– Среди вывернутых есть некий Бозон Четкий, он инженер, специалист по маякам Мета, – Красный жрец сочился смиренностью, на какую только способен манекен.

– Это он вывел в аналог сознание умирающей цифровой вселенной Плато-Мама, – пояснил Красный.

– Так достаньте из него Плато-Маму, она мне нужна, – потребовала королева.

– Это опасно, сознание Бозона облучено светом из кристалла вселенской мощи Инь ОгО.

– Где сейчас Инь ОгО?

– Мы ее пот-т-теряли, – голос Желтого жреца-манекена дрожал.

– Но нам удалось запечатать ее вселенскую силу Розой Счастья, – пришла на выручку жрецам Безобразная Эльза.

– Найдите Инь ОгО, – приказала Аящеичка. – И этот Бозон Четкий должен забыть себя.

– Отправьте Бозона с письмом ко мне, – предложила Эльза. – Я буду ждать его в облачной сети своего сна, в башне дворца Аца, – жучка поклонилась, и голограмма исчезла.

Жрецы-манекены, пятясь, в поклоне вышли из зала.

***

Длинный-длинный серый коридор, в начале его черная дверь – вход, а в конце – белая, за ней выдавали белковые тела, между дверьми конвейером на резиновой черной ленте двигались вывертыши: кто сидел, кто стоял, кто в полусне головой качал. Бозон Четкий был счастлив. «Как интересно, – думал он, – попасть в белковое тело, я буду полноправным жителем аналога, стану абсолютно свободен». Но он переживал, что потерял Инь ОгО. «Выйду – обязательно найду», – решил он.

Неожиданно серые стены ушли вниз, куда-то в пол, сверху на их месте появились телестены.

– Нас такими штучками не удивишь, – кому-то невидимому погрозил пальчиком пухлый вывертыш с усами впереди Бозона. – У нас вся вселенная была телевизором.

На экране появились Желтый и Красный жрецы-манекены.

– О! Это же наши Три ИИИ, – палец, которым пухляш только что кому-то грозил, сейчас тыкал в экран. – Я в цифре ремонтником служил при Плато-Маме, так каждый день им гайки подкручивал, – палец покрутил висок, – а то, если им гайки не подкрутить, они становятся разболтанными.

Желтый жрец подошел к примотанному на палке рупору.

– Слушайте, слушайте, живые, призраков Трех ИИИ, жрецов Улавы.

– Подождите, подождите, – себе на уме пыхтел усатый пухляш. – Дадут мне тело барона, а может, императора; я вам всем гайки позакручиваю.

– Великий галактикмен Гогоотун Хурба вернулся, – продолжил Желтый.

Желтый выждал, когда пройдут аплодисменты, шум ликования и продолжил:

– Наши радарометры засекли его тутулет три раза. Первый раз – вчера, второй – сегодня, третий – завтра. Дзен дахм-дахм.

Толпа в телевизоре отвечала:

– Вотхи. Сотхи. Гахн-гахн.

– Великий Гогоотун Хурба больше не является адекватным капитаном тутулета, – подошла очередь Красного жреца вещать в рупор, – так как, пролетая в пространстве кукушечных гнезд, он решил сократить расстояние через Венок Паралециупопы и вплести в эманацию Вечности Вселенской Бесконечности Розу Счастья своей судьбы. В момент этого безумного действа тутулет попал в трансмиссионную мутацию. Это вызвало нарушение в схеме мозгового блока основы психических давлений на тутулет, что привело к пертурбации Входа-Выхода, выводов законов поведения в каналы эмоционального общения и к разрушению контактов взаимопонимания тутулета с галактикменом. В результате неровной нервонеуправляемости безумный тутулет запутал эманации Вселенских Вечностей в узел Бесконечностей пульсирующих жилок. Прорешетив Хурбу, они отправились во все стороны Вечности Вселенской.

«Конкретно гайки надо подкручивать», – подумал Бозон.

– Короче, чтоб было всем понятно, – Желтый вновь встал у рупора. – Хурба думает, что наш Бог Улава, наивысочайший аспект Истины, является всего лишь пульсирующей жилкой одной из жалких его версий.

***

Над белой дверью светилась вывеска АО «Заслон», дверь открылась перед Бозоном, и он въехал в кабинет на своем стуле.

Он оказался перед столом с надписью «Приемная комиссия». За столом в полном составе сидели три жреца-манекена: Красный, Желтый, а между ними Синяя в розовом платьице и с подкрученными гайками, она сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Синяя.

– Я догадался, – шуткой Бозон попытался расположить к себе манекена, – меня зовут Бозон Четкий,

– Добро пожаловать в наш свободный мир Аналога, Бозон Четкий, – Синяя нарисовала улыбку манекена на лице. – Здесь вы свободны от выбора вероисповедания. У нас всего лишь один Бог, его зовут Улава. Вот его жрец, – Синяя показала на Желтого.

– Почему вы как манекены? – спросил Бозон.

– Мы отдали свою личину, эмоции нашему Богу.

– А если я не хочу верить в Улаву? – спросил Бозон.

– Тогда вы станете изгоем и пойдете к Авалу.

– Слушайте, – обратился Бозон к жрецам, – вы же Три ИИИ, я вас знаю, в цифре вы были личными роботами архитектора Плато-Мамы, как вы стали здесь жрецами?

– Не понимаю, о чем вы говорите? – растерялась от неожиданного вопроса Синяя, она и сама не понимала, как стала жрицей.

– Возможно, в цифре вы знали нас, но это были не мы, – пришел ей на помощь Желтый. – Цифра – лишь тень аналога.

– А аналог – тень реальности, – добавил Красный.

– Аналог статичен, та форма, какая у вас есть, – это изначальная форма. Ее вам дал бог Улава, – сказал Желтый.

– Вы пока только сознание, у сознания должна быть форма, – вышла из ступора Синяя.

– Но форма ограничивает, – дискутировал Бозон.

– Наши формы совершенны.

– В чем же их совершенство?

– В самоотождествлении.

– А если я хочу быть королем?

– У нас есть королева… король ей не нужен… двоих не прокормить, вселенная не резиновая, – желтый подбирал слова.

– В цифре я был инженером по маякам Мета, – сказал Бозон.

– Да, да, – подтвердила Синяя. – В личном деле записано, что именно вы послали луч из кристалла Инь ОгО на луч маяка Мета, тем самым спровоцировали взрыв такой силы, что все цифровые сознания людей вывернулись в аналог.

– Ваши навыки инженера нам известны, но неинтересны, – категорично заявил Красный. – У нас нет маяков Мета.

– Что же вам интересно? – настроение Бозона испортилось.

– В цифре вы также были курьером в фирме «Парень хоть куда» и доставляли пиццу хоть куда, по всей цифровой вселенной, в аналоге вы будете почтальоном, – как приговор, объявила Синяя.

– Это письмо, – Желтый показал запечатанный белый конверт, – вам нужно отнести Безобразной Эльзе.

– Переход из цифры в аналог займет три дня, в течение которых ваше сознание пройдет через кофемолку впечатлений, – красный покрутил воображаемую ручку механической кофемолки.

– Для чего? – удивился Бозон.

– Мы должны извлечь из вас алгоритм Плато-Мамы, чтобы она не могла проявиться здесь ни в каком виде.

– А если алгоритм Плато-Мамы извлечь не удастся? – Бозон спародировал кофемолку.

– Тогда мы вас перепрошьем, – улыбнулся манекенной улыбкой Желтый.

– Как перепрошьете?

– Иголкой, но, надеюсь, до этого дело не дойдет, – сказала Синяя. – Вам дадут тело, в котором вы сможете совершенствоваться.

– А я буду свободен? – спросил Бозон.

– Да, – хором подтвердили Три ИИИ.

– Хорошо, – согласился Бозон Четкий.

– Тогда подпишите, там, где галочка, – Синяя протянула листок.

Бозон посмотрел на договор, не глядя расписался, а потом все же поглядел, под чем он расписался.

– А что такое про. 56?

– Вам дадут тело, но вы ничего не будете знать про себя, – пояснила Синяя. – Вы забудете себя. В течение трех дней должна произойти адаптация вашего цифрового сознания к аналогу, так сказать, синхронизация с белковым телом.

В это подробно синее объяснение вмешался Красный, которому общаться с Бозоном уже надоело.

– Если по истечении трех дней ты не вспомнишь, кто ты, то твое сознание утилизируется. Понял?

– Э-э, мы так не договаривались, – протестовал Бозон.

– Кто следующий, заходите, – Синяя нажала кнопку под столом, и Бозон Четкий провалился.

***

В синей новенькой форме, фуражка на голове, с почтовой сумкой на ремне, шел по улице старинного города почтальон.

– Где живет Безобразная Эльза? – спросил почтальон странного прохожего. Он был седой, лохматый, бородатый, долговязый, в круглых очках, штаны в клетку, одет в серую жилетку. Странный прохожий начал странничать: кривляться, улыбаться и сморкаться, так что почтальон решил от него отойти, тем более что был указатель – палец впереди. Указательный палец показывал повернуть направо. Почтальон прошел мимо песочницы, где играли маленькие дети, осторожно заглянул за угол дома и снова увидел палец, только он был завернут в фигу.