Ведьмин колодец

Сергей Волков

Ведьмин колодец

…Принося жертву, помню:

демонам дня – черных, демонам ночи – белых.

«Ключ Соломона»

– Суженный мой, ряженный, появись! Суженный мой, ряженный, покажись!

Бормотание рыжей Ирки Щукиной, Светкиной подруги, отправившейся к гадалке за компанию с Ритой, становилось все тише и тише. Зеркальный коридор, в который ей предстояло заглянуть, напугал девушку, и она замолчала.

Свечи, горевшие ровным, сильным пламенем, вдруг затрещали, разбрызгивая искры, и изломанные тени задергались по стенам комнаты.

– Видишь, девонька, как огонь-то скачет! – многозначительно подняла скрюченный палец баба Злата. – Знак это! Спешит, спешит к тебе милый твой. Коли ручку позолотишь, и имя его узнаем…

Рита досадливо вздохнула… Ну Светуля, ну подруга… Снова подсунула шарлатанку. Знак, что подали свечи, делается просто – на каждой рисуется подсолнечным маслом ободок. Догорела свеча до ободка – и затрещало, заплясало пламя…

Баба Злата была уже пятой гадалкой, к которой ходила Рита. Везде одно и тоже. Просьбы «позолотить ручку» и обещания скорого замужества. Гадание, приворотные заговоры, травы, заклинания – все стало товаром, за все надо было платить, причем безо всякой гарантии…

«Удавиться, что ли?», – одеваясь в тесной прихожей, пропахшей старой обувью и пылью, подумала Рита. Из серого облупившегося зеркала, висевшего возле двери, на нее посмотрела высокая стройная девушка с густыми русыми волосами. Приятный овал лица, румянец на щеках, тоненькие аккуратные брови, точеный носик. Пожалуй, рот несколько великоват, но это сейчас даже модно…

Все портили глаза. Вроде и большие, и с восточной изюминкой… Но плескалась в них такая вселенская тоска, такое обреченное равнодушие, что Рите захотелось разбить грязное стекло.

Еле сдержавшись, она хлопнула разбухшей дверью и выскользнула в душный, пропахший помойкой подъезд.

На лестничной площадке курили двое парней лет двадцати. Кожаные крутки, норковые шапки, спортивные штаны – все, как положено.

– Эй, красавица, поедем, покатаемся! – едва взглянув на Риту, оскалился тот, что повыше.

Второй что-то зашептал ему на ухо, изредка поглядывая на девушку. Пока парни шушукались, Рита процокала каблучками по лестнице, и уже внизу услышала раздраженный голос высокого:

– Да хрен ли, что с Абаем трахалась! Сучка, строит из себя…

«Замуж. Срочно. И уехать!», – сказала себе Рита и с ненавистью, всем телом, толкнула тяжелую подъездную дверь…

* * *

Рита хотела замуж давно.

Но!

Ей нужен был не просто мужик, с которым можно коротать дни, деля заботы и постель. Таких, с ее-то внешностью, она и в небазарный день за два «у. е.» авоську насобирает в полчаса.

Нет, Рите требовался не столько муж, сколько билет. Желательно на самолет, но и железнодорожный, в вагон СВ, тоже сойдет, не герцогиня.

Она понимала, что в двадцать один год, не имея никакого другого образования, кроме двух курсов Средневолжского радиомеханического техникума, безработная девушка может покинуть этот город только двумя путями: или отправившись с вербовщицей путанить в столицу, или удачно выйдя замуж…

Раньше, в те чудные и безнадежно светлые времена, о которых сама Рита почти ничего не помнила по причине малолетства, о которых мама рассказывала с неохотной тоской, а бабушка – с искренним восторгом, таких проблем не было.

По их словам, тогда и в Средневолжске жизнь никому не казалась навечно застывшим в фазе обморока кошмаром, да и люди были другими…

Все изменилось, впрочем, как и везде, в начале девяностых. Одно за другим закрылись по причине банкротства швейная фабрика, завод железобетонных изделий, механический завод, обувной цех и даже районное ЛТП. Приборный завод, краса и гордость Средневолжска, кое-как удержался на плаву, но из пятитысячного коллектива четыре с половиной тысячи работников оказались, в лучших традициях мира чистогана, на улице.

Город замер, застыл. Это Рита уже помнила – как одну длиннющую, нескончаемую ночь. Не горели фонари, не светились окна домов, выла в железным заборах метель и монотонно дергались на фоне темного неба похожие на розги ветки тополей. Ветер перемен высек