10 октября, 15.45
Оставив машину, он направлялся к строящемуся дому, два этажа которого готовы, а третий только начат. Везунчик уже забыл, когда именно действовала эта стройка. Такими темпами она будет завершена в светлом будущем.
– Зачем я сюда иду, – шепнул он себе увидев перед собой силуэт в шляпе плащ, которого скрывал все черты фигуры.
Неожиданно повалил снег, самый первый, пушистый и чистый в полете, лишь земля сделает его серым. Как же это похоже на людей, мы рождаемся, кажемся чистыми, пушистыми и как только касаемся жизни в этой системе вещей, становимся грязными, порочными. Острое чувство воспоминаний вернуло в детство, засвербело в груди и ввело в минутное отчаяние об ушедшем прошлом и невозвратимом.
– Жду тебя, – вернул его в реальность голос незнакомца.
– У меня в запасе около десяти минут.
– Вот я и хочу, чтобы ты их потратил с пользой.
– Хорошо, тогда как вы определили место. Неужели …
– Все намного проще, необходимо всего лишь повнимательней присмотреться и чуть‑чуть поразмыслить: город небольшой, и здесь пять строек, три из которых действуют, их сразу откинем. Остаются две заброшенные, но опять же одна почти в центре, возле магазина, а сейчас четыре часа дня, кругом люди. Остается эта.
– Вы гений?
– Я профессионал. А ты новичок, и мне не терпится хоть как‑то уравнять наши шансы.
– Я раньше пробовал стрелять и, кстати, неплохо получалось.
– Раньше – не в счет, попробуй находиться в реальном времени и здраво взвешивать ситуацию.
– Бросьте, по правде моя жизнь давно проиграна.
– Но ты ведь рад, что еще жив, а игра продолжается?
– Не знаю.
– Если дается шанс, не отказывайся и принимай его.
– Ах, ну да, взрывает мозг, кипит кровь, или что там еще. – Вяло, но с нотками иронии отметил Везунчик.
– Приятно, что ты шутишь, но в сторону разговоры, за дело. – Незнакомец достал револьвер и протянул его своему противнику.
– Извлеки пять патронов и заряди себе, не спорь, я так хочу, пять против одного, и только не думай, что это не честно.
– Похоже, у меня нет выбора, – усмехнувшись, Везунчик сделал, как его «попросили».
– Вот и прекрасно, – прохрипел странный человек, забирая назад свой револьвер. – Ты спустишься в подвал по той лестнице, а я здесь.
– Стоп. Я хочу знать, в чем моя вина, вы сами сказали: «она не важна», а значит, она есть.
– И снова повторю: «она не важна», но, если ты выиграешь эту партию, тебе необязательно будет ее знать, а я, прежде чем убить, все скажу.
– Какие‑то идиотские правила.
– Ты проиграл жизнь пока этого довольно. Так, что давай спускайся и не забудь, взведи курок. – Барабан медленно повернулся, и щелкнул. Патрон встал напротив бойка, пулей глядя в холодный ствол.
10 октября, 16.15
Он выглянул из‑за угла, стараясь обхватить взором весь проход. С другой стороны кто‑то стоял или шел, и он, не выдержав, судорожно выстрелил несколько раз, – тело упало. Теперь нужно выйти и посмотреть. Как тяжело сделать первый шаг: может, тот, кто лежит, еще жив. Собрав всю волю в комок, он начал приближаться, держа оружие наготове. Но что это? Всего лишь плащ валяется под ногами, а вместо тела деревянный шест.
– Попался, как пацан, – процедил Везунчик и, отщелкнув барабан, обнаружил всего два патрона. Три раза впустую. Вот болван. Так, не отчаиваться, нужно подумать, что же делать дальше.
Он отошел и шагнул в пристройку, укрывшись темнотой. Думать, думать! Во‑первых, действовать наверняка, а значит, ждать здесь, и как только тот появится в проеме …
Незнакомец осторожно подошел и поднял плащ, осмотрел его, затем стены:
– Что же, неплохо один против двух, – усмехнулся он про себя, – это научит его бояться, следовательно, он станет ждать меня в укрытии.
Везунчик никак не мог расслабиться, он отчетливо слышал шаги, вот и тень показалась в проеме. Время замерло, и секунды, забыв чеканить шаги, задумались, сбились с ритма и искали свой новый путь. Вот и он, как всегда, в своей шляпе и плаще. Выстрел раскатом грома вырвался из плена. Незнакомец остановился, словно пуля пронзила плоть своей жгучей болью, а следом еще один выстрел, наверное, повалил его. Везунчик не видел и не чувствовал ничего, и, когда дрожь в теле унялась, он вышел из своего укрытия и не увидел даже пятна крови.
– Не может этого быть, – прокричал он и, пробежав по проходу, заглянул за угол. Никого. Он поспешил в свое укрытие, надеясь, что оно спасет, как в детстве спасало одеяло от темноты. Перед входом еще раз осмотрелся и стал медленно погружаться во мрак. Его движение остановило что‑ то твердое, уперлось в спину.
– Ты умеешь считать до пяти?
– Да …
– Тогда, надеюсь, понял, что игра окончена? Если веришь в Бога, молись. – Незнакомец ткнул револьвером между лопаток, словно заранее прочитал мысли. – Забудь о судьбе и удаче, – все в руках человека. Сплелась цепочка из логики и умения владеть собой: телом, чувствами, эмоциями, – всем сразу, прочно сплелась и захлестнулась на твоей шее. Где она, твоя хваленая удача, что, помогла? Дам еще один бесплатный совет: попробуй меня попросить.
Вот оно, спасение! Только попросить! Но Везунчик молчал и этим наверняка злил его. Он молчал не из‑за безразличия к тому, что произойдет. Ему не все равно, убьют его или оставят в живых. Хотя, что его жизнь? Никчемна и пуста. Да и кто в целом свете вспомнит о нем? Мама? Давно умерла, а отец? Он бросил их когда тот был малышом. И как не напрягался, не смог вспомнить лица. Может быть, это логичное завершение жизни Везунчика. И все же! Он готов рыдать и, ползая на коленях молить о пощаде, но…Только не перед этим человеком. Гордость. Глупая гордость. Страшная гордость, она сделала его непреклонной стеной молчания.
– Хорошо, значит, ты этого хочешь. Что же, прощай, Везунчик «живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают».
– Заткнись и верши свое дело.
– Я надеялся хоть как‑то тебя утешить.
– Ты выиграл, а я боюсь умереть, что тебе еще надо?
– Открыть причину, по которой выбор пал на тебя.