Ордалия

Глава 14. «И опустился город во тьму»

«А кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза.»

1-ое послание Иоанна, глава 2, стих 11.

Жасмин заметно прибавила в росте и повзрослела. Инициация перестроила все её тело, слегка изменив черты лица, сделав их более женственными. Больше не стало рыжей школьницы Жасминки-страшилки, как ее обзывала дворовая ребятня. Красивой внешностью она никогда не обладала за что и получила столь обидное прозвище. У матери, во время родов, что-то пошло не так и мышцы нижней части лица Жасмин деформировались, из-за чего челюсть выдвинулась вперед и увеличилась в объеме. Стиснутый эпидермис нижней губы сделал ее тонюсенькой и оголил неровный нижний ряд зубов, среди которых была пара длинных клыков, как у вепря. Сама же Жасмин никогда не стеснялась своей внешности, восполняя недостаток высоким уровнем интеллекта. Еще в раннем возрасте у нее раскрылась способность к быстрому усвоению любого школьного материала. Прочитав любой текст всего один раз, она без труда могла пересказать его слово в слово. Математические расчеты она делала быстрее любого калькулятора, а уже в третьем классе удивила учительницу тем, что закончила чтение романа «Война и мир» о сюжете которого написала изложение. В науке это называется синдромом саванта, при котором человек обладает выдающимися способностями в различных областях знаний. Как правило, этот феномен сопровождается синдромом дауна, но Жасмин это не коснулось. Родители, испугавшись такого отклонения в развитии своего чада решили держать это в тайне. Жасмин спорить не стала, но продолжила тратить всё свое свободное время на самообучение. После смерти отца, мама Жасмин Эсель пристрастилась к алкоголю, из-за чего потеряла работу и залезла в долги. Скинув на вторичном рынке свое жилье практически за бесценок, чтобы закрыть долги, семья переехала жить в глухую деревню. Учебу Жасмин забросила и стала работать в интернете, предоставляя услуги по написанию курсовых и дипломных работ, рефератов и даже научных статей. Старший брат работал вахтовым методом в одной из строительных фирм и потому мог месяцами не появляться дома. А маму, очередной алкогольный срыв приковал к постели. Всю ее нижнюю часть тела парализовало. Чуть было не став инвалидом Эсель выкарабкалась и пообещала самой себе больше не пить. Так и вышло. После реабилитации она устроилась на работу и даже нашла себе нового спутника жизни, в лице соседа – сорокалетнего мужчины по имени Бельнур, который так же как и она был вдовцом.

Жасмин смотрела на себя в зеркало и долго не могла привыкнуть к тому, чьё лицо и тело в нем отражалось. На нее смотрела длинноногая и фигуристая рыжая бестия с лисьими глазами малахитового цвета. Застиранный халат сменился на длинное обтягивающее платье с откровенным вырезом от бюста до пупка. На левой руке красовался золотой браслет, инкрустированный разноцветными камнями. А всю поверхность правой руки от запястья до плеча теперь украшала цветная татуировка из орнаментов.

На утро Ордалия пополнилась двумя дополнительными вершителями. Зажато и неуверенно за выделенное у овального стола место присела Жасмин в реинкарнации Зарли – богини правосудия древнетюркского пантеона богов. Ее длинные вьющиеся рыжие волосы казались живыми, при каждом движении головы. Адрастея и Немесида, поджав губы, одобрительно закивали головами, выказывая восхищение новому образу Жасмин. Пров, некогда бывший Максим и Мгер, он же Ованес, стояли в стороне и о чем-то перешептывались, незаметно стреляя глазами пышные формы Жасмин, засмущавшаяся подобным диким оглядкам со стороны лиц мужского пола.

Форсети устало расхаживал из стороны в сторону, с задумчивым видом. Эффект неожиданности, как впрочем и план с лампой, не удался. Но и это не главное. Пока все внимание Ордалии было обращено на ифрита, Амти выпустила на свободу заключенных из тюрьмы Ранквиль, где содержатся, а вернее содержались самые отъявленные преступники. Такие, например, как серийный убийца Осам Амир по прозвищу «Ночной охотник». Прежде чем полиция вышла на его след, число жертв маньяка перевалило за тридцать. Последняя пострадавшая чудом осталась жива. Из-за нерасторопности группы захвата, Амир успел изрезать лицо девушки бритвой. Признанный невменяемым и опасным для общества, он был приговорен к пожизненному заключению в тюрьме Ранквиль, рядом с такими же асоциальными элементами. Вторым, в этом рейтинге безумцев, выступал пироманьяк Давид Корвач – учитель химии, уверовавший в огонь, как в высшую сущность, способную очистить планету от злых духов. Среди прочих обитателей тюрьмы были не такие жестокие, но не менее опасные: члены преступной банды «Горячка», боевики из транснациональных религиозных братств и прочие насильники, грабители и воры, принесшие страдание мирному населению страны. Почти пять сотен заключенных, наряду с Осамом и Корвачем, в одночасье оказались на свободе и погрузили город во тьму.

– Кхе-кхе, – демонстративно откашлялась Карнелия, пытаясь обратить на себя внимание. – Можно вопрос?

– Спрашивай, – повернув голову, улыбчиво ответила Адрастея.

– Это я не тебе, – Карнелия фыркнула, закатила глаза и перевела свой взгляд на Форсети, – Как там тебя – Фор… Форт…

– Я – Форсети., – все с той же усталостью на лице, поправил он, оторвавшись от раздумий. – Слушаю тебя внимательно, Карнелия.

– Мне вся эта ситуация ой как не нравится, – Карнелия скривила губы и скрестила руки на груди, – Надоело молчать… Какого хера я должна подвергать свою жизнь опасности ради той бредятины, что вы мне тут наплели о судьбе моего будущего отпрыска? Когда я могу уйти?

– Как же с тобой сложно. – отведя взгляд от собеседницы, ответил Форсети и покачал головой. – Неужели тебе действительно всё равно на ребенка? Ты готова расстаться с ним, лишь бы снова вернуться в жизнь, где ты продаешь свое тело за тридцать долларов в час?

Карнелия молча сверлила взглядом Форсети, пытаясь подобрать слова для парирования упрека.

– Из-за таких, как ты, – Форсети приблизился к Карнелии и навис над ней, окутав тенью, словно исполин, – Мир в скором времени разорвет на части от переизбытка цинизма, злости, алчности и других пороков, семенами которых ты, как и прочие человеческие особи, так нещадно разбрасываешься! Что ты ведешь себя как ребенок?! – гневно крикнул Форсети, а затем успокоился и положил руки на плечи Карнелии. – Всему миру грозит опасность, а ты раз за разом продолжаешь крутить одну и ту же пластинку, выражая недовольство о своем пребывании в стенах Ордалии. Мы не требуем от тебя ничего сверхъестественного. Твоя главная задача – это беречь себя и малыша. Нам важны вы оба и мы будем вас защищать даже ценой своей жизни.

– Верь нам, Карнелия. – Немесида подошла и взяла ее за руку. – Мы сумеем уберечь и тебя и твоего малыша.

– Угу. – хмыкнула Карнелия и отвернулась. По ее щеке побежала слеза.

Прикрыв лицо руками, она быстрым шагом покинула зал. В этот момент в дверях показалась Авелина. На ней было надето платье из плотной ткани цвета мокрого асфальта, а глаза прикрыты белой повязкой.

– Прошу прощения за задержку, братья и сестры, – даже лишившись зрения, Авелина уверено шла к овальному столу, ловко миновав три пилястры, встреченные по пути. – Рада всех вас видеть в добром здравии.

***

Выпущенные на свободу заключенные из Ранквиля сразу же обескровили город, захватив все военные объекты и полицейские участки. Супермаркеты, рынки, магазин и даже мелкие торговые точки подверглись нападению мародеров, ждавших своего часа. Каждые полчаса по радио передавали всё новые и новые сведения о пострадавших и даже погибших в результате стычек уличных банд, вышедших из подполья. Каждый проспект, каждая улица и даже переулки города превратились в поля сражений, где битвы не утихали ни на секунду. Подступавшие к границам города миротворцы с соседних городов сталкивались с ожесточенным сопротивлением банд, действовавших под предводительством бывшего преступного авторитета, а ныне бизнесмена Андрея Смольского, некогда мнившего себя боссом мафии, за что и получил кличку «Корлеоне». После отсидки в тюрьме он отошел от дел и почти пятнадцать лет о нем ничего не было слышно. Но все изменилось после встречи с незнакомцем, называвшим себя исполнителем желаний.

– Ты чё пургу мелешь, бес! – усмехнулся Смольский, оценивающе разглядывая незнакомца, – Какие на хер желания? Ты чё типа джин что-ли?

– Поправочка, – незнакомец указуюше поднял указательный палец, – Я не джин, а ифрит и зовут меня Вергис, это во-первых, а во-вторых…

– А во-вторых мне начихать на твою погремуху. Говори чего хотел и пшёл на хер отсюда!

– Хорошо. – Вергис кивнул и сложил пальцы домиком, – Господин Смольский, у меня есть для Вас уникальное предложение. Загадайте то, чего Вы желаете больше всего на свете и оно будет Вашим.

– Слышь, мужик, тебе лечиться надо. Всё давай, у меня нет времени слушать эту чепуху.

Смольский махнул рукой и закрыл входную дверь. Повернувшись он испугался, увидев Вергиса, сидевшего в кресле. Из ниоткуда материализовавшаяся чашка в его руке наполнилась черным смолянистым кофе. Ошарашенный Смольский чертыхнулся и ринулся к двери, открыв которую, снова увидел, стоявшего за порогом Вергиса. Обернувшись он увидел, что в кресле уже никого нет.

– Ты кто блять такой, чёрт тебя побери!? – Смольский стал испуганно пятиться назад, – Чё ты ко мне прицепился?

– Я Вам уже говорил. Мне нужно, чтобы Вы загадали желание… самое сокровенное, то что принесет Вам счастье. Вы ведь мечтаете снова обрести власть, которой обладали в молодости, так ведь?

– На хер надо! Знаю я все эти ваши комбинации! На кого работаешь, упырь?! На ментов или конторских?

Вергис ничего не ответил, лишь растянул широкую улыбку.

– Чего глаза вытаращил, наседка ментовская? Я вопрос задал!

– Каким же мерзопакостным языком ты глаголишь, – Вергис покачал головой, – Ни слова не разобрал из сказанного.

– Короче, – Смольский вытащил из кармана брюк складной нож и приставил лезвие к подбородку Вергиса, – Улепётывай с моей хаты, по добру по здорову, не то на ремни порежу. Так понятно?

– Нет!

Половина лица Вергиса растаяло, выставляя на показ истинный облик. Красная пористая кожа и грубый роговой отросток на скуле по настоящему напугали Смольского, который попятился и, споткнувшись, упал на спину.

– Что Андрюшенька не весел? – вернув себе человеческий облик спросил Вергис, – Что головушку повесил?

От страха у Смольского пропал дар речи и он стал, как рыба, беззвучно шевелить губами. Вергис провел рукой по воздуху и закрыл входную дверь. Это навеяло на Корлеон еще больше страха.

– Повторяю свое предложение, – в руке Вергиса снова появилась чашка кофе, из которой он сделал маленький глоток, – Чего ты желаешь?

– Моё единственное желание, чтобы ты исчез! – закрыв лицо руками, прокричал Смольский. – Что ты ко мне прицепился?

– И ты когда-то возглавлял самую могущественную банду в городе? – с отвращением на лице спросил Вергис, – Да ты просто трус и неудачник.

– Чё ты щас пролепетал, козёл? – Смольский встал, выпрямился и сжал кулаки. – А ну-ка повтори.

– Я говорю, что ты жалкий неудачник, побирающийся мелкими карманными кражами. Ну конечно. Этого же достаточно, чтобы купить пойла и напиться до беспамятства.

– Я – Корлеоне! Никто не смеет со мной так разговаривать!

– Пока ты лишь несчастный пьянчуга и бесхребетная тень упомянутого Корлеоне.

Смольский замахнулся, и со всей силы ударил по лицу неприятеля. Послышался хруст костей и кулак Смольского обмяк, словно пластилин. Всю его руку пронзила острая боль. Скорчившись от боли, Смольский держал травмированную кисть перед лицом и истошно вопил, перебирая все известные матерные слова.

– Ты – смертный и будь у тебя хоть меч, особого вреда ты бы мне не причинил. – пробасил Вергис. – Не будь на то воля Хаоса, я бы давно уже с тобой разделался.

Смольский ничего не ответил, продолжая скулить и ощупывать правую кисть.

– Ты видел, что творится на улицах города? – Вергис щелкнул пальцами и вырвал из стен над окнами ржавые гардины, на которых болтались плотные шторы. – Это твой шанс снова заявить о себе.

– То есть мне просто надо чего-то пожелать и ты это исполнишь? – откинув сомнения, спросил Смольский, – И всё?

– Именно… Правда есть одно «но», – Вергис изобразил задумчивое лицо, – Ты должен сам назвать цену, которую готов уплатить за исполняемое желание.

– У меня ничего нет, – позабыв про перелом, Смольский вывернул карманы, из которых вывалилось несколько монет, зажигалка и крошки от хлеба. – Видишь?

– Я говорю не о материальных благах. Ты должен поклясться вечному служению Хаосу.

– Всего-то? – ухмыльнувшись, спросил Смольский, привыкший нарушать клятвы, не сдерживать обещания и обманывать окружающих людей.

– Да. – не подав виду, что прочел мысли Смольского, ответил Вергис. – Только клятва и ничего больше. Даю слово.

– По рукам, – Смольский протянул Вергису раскрытую ладонь. – Клянусь верному служению… Хаосу. Всё правильно?

– Принимается. – Вергис пожал руку Смольскому. – Отныне и навеки веков! Служи и будешь вознагражден. Во славу Хаоса!

Глава 15. «Второй шанс»

«Чтобы выиграть войну, нужно проиграть бой»

Наполено I Бонапарт

Погруженная в транс Авелина, реинкарнированная в богиню правосудия Фемиду, испускала слабовидимые радиальные волны, которые ударявшись о стены Белого зала, снова возвращались к ней, содрагая тело толчками. Из под повязки, туго стянутой вокруг глаз, исходил яркий ослепительный свет. Члены Ордалии, включая Карнелию, стояли вокруг Фемиды, подпитывая энергией.

Видения шли один за другим. Сначала ей привиделась картина изображающая планету, окутываемую черной слизью. Затем она увидела мертвую землю, с иссохшимися деревьями, трещинами и бесконечными песчаными бурями. Резкая смена локации перенесла Фемиду к кладбищу, границы которого растянулись от нее на сотни миль. Оказавшись на кладбище, Фемида снова стала Авелиной, со всеми присущими человеческими страхами и переживаниями. Ее глаза снова стали видеть, как раньше. Она сделала шаг, но ее нога встретила какое-то препятствие, зарытое в землю и скрытое густым туманом, больше похожим на дым. Когда он рассеялся, Фемида увидела, что стоит на насыпи могилы, а тем препятствием оказался надгробный камень. Надпись на нем практически истерлась, но имя упокоенной было хорошо различимо, словно его кто-то выгравировал только что.

«ДЕМИДОВА ЭЛИНА МАРСОВНА… Помним. Любим. Скорбим». Годы жизни…

Прочитав надпись, Авелина попятилась назад. Её лицо отчетливо выражало испуг. Она не виделась с сестрой вот уже десять лет, но точно знала, что с ней все в порядке. Чудеса интернета предоставили ей такую возможность. В отличие от своей сестры, Элина не жила в затворничестве. Успела побывать в трех браках, которые к сожалению для родителей и к радости самой Элины, не увенчались успехом. По ее суждениям, бывшие мужья все время пытались ограничить ее в свободе, чем она жертвовать не собиралась. Из-за этого собственно она и убежала из дома, как только ей стукнуло восемнадцать. Забросив учебу в институте, она отправилась в свободное плаванье, на пару со своим бойфрендом Алексом, который, к слову, через полгода бросил Элину за ее скверный и чересчур жесткий характер.

Хоть отношения с сестрой у Авелины никогда не были дружескими, все же она искренне любила ее и надеялась, что когда-нибудь Элина ответит взаимностью. Однако этого не произошло ни до, ни после смерти родителей, трагически погибших в авиакатастрофе. Элина даже не удосужилась прийти на похороны, хотя судя по геоданным на страничке социальной сети, на тот момент она находилась не так уж и далеко. Не появилась она и на годовщине со дня смерти родителей. Тогда-то Авелина всерьез затаила обиду на сестру, и принеся над могилой родителей извинения, стерла взбалмошную сестру из своей головы, как будто ее и вовсе никогда не существовало.

Воспоминания нахлынули волной, стоило только Авелине снова увидеть знакомые инициалы. Элина безусловно оставалась близким человеком, родной кровью и весть о ее смерти подкосило Авелину, заставив метаться в отчаянии. «Этого не может быть» – думала она про себя. – «Она жива и здорова. Это всего лишь иллюзия».

Стоило ей задуматься об этом, как пространство завертелось, видоизменяя локацию. Теперь Авелина оказалась в глухом помещении, стены которого покрыты периной. Ни окон, ни дверей, лишь мягкие стены, потолок, изливающийся чернотой и пол, усыпанный золотистым песком.

– Ты опоздала, Фемида. – в ранее пустовавшим углу комнаты появилась фигура мужчины, облаченного в доспехи, утыканные короткими шипами. В лицевом проёме шлема бурлила темная вязкая жижа, изображавшая разные лица.

– Савитар, – фыркнула Авелина, вернувшаяся в облик Фемиды, – Как же долго ты со своими Асурами выползал из конуры. Неужели твой хозяин сменил гнев на милость и разрешил тебе погулять?

– Это из-за тебя я оказался в этой самой конуре! – увеличившись в размерах и оскалившись, прогремел Савитар и склонился над Фемидой. – Тебе повезло что я промахнулся и ты всего лишь потеряла глаза.

– И за это тебе отдельная благодарность. – голова Фемиды была повернута в другую сторону, но даже будучи слепой она точно знала, где находится собеседник. – Может мы наконец перейдем к сути. Ты же решил со мной встретиться не просто так из праздного любопытства?

– Ты, не поверишь. – рот Савитара растянулся в улыбке. – Я просто хотел взглянуть на тебя в последний раз и… попрощаться.

– Не поняла…

«Внимание! – послышался в голове голос магического стража. – Внимание! Вторжение! Вторжение!…»

Савитар помахал рукой, надул щеки и запустил в Фемиду сильный поток ветра, унесший ее в пропасть. Она почувствовала жгучую боль в глазах. Словно пламя, которое выжгло все выстроенные Фемидой линии вероятностей, проникло в ее голову, где выплясывало победный танец.

Вернувшись в реальность, у Фемиды подкосились ноги и она стала падать. Мгер быстро среагировал и подхватил ее.

– Что происходит? – похлопав Мгера по плечу, выказывая благодарность, спросила Фемида.

– О чем ты? – спросил Фор и помог ей подняться. – Ты что-то видела?

«Внимание! – голос магического стража эхом разнесся по всем коридорам и комнатам. – Внимание! Вторжение! Вторжение! Дворец правосудия осажден! Повторю. Дворец правосудия осажден!»

– Стоп. – Фемида прикоснулась к своим глазам. – Что-то не так. Я… Я ничего не вижу.

Стены Белого зала задрожали, а с потолка посыпался песок. Пол под ногами взорвался, а вершители разлетелись в разные стороны, словно кегли, сбитые шаром боулинге. Из образовавшейся дыры в полу стали вылезать люди. Однако, обугленная от взрыва кожа, несуразные движения и раскуроченные лица делали их больше похожими на зомби нежели на людей.

– Одержимые! – прокричал Мгер.

Он стал активно работать арбалетом, нашпиговывая головы врагов болтам. К нему присоединился Пров, отстреливавший зомби электрическими разрядами. Остальные вершители приняли ближний бой. Обессиленной Фемиде удалось лишь накастовать защитный купол, которым она укрыла себя и рядом стоящую Карнелию.

– Авелина, там в яме что-то светиться. Похоже на портал.

– Это он и есть, – напрягшись, Фемиде кое-как удавалось держать активной защиту. – Немесида! Портал!

– Поняла тебя, – приняв команду, Немесида раскидала воздушным потоком одержимых, подлетела и направилась к пропасти, зависнув над которым стала шептать заклинание.

Два кинжала, вылетевшие из портала подрезали крылья Немесиды, а когда она упала огромный кулак залитый черными искрами со всей силы вдарил по ней. Из разлома появились офицеры Хаоса, в лице Шезму, Стоуна, Вергиса и Амти. Они тут же набросились на вершителей, отвлеченных толпами зомби.

– Вы это видеть? – взорвавшись смехом, спросил голем. – Раздавил словно букашку, ха-ха-ха.

– Вперед! – скомандовал Шезму. – Прикончить остальных.

«Это еще не конец» – глядя на мертвое тело Немесиды, прошептала Фемида и взорвалась ослепительным светом.

Пространство вокруг нее закружилось. Всё происходившее вокруг замерло и в тот же миг попятилось в обратную сторону, словно кто-то включил перемотку. Не прошло и минуты, как Фемида снова оказалась в кругу других вершителей, как раз в тот момент перед погружением в бездну будущего.

«Пожалуйста» – жалостно молила про себя Фемида прислушиваясь к сердечным ритмам соратников, но услышав сердцебиение Немесиды, тут же улыбнулась. – «Ты жива, дорогая».

– Ордалия, мы уходим. – встрепенувшись, скомандовала Фемида. – Все объяснения потом.