Наступила неловкая пауза. Генри удивлённо смотрел на Питера, пытаясь понять, что с ним стряслось. Все оскорбления и весь сарказм обошли Генри стороной, ведь думал сейчас он совсем о другом. Этого вспотевшего, нескладно сложенного мужчину удивил не смысл, заложенный в словах Питера, а то, с какой интонацией и эмоциональной окраской последний их произнёс. Марк, напротив, стоял в оцепенении и гадал, что произойдёт дальше, считая, что на этот раз Питер слишком далеко зашёл, хотя ещё пару минут назад он сам же и говорил о необходимости выиграть как можно больше времени.
Постепенно сигаретный дым рассеивался, и к Питеру возвратилась былое хладнокровие и здравомыслие, на время уступившие место эмоциональности и бестактности. И тем не менее от своих слов Питер не отказывался, пускай и понимал, что сейчас они были абсолютно не к месту. Но интуиция ему подсказывала, что в этот раз снова всё обойдётся, иначе печальный конец начался бы ещё тогда, когда Генри только вошёл в кабинет.
– Спасибо за приглашение, – нарушил молчание Марк, приковав к себе всеобщее внимание. – Значит, в субботу в шесть вечера? – Он специально переспросил, чтобы не дать Генри возможности обдумать откровение Питера, – и это подействовало:
– Да, Марк, приглашение тебе доставят. Всё пройдёт на высшем уровне, – и он с энтузиазмом кинулся в описание предстоящего мероприятия: концерт, зоны отдыха, именитые гости, девушки, всевозможные кухни и напитки. В конце Генри не забыл отметить, что вечеринки, организованные им, кардинально отличаются от тех, которые можно увидеть повсеместно, и носят уникальный характер. Всё то, что в совсем недавно критиковал Питер, Генри с особым удовольствием описал снова, дав этим самым понять, что пропустил мимо ушей все слова, которые как стрелы с огненными наконечниками вылетали изо рта Питера.
– Ты в последнее время странный и непонятный, Питер, – направляясь к выходу, сказал Генри. – Не знаю, что ты делаешь в свободное от работы время, но что-то подсказывает мне, что пользы тебе это не приносит. Но если вдруг надумаешь всё-таки прийти, друг мой, то ты точно не пожалеешь. – И с самодовольной улыбкой он скрылся за дверью.
Марк, как только звуки тяжёлых шагов перестали быть слышны, уставился на своего приятеля и без скрываемого удивления спросил:
– Ну и что это было, Питер? Конечно, это было смело с твоей стороны, но ты совсем недавно твердил о том, что нам следует держаться за возможность работать здесь до последнего, – он обессиленно развёл руки в сторону. – Не думай, что я имею что-то против твоих мыслей, но дипломат из тебя сегодня вышел никудышный.
Питер присел на стул, который под натиском Генри чуть ли не треснул, и почувствовал неприятную теплоту и скользкость, вызванную обильным потовыделением недавно на нём сидевшего. Он резко встал и направился к портрету Ассоль, висевшим на стене.
– Знаешь, Марк, я же Генри сказал чистую правду, всё то, что думал, а он пропустил это мимо себе. От этого мне даже обидно, уж лучше решилось бы сейчас всё, нежели потом, когда я буду не в силах повторить всё то, что недавно сказал, – грустно произнёс Питер, разглядывая то, что нарисовал несколько лет назад. – С другой стороны, ты прав, сейчас не время выяснять что-либо, ставя под угрозу реализацию нашей идеи.
Как часто человек отрекается от своего внутреннего «Я» лишь потому, что время ещё не пришло? И, к сожалению, оно не приходит, и не из-за того, что человек не приложил к этому усилий, а потому что он счёл сейчас этого не говорить, отложив всё на завтра. Жить завтрашним днём, если он действительно будет оправдан, вовсе не глупо, как считают сторонники «теперь и сейчас». И их самый главный аргумент заключается в том, что вдруг вы узнаете, что вам осталось жить считанные дни. И они задают вопрос: «Как вы их проведёте?». Естественно, как безрассудный ребёнок, цепляясь за этот мир изо всех сил. Тогда они продолжают свою мысль: «Так почему же вы теперь не живёте так?». Наверное потому, что у людей есть будущее, измеримое и осознанное, не зацикливающееся только на себе. Есть понятия и категории, вмещающие в себя намного большее, нежели один день безрассудных действий и моментов, кажущимися чем-то невообразимо желанным для обычного человека. Мы склонны романтизировать прошлое и то, чего не настанет никогда. Мы презираем тех, кто поступил в противовес общественности лишь потому, что не сделали этого вместо них. Мы готовы срывать маски, кидаться тухлыми помидорами в тех, кто в нас не вызвал нужных эмоций, находясь на сцене и при этом лицезрел всех тех идиотов, кто потратил деньги на то, чтобы услышать слова от определённого имени.
А что есть у человека, кроме прошлого и будущего? Настоящее? Но ведь оно неуловимо, неосязаемо. Прошлое – в нём кроются все наши ошибки, переживания, неудачи и успехи, а будущее – это зеркальное отражение прошлого, но уже с ни раз переосмысленными дополнениями. Жить настоящим невозможно, – это под силу лишь ребёнку, который ничем не ограничен в своих мыслях и действиях. «Я живу только настоящим», – говорит незрячий человек, не способный понять, что как раз-таки это настоящее и есть слияние прошлого и будущего, которые он отрицает. Гораздо важнее понять, что ты действительно живёшь, а не просто дышишь, находясь в поисках оправдания своего существования.
VII
Оставалось пару дней до наступления лета. За неделю погода кардинально изменилась. Воздух наполнился солнечным соком, опьяняющим человеческий разум. Люди действительно были рады теплоте, зелени и длинным дням. Парки, набережные, летние кафе и рестораны были пропитаны разговорами и смехом, становившимся ближе к вечеру чрезмерно звонким и раскатистым. В особенно жаркие периоды дня единственным спасением становились тень, ветер и вода, которые положительно воспринимаются только летом, а в другие поры года человек их попросту избегает.
Солнечные лучи отражались от зеркальных окон офисных зданий, торговых центров, банков и прочих учреждений, отчего создавалось впечатление, будто весь город сияет и горит, готовясь к первому летнему дню. Для большинства людей наконец-то наступило время отдыха и отпусков, а для туристических агентств и фирм – золотой период. И в этом не было ничего удивительного, ведь летом кажется, что время тянется медленнее из-за долготы дня, а человек лучше видит днём, нежели ночью. Ночью его взор направлен не на окружающий мир, а во внутрь себя, а для этого не нужно свободного времени, лета или долгожданного отпуска. Смотреть в своё отражение гораздо проблематичнее, нежели на окружающую действительность. Поэтому мы стремимся как можно быстрее уснуть или, уже лёжа в постели, изнурить себя бессмысленными делами, но никак не поговорить с самим собой, ведь мы и так отлично знаем себя и свои проблемы, так что тратить на это отведённое нам время, казалось бы, не имеет под собой никакой разумной основы, а наоборот, только загоняет нас в тупик и провоцирует бессонницу. Но в глубине души человек, к сожалению, понимает, что дела обстоят как раз-таки наоборот.
– Отличная мысль! Я только «За», – обрадовавшись услышанному, сказал Фрэнк. – Нам всем не помешает развеяться, тем более такая погода за окном. – И он направил свою руку в сторону окна, за которым виднелся ярко-зелёный, чуть ли не салатовый парк, под деревьями которого расположилось множество людей, ища спасение от тридцатиградусной жары. В последнее время Фрэнк находился в отличном расположении духа – этому способствовало множество факторов: и отличная погода, и улучшающееся финансовое положение, и благоприятная обстановка в семье. Но самая главная причина заключалась в том, что его роман «Запоздалый стук сердца» должен был в скором будущем выйти в свет, ведь над ним велась усердная работа всей командой, за короткий промежуток времени разросшейся до тридцати человек. Сотрудники компании «First Media Group», контактирующие с новоиспечённым отделом, во главе которого стоял Питер, постепенно проникались его идеей и часто шли на уступки, а в некоторых моментах и вовсе проводили большую часть своего рабочего времени над проектами, никаким образом не связанными с их должностными обязанностями, чего не мог не заметить Ричард, пока что не предпринимающий никаких действий.
– Вот и здорово, – обрадовалась Морин и посмотрела на Питера, ожидая его реакцию, так как только он не сказал и слова по поводу её предложения. – Что же скажет наш босс? – С иронией спросила девушка, и все присутствующие, намеренно сделав серьёзные лица, замерли в ожидании ответа.
– Хорошо, я согласен, – сдался Питер, не переносивший жару. – Но у меня есть одно условие: возле места отдыха должен быть водоём.
– Вот и славно! Чувствую, что эти выходные нам запомнятся! – воскликнул Юджин, белокурый юноша двадцати пяти лет с резвыми жёлто-коричневыми глазами. Он совсем недавно примкнул к команде, но уже успел зарекомендовать себя как чересчур гиперактивный человек, часто не доводивший начатые дела до конца, но, несмотря на это, он предлагал бесчисленное множество идей, из общего количества которых иногда проскальзывали довольно интересные и креативные. – Тогда встречаемся послезавтра в восемь утра на парковке около отеля «Hilton», как и было оговорено изначально? – Переспросил он, чтобы опоздавшие услышали, где предстоит встретиться.
– Да, возьмите с собой всё самое необходимое, а об остальном я позабочусь, раз уж затеяла всё это, – сказала Морин, довольная тем, что всё сложилось как нельзя лучше. – Кстати, я звонила Ассоль, она уже поправилась и с радостью согласилась отдохнуть вместе с нами, но она будет не одна. – Это уточнение прогремело для Питера словно артиллеристский выстрел, и он понял, что для него самого эти выходные будут диаметральной противоположностью отдыху. Он посмотрел в глаза Морин, желая узнать, была ли она к этому причастна, но ничего потаённого в них не обнаружил.
Помимо Юджина в кабинете также находилась София, девушка Марка, с которой он неделю назад познакомил весь коллектив, и этой встрече каждый из ныне присутствующих был искренне рад. Софи, как называл её Марк, была стройной, скорее даже хрупкой мулаткой с ярко выраженными миндалевидными глазами тёмно-шоколадного цвета, пугающими своей глубиной. Она была немного младше Марка и ещё обучалась в медицинском университете, и пока что не вникла в специфику работы своего молодого человека. Если находилось свободное время, то она вместе с ним посещала рабочие собрания, на которых тихо и смиренно сидела, никому не мешая. София многими чертами своего характера напоминала Марка, который изначально также был излишне робок, скромен и тих, но в отличие от него она была в большей степени приближена к окружающей действительности и реальному ходу повседневных дел. В сущности, два этих человека в будущем с большой вероятностью создадут полноценный и крепкий союз, в чём были уверены все, кто их знал. Ни Марк, ни София, в своей жизни ещё не находились в серьёзных отношениях, но уже были достаточно взрослыми и опытными для того, чтобы по-подростковому не ошибиться, так что разбитие линз розовых очков им не грозило. И всем окружающим было интересно наблюдать за нами, за тем, как забавно они оказывают друг другу знаки внимания. Они были настоящими, не прибегающими к хитростям, манипуляциям и лжи, они захлёбывались друг другом, хотя и прямо этого не показывали.
– Как тебе пришло в голову вытащить всех нас из пучины городских будней? – уже на улице поинтересовался Питер у Морин, отчасти из-за того, чтобы побольше узнать о её разговоре с Ассоль, отчасти действительно движимый любопытством.
– Питер, если ты насчёт Ассоль, то я ей предложила составить нам компанию без всякого злого умысла, – интуитивно поняла намерения Питера девушка. – Она ведь всё-таки часть нашей команды, тем более мы давно её уже не видели, я и не предполагала, что она будет не одна, возможно, в этом частично виновен и ты. – Питер иногда в общих чертах рассказывал девушке о взаимоотношениях с Ассоль, и ему не было понятно, обижало ли это саму Морин, но вида она не подавала. – А с другой стороны, подумай сам, за несколько месяцев мы добились значительных успехов, на которые мы даже и не рассчитывали. Наши доходы покрывают расходы, пускай прибыли и нет, но мы не могли подумать даже о достижении такого результата.
– Морин, я всё это прекрасно знаю, ты пересказываешь мои слова, которые я говорил всем вчера.
– А, да… – ненадолго задумалась девушка, после чего продолжила: – Нам всем нужно развеяться, отдохнуть от городской суеты и спёртого воздуха, да и от работы, какого бы удовольствия она нам не приносила. Вот увидишь, это только положительно скажется на ребятах.
Морин ещё на прошлой неделе предложила всем съездить за город и провести выходные в окружении природы. «Сейчас без проблем можно арендовать кемпинг. Нам не придётся тратить своё время на поиск палаток, ковриков, спальников, складной мебели и прочих мелочей, да даже обыкновенная посуда предоставляется в комплекте, – излишняя жестикуляция говорила о крайней заинтересованности Морин в совместном времяпрепровождении. – От нас необходимо только желание отдохнуть и отличное настроение, так что, как поступим?». Все присутствующие, среди которых находились Марк, София, Юджин, Фрэнк, единодушно, без капли сомнения, согласились. И так как Питера не было в этот день на работе, все решили разыграть сценку заново на следующем совместном собрании, чтобы все согласившиеся надавили на него. В конечном счёте всё вышло так, как и планировалось.
И не сказать, что Питер был каким-то крайне особенным и одарённым человеком. Да, он выделялся из окружающей массы, он смог искусно преподнести свои преимущества и ловко отодвинуть на задний план недостатки. Но, договорившись о повторном обсуждении совместного отдыха, у всех на уме была не уникальность Питера, а банальная непереносимость им излишне солнечной погоды. Для него лето – это своеобразная пытка со стороны природы. Любовь к туману, пасмурности, мороси и довольно холодному климату отражали его внутреннее состояние. И это не означало, что Питер предпочитал грусть радости или же слёзы смеху. Облачный, бессолнечный, приунылый день с большей вероятностью приведёт его мысли в порядок, другое же дело – палящее солнце, заставляющее думать лишь о том, как найти от его лучей укрытие.
– Тебя подвезти? – спросила Морин, кивком головы показывая на свой новый тёмно-бордовый Opel Adam, вызывающий, прежде всего, улыбку на лице у окружающих.
– Спасибо, Морин, не стоит, пойду где-нибудь перекушу. Поздравляю с приобретением собственного автомобиля. До субботы, – попрощался с девушкой Питер и поспешил в сторону ближайшего ресторана, стараясь скрыться от горячих солнечных лучей.
Взаимоотношения Питера и Морин вышли на совершенно иной уровень: они решили ограничиться рабочими моментами и по-возможности дружескими разговорами, хотя оба понимали, что дружба между мужчиной и женщиной – сплошная фикция. У Питера в сердце находилась Ассоль – и это было видно сразу тем, кто его более-менее знал, особенно это было заметно, если он и девушка находились в одном помещении. Он не постеснялся рассказать Морин то, что испытывает к Ассоль. «И после всего этого пойми меня правильно, если сможешь, – заканчивал свой монолог Питер. – С этого момента наше с тобой общение не должно переходить за рамки разумного. Мы всё также можем обсуждать различные темы и проводить весело время, но не больше. Нам не нужно привыкать к тому, что кто-то рядом есть, и не из-за того, что это плохо, а лишь потому, что мы люди, а люди не застрахованы от зависимости. А когда нет крепкой сплачивающей основы, всё это в конечном счёте приведёт к тому, что кто-то из нас, рано или поздно, покинет другого, и этот кто-то буду я…». Морин внимательно слушала Питера и прекрасно понимала, что он прав, но невзирая на это, она ощущала неприятное чувство утраты чего-то ценного, что спасало её от внутренней опустошённости и апатии. Но теперь, успев потерять, не приобретая, она поняла, что ей необходим рядом любой человек, и пускай эта нужда приравнивалась к слабости, но ничего с этим она поделать не могла. Одинокий странник без конкретной цели, который на своём пути способен радоваться любому костру, если своим пламенем он не обжигает приближённые к нему ладони.
Наступила суббота, которой заканчивалась весна. В воздухе витала едва ощутимая грусть и тоска, оставляя на лицах людей однодневные морщины, которые на следующий день без последствий разгладятся. Плотные перистые облака, сопровождаемые свежим лёгким ветерком, укрывали землю от излишнего солнечного внимания, чтобы люди неосознанно могли проститься с уходящей на десяток месяцев порой года.
Уже в без пятнадцати восемь все были в сборе, задерживалась только Ассоль, которая с минуты на минуту должна была появиться, из-за чего Питер испытывал внутреннее волнение и до этого ему незнакомые, непонятные ощущения. Это была не привычная для любого человека ревность, а скорее желание узнать, кто будет рядом с Ассоль и что из себя вообще представляет находящийся около неё человек. Питер хотел увидеть лицо, а главное глаза этого мужчины и понять, чем они заполнены и с какой стороны смотрят на окружающий мир. Он ощущал слабость в коленях и ногах, которые неуверенно держали его тело. Питер испытывал страх перед неизвестностью, сердце ускоренно билось, отдавая дрожью в конечностях и туманя сознание. «Быстрее бы всё произошло, – повторял он сам себе, а после задумывался и ловил себя на мысли: – Но что должно произойти?». Приближалось что-то загадочное, не имеющее точных контуров и структуры, оно не имело запаха, цвета, вкуса, и это что-то держало Питера постоянно в подвешенном состоянии, напряжении и тревоге, но он понимал, что стоит этому чему-то расплывчатому и таинственному предстать перед ним, как тут же все переживания разобьются обо что-то ясное, конкретное и реальное.
– Марк, а ты будешь ночевать в одной палатке с Софией? – поприветствовал утренней шуткой Юджин своего товарища, из-за чего София покраснела и спряталась за своего парня.
– Он – да, – за Марка ответила Морин и вплотную подошла к Юджину, после чего шёпотом, который был достаточно громок, чтобы его все услышали, спросила: – А мы спим вместе с тобой, парнишка, так что будь готов. – Отчего Юджин изменился в лице и попятился назад, вызвав улыбки на лицах окружающих. Единственный, кто пропустил мимо себя сложившуюся ситуацию, был Питер, который сейчас находился в собственных мыслях.
– Питер, – Фрэнк вывел из задумчивости приятеля, – а помнишь, как мы в университете решили во время каникул тоже отправиться на природу, считая, что это освежит наши мысли и мы с большим рвением приступим к учёбе? И в итоге эта поездка превратилась в сплошную вечеринку, а в понедельник мы пришли не бодрыми и отдохнувшими, а помятыми и измученными. – Нотками ностальгии наполнились произносимые слова. – И во всём виноват был ты! Но как же это было круто.
Питер, пытаясь сделать заинтересованный вид, чтобы в лишний раз не обидеть собеседника, шаблонно, но в то же время довольно уместно ответил:
– Да… Чего только не случалось с нами в студенческие годы. Время беззаботности, азарта и риска, который оправдывается твоей молодостью.
– Милый, получается, я чего-то не знаю? – с подозрением обратилась Линда к своему мужу. Но ответа на вопрос не последовало, так как к месту сбора подъехал премиальный Bentley Continental GT, приковав к себе всеобщее внимание. Водительские двери открылись, и перед компанией предстал хорошо сложенный мужчина среднего роста не старше сорока лет, который направился к пассажирской двери, чтобы помочь своей спутнице выйти из автомобиля. Из салона вышла Ассоль в лёгком бежевом спортивном костюме, который в совершенстве подчёркивал её талию, на что и обратили в первую очередь внимание мужчины.
«Так вот он ты», – про себя сказал Питер, пристально всматриваясь в Родиона. Он же сразу отметил уверенный взгляд его серых глаз, грубоватость густых бровей и строгий греческий нос. Вся наружность этого человека говорила о том, что этот он лишён предрассудков и максимально принципиален. Он был достаточно скромно, но со вкусом одет: чёрная майка, обыкновенные джинсы и кожаные кеды. Единственным отличием его от среднестатистического гражданина было наличие на запястье дорогостоящих часов от Patek Philippe, на которые в последствии он будет довольно часто посматривать. Массивный торс, крепкие руки и атлетические ноги свидетельствовали о том, что этот человек следит за собой. Родион казался тем, чьё плечо внушало доверие рядом находящейся девушке, которая будет ощущать себя защищённой. «Да, от твёрд, но не глубок, – рассуждал Питер. – Родион хорош собой, он олицетворяет представления большинства простодушных женщин о мужчине, но в их число не входит Ассоль. Он смотрит на людей и вещи с одной и той же стороны, они для него схожи. Этот мужчина явно не тот, с кем в завтрашний день может смотреть она… Но могу ли я в данном случае выступать судьёй?». Схожие мысли сопровождали Питера во время поездки до пункта назначения, но и по прибытию на место отдыха не покидали его.
Питер машинально помогал устанавливать палатку, приготавливать хворост для костра, автоматически ел, улыбался и старался делать вид, что ему весело. Его поникшее внутреннее состояние и задумчивость окончательно раскрылись во время игры в волейбол, когда он не мог уследить за мячом и попросту не принимал подачи. Все решили, что ему стоит отдохнуть в тени. Так Питер и сделал, и, уже сидя под деревом, следил за Родионом, который отлично двигался и чувствовал игру, смеялся и шутил, и, что было самым страшным для него, обнимал и изредка, незаметно для остальных, нежно целовал Ассоль. Но несмотря на все его положительные качества, которые нехотя, но признал в нём Питер, от также видел в нём искусственную наигранность и заинтересованность.
Ассоль чувствовала, какого сейчас Питеру, поэтому сама не могла раскрепоститься и насладиться отдыхом. Она за сегодняшний день успела только поздороваться с ним, да и только тогда, когда приехала на парковку. Девушка старалась не смотреть ему в глаза, чтобы не заразиться его потерянностью, но у неё это не выходило. У Ассоль сжималось сердце, она сдерживала накопившиеся слёзы и хотела поговорить с Питером, но не могла найти подходящего момента, так как Родион был рядом, который, в свою очередь, ни о чём не догадывался. Да, он не знал Питера и что из себя тот представляет. Этот сорокалетний мужчина счёл его странным и непонятным, но не более, а когда ловил на себе его взгляд, то не находил в этом ничего удивительного, списывая всё на свою превосходную физическую форму. Данный факт говорил о том, что он не чувствовал свою спутницу, не проникся ей и её внутренним миром. Так бывает, что человек, находящийся на значимом месте в социальной иерархии, даже не догадывается о той Вселенной, которая существует не за пределами его тела, а внутри его самого. Родион предпочёл материальный и ощутимый мир, который можно увидеть глазами, тому миру, который нельзя увидеть привычным для человека способом, измерить, включить в какую-либо классификацию. И этот камень преткновения служит основой для всех философских течений и концепций, эпох в искусстве, религиозных и социальных систем. Материальный и чувственный миры – два противоположных начала и конца, имеющие свои положительные и отрицательные стороны. И человек, как правило, отдаёт своё предпочтение одной из вселенных, если так можно выразиться. Это зависит от множества факторов: воспитания, семьи, друзей, школы, университета, политической системы, религии и периода времени, в котором он родился. Существует также и состояние гармонии, баланса между двумя этими мирами, которое невообразимо сложно достичь.
К вечеру небо стало безоблачным и спокойным. Загорались первые звёзды, заметить появление которых в крупном городе невозможно. Ветер притих, лишь изредка давал о себя знать, ласково колыша листву. Питер к этому времени смог взять себя в руки и присоединиться к остальным после того, как понял главное, увидев Ассоль: она не тянулась к Родиону, впрочем, как и он к ней, с той силой, которая способна откинуть на обочину любого стоящего у них на пути, за ней не было заметно самоотдачи и меняющегося взгляда, когда она смотрела на того, с кем находилась в отношениях.
После активного отдыха все собрались у костра и немного задумались, наблюдая за тем, как языки пламени поедают дрова. Каждый чувствовал себя усталым, но эта усталость была приятной, намекающей на то, что сон будет крепким. На протяжении получаса никто не произнёс и слова, пока Родион в очередной раз не посмотрел на часы:
– К сожалению, должен вас покинуть. Рад был знакомству с каждым из присутствующих, – пренебрежительно выделил он последнее слово. – Спасибо за компанию, возможно, ещё увидимся. – После чего он движением руки подозвал к себе Ассоль, которая не ожидала такого исхода событий, о чём свидетельствовало выражение её лица.
– Пока, – попрощался Юджин и, достав из чехла гитару, добавил: – Уходишь на самом интересном моменте. – Но Родион не обратил на эти слова внимания.
Марк, воспользовавшись моментом, встал, направился к туристическому автобусу и принёс ящик с охлаждёнными алкогольными напитками. Юджин заиграл на гитаре, и все начали подпевать, покачиваясь со стороны в сторону. По ним было заметно, как давно они не отдыхали вдали от городской суеты и спешки. Фрэнк крепко обнимал свою жену Линду, сияющую ярче самого костра, – и в этом не было ничего удивительного: она впервые за несколько лет выбралась загород, оставив рутинные дела и заботы няне. Марк и Софи незаметно держались за руки, украдкой поглядывая друг на друга, и еле сдерживали улыбку. Юджин, самый молодой из компании, после каждой песни рассказывал смешные истории из жизни, которые вызывали всеобщий смех не из-за своего содержания, а потому что в них как раз-таки и не было ничего весёлого. Питер также был в тонусе, искренне улыбался и поддерживал беседу, но тем не менее он не упускал и из виду Ассоль и Родиона, стоящих в пятидесяти метров от ближайшей к ним палатке:
– Что это такое? – спрашивала у Родиона раздосадованная Ассоль, на что тот лаконично ответил:
– Извини, любимая, но мне нужно уехать, меня ждут дела.
– Какие дела, Родион? Ты обещал, что проведёшь выходные со мной, а теперь хочешь оставить меня в одиночестве? – недоумевающе смотрела на своего молодого человека девушка, но в глубине души радовалась тому, что сможет поговорить с Питером, хотя и боялась этого.
– Ну… Не совсем в одиночестве, – и он кивком головы показал в сторону костра. – Замечательная компания творческих людей, с ними скучно не будет. – Лёгкая ухмылка проскользнула на лице Родиона.
– Ты меня разочаровал. Я, конечно, догадывалась, что ты уедешь раньше положенного срока, но не так скоро. Именно поэтому сюда мы приехали не вместе со всеми на автобусе, а на машине, верно?
Родион обнял девушку, погладил её по спине и утешающе произнёс:
– Всё будет хорошо. В скором мы отдохнём в Исландии, а не около этого несчастного озерца. Путёвки уже забронированы, так что улыбнись, – и он дотронулся пальцем до краешка носа Ассоль, но та его оттолкнула.
– Да неужели ты не понимаешь, что неважно, где мы будем находиться, здесь или в Исландии, Норвегии, Австралии. Думаешь, мне там будет лучше?
– Ну всё, всё, давай не будем ссориться. Хочешь, можешь поехать со мной. Поужинаем в ресторане, а после посетим одно мероприятие, на котором будут присутствовать весьма уважаемые гости, пообщаешься с ними, а потом поедем домой, – Родион вопросительно посмотрел на девушку.
– Поезжай, куда хочешь.
– Обида – это средство достижение целей для ребёнка или подростка, будь взрослее, а то мне начинает не нравится твоё поведение, – недовольство Родиона начинало вырываться наружу.
– Обида – это реакция на несправедливость, а не средство. Да и вообще, ты ведь приехал сюда только ради того, чтобы узнать, с кем я буду отдыхать. Увидев, что тебе не к кому меня ревновать, ты тут же даёшь обратную, – в голосе Ассоль слышалось отвращение. – Достаточно продуманно с твоей стороны. Для тебя люди – вещи, и когда ты добиваешься их расположения, то ты считаешь, что вещь уже твоя. Так вышло и со мной, получается.
– У меня нет сейчас времени выяснять отношения, – Родион начинал терять терпение, нервно поглядывая на часы. – Будет желание – поговорим дома, а пока что мне необходимо тебя покинуть. До скорой встречи. – Он развернулся, чтобы уйти, но девушка его остановила.
– Подожди, поужинаешь в кафе, а не ресторане, там быстрее готовят. Просто выслушай меня, – Ассоль, собравшись силами, начала: – Вспомни, как ты проявлял внимание и заботу, когда ещё не был уверен, что я буду с тобой. И стоило мне только стать твоей спутницей, ступить за порог твоего дома, как ты тут же прекратил тратить время на бессмысленные, уверена, ты так считаешь, знаки внимания. Если я рядом – значит, что я твоя собственность. Зря я себя переубеждала, считая, что всё обстоит совсем не так, как рисует действительность. Ты, как может показаться, хороший мужчина, но не спутник по жизни… Если ты с чем-то не согласен, останься рядом… Докажи обрат… – Девушка не успела договорить, как Родион направился в сторону автомобиля, не желая лишний раз объясняться, он был уверен, что в конце концов победа будет за ним, ведь иначе быть и не может.
Ассоль опустила руки и, глядя в след Родиону, поняла, что это точка невозврата. Сотни эмоций переплетались и толпились, не желая выстраиваться в очередь. Почва, которая совсем недавно казалась такой твёрдой и надёжной, в одно мгновение превратилась в бескрайнее болото. Ей казалось, что до этого она шла по выложенным по нему доскам, которые подлаживал другой человек, прокладывающий Ассоль путь так, как желает он, а не она. Но, как ни странно, пустоты не было, не было того чувства, что потеряно что-то действительно важное. Пустыня разочарованности и недосказанности. Ассоль подняла голову и посмотрела на ночное небо, усеянное звёздами, готовыми взорваться при первом желании. И в эту секунду она поняла: какого это, светить для других, ничего не требуя взамен. Появляться каждый день и каждый раз в одном и том же месте, светить миллионы лет, чтобы в конечном счёте стать звёздной пылью – основой для будущих жизней. Девушка подняла руки и начала вытирать щёки, но они не были влажными, слёз на них не оказалось, и она, сделав глубокий вдох, направился к костру.