Тракос – трал космический

Проводник

В тот же миг незримый вновь переключил трековый канал, отрывая сознание от воспоминаний, бросает её на расстояние. Андрес очнулся на станции. Громко выла аварийная сирена, на связном экране изображение переливалось сферическими волнами, будто в центр водной глади бросили огромный камень, и оттого стихия никак не могла успокоиться, разбрасываясь разноцветными кругами. «Тревога! Что случилось?!» – побежала искоркой мысль. Он дёрнулся, в голове загудело от удара шлема о невидимую преграду. Вмиг всё переменилось: станция исчезла, сознание вернулось в отсек незнакомого корабля. Рядом с его нишей, справа, светилась соседняя. В перекрёстном жиденьком свете явно кто-то находился, но в отличие от Андреса этот кто-то был чудно одет. Возможно, будь это на земле, а не на орбите, такое одеяние не привлекло бы внимание Андреса. Чёрный до пят плащ с капюшоном, такого же цвета широкополая шляпа. Ни обуви, ни другой одежды из-за пол плаща не просматривалось. Лицо слегка вырисовывалось едва заметными контурами, возможно, принадлежало мужчине в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Орлиный нос, тонкие губы, затененные скулы – вот и всё, что доступно для обзора.

– Ты кто? – не выдержав неизвестности, спросил Андрес.

– Проводник, – дёрнулись в ответ губы, – отзываюсь на ник Глория. Голоса Андрес не слышал, звучание было в голове. Оттого следующий вопрос он уже задавал мысленно, едва шевеля губами, так, по привычке, но сначала представился:

– Андрес. Куда-то поведёшь меня?

Теперь, как показалось Андресу, отвечала ему шляпа едва заметными кивками:

– Тебя? Нет чётких указаний. Я вывожу отсюда по большей части суспансус. Хотя и ты в какой-то степени из этого ряда.

При этом он усмехнулся, а затем продолжил: «Да и представляться не обязательно, латиницей на лбу набросано…»

Ответ несколько удивил Андреса. «Кто или что такие суспансус?» «Латиницей?» ‒ биомозг озадачился в поисках смысла, пытаясь нащупать связь, чтобы запустить биокомпьютер. Но вместо этого откликнулся лишь адаптированный помощник: «Перевод с латинского ‒ подвешенный». Машинально правая рука потянулась к шлему, но он тут же остановил её на полпути – через ткань перчатки не ощутить даже рифлёную надпись. Биомозг старался подвергнуть ответ более детальному анализу, чтобы выстроить логическую цепочку для следующего вопроса. Но аналитическое мышление, которым он обладал и гордился, в этот миг буксовало, мешала стрессовая обстановка и ещё что-то непонятное и неприятное. Казалось, это что-то пронизывает его с ног до головы, покалывает в пятке и затуманивает анализатор – его сердцевину, сам мозг. «Во мне завёлся космический вирус, – так неожиданно оценил он состояние своего сознания – Глория – сталкер, хотя более подходит спамер, сильно мозг засоряет!» Он сосредоточивал зрение на проводнике, и в тот момент, когда его мысли споткнулись на слове «спам…», шляпа кивнула. Второй вопрос Андреса удивил его самого и возник как бы сам собой:

– Зачем же тебя прикрепили ко мне?

– Неправильный вопрос. Я здесь постоянно.

Правая рука двумя пальцами поправила шляпу, открылся широкий лоб, подвижный, с глубокими тёмными морщинами. Их глубина была пугающей, иллюзорно ограничивалась затылком. Темнота кипела пикселями. «Это – биклон!» – озарило Андреса. Ему не хотелось дальше вести диалог с голограммой, пусть даже наделённой оцифрованным сознанием человека, оттого и называемой кратко – «биклон», но мысль сама упорхнула, как с ветки неусидчивый воробей.

– Ты работаешь на них? – глаза стрельнули куда-то вверх, будто незнакомец мог оценить такой жест, но скорей всего, он просто его не увидел из-за светоотражающего фильтра шлема.

– Нет. Я сам по себе, но ты задаёшь много вопросов.

– Окажись кто-то другой в моём положении, вопросов задавал бы не меньше, – парировал упрёк Андрес.

– Пикировки здесь ни к чему, а если хочешь идти со мной, то я не против.

Тем временем ниша рядом с проводником начала плавно темнеть, будто кто-то не спеша поворачивал резисторный выключатель. Андрес начал беспокоиться, не хотелось снова остаться в одиночестве и погрузиться в пучину трагических воспоминаний.

– И я не против, только вот… как это сделать? – торопливо произнёс он, не отводя взгляда от соседнего пенала.

– Расформатируй ситуационный момент, обретёшь возможность двигать сознание в нужном направлении.

– Это как? Имеет ли это отношение к эксперименту?

– Это значит перестань подчиняться обманам биомозга, или что там у тебя? Отключи его рецепторы. Про эксперимент мне ничего неизвестно, сам решай, что и как, только и сама жизнь людей на Земле – чей-то эксперимент.

Андрес закрыл глаза, но слушать и чувствовать себя не перестал.

«Вот и всё! Твоё сознание хочет быть свободным и лёгким. Отпусти его, не грузи, следуй за ним!» Андресу казалось, что он медленно движется в серой темноте, потому как пограничного слоя между чёрным и серым не было. Он был уверен – впереди плотная тьма, она вытягивает из серости последний свет, энергию, отсюда и создаётся движение в бездну. «Не пугайся, сейчас ты начнёшь падать, а твой мозг паниковать. Знай, это очередная его ловушка, чтобы удержать сознание в рамках его «приличия». И Андрес полетел… в пропасть, всё быстрей и быстрей, как во сне в детстве. Ему хотелось кричать, но не было рта и горла, не ощущалось потока воздуха ни снаружи, ни внутри. Хотелось раскрыть глаза, но они были уже открыты и ничего не видели, ни серого, ни чёрного. А падение было, оно убыстрялось, паника возрастала. «Просто твой мозг бьётся в конвульсиях от злобы и бессилия, что всё складывается не по его капризам. Успокой его, как ты научился это делать в детстве». «Это просто сон! Я никуда не упаду! Проснусь, и всё будет хорошо».

Падение стало замедляться, серая бездна раскрылась чёрной пастью и проглотила его. Сердце замерло, и темнота мягко окутала тело, как пуховая перина. Ему стало хорошо, как в детстве в своей спальне. Он стал ощущать себя, отрыл глаза и не поверил новому обману…

Это была его комната в их маленькой квартире из детства. Он лежал на своей, всегда разложенной как двуспальная кровать тахте, под полками с книгами и аппаратурой. Проводник сидел на его вращающемся кресле-стуле у стола по цвету и тональности они подходили друг другу. В комнате ничего не изменилось, те же матовые светильники, разбросанные по потолку, те же кремовые жалюзи на узком оконце, обрамлённом белым пластиком, тот же встроенный металлический шкаф у двери непонятного серого цвета. «Наверное, так же скрипучие дверцы», – радостно подумал Андрес, глядя на шкаф. Ему захотелось проверить догадку, и, вдохнув знакомый запах морского бриза из настенного увлажнителя, он спустил ноги на зелёный в крапинку ковролин, тут же заметив, что нет скафандра. Загорелые голени выглядывали из-под голубых штанин рабочего комбинезона. «А где же…?» Он не успел домыслить, как пришла подсказка:

– Скафандр? Там, где же ему быть? Не в шкафу же?

Андресу сразу расхотелось проверять шкаф, и он спросил уже голосом:

– Скажи, мы можем поговорить?

Удивился естественности звука и тому, что не читает чужие мысли в своей голове.

– Здесь сколько угодно, до вечера ещё уйма времени, – скрипучий голос проводника показался очень знакомым, но слегка синтезированным.

Его мысленный скан расшифровали:

– Да-да, это тот самый голос! А почему бы и нет? Из всех действующих лиц этого вертепа он оказался свободным, – пояснил Глория.

– Это не вертеп! – обидчиво поправил Андрес проводника, – это квартира моего детства. Как и детство, она у меня была одна.

– И для тебя и для меня, да и для многих других всё началось в этой маленькой лаборатории. Если хочешь, назовём её «Пуэритиа лаборатори», или «Лабораторией детства». Как, звучит?

– Совсем нет!

– Извини! У меня, кажется, появился реальный клиент и не один.

– Что это значит для меня?

– Вернёшься обратно в скафандр, в свою матрёшку на некоторое время, не оставлять же тебя наедине с тьмой. Ну, отключайся и поехали.

Андрес закрыл глаза, и открылись они уже в скафандре. Помещение слегка изменилось, оно выглядело овальным, вытянутым в стороны. Спереди подсвечивались две ниши, рядом справа темнела ниша проводника. Там обозначилось какое-то шевеление. Андрес повернул голову, чтобы рассмотреть более детально, что там происходит. В этот момент ниша словно отбросила тень к середине овала. Тень стала удлиняться. И… пошла к двум светящимся нишам. Воображение подсказало Андресу – это проводник. Вот шляпа, полы плаща, сапоги… «Кстати, а во что же он обут? – задался вопросом Андрес. – Вот я и не помню, сапоги или кроссовки?» Тем временем тень остановилась у левой ниши, и пошёл процесс концентрации. Чётче прорисовались контуры проводника, длиннополая шляпа, капюшон плаща, темные очертания рук в перчатках, силуэт туловища. Полы плаща почти касались рифленого пола из вороненой стали со световым отблеском от ниши что справа, а обуви опять не было видно. «В этом что-то есть, – удивился своим наблюдениям Андрес, – от меня скрывают обувь!»

Глория проделал манипуляции руками, стеклянное ограждение ниши скрылось в стене. Взору Андреса предстал субъект, скрываемый ограждением – это человек, молодая женщина. Волнистые русые волосы, открытая белая шея. Ракурс не позволял Андресу рассмотреть лицо, шляпа проводника мешала обзору, но видно было полтуловища в белом, с высокой грудью размера так третьего, талия под поясом тёмных брюк, в обтяжке упругие ягодицы и длинное бедро под стрелкой, голень прикрывал клёш, спадающий на чёрные туфли на высоком фигурном каблуке. Проводник мановением правой руки вытащил из щели, куда скрылось стеклянное ограждение, голографический щит-экран. Голубоватые пиксели и прозрачные серые кирпичики подрагивали по всей площади щита, перекрывающей по ширине и высоте всю нишу. Глория отступил на шаг от щита, сделав при этом неприличный жест обеими руками – так брутальные мужчины демонстрируют свои сексуальные притязания. Из ниши от тела дамы отделился энергетический сгусток. Экран принял его, создав на своей плоскости голограмму – копию объекта в нише. Голограмма, блеснув украшением на пальцах, подала руку перчатке проводника, что-то спрашивая при этом, ей, наклонив голову, отвечали. Диалог длился не более двух-трёх секунд, затем проводник, не выпуская руки дамы, вытащил её всю из плоскости экрана. Новосозданный биклон шагнул вперёд, потеряв яркость, стал превращаться вместе с проводником в тень. Тени смешивались, как инь и янь на графическом рисунке, кружились в медленном вальсе, распадаясь при этом на пиксели, и постепенно гасли, пока не исчезли совсем, как будто и не было на этом месте ничего. Опустевший экран задвинулся на своё место, а ниша закрылась стеклянной крышкой, словно душевая кабина, потускнев, погрузилась в полумрак, дама, находившаяся внутри, пребывала в анабиозе, не двигалась, глаза закрыты. Вторая ниша справа продолжала светиться, сквозь матовое стекло темнел силуэт тоже человека.

Андрес прикрыл глаза и, как ему показалось, задремал. В полусне он оказался на станции, в модуле отдыха. Выла сирена, извещая об аварийной ситуации, будто городская иллюминация, перемигивались различные табло и индикаторы. Но вот кто-то незримый начал приглушать звуки и свет, послышался шепот, который стал усиливаться, пока не превратился в знакомый и приятный голос: «Хаски! Будь осторожен, ты в опасности!» Будь осторожен, ты в опасности!» Андресу хотелось позвать отца, чтобы расспросить его, но в этот момент его позвал другой голос: «Андре…!» Сердце забилось сильней, казалось, оно хочет разделиться на части, для встречи с двумя желаемыми людьми, не обидев ни одного, ни другого. «Не слушай его! Твой мозг – предатель!» – это был скрипучий призыв проводника. Внутри всё остановилось и ушло в пятки. Началось падение в пропасть, Андрес уже не контролировал себя, лишь успокаивал: «Ничего страшного, это просто сон!»

Он снова сидит в своей комнате на тахте. Проводник на вращающемся стуле за столом. Его можно уже рассмотреть более детально. И первое, на что бросает взгляд Андрес, это обувь, которой нет. Голые грязные ступни, местами пораненные. Нога заброшена на ногу, видна пятка, растрескивающаяся толстая кожа которой выглядит ужасно отвратительно.

– Что не нравится? – проскрипел Глория, убирая ноги под себя. – Обувь ещё заработать нужно, заслужить, собственно, чем я и занимаюсь.

Он встал, поправил шляпу, ступни спрятались за длинными полами плаща, но Андрес теперь без труда дорисовывал воображаемое окончание ног, и это ему доставляло удовлетворение. Он медленно, настойчиво изучал своего нового наставника, и каждый маленький пазл, вставший на своё место, рассеивал туман, позволяя картинке становиться более внятной.

– Ты тут посиди без любопытства, дама рядом, вам не желательно встречаться, ибо ты предстаёшь для неё в не свойственном для тебя образе.

– Кого-то ещё приютишь в моей квартире? – огласил свою догадку Андрес.

Ему не ответили, ибо тени не разговаривают, тем более в момент дефрагментации. Оставшись в комнате один, Андрес не последовал совету Глории, и раздирало его не любопытство, а ностальгия. Первым делом он проверил шкаф у двери, открывая дверцу, надеялся повстречаться не только с предметами одежды детской поры, но и игрушками. Увы! Его постигло разочарование – ничего такого там не было, вместо привычных полок – ручки контейнеров, как на станции, которую внезапно покинул. Он переместился к двери и открыл её. Там вместо узкого коридора, ведущего в соседнюю комнату и далее в кухню – кирпичная стена. Потрогал кирпичи, они не были настоящими, вместо шершавости и провалов в местах кладки – гладкая полимерная поверхность. «Это просто иллюзия!» – подсказывал биомозг. И ему ничего не оставалось, как соглашаться с этим доводом. «Похоже, я сам иллюзия, – усмехнулся Андрес, – биклон, одним словом». От такой мысли ему стало спокойней, он решил вернуться на тахту, и вовремя – в этот момент тень проводника концентрировалась в центре комнаты, так что, перемещаясь, он прошёл сквозь неё.

– Что, не сумел обуздать любопытство? Наследил, где только успел, – усмехнулся проводник, как только пиксели затвердили его голографическую плоть.

– Должен же я найти объяснение всему происходящему, – оправдывался Андрес, поправляя плед на тахте.

– Запомни для начала: я сопровождаю только послушных суспансус. Нужно чтобы ты захотел быть таким, иначе нам не по пути.

Проводник уселся на вращающийся стул, теперь уже не стесняясь, вытянул перед собой ноги с грязными ступнями и глубокими трещинами на толстой коже пяток. Слегка сдвинул шляпу со лба на затылок, так, что Андресу визуально стал доступен его большой, прямой и необычный нос. Как у известного сказочного персонажа Буратино нос не торчал, имел угол примыкания к лицу более шестидесяти градусов, но казался удлинённым из-за того, что ноздри по бокам имели большой продолговатый овальный срез, да такой, что на две трети среза была видна носовая перегородка. Нос словно подсвечивался невидимым фонариком, замаскированным искусным художником-осветителем где-то в районе лба под полями шляпы, а рот и подбородок оставались в тени и контуры их были размыты. Андрес впервые в жизни повстречался с таким экземпляром носа.

«У его предка вырвали ноздри! – ехидно подсказывал биомозг. – Наверное, было за что!»

Телепатия, видимо, отсутствовала, потому визави Андреса никак не отреагировал на его мысленный посыл о родственниках.

– Это я уже понял, что ты проводник из шлюза в комнату, – съязвил Андрес, – не ясно, на кого ты работаешь, кто твой админ?

– Кто мой хозяин, мне не дано знать, а на них я не работаю, для них я спамер. Твой биомозг однажды уже квалифицировал меня так, иногда ему стоит верить.

У говорившего рот не открывался, не было ни микродвижений головы, ни жестикуляций. Но звук доходил до ушей Андреса естественно, как будто собеседник и являлся его источником. Голос походил на голос деда Виктора Павловича из далёкого детства, старческий, скрипучий, местами с иронично-язвительной интонацией.

– Спамер?! – искренне удивился Андрес. – Ты занимаешься вирусной рассылкой? или рекламной?

– Наоборот, моя задача успеть оцифровать сознание интернированных в шлюзе до того как это сделают индлибы. Создать биклон объекта и работать с ним по альтернативной программе, которую спускает мне мой админ. Естественно админы индлибов в ярости, когда первая брачная ночь уже состоялась без их участия.

На фразе про брачную ночь проводник радостно усмехнулся. Из-за недостаточности информации биомозг Андреса не мог определиться, что явилось источником проявления эмоций Глории, а подключение к биокомпьютеру при каждой попытке блокировалось. Он задал наводящий вопрос:

– Что же тебя не вытравят? Или они не знают о тебе?

– Знают, но ликвидировать не могут, только уничтожение проекта, возможно, решит проблему. Они не самоубийцы.

– Так кто они?

– Я не информирован, а самому проявить инициативу лень. Натуральный интеллект, внедрённый в моё программное обеспечение, подобран специально с такими характеристиками: ленивый, вульгарный, брутальный. Я отрываю задницу от дивана только по специальной команде, и только в том случае, когда мне что-то обещают взамен.

«Точная копия деда Виктора Павловича», ‒ согласился с характеристикой проводника Андрес.

– Чем же тебя можно заинтересовать?

– Об этом я и сам не знаю, приходит стимулирующий сигнал, тогда формируется импульс для движухи.

«Ну да, как пинок от бабы Даны», ‒ теперь уже усмехнулся Андрес. Но спросил тактично:

– Какие-то общие цели у тебя должны остаться?

– Лень позволяет их игнорировать, хотя последнее время у меня существует назойливая мысль, что мне необходимо обуться.

– Ты собираешься кого-то разуть?

– Глупость, ты же видишь, что я – голограмма, обуть которую возможно только программным методом.

– Тогда я не понимаю…

– Моему сознанию нужно заработать определённое количество лайков, тогда мне откроют в шкафу ячейку с кодом инсталляции обуви. Если я захочу, то обувка появится на моих ступнях, причём в любом фантастическом виде, который взбредёт мне в шляпу.

– Тогда понятно, почему «обувка», а не обувь, – улыбнулся Андрес своей догадке, – но хотелось бы узнать и о другом…

Ему не дали договорить. Проводник вытянул вперёд руку с раскрытой ладонью, и Андрес замолк.

– Нам нужно уходить, моих подопечных начинают искать, здесь скоро объявятся индлибы.

– Куда и как если выхода отсюда нет? У меня создаётся впечатление, что мы находимся на орбите в виртуальной комнате.

– Конечно, на орбите, но здесь множество вариантов для укромных мест, целый массив платформ, нужно только знать коды доступа.

Глория открыл дверь, там был виден коридор в смежную комнату. Он махнул рукой, подзывая кого-то. Через мгновенье в проёме двери появилась та женщина из шлюзовой камеры, точнее, её биклон. В этот момент тело её отдыхало где-то там в нише. Андресу показалось, что с её приходом он почувствовал аромат духов, такой сладковато букетный. «Чушь, – успел он выругаться про себя, – здесь не может быть запахов, опять меня кто-то дурачит…» В тот же миг возникший биклон противоположного пола, осматриваясь вокруг, перебросил свой взгляд на него. Но проводник бесцеремонно забросал её вопросами, не давая времени на адаптацию:

– Мадам, вы по-прежнему имеете желание не выполнять контракт с корпорацией?

Она небрежно кивнула, осматривая во все глаза Андреса.

– Вы готовы на жертвы и унижения, лишь бы очистить сознание от зависимости?

– Да, готова!

– Тогда раздевайтесь.

– Зачем?

– Не задавайте глупых вопросов, так надо.

– У нас будет групповой секс?

– У вас только это осталось в сознании после порцифии? Нет, секс между голограммами невозможен. Ваша виртуальная одежда и даже некоторые участки тела имеют метки, по которым нас отыщет ваш духовный визирь – индлиб.

Женщина удивлённо вскинула чёрные нитки бровей. «Да-да, именно тот мачо, который и завербовал вас!» – пояснил её ментальный вопрос проводник.

Дама-биклон начала раздеваться. Неторопливо, как бы в раздумье, она сняла туфли на фигурных каблуках, потеряв в росте сантиметров пятнадцать. Расстёгивая пуговицы на блузке, она начала искать глазами место, куда её положить или повесить.

– Побыстрее, пожалуйста, у нас мало времени. В шкафу есть контейнер, одежду сложите туда, – поторопил её проводник.

Она подняла с пола туфли и направилась к шкафу, открыв дверцу, увидела активированную ячейку, за ручку вытянула контейнер. Выйдя из полочного пространства, контейнер хищно открыл свою пасть, неожиданно и резко выбросив верхнюю крышку в пространство, напугав при этом женщину. Она ойкнула, нервно отдёрнув руку. Обернувшись, посмотрела на проводника и Андреса, затем поставила внутрь ящика туфли. Белая блузка, аккуратно свёрнутая, легла на туфли, за ней последовали брюки. Дама осталась в нательном белом топике и чёрных плавках. Она вопросительно посмотрела на проводника. Он кивнул ей, и она сняла через голову топик, а затем и трусики.

– Смелее! – подбодрил её проводник. – Вы же всегда поддерживали «Феменес», даже в некоторых акциях были участницей.

Полностью обнажённая, дама вышла на середину комнаты. Руками она поддерживала тяжёлые груди, закрывая соски. Фигура её не казалось уже такой стройной как в одежде, талия слегка располнела, имелся аккуратный пухленький животик, массивные бёдра зажимали лишённый волосяного покрытия лобок. Андресу снова почудился исходивший от неё аромат, но теперь он был просто сладковатым запахом женщины.

– Опустите руки сбоку на бёдра и слегка расставьте ноги, – приказал Глория.

Она, как призывник на медкомиссии, выполнила всё, что просили. Поток сканерного излучения с верхней плоскости комнаты, активизированного проводником, заставил светиться губы, ареолы на грудях и промежность ниже лобка.

– Ну вот, что и требовалось доказать – по нанесённым маркерам объект не составит труда обнаружить. Придётся тебя немножко попортить, на время.

После его слов свечение у девушки прекратилось, на этих местах образовались тёмные дыры. Если в промежности это выглядело даже сексуально, то отсутствие губ и ареол выглядело устрашающе. «Вампир тёмных сил, – иронично охарактеризовал увиденное Андрес, – с дырами в груди».

– Прикроем тебя маскировочной защитой, заодно и какая-никакая одежонка, – разрешил ситуацию проводник.

«Одежонка» оказалась простым рубищем, в виде мешка с отверстием для головы. Оно поглотило тело женщины почти до пят, а пол-лица скрылось за санитарной маской. Андрес впервые обратил внимание на её глаза и нос, ведь до этого было много отвлекающих факторов. Глаза большие, светло-карие, чуть на выкате, нос прямой, правильный, с птичьей пипкой. Светло-русые густые волосы спутаны, скрывали уши, едва касаясь плеч. Лицо даже в маске показалось Андресу симпатичным.

Оглядывая своё дизайнерское решение, проводник оправдывался:

– Более сложные программные изыски требуют пояснений при обращении в базовый модуль, а оставлять хвосты в сети нам ни к чему.

Зеркала в комнате не было по той причине, что это голографическая реальность, а в том месте, где оно находилось в детстве, взгляд Андреса обнаружил рамку, обрамляющую синий экран. Женщина-биклон, просканировав мыли наблюдающих за ней, скептически оглядела подол нового платья, расправила его при этом, демонстративно вздохнув, тем самым подтверждая своё согласие. Видимо она хотела спросить про обувь, но её опередили:

– С обувью здесь проблема, при перемещении между платформами работает нижний сканер идентификации. Пладмины считают, что таким образом они контролируют миграцию платформ, связанных с не ассимилированным в цифру сознанием человеков.

Андрес посмотрел на свою обувь – рабочие бахилы, в которых он перемещался по станции, были на месте. Предотвращая вопросы с его стороны, Глория пояснил:

– Тебя это не касается – это не твой «виртуал», тебя прикрепили, используя пиратский контент.

Вопрос с обувью разрешился сам собой, поэтому Андрес не стал озвучивать при этом вновь возникшие вопросы в надежде, что ясность наступит подобным образом позже.

– Как тебя в миру звали? – с издёвкой спросил проводник женщину.

– Лиза, – ответила та, потом поправилась: – Елизавета Андреевна.

– Ну, так мы тебя не будем величать, себе усложнять, а индлибу упрощать взаимодействие, – старчески бурчал проводник, – будешь у нас…

Он задумался, пристально осматривая Лизу, затем произнёс пафосно:

– Присваиваю тебе «ник» Фораминис, кратко будет Фора, пусть расшифровывают, пока до сути дойдут, у нас уже и надобность в этом отпадёт.

«Понятно, – усмехнулся мозг Андреса, – что-то мне подсказывает, что это просто… дырка, вот только почему латинский, хотя по смыслу самое то».

– Прошу без комментов, нас могут подслушать, враг не дремлет, – предупредил проводник, – сейчас призову второго попутчика. Фора, ты знакома с ним, но эмоции транслировать не обязательно.

Дверь как в сказке скрипнула, вошёл долгожданный попутчик – мужчина лет тридцати, роста среднего, плотного телосложения, покатистые плечи переходили в массивную шею, которая держала небольшую голову, можно сказать, даже маленькую юношескую голову. Короткая стрижка тёмных волос с серебряной окантовкой на висках, глаза чуть навыкате под мощными чёрными бровями, нос прямой, мясистый, с широкими крыльями ноздрей, рот небольшой, губы слегка припухшие. Вид не боевой, осторожность с растерянностью источала вся его рыхлая фигура. Андресу показалось, что он уже где-то когда-то встречался с этой маленькой симпатичной головой.

– Ваши намерения не изменились? – проводник обратился на «вы» к вошедшему.

– В каком смысле? – робко возразил тот, рассматривая во все глаза присутствующих в комнате.

Андресу показалось, что он слышит и чувствует, как у нового попутчика участились пульс и дыхание. Крылья его мясистого носа чаше приподнимались вместе с грудью, шея покраснела от напряжения, усилившийся кровоток к голове старался сбросить с себя офисное ярмо – удушающую петлю ненавистного галстука. «Ерунда! ‒ прокомментировал биомозг эмоции Андреса. ‒ У биклона не может быть ни дыхания ни пульса. Это психологический обман!»

– Смысл один, – повторил за опрашиваемым Глория, – разрыв контракта с корпорацией, невыполнение кабальных условий.

– Да, да, – зачастил мужчина в такт своему пульсу, – я полон решимости, но боюсь последствий.

– А когда чипировались, не боялись? – переспросил проводник.

– И тогда боялся, но выбора не было, – оправдывался попутчик.

– Ладно, хватит о прошлогоднем снеге, когда вчерашний дождь всего лишь статистика, раздевайтесь, чтобы не быть статистом, – приказывал уже проводник. – Вещи пакуйте в контейнер из шкафа.

Он так амплитудно кивнул в сторону открытой дверцы, что едва не лишился шляпы, огромные поля которой, не выдержав аэродинамического воздушного потока, махнули и прогнулись, как крылья махаона.

«Однако! – восхитился биомозг Андреса. – Голограмма современной модели, если может иллюзорно вытворять такое со зрителями!»

Мужчина оказался понятливым. Он торопливо выдернул тот же контейнер, что использовали до него. К удивлению Андреса, после открытия крышки контейнер оказался свободным, вещей Лизы там не было. Снимаемая одежда безжалостно заталкивалась внутрь ящика, попутчик явно не надеялся её использовать впоследствии. Через пару минут посреди комнаты стоял полностью обнажённый мужчина, в меру упитанный, с волосатой грудью, слегка округлившимся животиком. Руки поддерживали и прикрывали мужское достоинство, прямые ноги не имели растительности только на плоских коленках, явно не мужского типа.

– Руки поднимите вверх, ладонями ко мне, – приказал проводник.

Мужчина повиновался. Снова излучение из невидимого источника просканировало оголённый объект. Светились ладони, глазные впадины, рот и мужское достоинство с чашечками коленок.

– Ну да, – проворчал Глория, – ничего нового. Придётся стереть все маркеры.

После его слов высвечиваемые места на голограммной плоти мужчины стали дырами, чтобы его фигура не вызывала у окружающих отвращение и ужас, кроме рубища и маски на лице, появились круглые очки на глазах, где вместо стёкол серая, под стать остальному одеянию, непроницаемая для света плёнка.

– Нам пора уже покидать этот хаб, – вставая со стула, произнёс проводник.

На пути к входной двери, когда мужчина посторонился, пропуская проводника, тот мимоходом произнёс: «Твой ник Лепус, а кратко просто Опс».

Мужчина не возражал, а Андрес тем более, хотя и озаботился вопросом, для чего понадобились ники и почему обделили его, в конце концов – кто такие индлибы? Биомозг беспечно выдал подсказку: «Да ладно! В процессе всё выяснится само!» «В каком процессе? В потенциале биомозга заложено больше, чем он отдаёт сознанию?»

– Биографию родичей нужно знать, что они там в студенческие годы изучили, какими языками увлекались? – вмешался Глория. Через паузу предложил:

– А хочешь, буду звать тебя Эко?

– Нет, ассоциации плохие, – возразил Андрес.

– Тогда Азинус, – в интонациях проводника чувствовался подвох.

– Пусть останется первое, – согласился Андрес.

– Почему?

– То уже короткое.

– Что ж, разумно, Эко благозвучней Ануса…

– А другие варианты не просматриваются? – взмолился Андрес.

– Другие варианты… – задумчиво бормотал Глория. – Ты для меня фактор внезапности… Во! Фактор будешь, а сокращённо Фак, пойдёт?

– Нет, Фак ругательство, – не соглашался Андрес.

– Тогда Тор, тоже производное, – не сдавался проводник.

– Какой из меня бог? Нет и нет, – не сдавался Андрес.

– Фтор! Химический элемент и не так длинно, а с греческого, как мне подсказывают, перевод «разрушительный», вот твой ник всех тут озадачит, – воодушевился проводник.

– Ну, Фтор так Фтор, согласен, – промычал Андрес.

– Фора, Фтор и Опс! Славненько я нахимичил! – неизвестно чему радовался Глория.

– Мне кажется, что ты бредишь! Биклоны этого делать не должны…

– Не всё сразу, потом разберёшься и поймёшь, что могут биклоны, а что нет!