Евангелие от Сергея или смертельная ошибка Иисуса Христа

   1.Библия. Мк.3:21. Библия. Ин.7:5.

   2.Шаммай-известный еврейский философ времён Иисуса Христа.

   власть удержать. Только читать надо внимательно, отбросить маскировочный словесный мусор и учиться главному у того же Моисея: В борьбе за веру в Бога, (читай: в борьбе за власть) убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего, если они не с тобой. (1) Как просто и ясно!

– А что, если и мне попробовать? – задумался в один день Иисус, – кто был Моисей? Пророк. А что, если мне представиться не пророком, а выше, к примеру, родственником Бога? Или хотя бы его кумом. Нет, кум – это не то, кум – это седьмая вода на киселе. Вот сыном Бога было бы здорово! Точно! Уж если люди верили пророкам, то сыну божьему поверят, без всякого сомнения. Только надо придумать что-то новенькое и свеженькое.

   Иисус загорелся этой идеей, и день за днём разрабатывал стратегию новой веры. Он перебирал варианты, но план никак не хотел складываться.

– Хорошо было царю Давиду, – думал он,– у него был только один противник – царь Саул. Давид просто организовал банду разбойников, грабил на большой дороге, потом предал Израиль, выступив на стороне врагов царя Саула, и в итоге отобрал у него власть. Да, ему было легче, но сейчас не те времена и Рим не позволит совершить переворот. Нужно что-то другое. Но что?

   Решение этой задачи со временем всё-таки пришло.

– Что же это я раньше не догадался, – упрекал себя Иисус, – что людям не хватает в этой жизни? Равноправия, справедливости, уважения! Почему одни имеют всё: и власть, и деньги, и уважение, а другие, как бы они не старались и не бились, ничего, кроме страданий и унижений, не имеют? Вот на чём играть надо! Но простой путь – отобрать всё у первой группы людей и поделить между бедными, как это проворачивали авантюристы уже не один раз, не подходит, ситуация не та. А вот если пообещать забитым и униженным людям справедливость после смерти, то на этой гениальной идее можно взять власть не только в Израиле, а во всёй Римской империи. Как всё просто – веришь в Бога и в его Сына (!) – получай жизнь ( вечную!!!) в раю, где нет ни богатых, ни бедных! Там ты не будешь страдать, там никто не унизит тебя, там никто не продаст тебя в рабство. Хочешь в рай? Тогда верь, терпи, надейся, а главное, помогай Сыну Бога и его помощникам (кто чем может, но желательно – деньгами).

   Выбрав момент, Иисус стал осторожно проповедовать свою идею в

   1.Библия. Исх.32:27

  местной синагоге, где в дискуссиях с местными религиозными авторитетами изложил свою идею, а потом и прямо заявил, что он Сын самого Бога. Это чуть не стоило ему головы и, чудом избежав синедриона, Иисус решил уйти из родных мест.

   -Я рождён, мама, для того, чтобы показать народу истинную дорогу к счастью и моё место не здесь, – сказал он опечаленной Марии, – пойду в мир, а Бог укажет мне путь.

   -Сынок, – качая головой, ответила ему Мария, – ведь это всё неправда и как ты такое мог только придумать! Какой же ты Сын Бога, если ты мой сын?

   -Неправда, ты говоришь! А как человеку жить, если у него, замордованного проклятой жизнью, нет никакой надежды на светлое будущее? Зачем жить, если впереди только страдания, несправедливость и смерть? Ты называешь это неправдой, а я говорю – святая ложь, а это, мама, огромная разница. Я дам людям надежду, без которой человек не может существовать и тогда, имея её, живя с ней, он перетерпит всё: несчастье, побои, унижение, нищету – всё то, что только может случиться с ним в этой поганой жизни. Это станет источником его движущей силы, и он пойдёт ради этого на всё, и даже смерть не остановит его.

   После долгого раздумья он решил пойти в Кесарию.

– Город богатый, есть на кого посмотреть и кому себя показать,– решил он и, отдав свой плотницкий инструмент брату Иакову, покинул Назарет.

   Работу нашёл сразу. Его охотно взяли грузчиком в порт. А потом была встреча с Пилатом, Прокулой и с каждым новым днём Иисус всё больше убеждался, что Бог уверенно ведёт его к новой жизни, где ему предначертано стать…

  Глава 5. План захвата власти

   Иисус долго присматривался к Пилату. Поначалу он был невысокого о нём мнения: так себе, не рыба – не мясо, куда ветер подует, туда и клонится. Но со временем он понял, что Пилат относится к редкой категории спящих талантов, которые раскрываются только тогда, когда попадают именно в ту среду, для которой они были рождены. Это как их сосед в Назарете – Зевул. Половину жизни прожил в нищете, и так бы и умер нищим и ни на что не пригодным, если бы однажды не нашёл клад. Всего-то несколько золотых монет, но этот стартовый капитал разбудил в нём всю жизнь спавший талант гениального менялы, и он так сумел распорядиться вырытыми из земли деньгами, что через несколько лет стал одним из богатейших людей Назарета. Так и Пилат. В нём спал талант хорошего организатора и, вдруг проснувшись в Пилате, попавшем на место прокуратора, он так его переменил, что Пилата трудно было узнать. Его уже волновал вопрос не только сбора налога в казну Рима и, конечно, свой карман, как в самом начале его деятельности. Он начал вникать в жизнь страны и, как заботливый хозяин, душой болел за дело. Пилат мотался по Израилю, встречался с Антипой, религиозными лидерами, ругался, настаивал, грозил, карал. Всю свою нерастраченную энергию он бросил на то, чтобы поднять страну (оно ему надо было?), а Иисус, всегда сопровождающий Пилата, учился искусству руководить людьми и принимать решения. Подумать только! Ещё только год назад первосвященник и члены синедриона казались для Иисуса людьми особого рода. А теперь, поприсутствовав при беседах Пилата с этими *умнейшими из умнейших*, он понял, что они такие же люди как и все, если не хуже. Да что там если! Они гораздо хуже, так как думают только о своём кармане, а остальное для них просто не существует. А царь Антипа? Жалкое создание! Ни ума, ни фантазии. Вот Давид был царь! И Соломон! А этот бездельник только и отличился тем, что увёл жену у родного брата. А чиновники? Воруют, воруют и воруют. Они словно сошли с ума и не понимают (или, наоборот, очень хорошо понимают), что воровать – то скоро больше нечего будет. А люди разве дураки? Они всё видят, и скоро наступит тот момент, когда народ совсем прекратит работать. Зачем трудиться, если, в конце концов, всё придётся отдать? Отдать кесарю, отдать царю, отдать священникам, отдать расплодившимся бандитам. Правильно говорит Пилат: эту систему надо ломать.

  Но, попробуй, сломай годами вскормленную вертикаль обнаглевших воров! Это всё равно, что шевелить осиное гнездо, мало не покажется…

  Вот и тогда, когда они в Иерусалим приехали за деньгами для строительства водопровода, священники на дыбы встали.

   -Не позволим, – грозно заявил первосвященник, – это наши деньги, и распоряжаться ими будем мы. Если ты хочешь позаботиться о людях и привести им воду за сорок километров, так строй, удачи тебе. Строй, мы не против стройки, а всеми руками за неё, но не на наши деньги. А нам и без водопровода хорошо.

  Обнаглевшие от безнаказанности члены синедриона поддержали первосвященника и даже стали угрожать Пилату жалобой в Рим. Мы мол, найдём на тебя управу. Ты никто и звать тебя никак.

  Раскрасневшийся от злости Пилат встал для ответа.

  -Вы можете жаловаться куда хотите, – жёстко сказал он синедриону,– но я вас предупреждаю, что золото я, как бы вы не сопротивлялись, всё равно возьму. Жалуйтесь куда хотите, если доживёте до того дня, когда меня накажет Тиберий. Сейчас посмотрим, какие вы смелые.

  -Марк,– позвал он командира легиона, – ввести легион на территорию храма. Оцепить прилегающие территории. Рубить всех, кто только посмеет слово против сказать.

   Марк поклонился и вышел, а Пилат, усмехнувшись, добавил: Если вы не отдадите нужную мне сумму, – то я прикажу забрать всё, что вы накопили, а тот из вас, кто попытается сейчас протестовать, будет арестован и распят как зачинщик мятежа не позже завтрашнего утра. Ну? Есть желающие погреться на кресте? Кто первый?

   Он кивнул головой личной охране и телохранители стали внимательно всматриваться в лица членов синедриона. Угроза Пилата подействовала. Никто не посмел возразить, ни словом, ни жестом.

   Вскоре до Иисуса дошла весть, что его троюродный брат Иоанн стал пророчествовать в Вифании, и Иисус решил перейти к действиям по реализации плана захвата власти. Выбрав время, когда Пилат был в хорошем настроении. Иисус не стал крутить вокруг, да около.

  -Я хочу стать царём Израиля! Я прошу тебя, Понтий, помочь мне взять власть, – заявил он прямо.

   -Что – что? – не понял Пилат, – царём чего? Да ты что, Иисус, с ума спятил?

   -Разве я похож на сумасшедшего? – спокойно спросил его Иисус.

  Он, видимо, ожидал такой реакции прокуратора.

   -Ты хочешь, чтобы я дал тебе легионы для захвата власти? – недоумённо произнёс Пилат. – Но это – бунт, это – гражданская война и разруха. Чтобы пойти на такую авантюру я должен быть сумасшедшим. Ни за что! Если ты задумал мятеж, то я завтра же прикажу тебе отрубить голову. Или отправлю тебя на крест, как поступают с особо опасными преступниками.

   -Никакой гражданской войны не будет и легионы мне твои не нужны. И власть я возьму тихо. Тише некуда.

   Понтий молчал. Он уже не раз убеждался в сообразительности Иисуса и теперь терялся в догадках, старался понять, куда тот клонит.

   -Разве это государство? – начал с вопроса свою речь Иисус. – Слабый царь и сильная криминальная верхушка. Отсюда беспорядок, произвол, нищета. Чего ты ждёшь, Понтий? Неужели ты не видишь, что завтра-послезавтра уставший народ сам захочет изменить существующий порядок. Пока он терпит, но его терпение не вечно. Вот тогда и наступит конец света. И для Антипы, и для священников, и для тебя, Пилат! Не хватает только искры, чтобы запалить этот пожар. Так не лучше ли решить этот вопрос мирно, не доводя его до войны? Не лучше ли сейчас начать строить новый Израиль? Представь, Понтий, Израиль моей мечты: крепкий царь, в стране порядок, народ трудится, бандиты в тюрьмах, а главное – без проблем платятся налоги. Представил? А теперь сравни сегодняшнее государство и государство моей мечты. Видишь разницу?

   Понтий был поражён, у него не было слов. Это говорит простой еврей? В его будущем Израиле жилось бы намного лучше, но Пилат не мог понять, как можно построить новое государство, не разрушив старого?

   -Чего ты хочешь от меня? – наконец выдавил он из себя.

   -Каждое время, Понтий, выдвигает своих пророков. Особенно на переломных моментах. И эти пророки вершат судьбу страны. Они назначают царей, они выбирают угодный им синедрион, они правят всем и от их решения зависит будущее. Был один пророк в Израиле, Понтий, звали его Елисей. Он имел такую власть, что назначал царей не только в Израиле, а и в Сирии. Ты можешь такое себе представить?

   -Так ты хочешь стать пророком? – догадался Пилат, – недурно придумано, Иисус, совсем недурно. Только вот я – то причём, чем я могу помочь?

   -Нет, я не хочу быть пророком, но ты близок к моей цели. Пророк, Понтий может всё, а, вернее, почти всё, кроме одного – он не может быть царём. У пророка власть, но не абсолютная. Хочет пророк или нет, но он обязан прислушиваться к царю: если царь окрепнет, то он может заменить пророка на более покладистого чудака. Поэтому я хочу быть выше пророка.

   -Опять – двадцать пять, царём, что ли?– обескуражено, спросил Пилат.

   -Нет, бери выше.

   -Прокуратором?? На моё место метишь? Да я тебе голову оторву!

   -Я хочу быть мессией, которого так ждёт народ! А это выше и пророка и царя! Настало время сказать: смотрите, я – тот, кого вы так долго ждали. Я наконец-то пришёл, и я дам вам свободу, справедливость, процветание и жизнь вечную.

   -Да кто тебя слушать будет? – воскликнул поражённый Пилат.

  Он представил себя в Риме в роли мессии. Ну, один день он помитингует, другой, а на третий день Тиберий отрубит ему голову.

   -Да с тебя живого шкуру сдерут, – добавил он, усмехнувшись.

   -Не сдерут. Народ ждёт мессию, он устал от произвола, и поднимет меня на трон. Нет, нет ,Понтий, – увидев протестующий жест Пилата, произнёс Иисус, – всё будет без мятежа и крови, если ты признаешь меня невиновным.

   -О чём ты говоришь? Не виновный в чём? Я ничего не понимаю.

   -План простой. Я начну проповедовать. Как пророк и как мессия. Моя слава будет расти и расти. И настанет такой момент, когда можно будет призвать народ выступить против царя и силой взять власть. Но этот путь ведёт к гражданской войне, и ты двинешь легионы на поддержку Антипе. Печальный конец заговорщикам и море крови.

   -А ты хотел бы, чтобы я поддержал тебя? Я не дурак.

– Я тоже. Поэтому спи спокойно: я не допущу этого. Я, наоборот, призову людей к повиновению. Тебя ударили по левой щеке? Подставь правую. Как тебе такой призыв?

   -Да ну тебя к чёрту, я совсем ничего не понимаю, отмахнулся Пилат, – то бунт, то подставлю правую скулу. Что ты мне голову морочишь?

   -Хорошо, Пилат, сейчас поймёшь. Я предстану народу полной противоположностью Антипы. Он злодей, а я добрый; он угнетатель, а я обещаю свободу. Но суть не в этом. Главное – я провозглашаю себя Сыном Бога и обещаю всем жизнь вечную после смерти. Да-да, Понтий, не смейся. В этом- то и весь замысел. Кто поверит в меня, тот получит бессмертие! Всё это поразит людей. Одни будут кричать, что я – жулик, а другие будут молиться на меня. Одни захотят распять меня, а другие, наоборот, станут целовать мне ноги. Особенно взвоют священники. Они будут готовы разорвать меня на куски. Их понять можно: я отобью у них хлеб. Следом взвоет Антипа. Этот злодей загодя почует свою слабость и мою силу. И как только ситуация накалится, я сам сдамся им в руки! Как они будут рады, Понтий! В несколько часов они устроят суд и приговорят меня к смерти. Пусть потешатся.

   Пилат напряжённо слушал Иисуса, лицо его вытягивалось всё больше и больше и, наконец, он не выдержал: – Ты добровольно согласен пойти на смерть?

   -Нет, я не собираюсь умирать. Просто суд привлечёт внимание всего народа, собравшегося в Иерусалиме на праздник. Вот в этот напряжённый момент мне и понадобится твоя помощь.

   Понтий молчал, он никак не мог сообразить, какой же помощи от него хочет Иисус.

   -Всё это я устрою на праздник Пасхи здесь, в Иерусалиме. Синедрион приведёт меня к тебе на утверждение смертного приговора, а ты оправдаешь меня. Тебе-то всего и надо сказать: я не нахожу в нём вины. Но это будет взрывом вулкана. Все сомневающиеся встанут на мою сторону, народ тут же провозгласит меня царём и ни одна душа не встанет на защиту Антипы. Власть перейдёт ко мне. Без войны. А потом, Понтий, мы заживём. Я обещаю тебе, что у тебя не будет никаких проблем! Никогда!

– Ну ты и бестия, – усмехнулся прокуратор, – с таким планом быть тебе царём вместо Антипы. Хитро задумано, и грех тебе не помочь. Только не забудь потом о моих налогах. А забудешь, я тебе живо напомню, кто здесь хозяин.

   …Через несколько дней Иисус ушёл.

   -Удачи тебе … и до встречи, – сказал на прощание Пилат.

   -До встречи… на суде прокуратора, – весело ответил ему Иисус и вышел из дворца…

   Глава 6.Варава

   В каждом государстве есть царь. Он, как ему и положено, сидит на троне и управляет страной посредством суда и армии. Но внутри каждого государства существует ещё одно государство, в котором тоже есть и царь, и суд, и армия. И это государство в государстве – преступный мир. Иногда даже и не скажешь, у какого царя – законного или царя в *законе* больше власти и кто в действительности правит страной. А иногда эти два царя действуют сообща, и тогда получается беспредельное государство, в котором закон стоит не на страже интересов народа этой страны, а на стороне преступного мира.

   В преступном мире всё построено точно так, как и в официальном государстве. И в нём с такой же ожесточённостью идёт борьба за власть. Государство не может существовать без лидера. *Король умер. Да здравствует король!* Следуя этому правилу, сегодня в Иерусалиме собрались авторитеты со всего Израиля. Им предстояло решить, кто будет следующим царём в их государстве, так как неделю назад Шмамиг, некоронованный король Израиля, был убит при невыясненных обстоятельствах в одном из притонов Вифлеема и трон оказался свободен.

   Сходка происходила в доме Варавы. Это было самое безопасное место в Израиле, стражи порядка давно были куплены и, случись шухеру, то они же предупредят первыми. Варава, авторитет Иерусалима и правая рука покойного Шмамига, прикидывал свои шансы. Претендентов было пятеро, включая его самого.

   Ну, у Роэ, пахана Галилеи, шансов мало. Слов нет, фигура крупного воровского масштаба старой закваски. Но Капернаум далеко отсюда, а одним авторитетом в этом деле не возьмёшь: кулаки нужны и не в Капернауме, а здесь.

   Халав, местный иудей, руководит югом страны. Силы много, да ума мало: молод ещё. Подождёт до следующей номинации. (Не дождётся)!

   Следующий Хазир. Умён и расчётлив, но традиции этого мира сильнее даже законов. Когда это было видано, чтобы самарянин был паханом Израиля? Ни за что!

   Остался Холед. Это самый главный претендент на трон. Всё побережье – его, порты – его, дороги – его и уже к Иерусалиму сволочь подбирается.

   Кажется, уже обо всех текущих делах поговорили, пора бы и к главному перейти, да вот Холед *почему-то* опаздывал. Наконец, в комнату вошёл подручный Варавы и что-то прошептал ему на ухо. Варава нахмурился и, не дожидаясь когда шестёрка выйдет из комнаты, сказал: – Братаны, Холед арестован и сейчас парится на нарах.

   Все переглянулись. Одним конкурентом меньше, это хорошо. С другой стороны, хорошего мало в такой ситуации: неделю назад нож в сердце получил сам Шмамиг, теперь арестован главный претендент на трон – Холед. Что последует дальше? Кто будет следующий? Всё это не случайно и кто-то из сидящих здесь урок рвётся к власти. Кто из них? Каждый присутствующий здесь мог сказать про себя, что не он. Каждый, кроме одного… Кроме Варавы. Да, это он организовал нож в сердце своего боса. А что? Поцарствовал – и будет, дай и другим поправить – решил Варава. И нары этой суке – Холеду тоже он устроил: не будет высовываться, и претендовать на трон, тварь приморская.

   -Вам не кажется, что кто-то решил проиграться с нами? – с нескрываемой и до того естественной злобой в голосе произнёс Варава, чтобы ни у кого не зародилось сомнение о его непричастности к этому делу. – Я пока не знаю кто, но падлой буду, если не выясню, и тогда – берегись.

   Он специально выбрал этот тон, чтобы дать всем понять кто здесь хозяин.

   Остальные были не дураки и, поняв его претензии на корону, угрюмо молчали, ожидая дальнейшего.

   -Давайте так, – не выпускал из своих рук инициативы Варава, – прежде, чем решать как Израиль делить будем, надо решить кто займёт место Холеда. Временно, пока он на нарах.

   -Да чего там решать, – отмахнулся Роэ, – пусть Эвув правит.

   Эвув был правой рукой Холеда и все прекрасно его знали.

   Варава послал за ним посыльного, а пока его ждали, он перевёл стрелку на дела денежные.

   -Братаны, благодаря заботам Шмамига, наш общак не худой. Но, хотя о покойниках плохо не говорят, мне его система не нравилась. Я думаю, что пришла пора на местах оставлять побольше из того, что мы зарабатываем.

   Конечно, Варава хитрил. Он прекрасно знал, что Шмамиг заставил всех отстёгивать в общаг чуть не две трети собираемых денег и это никому не нравилось.

   -Правильно, Варава, – сразу поймался Халав. – Конечно, общак – дело святое и никто непротив отчислять туда деньги, но Шмамиг перегнул палку. Что это за дела, когда я не могу распоряжаться кровно заработанными деньгами, это ж так по рукам бьёт, что отпадает охота честно трудиться.

   Остальные молчали.

   -Предлагаю, – не услышав больше замечаний, заявил Варава, – половину заработанных денег оставлять на местах.

   Все согласились и решили за это выпить. В этот момент в комнату вошёл Эвув. Он почтительно поприветствовал соратников и уселся на место своего хозяина Холеда. На вид он был спокоен, но движения рук выдавали его волнение. Ещё бы, ведь теперь он наравне с паханами, а, значит, и сам пахан.

   -Принимай хозяйство, Эвув, – распорядился Варава, словно он уже имел корону.

   -А теперь давайте решать, кто займёт место Шмамига. И, словно невзначай, добавил – а с Антипой я поговорю, пусть вытаскивает Холеда с нар.

   Говоря это, он дал всем понять, что у него связи даже с самим царём. Конечно, он врал. Нет, связь с Антипой он имел уже давно, и они были в каком-то смысле чуть ли не друзья. А врал он то, что отпустят Холеда . Ему завтра отрубят голову, как и было запланировано с самим Антипой. Эвув же, в благодарность за эту услугу со стороны Варавы, о которой они договорились неделю назад, будет его прикормленной собачкой.

   -Вараву! Тебя хотим, – произнёс Эвув и, вставая в знак признательности и почтения, повторил, – Вараву. Остальным ничего другого не оставалось, как встать и склонить головы в знак согласия. Король Шмамиг умер. Да здравствует король Варава!

   Глава 7.Иоанн Креститель

   Сколько Иоанн себя помнит, столько он помнит на себе эту мантию из грубой верблюжьей шерсти. Порой ему казалось, что он и родился в ней, и она росла на теле по мере его роста. Жил он со своим дядей Фирасом в трёх километрах от Вифании в сторону Иерихона и дом их был скорее не дом, а лачуга, какие строят для себя пастухи овец. Дядя взял его к себе сразу после смерти его родителей Елисаветы и Захария, и воспитывал его как своего сына. О том, как умерли его родители, Фирас никогда не говорил, и Иоанн перестал об этом спрашивать. Чем они с дядей занимались? Да ничем. Жили и жили, как бог даст. Единственным их занятием было собирать в пищу саранчу, а если повезёт, то диким мёдом поживиться. Фирас был философ и всю жизнь посвятил выяснению одного вопроса : кому в Израиле жить хорошо? По его науке выходило – никому, не считая небольшой кучки богачей и, конечно, царя. По его сформировавшейся теории бытия, виной создавшемуся бедственному положению людей были они сами.

   -Сами и виноваты, – повторял он неоднократно Иоанну, – забыли Закон и потеряли совесть.

  Порой они ожесточённо спорили, но, в основном, их мысли сходились и каждый вечер заканчивался для них одинаково – они решали и никак не могли найти ответ на жизненно важный вопрос – что делать?

   Их *дворец* располагался недалеко от дороги, ведущей из Иерихона в Иерусалим, и каждый день у них останавливались путники. С ними можно было обсудить последние новости и поспорить о смысле жизни.

   Так вот они и жили, пока однажды Фирас не послал Иоанна в народ.

   -Иди, Иоанн, – сказал он ему, вручая посох, – обойди весь Израиль и посмотри, как живут люди. Присмотрись хорошенько и, может быть, после этого мы поймём, как нам обустроить страну.

   С тех пор прошёл почти год. Всё сделал Иоанн, как говорил ему дядя, прошёл весь Израиль, пристально всматриваясь в приметы жизни людей.

   …Вот на рынке продавец поймал воришку, пытающегося стащить у него початок кукурузы. Вору было лет десять. Видимо, один из сирот, которых теперь много на улицах Израильских городов. Мальчишка даже и не пытался молить о пощаде, видимо он уже знал по своему горькому опыту, что её не будет, когда продавец, жирный, откормленный бугай, бил его со всего размаха ударами, рассчитанными на взрослого человека. От первого удара парнишка отлетел метров на пять и потерял сознание. Но этого изуверу было мало, он поднял бесчувственное тело ребёнка за грудки и размахнулся, чтобы ударить его опять на глазах у всего народа, который не сделал ничего, чтобы остановить осатаневшего подонка.

   -Не смей! – заорал Иоанн и перехватил его руку, – не смей обижать голодное дитя.

   Торговец вырвал руку и хотел продолжить своё чёрное дело и тогда Иоанн, в первый раз за свою жизнь, ударил человека в лицо.

   Зеваки, с удовольствием смотревшие, как за початок кукурузы уродуют ребёнка тут же, как стадо диких обезьян, одобрительно загудели, когда торговец упал к ногам Иоанна от полученного удара в нос. Эй, народ! Опомнись! Что с тобой происходит?

   …Вот вдова виноградаря, пытающаяся отстоять своё право на принадлежащий ей виноградник. Наивная! Её муж, вложивший всю свою жизнь в этот кусочек земли, и не подозревал, что стоит ему умереть, как стая хищников набросится на его возделанный потом кусочек семейного дохода. А суд, купленный с потрохами его богатым соседом, решит дело не в пользу справедливости, а в пользу того, кто больше даст на лапу.

  …А вот десятки и сотни людей, продаваемые каждый день в рабство на рынках Израиля. Дети, женщины и даже старики. Тридцать серебряников за душу. За старика скидка – пятнадцать.

   -Где Закон? Где царь? Где справедливость?

   Да, правильно говорит Фирас: люди сами виноваты. Почему они ненавидят друг друга? Разве нельзя жить по- другому, проще, не оценивая душу соседа его состоянием? Да и разве можно измерить жизнь одними деньгами и ставить свою жизнь в зависимость от этих презренных кусочков металла? Деньги, деньги, деньги. Вот корень зла и, пока всё измеряется ими, Израиль будет раздираться на части в стремлении людей обогатиться за счёт простачка соседа, осиротевшего ребёнка, неосторожного пришельца или родного брата, проданного в рабство за просроченный платёж. Сегодня ты – брат, а завтра ты – раб!

   -Теперь я знаю ответ на этот тяжёлый вопрос – что делать? – думал Иоанн, – разделить всё: имущество, состояния, еду, одежду(1). Всё поровну, всё по совести – другого пути нет!

   Всё это он хотел рассказать Фирасу, но, вернувшись, нашёл заброшенную лачугу и могилу Фираса у самой дороги на Иерусалим.

   -Как же так? – думал опешивший Иоанн, ещё не веря в смерть своего единственного близкого человека, – я столько увидел, столько собрал примеров, нашёл ответ на мучивший нас вопрос и что же теперь?

   Всю неделю путники, проходившие по дороге, видели сгорбленную фигуру Иоанна подле могилки Фираса. Не желая нарушать его траур, они не останавливались, как обычно, чтобы передохнуть и, проходя мимо, только печально вздыхали: – Все мы там будем.

   -Сколько можно рассуждать и ничего не делать? – решил наконец Иоанн и, привалив дверь придорожным камнем, пошёл в сторону Иерихона. В стороне от города Беф-Хогла, на берегу Иордана он построил себе шалаш под раскидистыми ветвями ив, пышно разросшимися вокруг родника Яин -Холжда. В этом месте был брод через Иордан, поэтому здесь всегда было многолюдно и путники любили отдохнуть здесь перед длинной дорогой до Иерусалима.

   -Люди! Опомнитесь! Оглянитесь вокруг себя! Что вы делаете? – обращался к ним Иоанн, – приблизилось царство бога Израилева. Кто не очистит себя от грехов своих, тот умрёт в гиене огненной.

   Никому не хотелось умирать в гиене огненной и люди начинали прислушиваться к тому, что говорил этот сумасшедший.

   -Сколько можно попирать законы нашего Бога? – бросал им в лицо Иоанн, – неужели ваша жалкая жизнь не свидетельство того, что вы

   1.Библия. Лк.3:11

  живёте не так, как заповедовал вам наш бог Иегова? Не вашими ли усилиями великий и могучий Израиль превратился в жалкое подобие некогда могучей страны? П-о-к-а-й-т-е-с-ь-!!! Покайтесь и смойте в Иордане свои грехи и не делайте их более во век!!

   Вид нечёсаного Иоанна, у которого глаза горели каким-то странным неведомым светом, наводил на людей страх и веру одновременно, и они шёпотом (не дай бог прервать пророка) спрашивали друг у друга: – Уж не Илья ли пророк вернулся на нашу землю, готовя путь мессии?

   -Всех вас, не соблюдающих Закон, ждёт погибель, – продолжал действовать им на нервы Иоанн, – и вас, и ваших детей, и детей ваших детей.

   -А что же нам делать, рабби, – почтительно спрашивали люди Иоанна.

   -Покайтесь через крещение в Иордане и ничего не требуйте определённого вам в жизни. У кого есть две одежды – одну отдай неимущему соседу. У кого есть еда – отдай часть голодному.

   Собственно, ничего необычного в его призывах не было. Покаяться? А почему бы и нет? Покреститься? Нет ничего проще! От этого тебе не убудет. Правда, и не прибавится, но зато Бог, как говорит Иоанн, может, и простит.

   -А вдруг он и в правду пророк? Тогда крещение поможет мне спастись от кары за грехи, которые я совершил за свою жизнь? – думал испуганно путник, прислушиваясь к его словам. Да и жарко, между прочим. Почему заодно не освежиться в прохладной воде Иордана?

   Придя домой, люди рассказывали всем соседям, родственникам и знакомым про появившегося на Иордане пророка и призывали слушателей последовать их примеру – покреститься у него и покаяться.

   -Этот прохвост, Иуда, покрестился, а я что, хуже его, – думал, придя домой, сосед или знакомый крестившегося у Иоанна Иуды, – он получит прощение Самого, а я помирай за здорово живёшь? Ну, уж дудки!!

   Помучавшись несколько дней мыслями о прощении, которое не будет стоить ему ни лепты, он собирался в путь, придумывая для себя причину, по которой ему необходимо было пройти именно близ места, где крестил Иоанн.

   Слава Иоанна быстро дошла до власти предержащих, но поскольку в его проповедях не было призыва к переустройству существующего положения вещей, то на него не обращали внимания.

   -Пусть языком почешет, – говорили они, – каждый по – своему с ума сходит.

   Глава 8.Братья

   Иисус давно не видел своего брата Иоанна. Лет пятнадцать, наверное. Или больше? Больше! В последний раз они, с ещё живым тогда отцом, заходили проведать Фираса после пасхи. Отец с Фирасом сразу же стали обсуждать новости и говорить о жизненных проблемах, а им с Иоанном было некогда. Они быстро обежали расставленные Иоанном силки (ловушки были пусты), погонялись за неосторожной мышью, а потом развалились в шалашике Иоанна, прямо под смоковницей, и стали делиться секретами ловли малиновки. Потом они слушали, как журчит вода в роднике, между делом пришли к выводу, что Фамарь, десятилетняя соседка Иисуса, самая красивая девчонка (но и самая вредная), и через час им казалось, что во всём мире нет ближе братьев, чем они. Они чувствовали себя родственными душами, а наличие у каждого из них родимого пятна в виде полумесяца только подтверждало их близкое родство. Быстро осознав свою схожесть, они решили проверить это на взрослых. Не долго думая, Иисус облачился в грубую одежду Иоанна, а Иоанн натянул на себя льняную рубаху Иисуса. Их маскарад сработал на славу!

   -Иисус, – обратился к Иоанну отец, когда они предстали перед взрослыми, – не убегайте далеко: мы скоро пойдём домой.