9 глава
Наташа
– Привет, – здоровается Илья, когда я забираюсь к нему в машину.
Перед глазами до сих пор стоит образ спящего Динара, а внутри щемит от его уставшего вида. Не хочу о нём думать, но в последние ночи мне снится один и тот же кошмар: как люди Ворошилова избивают Максима и как потом Динар успокаивает меня и говорит, что всё будет хорошо. Это отголоски прошлого. Оно не отпускает меня.
– Наташа. – Илья тянет ко мне руку и касается подбородка.
Я вздрагиваю, переключая на него внимание. Серые глаза бегают по моему лицу, во взгляде читается беспокойство, а я снова ловлю себя на том, что рядом с Асадовым мурашки мчатся по телу табуном. С Ильёй же всё иначе. Нет, не проще, но его присутствие не так бьёт по нервам, как когда нахожусь с Динаром. А ещё моя обида на Илью хоть и стала меньше после его объяснений, но окончательно не прошла. Он ведь мог дать о себе знать? Позвонить с телефона отца? Из отеля, где остановился? Да хоть из будки-автомата? Если бы этого хотел.
– Рассказывай, златовласка. Что за история? Ты ведь, надеюсь, пошутила?
Я пожимаю плечами не зная, с чего начать. Хочется рассказать всю правду. И про Алину, и про Лазарева, и даже про поцелуй с Динаром, но боюсь, что Илья начнёт осуждать меня за все эти поступки. Но как же меня гложут эти мысли и не дают покоя.
– Такими вещами не шутят, Илья, – серьёзно произношу я.
Сжимаю кулаки и рассказываю ему всё как на духу, умолчав лишь о нашем поцелуе с Асадовым и о том, как он ворвался ко мне в душ, когда вдруг решил, что я собралась наложить на себя руки после всех унижений Лазарева. Про разговор со Светой, двоюродной сестрой Ильи, я тоже ничего ему не рассказываю. Это она открыла мне глаза на то, что его родители против наших отношений и видят в невестках дочь Стояновых, а не меня. Я и сама понимаю, что в будущем Ильи для меня нет места с такими тёмными пятнами в прошлом. Ракитин-старший метит в депутаты, а я сиротка, у которой, к тому же, ещё и брат уголовник. Куда мне до чистоплотности этой семьи?
– Сука! – выкрикивает Илья и заводит машину. – Я убью этого гондона!
Мы резко срываемся с места, он одной рукой он набирает чей-то номер и узнаёт адрес Лазарева. Прибавляет газу, направляясь в центр, и продолжает сыпать ругательствами. Хочется закрыть уши ладонями, чтобы ничего этого не слышать.
– Что ты задумал? Куда мы едем?
Сердце пускается вскачь.
– Набить этому сучёнышу морду. Какого хера, Наташа? – Он с силой бьёт кулаком по рулю.
– Что? Нет! Не нужно, – касаюсь его руки. – Разверни машину и отвези меня в аэропорт, – прошу дрожащим голосом. – Асадов уже был у него и сказал, что решит эту проблему. Пожалуйста, успокойся.
Я ведь пообещала Динару, что Илья привезёт меня в аэропорт. Нарушать своё слово я не собираюсь, хотя соблазн наплевать на все свои обещания очень велик. Я по-прежнему не хочу никуда лететь. Но теперь понимаю, что эта поездка станет для меня глотком свежего воздуха. Илья остынет, я отвлекусь. Может быть, схожу на какую-нибудь экскурсию. Мне необходима смена обстановки и положительные эмоции. Я устала от кошмаров и мыслей о прошлом, которых в последнее время стало очень много.
– Ты не можешь отказаться? Не понимаю, зачем вообще нужна эта поездка в Австрию? Ты совершеннолетняя, с какой стати какой-то левый мужик решает за тебя, что и как ты должна делать? Я сам разберусь с Лазаревым. На крайний случай подключу связи отца, но этот ублюдок не останется безнаказанным.
– Отказаться от поездки я не могу, потому что уже дала согласие. А ещё Асадов просил меня, чтобы я не создавала ему проблем, пока он занимается вопросом с Лазаревым. На твоём месте я бы во всё это не вмешивалась. Особенно через связи отца. Твои родители и так не лучшего обо мне мнения. И Динар не левый мужик, а давний друг семьи. Без его согласия я не могу распоряжаться деньгами и оформлять юридические сделки.
Илья включает поворотник и сворачивает на обочину. Тянет ко мне руку и гладит по лицу.
– Так получается, он что-то вроде твоего попечителя?
– Почти. У него доверенность от Макса.
– А у тебя много тайн, Наташа. Четыре месяца ухаживаю за тобой, а ты только сейчас о нём рассказываешь. Я слышал, что он жёсткий мужик. Он тебя не обижает? Отец вроде бы ведёт с ним какие-то общие дела. Будет приятно удивлён, когда узнает, что никакая ты не сиротка, – смеётся он.
В кругах, где вращается отец Ильи, фамилия Асадова, возможно, и на слуху, но мне нет до того никакого дела. И своё знакомство с Динаром я скрываю от всех, потому что не люблю вспоминать о прошлом. Да, раны затянулись, но за Макса мне до сих пор очень больно. Он не заслужил такого сурового наказания.
– Асадов меня не обижает. С виду он и в самом деле выглядит холодным и замкнутым человеком, но со мной бывает мягким и заботливым. Например, как в те дни после нападения Лазарева…
Эти слова вырываются сами собой. Я их говорю не для того, чтобы Илья почувствовал свою вину за то, что его не было рядом со мной в тот момент, но именно её он и испытывает – это я вижу по его глазам.
– Прости, Наташка. Я сильно сглупил, – кается Илья. – Мне следовало позвонить тебе с телефона отца. Как подумаю, что ты попала в такую серьёзную передрягу… – выдыхает он. – Накануне моего отлёта мы сильно повздорили, но за эти дни я очень многое понял. Пусть мои родители против наших отношений, но мне всё равно, слышишь? Давай, как вернёшься из Австрии, подыщем нам жильё и съедемся?
– Что?
– Квартира на Чёрной речке далеко от моего офиса и универа. Что-нибудь в центре снимем? Как тебе идея?
– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? – удивляюсь я.
– Да, хочу, – твёрдо произносит он. – У меня к тебе всё серьёзно.
– Но… как же родители, Илья? Ведь они против того, чтобы мы были вместе. А выборы отца?
– Ну мы особо афишировать нигде это не будем, а мать с отцом со временем примут мой выбор. К тому же я единственный их наследник. Или ты думала, что я вот так просто откажусь от тебя? – мягко улыбается он и смотрит на меня влюблёнными глазами.
– Я ничего не думала, – тихо отзываюсь я.
Даже не знаю, как реагировать. Ещё несколько дней назад я бы прыгала от радости, а сейчас… Сейчас думаю о Динаре и о том, как он отнесётся к этой новости. Чёрт бы его побрал. Три года назад я не хотела к нему переезжать, всячески избегала с ним общения, и сейчас мало что изменилось в моих желаниях на его счёт. Если бы не обстоятельства, то я бы ни за что не переступила порог его дома со своими вещами.
– Вижу ты в замешательстве, златовласка?
– Да, это действительно неожиданное предложение. Особенно с учётом того, что мы всего ничего вместе.
Илья притягивает меня к себе и впивается жадным поцелуем в губы. Я отвечаю ему, но былой эйфории от нашей близости нет. Внутри меня зреет чувство вины за то утро с Асадовым и все слова, которые я ему сказала. Я предательница.
– Как же мне сносит от тебя крышу, Наташа. Я держусь из последних сил, – шепчет он хриплым голосом мне в рот. – Прости меня, что не был рядом, когда был так необходим. Больше я тебя никогда не оставлю. А как вернёшься, сделаю тебя своей.
Илья в курсе, что я всё ещё девственница, и не торопит меня начинать с ним сексуальную жизнь. За это я его уважаю.
Телефон в сумке заливается звучной трелью. Я отстраняюсь от Ильи и сбрасываю будильник, который поставила, чтобы не опоздать в аэропорт.
– Пора? – спрашивает он, а я киваю, отвернувшись к окну и испытывая безотчётное чувство тревоги.
Всё потихоньку налаживается, тогда почему сердце не на месте и я не испытываю восторга от такого щедрого предложения, которое озвучил Илья? Ведь о подобном я даже и мечтать не смела…
Мы подъезжаем к аэропорту и вместе выходим из машины. Илья обнимает меня за плечи и ведёт к терминалу. Я замечаю в толпе Асадова с Кариной, и мы останавливаемся неподалёку от них. Проследив за моим взглядом, Илья довольно улыбается.
– Это ведь он в чёрной рубашке? – спрашивает, а я киваю, не в силах отвести от Динара глаз. – Так он с невестой летит?
Неужели Илья приревновал меня к Асадову?
– Это его личный помощник, – отвечаю я, продолжая разглядывать Динара.
Он с кем-то разговаривает по телефону. На нём тёмная одежда, волосы уложены в стильном беспорядке. Выглядит очень впечатляюще, хотя мне всё равно кажется, что он такой же уставший и напряжённый, как и несколько часов назад.
– Ты же не в первый раз летишь на самолёте? – интересуется Илья.
– Во второй. И очень боюсь летать.
Впервые я полетела на самолёте вместе с отцом и Максимом – на своё четырнадцатилетие в Барселону, где мы очень здорово провели время. А после этой поездки всё пошло наперекосяк: у папы с Максом начались проблемы, а я в итоге и вовсе осталась одна, попав в детский дом.
– Мне пора, Илья, – грустно выдыхаю я, не желая с ним расставаться.
Он целует меня на прощание, просит позвонить, когда буду на месте, и направляется на выход. Несколько секунд я смотрю ему вслед, а потом иду к Асадову.
– Молодец, почти не опоздала, – произносит Динар холодным тоном, когда я останавливаюсь рядом с ним.
Опускает глаза на мои губы, мажет взглядом по щеке, на которой остался влажный след от поцелуя Ильи.
– Твой мальчик не счёл нужным подойти и познакомиться со мной? – бесцеремонно спрашивает он, а меня аж подбрасывает от возмущения.
Да что он о себе мнит? О каждом своём шаге я должна докладывать. Чтобы получить деньги сверх лимита – снова должна идти к нему и объясняться, на что собираюсь потратить. Теперь ещё и за Илью взялся?
– А должен был?
Асадов пожимает плечами и усмехается.
– В таком случае ты же не против, чтобы я поручил своей службе безопасности проверить Ракитина? Лишним не будет, правда, Наташа? Если узнаю, что балуется какой-нибудь запрещёнкой, как и Лазарев, то это была ваша последняя встреча.
– Ничем таким он не балуется!
Динар как будто издевается надо мной! Вот обязательно быть таким? Он же сам меня провоцирует своими дерзкими словами, чтобы я была с ним колючим ёжиком!
Он отходит от нас с Кариной, прижимая телефон к уху, и с минуту разговаривает с кем-то на повышенных тонах. Всё это время я смотрю на его профиль, а перед глазами опять вспыхивает недавняя картинка, которую я застала в его спальне. Там он казался таким беззащитным и понятным. Сейчас же снова включил властного мудака. От такого Динара хочется бежать куда подальше.
– Даже не смотри на него такими глазами, – доносится до слуха насмешливый голос Карины.
– Что? – перевожу на неё непонимающий взгляд.
– Знаешь, какое у него главное правило в жизни? Никаких привязанностей и серьёзных отношений. Не веришь? Обрати внимание на его правую руку. На безымянном пальце он носит кольцо. Нет, не так. До сих пор его не снимает.
– Кольцо? – Я свожу брови к переносице.
– Ты ведь давно его знаешь? С детства, кажется? Вот и пораскинь мозгами, что к чему.
– Не понимаю, о чём вы, – передёргиваю я плечом.
– Про его жену, конечно.
Про Ладу? Но ведь она умерла несколько лет назад.
– Он всё ещё женат, детка. Мысленно – так точно. Хотя, возможно, это кольцо просто дань памяти любимой женщине… – задумчиво произносит Карина. – Тем не менее кольца он не снимает, живёт уже много лет один, а любовниц меняет как перчатки. Надолго в его жизни ни одна не задерживается. – Она поджимает губы и сочувствующе кивает.
– Карина, а вам не кажется, что это не ваше дело, как я на него смотрю и с кем спит ваш начальник? Или, может быть, вы сами метите к нему в постель и с больной головы валите на здоровую? – огрызаюсь я в ответ.
Мне не нужны ничьи советы. И что они, сговорились с Асадовым? Вздумали по очереди выводить меня из себя?
– Ко мне можешь обращаться на «ты». И Асадов для меня больше чем начальник, – улыбается Карина. – В его постель я никогда не метила и не мечу. Но вот ты… – хмыкает она. – Выкинь эти мысли из головы. Обожжёшься. В твоём возрасте влюбиться очень легко. Особенно во взрослого мужчину, который чётко знает, чего он хочет от жизни.
Я не верю её словам. Это ложь, что она не метит в его постель. Да, у меня небольшой жизненный опыт, впрочем, как и сексуальный, но несмотря на всю мою неискушённость, кое в чём я всё же разбираюсь. У Карины есть интерес к Динару – это видно невооружённым взглядом. С чего бы ей тогда говорить мне эти слова и предупреждать о том, что моё сердце будет разбито? О своём пусть заботится и сама не смотрит в его сторону.
10 глава
Наташа
– Это прямой рейс? – уточняю я у стюардессы, которая приносит мне бутылочку воды.
Я забыла принять утром таблетку. Врач прописал мне сильное успокоительное после нападения Лазарева, но от него меня постоянно клонит в сон. Иногда я пропускаю его приём. Например, как вчера. И позавчера. Но чувствую, что сегодня оно мне пригодится, потому что меня колотит от нервов.
– Нет, одна пересадка. Что-нибудь ещё? – спрашивает она вежливым голосом.
Я отрицательно качаю головой и едва сдерживаюсь, чтобы не застонать от отчаяния. И почему я сразу не посмотрела информацию об этом в интернете? Ведь билеты на руки я так и не получила.
– Боишься летать? – Динар задерживает взгляд на моём лице.
– Есть немного. – Я опускаю глаза на его правую руку, лежащую на подлокотнике.
На безымянном пальце и в самом деле переливается обручальное кольцо. Раньше я не обращала на это внимания. Неужели Карина сказала правду? Но даже если и так, то какое мне до этого дело? И всё же я пытаюсь вспомнить хоть что-то о Ладе. Кажется, она погибла пять лет тому назад? Или шесть? Да, не меньше. Её уже не было на похоронах отца, Динар был один. Ничего не помню о ней и спрашивать у него не стану. Особенно если он до сих пор носит кольцо. Вдруг действительно ничего не забыл и не смирился со смертью любимой женщины? Почему-то хочется отмотать время назад и избежать этого разговора с Кариной. С моей впечатлительностью и внезапно вспыхнувшим интересом к Асадову это явно лишняя для меня информация.
– Если бы я заранее сказала тебе об этом, ты бы оставил меня дома?
– Нет, – твёрдо произносит он. – Как шея? – добавляет, заметив, что я непроизвольно касаюсь её в том месте, где остался кровоподтёк от рук Лазарева, и морщусь.
Боль стала меньше, дискомфорта почти не ощущаю, но воспоминание, как этот ублюдок больно сжимает затылок и вжимает меня в стену, проносится перед глазами и заставляет меня дёрнуться.
– Всё нормально, – глухо отвечаю я, поймав, потемневший взгляд Асадова, от которого мне становится жарко.
Динар даже не отдаёт себе отчёта, как тяжело мне с ним не то что общаться, а просто находиться рядом. Или отдаёт и потому держит дистанцию? Меня к нему тянет, и в то же время я злюсь на него, и отчасти на себя, за то, что испытываю все эти чувства. Что не могу забыть о том поцелуе. Что приходится жить с ним и подстраиваться под его график, временами терпеть его резкие слова и отчаянно желать съехать обратно в свою милую квартирку, которую я с такой любовью выбирала, когда вышла из стен детского дома. Вернуться в наш дом, где на Макса напали люди Ворошилова, я так и не смогла. И вряд ли смогу. Как блок внутри стоит.
Несколько часов пути я пытаюсь отвлечь себя музыкой и книгой, но мои мысли всё время крутятся возле Макса и предложения Ильи. Если брата скоро отпустят, то мой выбор очевиден. И так будет правильно. К тому же родители Ильи лишь сильнее обозлятся на меня, если я уведу их сына из семьи накануне такого важного и ответственного события, как выборы в депутаты Ракитина-старшего.
В какой-то момент я всё же закрываю глаза. Наверное, подействовала таблетка. Я проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от того, что меня будит Динар. Он просит, чтобы я пристегнулась, потому что мы приземляемся.
Спустя час мы едем на машине в отель, но я до сих пор чувствую себя дезориентированной и немного заторможенной. Всё. Это была последняя таблетка. Больше не буду пить эту дрянь, от которой так сносит крышу и я чувствую себя амёбой.
– Карина, созвонись утром с Бергом, уточни у него про пакет документов на сделку, его юристы вчера внесли какие-то правки. И закажи ещё одну машину с водителем. Я обещал Наташе устроить небольшой шопинг.
– Она будет одна? – уточняет Карина, делая пометки в телефоне, когда мы выходим на улицу.
Они разговаривают так, словно меня нет рядом. И это дико раздражает. До зубовного скрежета. Асадов всем своим видом и холодной интонацией голоса даёт мне понять, что как минимум записал себя в мои отцы. О каждом своём шаге доложи, с мальчиком познакомь, в противном случае сам всё про него узнаю, а если всплывут косяки, то плевать на твои чувства – снова закрою тебя дома. Похож на деспота. Или надзирателя, а не друга семьи. Может быть, всё-таки согласиться на предложение Ильи до возвращения Макса? Всё лучше, чем рядом с Асадовым. Иначе свихнусь.
– Одна? – хмыкает он. – Нет конечно. Ты с ней проведёшь время, пока я буду на встрече с Бергом. А сейчас всё, по номерам расходимся. Мне ещё нужно за ноутбуком посидеть.
На ресепшене нам выдают ключи. Втроём мы поднимаемся на семнадцатый этаж. Карина останавливается у номера 243 и, пожелав нам спокойной ночи, скрывается за дверью, а мы с Динаром идём в конец коридора.
– Почему нельзя было заказать мне отдельный номер, как у неё?
– Зачем? – искренне удивляется он. – Я часто бываю в Вене по рабочим вопросам. И своё личное время, которого не так уж и много, привык расходовать с комфортом. Вид из моего люкса замечательный, ни в каком другом номере такого нет. А ещё здесь есть бассейн. Кажется, ты неплохо плаваешь?
Я смотрю на него снизу вверх. Неужели он помнит о моих увлечениях танцами и плаванием в подростковом возрасте? Похоже, что да. У меня в комнате висело много грамот и дипломов, и он тогда в шутку называл это стеной тщеславия.
– Это в прошлом, – говорю я на тот случай, если он забыл, что я забросила все свои увлечения после смерти отца.
Людям свойственно иногда ломаться. В прямом и переносном смысле этого слова. Именно это со мной и случилось, когда я осталась одна, а травма ноги, которую я получила, неаккуратно упав не тренировке, перечеркнула моё танцевальное будущее.
– Ну плавать же не разучилась? Ноги и руки на месте. К тому же вода отлично успокаивает нервную систему.
Намекает, что с этим у меня есть проблемы? А до них и впрямь недалеко.
– Я всё равно хочу жить отдельно, – настырно заявляю я и останавливаюсь в прихожей, осматриваясь.
Да, я взвинчена, и на то у меня есть масса причин. Не хочу, чтобы он указывал, как мне жить, с кем встречаться и тем более, как проводить свободное время.
– Что-то не так, Наташа? – Динар заносит наши вещи в номер и включает свет, поворачиваясь ко мне лицом.
– Знаешь, у меня сложилось впечатление, что ты намеренно создаёшь для меня все эти условия, похожие чем-то на квест. Пройду или нет? На каком застопорюсь, где вспыхну, как спичка. Это для тебя своего рода забава, да? Ты поэтому хотел добиться надо мной опеки, чтобы было кого контролировать? Может быть, тебе не хватает экстрима в жизни?
Он хмурится. Сильно хмурится, а в его глазах вспыхивает нехороший огонь. По моей спине бежит тревожный холодок. Понимаю, что ступила на тропу войны и сейчас будет очередная словесная порка, но ничего не могу с собой поделать. Меня жутко бесит его контроль. По сути, он мне никто.
– По-твоему, это я того полуобморока мажористого с дурью в кармане тебе подсунул и заставил тебя крутить перед ним задницей в клубе? – На его губах появляется наглая усмешка. – Наташа, я люблю развлечения, но не до такой же степени. И про Ракитина я не пошутил. Если узнаю, что он такой же шаболда, как и Лазарев, то считай, что ты без пяти минут свободная девочка. Сколько ему лет? Двадцать?
– Двадцать один, – сквозь стиснутые зубы говорю я, призывая остатки самоконтроля.
– Двадцать один, – задумчиво повторяет Динар и хмыкает. – Я помню себя в этом возрасте. И папы, который обеспечивает мне будущее, покупает дипломы, машины и отдых за границей, у меня не было. Ерундой некогда было заниматься, травку курить по клубам, наркотой баловаться и девочек снимать, принуждая их к сексу. А твой Ракитин с Лазаревым примерно из одного теста сделан. Буду рад, если ошибаюсь, но отец твоего мальчика не вызывает у меня особого уважения своей алчностью и презрением к тем, кто ниже его по социальному статусу. Что он может привить своему сыну с таким отношением к людям и жизни? Ты хочешь постоянно ему доказывать, что достойна быть членом такой семьи, пресмыкаться перед его родителями, когда за глаза тебя всё равно будут презирать и поливать грязью?
Меня сильно задевают его слова и тон, которым он их произносит. А ещё масла в огонь подливает тот факт, что он привёз меня сюда, как ручного зверька, и снова учит жизни. Да, возможно, он говорит правду. Он практически всегда её говорит, но сейчас особенно неприятно её слышать, когда все чувства и эмоции в полном раздрае.
– Если ты не в настроении и устал, то я здесь при чём? Фактически ты мне никто. А с Ильёй мы давно встречаемся. Пока меня всё устраивает.
– Что именно устраивает? – уточняет он, облокотившись о стену, всё с тем же уничижительным взглядом. – Что ты ходишь по клубам и тебя снимают парни, засовывая в рот таблетки, чтобы оттрахать в дешёвом отеле на окраине города или в квартире, снятой на сутки? Это такая твоя самостоятельность и его чувства к тебе? И где был Ракитин, когда тебя чуть не изнасиловали? Мне казалось, ты разумнее своих лет с учётом всего, что пережила в прошлом. Какие-то жизненные уроки лучшего всего извлекать на примере чужих ошибок, а не на собственном опыте. Но у тебя, похоже, другое мнение на этот счёт, раз ты по своей инициативе лезешь в гущу дерьма?
– Меня обижают твои слова и тон, которым ты всё это говоришь, – вздёргиваю я подбородок, выдерживая взгляд чёрных глаз. – Ты хочешь прогнуть меня под себя, чтобы я испытывала чувство вины и сидела тихо, как мышка? Но я знаю цену себе и всему, что было в моей жизни. От ошибок никто не застрахован. И тебе прекрасно известно, что я редко хожу по клубам, прилежно учусь и работаю, чтобы не просить у тебя денег сверх лимита. И да, мне девятнадцать, а не сорок. В этом возрасте хочется веселиться, иногда совершать глупости. Что, собственно, я и буду делать, и ты мне не будешь в этом мешать. Нет моей вины в том, что у мальчиков от дури срывает тормоза и они не могут вовремя остановиться. Да что там у мальчиков? У взрослых мужчин, оказывается, тоже бывают такие моменты, да? – ехидничаю я. – Начни с себя, Динар, а наставления оставь для своих любовниц, которые будут заглядывать тебе в рот. Я рада, что Камыцкая отбрила тебя в тот раз и я осталась в детском доме, иначе рядом с тобой превратилась бы в затюканную принцесску. А так хотя бы могу за себя постоять!
Глаза Динара темнеют, на губах появляется волчий оскал. Он вдруг делает ко мне шаг, резко сжимает моё запястье и толкает на себя. Я вжимаюсь в его грудь, ноги тут же слабеют, а внутри вспыхивает странное чувство, которое отдаётся спазмом внизу живота.
– Знаешь, в чём разница между мной и твоими понторезами? В нужный момент я включаю мозги и могу остановиться, отключить эмоции, когда того требует ситуация. Не будь ты сестрой Макса, я трахнул бы тебя тем утром, оставив потом денег на такси, а сам уехал бы на работу как ни в чём не бывало. Отдал бы распоряжение охране, чтобы проследили, что моя гостья покинула дом к моему возвращению. Ты же обыкновенная смазливая девчонка, никому на хер не нужен твой богатый внутренний мир и все твои чувства вместе с переживаниями. Именно так с тобой поступил Лазарев. И Ракитин от него далеко не ушёл, когда забил на тебя, а я дрессированным псом кружил возле твоей кровати три ночи подряд. Кстати, тебе не противно было идти к своему мальчику на встречу и позволять себя трогать после того поцелуя? – Он выжидающе смотрит на меня и насмешливо приподнимает бровь. – Ну же, Наташа? Противно или нет?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не залепить ему пощёчину. Меня трясёт, и я не могу понять почему: из-за его слов или из-за того, что он прижимает меня к себе так тесно, что невозможно сделать вдох.
– Отпусти, – чуть ли не выкрикиваю я.
Все два часа, которые я находилась рядом с Ильёй в его машине, я думала о Динаре и том, что я предательница, а сейчас он, словно в насмешку, снимает нам один номер на двоих. И пусть спальни раздельные, но мне от этого не легче.
– Я не хочу с тобой жить. Сейчас же сними мне другой номер. – Выдёргиваю руку из его захвата, беру сумку и направляюсь к двери.
– Блядь, Наташа, успокойся, – уже спокойнее говорит Динар, видимо, понимая, что перегнул палку. – Ты не пропускаешь приём таблеток? Сегодня ты явно на взводе, а в самолёте тебе снова снились кошмары.
– Это не я на взводе, а ты решил уничтожить меня своими словами и наставлениями. Хотя что ты вообще обо мне знаешь? А может быть, это моё обычное состояние? Вдруг я истеричка? Ты ведь хотел надо мной опеки несколько лет назад? Так вот, получай её! В курсе же, что подростки бывают очень сложными и взбалмошными? Любят совершать глупости и почти не думают головой? Считай, что ты и в самом деле сейчас трахнул меня. Только словами. И в нужный момент ты не включаешь мозги, ясно?
Динар снова берёт меня за руку и держит, не давая двинуться с места.
– Успокойся, я сказал – жёстко произносит он, сильнее сжимая моё запястье, на котором теперь останется отметина. – Ты сейчас пиздец как взбесила меня и заставила сказать тебе много лишнего. Поэтому молча развернулась и пошла к себе в спальню. – Он кивает в сторону двери, которая находится слева, и отпускает меня.
Он зол. Очень зол. Я вижу это по его лицу и глазам. А ещё от него исходит такое сильное напряжение, что мне ничего не остаётся, как уступить и сделать так, как он сказал, чтобы не доводить до греха. Хотя я бы с радостью осталась и сказала ему ещё много всего, что я думаю о нём и его «опеке».