Горячий генерал

– Ну и что же? К каким выводам он пришел? – с волнением спросила я.

– Да в сущности ни к каким, господин Таян и генерал Баян сломали голову, но не могли найти ваших следов.

– Как печально, а мы думали умрем в этом лабиринте. Мунха, ты знаешь, откуда под дворцом лабиринт?

– Нет. Я ничего не знал об этом. Как вы там оказались?

– Пошли через потайной ход и видимо случайно свернули не туда, а потом заблудились.

– Хорошо, что вы пришли в место под церемониальной комнатой. Мы с императором были там, когда услышали твой крик.

– Благословение небес. Еще пару часов и нам бы пришел конец. Знаешь, я думал, что Тэнгиз убьет меня.

Лицо Мунхи дрогнуло.

– Он бы мог. Тебе повезло, Мату.

Я посмотрела в окно, где весна уже вошла в свои права, растопив лед и снег. За эти три дня, что нас не было, нет сомнений, что Данашили воспользовалась заклинанием собаки. Если это так, то выходит, что демоны смогли помешать мне остановить ее. Это точно была демонская ловушка. В этом я уверена.

Интересно, что стало с Олджей? Подействовало ли колдовство.

– А мне надо пойти поискать господина Таяна, – сказала я Мунхе.

– Чего его искать, он наверно здесь. Я сказал ему, что ты слишком слаб для посещений.

– Мунха, дурак! – я кинула в него подушкой, – иди и позови его, а еще лучше я сам к нему выйду.

– Лежи уже, – недовольно поморщился Мунха, сжимая подушку в руке, но он не стал ее кидать в меня, а вышел вместе с ней.

Я поспешно поправила волосы, мучительно осознавая, что опять выгляжу не лучшим образом. Но в коридоре уже раздавались шаги. И вскорости зашли Таян, Баян и Мунха.

– Вот, он только пришел в себя, – заявил главный евнух, смерил Таяна злостным взглядом и вручил ему в руки подушку, развернулся и ушел.

Баян удивленно посмотрел ему вслед, а Таян неловко скомкал подушку в руках.

– Это ваше, – наконец нашелся он, подошел и вручил мне ее.

Я взяла подушку и небрежно бросила рядом. Таян внимательно следил за моими руками, испещренными мелкими царапинами от каменных стен лабиринта.

– Ну что, голубчик, куда это вы с мерзавцем Тэнгиз пропали, на медовый месяц, что ли? – Баян прощеголял к моей постели и уселся рядом, положив подбородк на свою саблю.

– Очень смешно.

– А я что смеюсь, – возмутился Баян. Он был зол, как мне показалось.

– А вы что волновались? – спросила я.

– Волновались, – выдохнул Таян, присев, – не совсем правильное слово.

Я не стала уточнять, сосредоточено обводя пальцем вышивку на подушке.

– Если бы не господин Тэнгиз, я бы там померла, – заявила я.

– Он про тебя сказал тоже самое, – тут же ответил Таян.

– Да вы пара! – стукнул Баян саблей по полу.

– Хватит этих ваших намеков, господин Баян, как на вас посмотреть, вы такой сводник и знаток в любовных отношениях, что я право поражаюсь, как вы не занимаете должность придворной свахи! – выпалила я.

– Да коли так было бы, я уже давно бы всех переженил, – проворчал Баян, приподняв одну бровь.

– Может, лучше обратимся к нашему плану, а, господин Таян? Все произошедшее – нелепое недоразумение. Я же говорила вам, что считаю, что надо подальше держаться от господина Тэнгиз.

– Но ты не только не держишься от него подальше, но также своим поведением всячески подначиваешь его на разгадку твоей тайны, – заметил Таян.

– Что за клевета! Не ожидала от вас эдакого, это неправда! – я скрестила руки на груди и, насупившись, уставилась в окно.

Баян и Таян встали.

– Э-э-э! Куда это вы, – обернулась я, – давайте обсудим наш план, завтра я уже буду как огурчик, если вы конечно в курсе что это такое, а если нет, то знайте, завтра я буду как богомол! Кстати о богомолах, господин Таян, надеюсь вам польстит, что я применила кое-какие из ваших приемчиков на Тэнгиз, я его побила, понимаете?

– Это скорее меня удручает, – ответил Таян, возвращаясь на свое место.

– А мне нравятся боевые девушки, – развеселился Баян и также вернулся.

– Вы говорили, что у нас есть новый план, и обещали мне его поведать. Давайте это обсудим, – предложила я.

– Хорошо, – согласился Таян, – если ты побила Тэнгиз, то что вообще тебя способно остановить?

– Есть такие вещи, но не будем об этом.

– Итак, император был не в духе от того, что мы провалили задание с ильханитами. Поэтому я решил, что нам нужна новая сила, способная пошатнуть власть канцлера и далеко ходить не надо, – приступил к делу Таян.

– Что это?

– Это Белый Лотос.

– Аа, – Баян в ужасе и недоумении посмотрел на Таяна, – проклятые ханьцы?

– Стоп, стоп, стоп! Что еще за Белый Лотос? – поинтересовалась я.

– Это тоталитарная ханьская секта, они подпольно собираются в Дайду и пропагандирует идеи восстания против монгольской власти. В основе их учения лежит идея о приходе Мессии, который освободит ханьцев от власти завоевателей, то есть, нас.

– Я не понимаю, как это вообще нам поможет! – возмутился Баян, – вырежем их всех?

– Нет, – спокойно пояснил Таян, – наоборот мы направим их удар не на императора, а на канцлера.

– Чтобы они убили канцлера? – спросила я, округлив глаза.

– Да, или просто нанесли ему непоправимый удар, – ответил мне Таян, – власть Эль-Тимура опирается на деньги и армию. Я думаю, что Белый Лотос своей подрывной деятельностью лишит его и того и другого, а пока он обратит свой взор на борьбу с ними, мы улучим подходящий момент, чтобы сместить его с должности. Господин Баян, вы переманите армию на свою сторону и таким образом мы просто выставим канцлера из столицы.

– Отличный план! Но как мы заставим сектантов действовать по нашей указке? – спросила я.

– Думаю, тебе стоит притвориться перед ними Мессией, коиго они ждут.

– Мне? – я приложила руки к груди.

– Да.

– Почему мне?

– Потому что ты похожа на то небесное создание, что они ждут, – безаппеляционно заявил Таян.

Баян смущенно кашлянул в кулак.

– Что и правда похожа? – пробормотала я, – я конечно не ангел, но все же…звучит как комплимент. Боже, так неожиданно, что вы это сказали.

– Вот его статуэтка, его зовут Мейтрайя, – Таян протянул мне маленький шелковый сверток.

Я взяла его, внутри покоилась статуэтка из белого дерева навроде подвески на шею или пояс, изображающая белого будду. Но Мейтрайя был не такой как другие Будды. Он напоминал маленького толстого человека с огромным выпятившемся пузом и круглощеким лицом, расплывшемся в веселой улыбке.

– Что это? – каменным голосом спросила я, еле сдерживая себя.

– Я пошел проверю кешиктан, – Баян встал, пытаясь позорно ретироваться.

– Это Мейтрайя, Мессия, – пояснил Таян.

– Это я на него похожа? – повысив голос, я встала на кровать, потрясая подвеской будды в одной руке и подушкой в другой.

– Да.

– Хотите сказать я толстая? У меня щеки как у хомяка, что глаз не видно? Живот вываливается из штанов?

– Я же говорил, это плохая идея! – Баян продвинулся к дверям, – уходим!

Таян растерянно застыл посреди комнаты. Тогда Баян потянул его за собой.

– Ну и уходите! Предатели! Уходите, уходите! – крикнула я им вслед, кинув подушкой, которая попала Таяну по голове, отчего его тщательно уложенная прическа слегка растрепалась.

Я уселась на кровать, рассматривая толстого Мейтрайю с добродушной улыбкой, взирающего на меня.

– Ну за что это мне, Мейтрайя? Таян считает меня уродиной. Да еще и толстой. Каково это слышать?

Я схватилась за лоб и с размаху кинулась реветь в подушки.

Спустя три дня. Дворец Императора.

Я полностью оправилась и смогла приступить к своей работе у императрицы. После произошедшего Данашили стала относиться ко мне только лучше. И в знак особого доверия она поручила мне присматривать за принцем Махой. Для евнуха быть воспитателем наследника – большая честь. И хоть я и не была евнухом, и даже никогда не имела собственных детей, то для меня проводить время с маленьким ребенком в играх и заботах – стало своеобразной отдушиной. Отчего-то я всегда умела находить общий язык с детьми, в моей прошлой жизни мне доводилось воспитывать своих племянников, а также часто сидеть с детьми подруг, поэтому это ремесло я знала идеально. Мне доставляли удовольствие нехитрые детские радости. Общение с Махой лечило мою душу, и я очень быстро привязалась к принцу.

Однажды во время моей прогулки с принцами я услышала, что во дворец с визитом прибыл Тэнгиз. Мы не виделись с момента нашего спасения. Но я никак не могла вернуться во дворец и сама напроситься на встречу. Хотела ли я его увидеть? Пожалуй, что да. Что-то так сильно билось сердце, и я пришла в волнение. Мне казалось, что нас связывало теперь что-то большее. Три дня. Три дня и три ночи в этом мрачном лабиринте рука об руку, разве не сделали нас друзьями. Я часто ночами вспоминала об этом. Полная темнота теперь стала неприятна для меня и ночью я зажигала китайские фонарики. Так, лежа без сна, я иногда ощущала себя опять в этом лабиринте, засыпая, я вновь оказывалась в ловушке, и иногда думала над тем, хотел ли Тэнгиз тогда зарезать меня. Или же он хотел напоить меня своей кровью. Он порезал себе руку. Было ли это случайностью. Или он специально. Неужели он собирался пожертвовать собой?

Я знала, что не стоит искать ответы на эти вопросы. Потому что все, что происходило там в темноте и надвигающемся безумстве стоит позабыть.

Маха весело улюлюкал в колыбели. Я поставила его на ноги, уселась на траву и вытянула вперед руки, призывая его бежать ко мне в объятья. Когда принц прибегал я поднимала его на руки и мы весело смеялись.

Набегавшись, мы сидели друг напротив друга и строили зверские рожицы, пока не пришло время обеда. Я отнесла Маху служанкам и вспомнила, что позабыла деревянные игрушки принца на лужайке в саду.

Погода установилась на редкость теплая, и можно было ходить уже не в четырех халатах, а всего-то в трех! Подставив лицо солнцу, я совершенно забыла, что таким образом зарабатываю еще больше веснушек, которые тут явно были не в цене. Игрушки валялись там, где мы их и оставили. Какая-то особенная китайская трава уже полноправно выросла из-под земли и украшала зеленью весь сад. Я уселась на землю, подбирая игрушки, как услышала мужские голоса. Они приближались. Я запаниковала. Но не потому что я боюсь каких-то там мужчин. А потому что это был голос Тэнгиз. Сердце вдруг ушло в пятки, руки стали ватные. Я поняла, что не готова вот так встретиться с ним. Поэтому я зачем-то спряталась в кустах вместо того, чтобы выйти навстречу и поздороваться как полагается.

Пока я в три погибели скорчилась, прячась за редкими кустами, к лужайке подошли Тэнгиз и Далахай.

– Брат, что с тобой не так? – спросил Далахай, – ты весь на взводе, отчего так переживаешь? Почему ты не захотел подойти к Мату и поговорить?

Я в ужасе посмотрела на лица братьев. И почему они говорят обо мне, когда я невольно их подслушиваю.

– Понимаешь, Далахай, – вздохнул Тэнгиз, нервно перебирая бусы в руках, – когда я его увидел сегодня, как он играл с Махой, у меня все в душе перевернулось.

– Что? Зачем перевернулось? – Далахай непонимающе уставился на брата.

– При виде него у меня все внутри переворачивается, – Тэнгиз указал на свою грудь.

Далахай выпучил глаза.

– Ты что это, брат, опять за свое?

– В смысле за свое?

Я прикусила губы в ужасной догадке.

– Какой ужас! – трагическим шепотом возвестил Далахай, – ты опять переключился на мужчин? Тэнгиз, да что с тобой? Мало ли красивых женщин? Опять у тебя началось?

– Что ты несешь, Далахай! Когда такое было? – не слишком уверенно возмутился Тэнгиз.

– Тогда! С шакалом, помнишь?

– Так ведь Олджей оказалась женщиной, я был прав!

– Не отрицай, что ты заглядываешься на молоденьких мужчин!

– Нет!

– Сначала Олджей, теперь Мату! Он хоть не баба?

– Я не заглядываюсь на мужиков, Далахай!

– Так ты проверил?

– Мату не баба, отвечаю. Он всего лишь маленький евнух.

– А что у вас было в лабиринте?

– Ничего у нас не было…

– А ты хотел?

– Тогда нет. Но как мы расстались, я все эти дни думал о нем. По ночам я чувствовал его руку в своей. Не могу забыть это. А теперь увидел его и сердце как у загнанного зверя, что же это такое, Далахай?

– Это конец, Тэнгиз! Отец тебя убьет, если узнает!

Тэнгиз с глупой миной уставился на небо, а Далахай скроил трагическое лицо. Я же пыталась сдержать то ли смех, то ли слезы. Что за бред. Чувствую, скоро меня ждет театр абсурда с этим переодеванием. Вот уже Тэнгиз записал себя в геи. Я не могу в это поверить. В обычной жизни у меня было не так много поклонников, а тех, что существовали я отшивала собственноручно и без сожалений. Поэтому я не могла поверить, что кто-либо способен влюбиться в меня. Мужчины, ими же управляют гормоны и не более того. Не верю я в любовь, хоть убейте.

Наконец, братья ушли, а я собрала игрушки и отправилась готовиться к вечернему чаепитию. Надо заварить травы для Махи. Я провозилась еще пару часов с ребенком, а потом уложила его спать. Теперь можно было пойти к себе и заняться своими делами. Сегодня вечером я например ждала прихода Таяна и Баяна, чтобы обсудить, смогли ли наши шпионы вызнать секретное место собрания Белого Лотоса.

Я спустилась по ступенькам хода для прислуги, собираясь покинуть дворец Данашили. Оказалось, что внизу уже кто-то стоит и ждет меня. Это был Тэнгиз. Он сложил руки на груди и беспокойно всматривался в проходящих мимо евнухов.

– Э-э-э…привет, – севшим голосом промолвила я, помахав ладонью.

Тэнгиз поднял на меня взгляд.

– Мату, давно не виделись.

– Точно.

В свете подслушанного мной разговора мне было особенно неловко.

– Как…

– Не хочешь…

Мы заговорили одновременно.

– Ой, простите, господин Тэнгиз, что вы хотели сказать?

– Не хочешь…точнее, пошли со мной. Хочу выпить.

– Выпить? – глупо повторила я.

– С тобой.

Тэнгиз странным образом рассмеялся и похлопал меня по плечу.

– Пойдем, пойдем, друг.

– Вы знаете, когда мы собираемся куда-то вдвоем, это всегда плохо заканчивается, – нервно хохотнула я.

Тэнгиз ухмыльнулся.

– В этот раз я надеюсь на хороший конец.

– Какой конец?

– Что?

– Ничего, простите, – с затаенной тревогой я отправилась за генералом.

Мы остановились в его апартаментах, расположенных неподалеку от дворца Данашили. Стол уже был накрыт к нашему приходу. Нужно было сидеть на коленках и разливать вино. В этот раз Тэнгиз охотно пил и подливал мне. Я старалась незаметно от него не пить, так как не хотела опьянеть, чего не скажешь о моем собутыльнике. Вскорости в его глазах появился веселый блеск.

– А помнится однажды за такими посиделками вы меня траванули, – выдала я.

Тэнгиз поперхнулся, вино вылилось у него изо рта и он поспешно вытер подбородок платком.

– Мату, я бы вернул время назад и все исправил.

– Ха-ха, что правда? Я вам не верю.

– Я бы не стал этого делать теперь.

– Так вино не отравлено?

– Мату! – Тэнгиз стукнул чашкой о стол и бросил на меня проникновенный взгляд, – Мату… я не могу забыть.

– Я тоже, я очень страдал. Было больно, как будто кишки наизнанку вывернуло.

– Да я не про это.

– А про что? – сморщилась я.

– Тебя.

– Что меня?

– Как мы были в лабиринте, понимаешь.

– А да! Очень хорошо понимаю. Только я и могу вас понять, понимаете, только вы и я. Ох, как же тяжко было.

– Да. Ты абсолютно прав, только ты и я.

Тэнгиз встал и сел возле меня. Я чуть отодвинулась. Тэнгиз пьяно улыбнулся.

– Ты думал обо мне?

– Что? – округлила я глаза, сжимая чашку с вином в руке, – конечно, думал. Само собой.

– Я тоже. Ночами.

– Ха-ха-ха-ха…ой… что-то мне не смешно… – я еще отодвинулась.

Тэнгиз придвинулся.

– Хочешь, – выдохнул он винными парами мне в лицо, – буду предельно откровенен.

– Нет, нет, не хочу, и вообще мне пора…ооой!

Я рванулась, чтобы встать, но Тэнгиз одним движением усадил назад, а потом приблизился так, что наши лица почти соприкасались.

– Моя душа пьяна, – заявил он.

– Я вижу, – протянула я, – пусть протрезвеет.

– Нет, я пьян еще с того дня или ночи. Странные чувства обуревают меня, я хочу…

– Мне это знать необязательно.

– Нет, обязательно. Я хочу кое-что предложить тебе, Мату, так как не могу отделаться от этого пока не осуществлю.

– Нет, я заранее отказываюсь Право, мне неловко от вашей близости. Пустите меня, господин Тэнгиз.

– Я никуда тебя не пущу.

Тэнгиз навис надо мной, так что мне пришлось чуть отклониться, опираясь на руки. Еще немного и я упаду на пол, а он судя по всему упадет на меня. Мне не то чтобы было страшно от всего этого. Я была даже не в замешательстве. Я просто смеялась. Это правда смешно. Ведь Тэнгиз считает меня евнухом. Мне его даже жаль.

– Согрешим? – огорошил вдруг меня Тэнгиз.

– Чего сделаем? – прыснула я.

– Я говорю, согрешим вместе?

– Согрешим, звучит, поэтично, и каким образом? Поедим мяса в пост? Будем осуждать людей? Завидовать или унывать?

– Я тебе покажу сейчас. Вставай.

Тэнгиз наконец отпрянул от меня и встал. Я тоже. Мы прошли в соседнюю комнату по его приглашению. Это оказалась спальня.

– Это что? – я попятилась назад.

– Здесь мы и согрешим, понимаешь. Мне это тоже в новинку, но я хочу тебя. И я хочу избавиться от наваждения. Я ждать не привык.

– Да вы чокнулись! Мать вашу!

Я развернулась к двери как можно скорее, уже предполагая, что Тэнгиз попытается меня остановить. Он так и поступил. Мы принялись бороться в дверях, я изо всех сил отталкивала генерала, но противостоять ему в физической силе у меня не было никаких возможностей. К тому же я очень боялась, что в процессе нашей мальчишеской драки он натолкнется руками на ненужные места и вразумит наконец что к чему.

Из-за всего этого Тэнгиз подтащил меня к кровати, я почти не сопротивлялась, потому что мне ей-богу было смешно от происходящего. В следующую секунду я оказалась лежа на животе, а Тэнгиз навалился сверху всей своей тяжестью.

– А ну вставайте, эй вы там наверху! – заорала я и даже немного пошевелила пятой точкой, чтобы его скинуть.

– Прекрати возбуждать мою страсть, – ответил Тэнгиз, не шевелясь, – Мату, я хочу быть с тобой как с мужчиной. Как ты к этому относишься?

Я рассмеялась. Тэнгиз по-прежнему валялся на мне точно бревно без всяких поползновений.

– Ты смеешься?

– Да.

– Ты смеешься над моей страстью?

Мне показалось, что дальше будет нелепо разговаривать в такой странной позиции. Тем более, что Тэнгиз не пушинка, вот так разлечься. По тому, что он никак не мог предпринять активных действий я поняла, что он не осуществит задуманное. Быть со мной как с мужчиной. Ха! Уморил.

– Страстью? Это не больно-то похоже на страсть.

Я хотела скинуть Тэнгиз, и для этого извернулась, но получилось только то, что генерал никуда не делся и остался лежать на мне, но теперь уже мы были лицом к лицу. Он немного приподнялся, удерживая вес своего тела на руках, которыми я была заключена как в ловушку.

– Не похоже на страсть? – хрипло спросил он, его глаза пристально смотрели на мое лицо.

– Сейчас гораздо больше похоже, – промычала я, тяжело дыша, – поэтому прекратим эти игрища.

– Ты смеешься надо мной?

– Да.

– Я хочу быть сейчас с тобой.

– Тэнгиз.

– Мне нравится как ты произносишь мое имя.

– Ух, так… Я могу еще раз ударить вас сейчас в одно место.

Тэнгиз вдруг со вздохом отпрянул и лег на спину рядом. Я не ожидала, что он так легко сдаться. Где же его гейские инстинкты, видимо, такое для него правда впервые.

– Уходи скорей, со мной происходит что-то странное.

Я встала. Тэнгиз продолжал лежать, закрыв глаза рукой. Мне хотелось помочь ему, но я не знала как.

– Все будет хорошо. Мы должны оставаться друзьями, чтобы ничего не испортить, – сказала я.

Тэнгиз промычал что-то нечленораздельное в ответ. Я быстро ушла. Повторяй себе это почаще. Мы друзья. Я приложила ладони к горячим щекам. Меня же Таян ждет. Я забежала в свой домик, увидев свет в окне.

========== Белый Лотос ==========

Свет в моем окне. Как он нужен мне.

Я забежала в свой домик, понимая, что сильно опаздываю. Они уже там. Сидят за столом. Смотрят подозрительно. Отсвет от пламени свечей бросает на их лица мрачные тени.

На моем лице, что написано, что я только что занималась чем-то противозаконным? Я мельком бросила взгляд в зеркало, оценивая свой внешний вид. Волосы взъерошены, шапку я забыла у Тэнгиз, лицо пунцовое, глаза лихорадочно горят. Не говоря уже о дрожащих пальцах. Мне было нелегко, хотя я и не показывала вида, сдержать Тэнгиз. После того, как я притворялась перед ним снисходительным евнухом, который ничего не боится и смеется над его приставаниями, я чувствовала себя на взводе.

– Опоздала чуток, – небрежно сказала я, проходя к столу.

Баян выпятил нижнюю губу, смотря на меня сквозь прикрытые веки. Таян чуть склонил голову и сузил глаза. Значит, оценивает, обдумывает, анализирует меня.

– Ты была с Тэнгиз? – спросил он.

Я мысленно выругалась, а его не обманешь. Но я только что укротила зверя пострашнее, чем благородные вояки напротив. Я справилась с Маркизом Де Садом монгольского разлива.

– Нет, – равнодушно ответила я, присаживаясь, решив поразить их своей наглостью, даже не дождавшись разрешения на это.

Но их двоих такими приемчиками не пронять. Баян слишком прямолинеен и воинственен, ему нипочем несоблюдение приличий. А Таян слишком философ, чтобы его таким оскорбить.

– Да, я была с Тэнгиз, – сдалась я, – но он меня задержал, я не могла отказаться.

– Ну и как мило пообщались? – Баян чуть наклонился ко мне через стол, угрожающе улыбнувшись.

– Да бросьте, – в свою очередь разозлилась я, – если вы намекаете, что я сдаю Тэнгиз наши тайны, то это не так. Я умею различать, где заканчивается жалость и начинается война, ясно? Я знаю на какой я стороне, и не говорю с ним на эти темы! Я не двойной агент.

Таян усмехнулся.

– Я вовсе не намекаю на это. Зачем? По тебе видно, что ты не способна на предательство. Поэтому я уверен, что ты на нашей стороне.

– У меня это на лице написано? – спросила я.

– Да.

– Много вы во мне понимаете.

– Достаточно, чтобы оценить.

– Да вы знать ничего не знаете!

– По тебе видно, когда ты лжешь, ты всегда краснеешь.

– Неправда, – краснея, заявила я.

Они хоть представляют, сколько мне приходится врать вообще.

– Довольно, – вмешался Баян, – я хоть и не умею как Таян читать по лицам. Но вижу какое у кого нутро. Так вот, у тебя, Мату. добрая и наивная душа. И я тоже вижу, что ты не предатель по натуре.

Ну вот, теперь они объединились, чтобы доказать мне, что я простая как лапоть. Какие же замечательные у меня друзья. Я насупилась. Наступило неловкое молчание.

– У меня появились новые сведения насчет Белого Лотоса. Мы знаем, где они собираются, и если ты готова можем отправиться сегодня ночью, – нарушил тишину Таян, внимательно взирая на меня своим томным взглядом.

– Правда! – отбросила я тут же ненужные обиды, – я готова на все сто! Выкладывайте, что там у вас.

Таян и Баян переглянулись со снисходительными улыбками. Я поняла, что они только что спровоцировали меня, чтобы доказать свою теорию о моем тупом простодушии. Ну ничего, ребята, я вам еще покажу Кузькину мать. Знаю же, что вы так беситесь из-за моей дружбы с Тэнгиз.

Я прикусила губу, наблюдая, как они давятся смехом, опустив головы.

– Итак, – наконец скроил серьезную физиономию Таян, – моим шпионам удалось вычислить двух сектантов. Их зовут Июнь Ху и Чан Джей Си. После допроса и пыток они все выдали. Сегодня ночью члены секты собираются в лесу Белой Метели в заброшенном даосском храме Лао Чжи. В час хе.

– Надо спешить, а как мы туда попадем? – спросила я.

– Сектанты приходят вот в этом, дабы сохранять анонимность.

Таян встал и развернул сверток с одеждой. Грязно-белый хлопковый плащ с глубоким капюшоном и полумаска на лицо.

– Вот эти монеты они используют в качестве пароля, – Баян протянул ладонь, на которой покоились две продырявленные монеты с печатью императора.

– Как символично, – ответила я, – так что поспешим. Надеюсь, мы будем уходить не через потайной ход? Я туда больше не ногой.

– А ты попроси своего дружка Тэнгиз пропустить нас, так по дружбе, – тут же откликнулся Баян.

– Какое остроумие, генерал Баян.

Баян смерил меня грозным взглядом и покачал головой.

– Малявка.

Пока мы так переговаривались, оказалось, что у Таяна уже готов план к наступлению. Меня попросту переодели в форму личной охраны генерала Баяна и поставили в середину строя. Таким образом, мы беспрепятственно покинули дворец. Самого Тэнгиз на посту не было, полагаю, что он до сих пор в отключке валяется на нашей грешной постели. И поэтому некому было обратить особое внимание на меня.

За городом мы расстались с Баяном. На разведку решено было отправиться только нам двоим. Дело это было не просто рискованным, а смертельно опасным. Если нас разоблачат, то убьют на месте. И мы не могли пожертвовать нашей самой важной фигурой, на которую сделали все ставки в этой шахматной партии – то есть, на Баяна. В таком деле в ход пошли мы, ферзь – Таян и я – пешка, а может, и темная лошадка. Мне больше нравилось последнее.

Поначалу я ожидала, что Таян будет сопротивляться и отговаривать меня ехать. Но ничего подобного. Более того, казалось, что он в какой-то степени рад моему присутствию. Неужели наконец оценил мой дар приключенщика.

До леса Белой метели мы домчались, пустив лошадей галопом, давая весеннему ночному ветру свободно развевать волосы и свистеть в ушах. Скача галопом, нужно привставать в стременах, а корпус пригнуть параллельно лошади. Руками приходится крепко держаться за узды, но и натягивать нельзя, чтобы не сбить лошадь с панталыку. В таком случае мне нравилось казачье седло, которое кстати и было позаимствовано у монгольских всадников. Оно имеет луку впереди, за которую удобно держаться, а также лука помогла мне забираться на лошадь, учитывая мою не лучшую физическую подготовку и маленький рост. Это гораздо удобнее европейского седла для меня.

У опушки мы остановились, нашли хорошую поляну и привязали лошадей. Условлено было, что если мы к утру не вернемся, то Баян отправится нас искать. Время было позднее – два часа ночи. И до рассвета оставалось часа три-четыре. Мы облачились в плащи. Я взяла одежду Июня Ху, так как он был меньше ростом. Таян отдал мне монету для пароля, и как две белые тени мы двинулись по лесу к храму Лао Чжи, что в своих недрах прятал заговорщиков Белого Лотоса.

Как раз во время, отовсюду скользили белые тени словно призраки, явившиеся из-под земли. Они стекались к каменному храму, где когда-то прятались адепты запрещенного учения Дао. На ступенях застыла долговязая фигура привратника, которому все входящие отдавали продырявленные монеты. Я поступила также и беспрепятственно прошла внутрь. Таян зашел следом, и пытаясь не расставаться, но и не разговаривать, мы заняли свои места в зале храма, где уже восседали остальные члены секты.

В глубине зала находилось возвышение, похожее на амвон в христианской церкви. Там стояло двое человек, в плащах таких же как и у всех. Но из их местоположения стало ясно, что они здесь главные.

Как раз один из них звучным голосом по-китайски возвестил о начале собрания. На середину храма на деревянном постаменте выкатили каменную статую Мейтрайи. Зазвучали молитвы и мантры. Потом все присутствующие возложили свои подношения Белому Будде. Главари на амвоне прочитали несколько пламенных речей, призывающих бороться с взяточничеством и коррупцией монгольского правительственного аппарата.

Я подобно остальным сектантам одобрительно загудела. Таян мужественно сдержался.

– А теперь, – сказал капюшон на сцене, – наш брат Июнь Ху расскажет, что ему удалось узнать, когда он был в Дайду. И Мейтрайя укажет нам кто из монгол будет нашей следующей целью!

Братья оживились. Я огляделась. Но Июнь Ху не хотел подниматься на сцену.

– Июнь, выходи же и расскажи нам все! – подначивал главарь Белого Лотоса.

Я занервничала. Таян взглянул на меня глазами, полными отчаянья.

– Июнь Ху – это ты, – прошептал он.

– Знаю.

– Я сам пойду, – он встал.

Я секунду металась в мыслях как загнанный зверь, а потом решительно схватила Таяна за руку, посадила на место и направилась к сцене. Возможно, он бы попытался меня удержать, если бы не окружающие нас братья.

Не о чем не думая, полагаясь на импровизацию, я поднялась на амвон, поклонилась двум главарям и встала посреди сцены. Им нужна революция, они ее получат. Я сцепила руки в замок.

– Говори, брат, ты так долго готовился, – подбодрил меня один из капюшонов.

Я кивнула.

– Кто мы? Мы ханьцы! Чего мы хотим? Свободы! – начала я дрожащим тоном, наблюдая за тревожным взглядом Таяна, – а кто нам мешает ее получить? Проклятые монголы. Вот уже много столетий они держат нас в железном кулаке, не давая Мейтрайи спуститься с Небес и установить Эру Белого Лотоса.

Таян одобрительно кивнул.

– Я, Июнь Ху, пропагандирую свободную любовь!

Глаза Таяна удивленно округлились. Пожалуй, это пропагандирует Тэнгиз, ему бы понравилось. Зайдем лучше с другой стороны.

– Мы не можем свободно ходить по своей земле, собирать урожай, торговать и даже жениться. А между тем Мейтрайя не делает различий между крестьянами и чиновниками, между монахами и воинами, между мужчинами и женщинами. Для него все люди равны, кроме монголов! Вот они-то пришли на нашу родину и пытаются утопить ее в крови! Но, братья, я был в столице и проник в сам дворец императора Поднебесной, и что я там увидел. Что не император правит страной, что не он придумывает бесчеловечные законы, мешающие нам свободно жить. Сам император Тогон-Тэмур-Тэмур находится в плену жадных рук канцлера. Да! Именно канцлер Эль-Тимур установил военную диктатуру, подкупил чиновников, не разрешает китайцам занимать правительственные должности, запретил наше учение, согнал тысячи рабов на строительство дамбы. А кроме того он сговорился с ильханитами, установившими монополию на торговлю в стране, так что наши крестьяне не имеют права торговать и получать даже тех жалких грошей, что им положены. Непосильное бремя налогов лежит на наших душах и телах, а виною всему он, Эль-Тимур, я видел собственными глазами, что печать императорского дома у него в руках. Под страхом смерти он держит императора и всю его семью. Канцлеру удалось убить уже несколько предшествующих ханов, и это не сойдет ему с рук, так как небо взывает к отмщению. Есть грехи, несмываемые ничем, кроме крови и, конечно, денег. И я взываю к вам, как ко всем нам и взывает Мейтрайя, ожидающий, когда мы освободим ему путь для пришествия, отомстим же канцлеру, свергнем его проклятую власть! И будем взывать все вместе, о, Мейтрайя, приди и освети своим светом вселенную и помоги нам избавиться от канцлера! – я подняла вверх руки и указала на статую

Зрители дружно загудели, также взывая к Будде. Оба главаря подошли ко мне.

– Итак, мы определили нашу цель, благодаря Июню Ху, и это канцлер! Мы собираемся в следующий раз через три дня, в тот же час, и Июнь подготовит для нас план нападения на товарный караван Эль-Тимура. Мы заберем все его деньги и товары, но не заберем себе ничего, ибо мы все дали обет бедности. Мы отдадим это нуждающимся, а теперь помолимся, братья!