить. Знаете, сидеть вот в тишине на природе, ощущать чувство победы, когда вытягиваешь рыбу, – Кайн поцеловал ее в макушку, обнимая за талию.
– Ну, значит, начинаем рыбачить. Что еще сказать? – радостно ухмыльнулся он.
–А мы с Шэроном последнее время думаем купить загородный дом, и там начать жить, – произнесла Эльза.
–С огородом?
– Нет, просто дом двухэтажный с газоном, чтобы летом можно было лежать, – пояснила девушка.
– Это заманчиво звучит, – сказал Кайн, – Я тоже хотел себе такой участок, но потом подумал, зачем он, если у нас будет целый пансион?
– Резонно, – посмеялась Эльза.
Майя смотрела на них, и ощущала внутри себя теплоту, которая согревала лучше, чем горячий чай в ее кружке. Хотелось сохранить это мгновение как можно дольше.
– Спасибо за то, что позвали, – Кайн одевался с остальными в коридоре, – Очень рад был вас повидать.
– И мы тоже, – сказали Майя и Генриетта, стоя около зеркала, что висела напротив двери.
– Давайте, еще спишемся. Пока! – все попрощались, и Майя закрыла за гостями дверь.
– Давай ты уберешь со стола, а я помою посуду, – Ри подошла к ней и поцеловала в щеку.
– Хорошо.
Очень грустно убирать пустые тарелки, они показывают, что кто-то исчез из-за стола. У нее снова ощущается это чувство потери, хоть она ничего и не теряла вовсе.
Прошло несколько дней.
Майя часто задумывается о том, в какой момент может все закончится. Когда снова откроются те двери, о которых мы даже не думаем. И что принесут за собой эти раскрытые двери.
Она сидела за ноутбуком и писала роман об одной из самых важных вещей, которые у нее есть в жизни. Это давало ей трепет, надежду, что ее работа в неожиданный момент спасет всех от самого страшного для их компании – раскола, раздробленности и чувства потери.
Послышался звон от телефона, пришло уведомление. Она, как обычно, взяла телефон правой рукой, даже не смотря на экран. Открыла чат и увидела то самое, чего она боялась всем сердцем – одну из неожиданно открывшихся дверей.
Эльза
Мы с Шэроном переезжаем в Канаду
18:34