Глава11
Психиатр Головкин проснулся в крайне мрачном настроении. Открыв опухшие ото сна глазки, он немного полежал, ленясь вставать, но потом неожиданно вскочил, как ошпаренный.
– Степаныч! – криком позвал он. – Ты… ты где, а?
Ещё вчера вечером друг был на месте, но сейчас его не наблюдалось нигде. Лишь только огрызок бельевой верёвки говорил о том, что свято место, даже если оно расположено возле отопительной батареи, иногда бывает и пусто.
В полнейшем недоумении и растерянности Головкин обыскал всю квартиру на предмет наличия в ней Толоконного, но увы( а может быть – ура!), человека с такой фамилией не оказалось.
Входная дверь была распахнута настежь, а с вешалки в прихожей пропал осенний плащ и широкополая, ковбойского фасона, шляпа. Ботинки тоже были украдены и пропажа вещей привела психиатра в полнейшее бешенство.
– Ну, су… – начал он орать, но резко замолчав, прикрыл дверь, чтобы, не дай бог, не услышали соседи. И только после этого дал волю злостным парам.
– …ка! Вот ведь приютил козла на свою голову!
Увлечённый проклинанием до седьмого колена всего рода Толоконных, Головкин не сразу сообразил, а как, собственно, смог Виктор Степанович покинуть место заточения? Голыми руками верёвку не порвёшь, а все колюще-режущие предметы он сам предусмотрительно спрятал накануне подальше от сумасшедшего. Тот, конечно, не буйствовал, только пускал слюни и молился, но чужая душа ведь потёмки. Даже для профессионального целителя этих душ.
Когда первый запал немного прошёл, до Головкина, наконец, дошло , что узник сбежал не просто так. Уныло разглядывая измочаленный конец верёвки, психиатр понял, что тяга к Отцу у клиента была настолько сильна, что он просто-напросто перегрыз путы, мешающие этому благому порыву. Так что к ущербу, нанесённому другом в виде похищения вещей, прибавилась также и испорченная верёвка.
Но, пораскинув мозгами, Головкин решил, что возможно это и к лучшему. Честно сказать, он не очень-то и стремился к роли спасителя.
– В конце концов, каждый волен делать свой выбор сам, – успокоил он себя, вновь падая на диван. – Даже умалишённый. Да! Ну хочет человек увидеть бога, так пусть его видит. Мешать этому я не имею никакого права. Если каждого, кого тянет к господу, обвинять в сумасшествии, то нужно сразу всех верующих упрятать в дурдом. Может на самом-то деле он вполне нормальный. Религия – она штука тонкая, там сразу и не поймёшь, кто дурак, а кто просто дурака валяет.
Психиатр ещё очень долго рассуждал о бытие и небытии, о странностях человеческой души, о неисповедимости путей и многом прочем, успокаивая, убаюкивая свою совесть. Короче говоря, сознательно создавал невидимый занавес между собой и теми проблемами, которые непременно возникли бы, возьмись он за спасение им же и потопленного друга.
– Всё хорошо, – шептал он. – Я абсолютно спокоен. Беспокойство отсутствует. Проблемы отсутствуют. Жизнь прекрасна…
Виктор Степанович гордо вышагивал по центральному проспекту и счастливыми глазами разглядывал прохожих. Длиннополый плащ путался в ногах, ковбойская шляпа и обрывок верёвки, болтающийся на шее, придавали облику дикого травматолога вид мексиканского ранчеро, чудом избежавшего виселицы. Взгляд Виктора Степановича перескакивал с лиц людей, удивлённо косящихся на странное существо, на деревья, дома и снующие по автостраде автомобили.
Он прощался. Прощался с этим миром и готовился обрести вечный покой в святой обители. Этот мир был жесток и безжалостен к нему, но он не казнил его за зло, прощая всем и вся их прегрешения. Когда нибудь люди поймут, что так жить нельзя, что от суровой реальности надо уйти в мир вечной любви, где нет страдания и боли, нет войн и разрухи, где есть только мир и доброта.
Мир,мир,мир. Виктор Степанович постиг смысл этого слова. Да, оказывается, раньше он жил в призрачном мире. Настоящий же – он не здесь, а там, куда указывает крестообразный перст, торчащий на всех церковных куполах. Как же этого никто не понимает?
– Я иду, боже, – шептал он. – Я уже в пути. Прочь путы! Прочь весь тот груз, что тянет меня на дно. Господи, поми-илуй.
Постепенно его таинственный шёпот перешёл в восхваляющее бога и всех святых торжественное песнопение, а к удивлению прохожих прибавилась ещё и брезгливость.
Стайка мальчишек долго преследовала блаженного, со смехом рассуждая о странном одеянии "чудного дяди". Тот не обращал на них ни малейшего внимания, пока один из сорванцов не приблизился и не наступил на полу волочащегося по асфальту плаща.
Раздался треск разрывающейся ткани и Виктор Степанович грозно обернулся. Он захотел посмотреть, кто посмел ворваться в его божественный мир и грубо прервать сладостные грёзы?
Нарушители грёз тут же с визгом разбежались.
– Ух, чтоб вам! – ругнулся он им вслед и, не обратив внимания, что плащ укоротился наполовину, степенно двинулся дальше.
– Нет! – криво ухмыльнулся он. – Прочь отсюда! Нет здесь правды, один сатана повсюду! Господи, ну где же ты?
Виктор Степанович вдруг понял, что прошёл уже достаточно много, но так нигде ещё и не заметил вожделенного сияния и потаённой тропинки.
– Господи! – обиженно сказал он, останавливаясь на перекрёстке. – Ты бы показал что-нибудь, а? Чтобы я дорогу-то к тебе увидел. Эх, надо было архангела Гавриила как следует расспросить. Кстати, я и не знал , что архангел может спать, как человек. Я думал, они вообще никогда не спят, только проверяют.
Стоя на одном месте, будто привязанный, пропустив несколько раз зелёный свет светофора, он бубнил и бубнил себе под нос.
– А вот интересно мне знать, – Виктор Степанович задрал глаза к небу. – Долго мне торчать ещё на этом перепутье? Боже, ты где? Тоже спишь, что ли? Нет, я не осуждаю тебя, ты не подумай. Спи, спи, я подожду. Только скажи, сколько ждать-то?
Монолог спятившего врача угрожал затянуться на неизвестное науке количество часов. Вокруг Толоконного и так уже толпились несколько человек, из чувства любопытства и, ради бесплатного зрелища, пожертвовавших своим временем, ибо "этот чудик" разговаривал слишком громко, чтобы пройти мимо, да и его хипповый прикид вызывал их живейший интерес.
–Эй, приятель, ты откуда такой красивый? – спросил, наконец, какой-то мужичонка в синих кроссовках, синих штанах с футболкой и с синим же лицом.
– Братья и сёстры! – тут же отозвался новоявленный пророк. – Как вы живёте?
– Да, в общем-то, херово, – вздохнул синий и подмигнул заливающейся весёлым смехом пьяной , молодой парочке.
Патлатый парень придерживал пониже талии свою рыжеволосую подружку, та раскрашивала горлышко пивной бутылки губной помадой.
– Вот! – торжествующе воскликнул Виктор Степанович. – Что и требовалось доказать. Все кругом козлы и уроды. Посмотрите!
Он указал перстом на собравшихся и, как бы из нежелания лицезреть глупый, тёмный народ, неспособный понять и разглядеть истину, томно прикрыл глаза.
– Это ты про кого? – угрюмо спросил патлатый и, чуть не поперхнувшись от столь неожиданного обвинения своим смехом, даже перестал лапать рыжую девку. – Это чё, мы козлы, да?
Не поняв, что надвигается гроза, Толоконный хотел что-то ещё объяснить неразумному стаду, но возмущённый парень вдруг выхватил у подружки недопитую бутылку, выдул то, что осталось(не пропадать же добру)и, подскочив к проповеднику, шарахнул его этой бутылкой по шляпе.
– Это тебе за козла! – победно произнёс он и бросил оставшееся в руке горлышко лежащему на грудь.
Виктор Степанович не успел среагировать на стремительное движение налётчика. Он просто сразу же грохнулся навзничь и удивлённо уставился на небо. В его глазах застыл немой вопрос:"За что, господи?"
– Правильно, – одобрительно сплюнул мужичонка и, для пущей верности, пнул поверженного в бок синим кроссовком.
– У-у, развелось бомжей всяких, – добавила проходящая мимо богомольная старушка. – Нормальным людям от них прохода нет.
– Не, ну ты слышала? – продолжал возмущаться патлатый. – Козёл я у него.
Рыжая девка пьяно хихикнула и вдруг, не удосужившись даже прикрыть рот, громко икнула.
– Пошли отсюда, – сказала она. – А то ещё ..ик!..менты нагрянут.
Парень гордо расправил свои узенькие плечики, с видом покорителя стран и континентов подцепил её под руку и потащил дальше.
Спустя минуту возле Виктора Степановича уже никого не было. Ковбойская шляпа при падении слетела с головы, укатилась на проезжую часть, где и была благополучно задавлена добрым десятком автомобилей.
Злой, жестокий мир в очередной раз показал свою низменную сущность.
Помянуя о низком поступке жены, Иван ни за что не хотел ехать с ней рядом, поэтому учитывая пожелания лучшего друга, Александр милостиво уступил ей своё командирское место. Сам же бандит, весело сверкая изумрудным лицом, довольно удобно устроился сзади, здорово прижав к дверям разделённых его тушей любовников.
– Отец Алексей, он всем отцам отец, – возбуждённо докладывал он. – Всё, как рукой снимает.
– Да ну, – съязвил Иван.
– Вот те крест!Один раз, давно уже, знаешь, как было?
– Как?
– Ну, не буду вдаваться в подробности. Короче, ситуация – хуже не придумаешь. Вешаться я хотел.
Иван скосил глаза в его сторону и попытался объять необъятное.
– На чём? – с недоверием спросил он. – На подъёмном кране, что ли?
– А как ты догадался? – удивился Александр.
– Неважно. Ну и что дальше?
– Да ничего. Встретился с отцом Алексеем, съели мы с ним литра по полтора, он мне слово божие преподнёс и всё.
– Что, проблемы отпали?
– Нет, – вздохнул бандит. – Но вешаться передумал. Застрелиться хотел.
– Выдумки всё это! – зло бросил Иван.
– Ты про что?
– Да про бога. Нет его на самом деле. Это всё евреи придумали, чтобы бабки срубить.
– Сам ты еврей! – обиделся Александр. – Сейчас вот узнаешь правду-матку. Отец Алексей…
– Да что ты заладил – отец Алексей, отец Алексей! – взорвался Иван. – Чё он мне скажет? Я и без него всё, что мне надо, знаю.
– Ну-ну, – усомнился бандит.– Ты вот что, лучше подожди. Чего коней гнать? Сейчас приедем, выпьешь и слова отца Алексея сразу станут для тебя милее всего на свете.
Надежда вдруг взволнованно обернулась:
– Ой, а я слышала, что в церковь нельзя с непокрытой головой входить. Вроде как грех.
– Успокойтесь, Наденька, – утешил её Александр. Со мной вы можете войти туда даже абсолютно голой и при этом все будут рады вас видеть. Зря я им деньги плачу, что ли?
Иван неожиданно напрягся.
– А давай попробуем, – предложил он.
– Что?
– Пусть она голая туда зайдёт, а мы посмотрим.
– Слушай , а это идея! – тут же загорелся бандит.
Надежда испуганно оглянулась и увидела, что шутить никто и не собирается.
– Ни за что! – выпалила она.
– Всё, решено! – от возбуждения и радости Александр даже захлопал в ладоши. – Молодец, Ванька, ты это круто придумал. Кстати, заодно и проверим, так ли сильно уважает меня святой отец.
– Вы что, с ума сошли, да?
Надежда чуть не плакала, а Александра таинственно улыбалась и отрешённо смотрела в окно.
– Ты должна, – веско произнёс Иван. – Кто же, если не ты?
– Нет, я не могу, – пропищала та жалобно и шмыгнула носом. – Лучше уж тогда убейте меня.
– Хорошо, – кивнул он. – Колян, ну-ка, тормозни.
– Ага.
Мерседес резко свернул к бордюру и остановился.
– Вылезай! – Иван открыл свою дверь и угрожающе посмотрел на жену. – Ну, кому сказано?
– Ты что, серьёзно? – уже почти плача, слезливым голосом спросила она.
– А ты думала! Конечно, серьёзно.
– Ладно, Ванёк, перестань, – остудил его Александр. – Видишь, девушка и в самом деле не хочет, пусть так идёт. Мы ведь всё же в храм едем, а не в бордель.
Иван насупился и захлопнул дверь.
– Только ради тебя,Санёк. Но ты мне за это будешь должен.
– Без базара.
Надежда всё ещё всхлипывала, Колян заводил движок, когда вдруг со стороны тротуара к автомобилю кинулось неизвестное существо и с криком:"Пусти меня, господи!", начало молотить кулачками в боковое стекло.
– Кто это?
Александр тупо уставился в окно и расплылся в улыбке.
– Ванька! На ловца и зверь бежит. Смотри, кого наши сети притащили.
Ивана, убийственное настроение которого ещё не прошло, из машины как ветром сдуло.
–Ты покойник! – взревел он, окучивая осаждающего Мерседес гражданина. – Где мои деньги, сволочь?
Не успев как следует прийти в себя после удара бутылкой, Виктор Степанович(а это был именно он)неожиданно понял, что слегка ошибся адресом и врата в царствие божие находятся где-то в другом месте.
– Господи, спаси, – постанывал он, в строгом соответствии с заповедями подставляя обе щеки под Ивановы оплеухи. – Господи, помоги. Алилуй-я!
– Стой! – крикнул Александр. – Убьёшь ведь.
– Убью, – задыхаясь от праведного гнева, мрачно подтвердил Иван.
– Но не здесь же. Кидай его в багажник. Колян, открывай.
– Ага.
– Наденька, помогите мужу загрузить гражданина.
– Хорошо.
Она теперь старалась быть как можно покладистей. Не ровён час, Иван выкинет опять какую нибудь штуку. Или погибнешь, или сраму не оберёшься.
Но тому, на её счастье, было сейчас не до этого. Найдя себе более достойную мишень, Иван на время забыл о супруге и вплотную занялся врачом, всё несчастье которого состояло в том, что он постоянно оказывался не в то время не в том месте. И началось это с той самой злополучной ночи, когда он загипсовал Надежде слегка вывихнутую руку, а Ивану спьяну хотел вскрыть живот, чтобы попытаться найти в его утробе второй аппендикс. Кто знает, может и нашёл бы?
Однако, тот свой шанс он упустил и теперь Иван сам нашёл все его рёбра, не прибегая даже к помощи скальпеля.
Александр начал терять терпение.
– Ну чё вы там возитесь? – выкрикнул он.
–Щас! – раздосадованно отозвался Иван, по-видимому, немного разочарованный тем, что ему не дали раздавить эту гниду прямо на месте. – Дай,я ему, паскуде, хоть ещё разочек въеду.
Создавая лишь видимость помощи, Надежда бесполезно простояла рядом и, когда крышка багажника захлопнулась , добавив доктору ещё одну гематому на черепе, она с облегчением бросилась на своё прежнее место.
Иван торжествовал. Враг был хитёр и коварен, но его хитрости всё же не хватило, чтобы провести самого Ивана Хламина.
– Всё, поехали, – он уселся рядом с Александром и захлопнул дверь.
Сзади донеслось слабое постукивание пленника.
– Стучи,стучи, – процедил он сквозь зубы. – Дятел сизокрылый.
– Ванёк, а давай его к отцу Алексею свозим. – предложил бандит.
– Зачем?
– Ну, пускай он перед смертью исповедуется.
Иван нахмурился и мстительно поджал губы.
– Ну, не знаю, – с явной неохотой сказал он. – Хотя, ладно, валяй. Что, я зверь какой, что ли?
– Ты гений, – заверил его Александр. – Ох, люблю я веселье. Наденька, а вы любите?
– Да, – осипшим от страха голосом ответила та, предчувствуя новую беду.
– Знаю я твоё веселье, – зло бросил ей Иван. – Только я за дверь, так ты тут же юбку задираешь.
– А сам то? – не выдержав, она заплакала.
– Что сам? Что сам?
Надежда оглянулась на Александру и заревела ещё громче.
– Что? Сказать нечего? Молчи уж лучше.
– А что случилось? – спросила, наконец, ничего не понимающая, Александра, впервые за всё время поездки подавшая голос.
– Да что могло случиться, дорогая? – льстиво улыбнулся бандит. – Это их семейная разборка. Нам с тобой до них нет никакого дела. Правда, Наденька?
Последний вопрос прозвучал как угроза. Сзади опять послышался стук.
– Заткнись ты! – рыкнул Иван.
Мерседес подбросило на кочке и, по-видимому, ещё раз приложившись головой, пленник сразу затих.
Святая четвёрка продолжала препираться, а флегматичный Колян только улыбался и молча петлял по тихим, тенистым переулкам.
Был полдень, солнце болталось в зените, возле церковной ограды дежурила толпа нищих с протянутыми руками. Вокруг них паслись голуби.
– Всё, приехали, – сказал Колян и припарковался возле огромной машины генеральского вида.
– Это отца Алексея тачка, – доложил Александр. – Вылезайте.
Глава 12
Святое учреждение выглядело более чем внушительно. Раззолоченые, каплевидной формы, купола, массивным дождём напирали на белокаменные стены, как новогодняя ёлка усеянные ликами и статуэтками святых посредников между простолюдинами и всевышним.
Почуяв добычу, нищенствующие братья и сёстры навострили ушки и базарной толпой обступили только что подъехавший Мерседес.
– Подайте, Христа ради! Ну, пожалуйста! – приступив к работе, тут же загалдела эта голодная куча. Причём лиц, действительно смахивающих на обездоленные, Иван насчитал не более трёх.
Остальные просто не хотели честно трудиться, предпочитая выдавливать слёзы и деньги из состоятельных земляков.
– А ну кыш! – гаркнул Александр и выгрузил своё тело из салона машины. – Ванька, доставай доктора.
– Подождёт, – отмахнулся тот. – Надо сначала на разведку сходить.
– Нафига?
– Ну, вдруг твой поп занят?
– Ты чё, смеёшься? Да он сейчас ради нас всех своих прихожан выгонит.
Лениво потягиваясь, Александра разминала затёкшие члены и, глядя на неё, Надежда проделала то же самое. Колян остался за рулём до особого распоряжения.
Нищие дружно сплюнули и, втихаря проклиная всяких безбожников, кинулись в другой конец двора к подъезжающей"копейке".
– Как саранча, – презрительно заметил Иван.
– Чёрт с ними.
Александр зацепил обоих жён под руки и потащил их к дверям храма. Надежда с тревогой оглянулась на мужа.
– Ой, мне что-то не по себе.
– То есть? – не понял бандит.
– Я ни разу в церкви не была.
– Чё, серьёзно? Ну ты даёшь! Так нельзя. Я вот, если даже чуть-чуть нагрешу, ну там, закопаю кого-нибудь живьём, или в бетон закатаю, так сразу к отцу Алексею на исповедь. Очень помогает.
– А как?
– Сейчас увидишь.
Они поднялись по ступенькам и вошли внутрь. Там оказалось ещё круче, чем снаружи. Богомольный люд там и сям просил помощи, зажигая у иконок восковые свечки различной степени толщины. Стены, потолок, уходящий прямо к месту назначения этих просьб, декорации, всё блистало позолотой и цветами неземных оттенков. Красота, да и только!
При виде странной процессии, молящиеся боязливо замерли и, помедлив мгновение, начали истово креститься.
Александр уверенной походкой направился вглубь помещения и повёл шатию-братию по узкому коридору. Боясь потеряться, Надежда вцепилась в его локоть, а Иван, любуясь красотами форм Александры, по-прежнему следовал сзади.
Впрочем и Надькины ягодицы отнюдь не вызывали в нём отвращения. Возможно впервые за два с половиной года пододеяльной интимной жизни он увидел жену, когда она скакала на его лучшем друге Саньке, во всей её красе. Это взбесило его, но в то же время открыло глаза на некоторые, доселе неведомые стороны Надькиного характера. Оказалось, что она, если захочет, тоже кое-чего умеет. Может быть, он сам как-то не так вёл себя все эти годы?
– Вуаля! – обнаруживая некоторое знание французского языка, Александр неожиданно распахнул ничем не примечательную дверь.
Комната, в которую ввалилась наша весёлая команда, больше напоминала рабочий кабинет генерального директора всех нефтепроводов страны, чем скромный угол служителя культа. За столом, размерами чуть превышающим бильярдный, восседал дородный бородач в чёрной рясе и что то писал.
–Здорово, Лёха! – радостно осклабился Александр. – Как сам?
– О-о, какие люди к нам пожаловали!
Тот поднялся и, бросив свою писанину, мельком взглянул в окно. Видимо, высматривал новое подношение.
– Знакомься, – бандит повернулся к жене. – Ну… эту ты уже знаешь. А вот Иван да Надька, мои новые друзья. Прошу любить и жаловать.
–Уже люблю, – по-отечески произнёс святой отец и почесал нос. – Жарко сегодня.
– Эт точно. Ты, наверное, не ждал меня?
– Ждал. Я всегда гостям рад.
– А особенно мне, да?
Александр горячо обнял попа и окинул взглядом весь кабинет.
– Смотрю, всё богатеешь, – уважительно произнёс он.
–Мир не без добрых людей, – вздохнул отец Алексей. – Я им помогаю словом божьим, а они мне…
– Деньгами! – заржал бандит.
– Что деньги? – поморщился тот. – Истинные ценности ими не измерить.
– Ты прав, ты прав.
Поп, наконец, спохватился:
– Что же мы всё стоим? – виновато сказал он. – Проходите, гости дорогие, прошу к столу.
Уже привыкший к почтительному обращению:"отец Алексей", Иван был несколько ошарашен той фамильярностью, с которой отнёсся к попу друг Санёк. Но потом, немного поразмыслив, он пришёл к выводу, что, вероятнее всего, так и надо. Как говорится, кто платит, тот и музыку заказывает.
Однако, великолепие, царящее в этом богоугодном заведении, слегка придавило его, заставив воздержаться от подобного же стиля поведения. Он просто присел на указанный стул и приготовился к продолжению знакомства.
Поп даже не обратил внимания на зелёный боевой окрас друзей, видимо такое зрелище ему было не в новинку. Он с любовью следил за действиями Александра, который подошёл к окну и, выглянув наружу, проорал:
– Коля-ан!
Тот, словно эхо, отзвался своим обычным словом и, буквально через минуту, притащил в кабинет сумку, набитую уже известно чем.
– А с этим что делать? – спросил он.
– С чем?
– Ну, с тем, что в багажнике. С доктором.
– Ах, да!
Шлёпнув себя по лбу, Александр забыл о его плачевном состоянии, а вспомнив, тут же огласил об этом истошным воплем.
–Потише, сын мой, – поморщился отец Алексей и уселся в своё, похожее на раззолоченный трон, кресло. – Всё-таки мы в храме божьем.
Бандит виновато поглядел на батюшку.
– Тащи его сюда! – процедил он Коляну сквозь зубы.
– Ага.
Тот бухнул сумку прямо на стол и вышел.
Надежда во все глаза смотрела на настоящего попа, причём взгляд её оказался настолько интенсивным, что тот начал беспокойно ёрзать на своём царском месте, а Иван исподтишка шлёпнул жену пониже спины.
– Чё зенки вылупила? – шепнул он ей тихо.
Словно очнувшись, та вдруг громко зевнула и это не укрылось от глаз окружающих.
– Да! – согласно кивнул Александр. – Намёк понял. Что то скучновато становится.
Он деловито поднялся, расстегнул сумку и, внедрив в неё обе руки по самые локти, выудил на суд божий две пустые бутылки.
– Гы-гы! – вырвалось у Ивана.
Отец Алексей вопрошающе вскинул очи.
–Не понял! – не понял бандит, нахмурил брови и принялся рыться дальше.
Через несколько секунд стол был завален объедками, огрызками, короче говоря, остатками предполагаемого барского закусона. Целыми остались только консервные банки, но, судя по небольшим вмятинам, выстроенным полукруглыми рядами, их тоже успели коснуться чьи-то острые зубки.
Александр перестал хмуриться и выпучил глаза.
– Я, в натуре, не понял!! – грозно повторил он. – Это что же это такое?
– Мыши, – предположила Александра.
Отец Алексей перекрестился и начал читать молитву.
– Господи, помилу-уй! – раздалось в дверях.
Колян втащил в кабинет помятого гражданина, Толоконного Виктора Степановича, и швырнул его на пол для допроса.
– Это он всё сожрал, – крикнул Иван. – Точно. Сумка в багажнике была?
– Где же ещё? – бандит стал похож на небольшую грозовую тучку, готовую разразиться маленьким ураганчиком.
Виктор Степанович шлёпнулся на паркет и продолжил своё пьяное пение.
– Матерь божия! Господи, я пришёл к тебе!
Отец Алексей брезгливо поджал губы и спросил:
– Что сие значит, Сашенька? Кто этот смертный?
– Это ты правильно спросил, отче. Он и есть смертник.
– Убийства не допущу! – тут же вскипел священнослужитель. – По крайней мере, в этой обители.
– Не волнуйся, – пообещал Александр. – Мы законы знаем.
– Пришьём в другом месте,– добавил Иван.
– Ой, мамочки! – всплеснула руками Надежда.
– Неужели этот козёл смог один убить столько продуктов и пойла? Вот гнида!
Александр прервал торжественное песнопение лежащего яростным пинком и устало сел на стул.
– Что же, совсем ничего не осталось? – уныло спросил отец Алексей.
– Колян.
– Ага.
– Да я не в том смысле, – поправился поп.
– Знаю я твои смыслы, Лёха, ты мне-то хоть мозги не пудри. Кстати, что это у тебя за писанина?
Бандит потянулся было к стопке бумаг, лежащих на столе, но отец с необыкновенной ловкостью схватил их и спрятал под рясу.
– План черчу, – смущённо заявил он.
– Какой план?
– Да так… – тот затуманил глаза и закатил их к потолку. – Храм один деревенский хочу восстановить. Только вот денег не хватает.
– Да ну? – усомнился Александр и со злостью посмотрел на бездыханного врача.
– Представь себе, это так. Мало ещё сознательных прихожан, которые могут безвозмездно жертвовать свои сбережения на мои… то есть, на церковные нужды. Таких богоугодных людей, как ты, мой друг, очень мало.
Александр приосанился.
– Вот видите, – гордо сказал он остальным.
– Что? – не понял Иван и опять шлёпнул, не перестающую зевать, Надежду. Та обиженно отвернулась.
– Как что? – удивился бандит. – Ты чё , не догоняешь, как мало у нас верующих вроде меня? Хотя сейчас, именно сейчас, нужно верить хоть во что-нибудь.
– Да, и платить за это деньги.
– Не в деньгах дело, сын мой, – вздохнул отец Алексей.
– А в чём?
– А в том, что все мы грешники и, только стремясь к отцу нашему, возможно обрести вечную жизнь в райском саду.
– Не верю я тебе! – окрысился Иван. – И не верил никогда! Никому!
– Ты что? – испугался Александр, а священник посмотрел на него всепонимающим, мудрым взглядом, говорящим о том, что нельзя быть таким дауном.
– А я верю, – вдруг заявила Надежда.
Поп с профессиональным интересом уставился на новую потенциальную прихожанку.
– А что ты сделала для того, чтобы господь в этом убедился? – задал он ей провокационный вопрос.
– Ничего. А что, одной веры недостаточно?
– Эх, молодёжь! – вздохнул поп, – Надо ходить в церковь, каяться и молиться.
– Боже! Я уже пришёл!
Виктор Степанович неожиданно сел, потом перевернулся, встал на колени и пополз к трону.
–О, боже! Как же я счастлив, что я у твоих ног. Я так долго шёл и вот я здесь. Сатана испытывал меня, но я не поддался.
От него исходил такой густой перегарный дух, что отец Алексей, втянув воздух носом, с тоской поглядел на попорченную закуску.
Толоконный попытался лизнуть ему ботинок.
– Сколько страсти, – удивился Александр. – Смотри-ка, Лёха, твоего полку прибыло. А что, пусть у тебя остаётся, пользу приносит.
– Не прогоняй меня,, господи! – заплакал Виктор Степанович. – Я больше не буду.
Что именно он не будет, осталось для всех великой тайной, поскольку в этот момент в дверях возник Колян с новой сумкой.
– Ну, наконец-то! – воскликнул Александр.– Давай скорее сюда. А сам в машине жди.
– Ага.
Иван потёр вспотевшие ладони о штаны. За последнее время он уже привык к постоянным пьянкам и, что самое странное, уже не представлял себе, как это – быть трезвым?
Трезвость означала тяжёлое похмелье, головную боль, возвращение в постылую реальность и вообще, доставляла массу неудобств. Зато алкоголь волшебным образом превращал жизненную рутину в тот сказочный рай, который обещал отец Алексей в обмен на де…, веру.
– Ты вот мне скажи! – обратился он к попу в то время, пока Александр опасливо доставал из сумки снедь. – Скажи, почему я должен верить в то, чего никто никогда не видел?
– А ты просто верь и всё, – ответил тот. – Вся суть в том и состоит, чтобы не знать и верить. В этом духовная сила человека.
– Ну, допустим.
Иван даже встал со своего места и подсел вплотную к трону. С другой стороны, подобострастно ловя каждое их слово, затаился врач.
– Допустим, – продолжил Иван. – Где сказано, что бог есть?
– В святом писании. Почитай, узнаешь.
– Ага! А кто его написал? Евреи! А евреям вообще верить нельзя, они всё время врут.
Отец Алексей вновь перекрестился. Александр выудил, наконец, все припасы на стол и велел:
– Так, бабы, займитесь-ка делом, а мы тут пока о высшем разуме покалякаем.
Надежда встрепенулась и начала расставлять одноразовую посуду, резать мясо, сыр, колбасу. Александра не тронулась с места. С любовным интересом она разглядывала ярого религиозного противника.
– Зла в тебе много, – заявил тому поп и, не в силах удержаться, спёр с тарелки кусок ветчины. – Умный больно!
– А что – это плохо?
– Разум от сатаны, только душа от бога.
– Я, кажется, понял, – обрадовался Иван. – Короче говоря, чтобы поверить в бога, надо быть тупым как пробка. Я правильно понимаю?
– Не морочь мне голову, сын мой, – вознегодовал поп и спёр второй кусок ветчины.
Надежда услужливо подвинула к нему пластмассовый стаканчик, доверху наполненный водкой.
– Да, да! – заорал вдруг Виктор Степанович. – Не смей так разговаривать со всевышним!
– А ты, мурло, вообще заткнись, – прошипел Иван. –Куда, гнида, мои деньги дел?
–Какие деньги? – опешил врач. – Не знаю никаких денег. В царстве божием денег нет.
– А это тогда что? – спросил его Александр и продемонстрировал лопатник, доверху наполненный баксами.
Виктор Степанович в ужасе облизнул губы.
–Боже, – прошептал он. – Смотри, сатана опять искушает. Не дай мне покуситься на происки его.
– Сын мой, – обратился к нему отец Алексей и, увидев , что все уже подняли свои стаканы, проделал то же самое. – Ты прав. Деньги – они, как и разум, от дьявола. Беги от них. А если уж завелись, то отдай их мне. Я их потрачу на богоугодное дело.
– Я всё сделаю, как ты скажешь!
Толоконный вновь упал ниц и пролежал так до второго тоста за здравие.
После второго стаканчика лицо отца Алексея несколько расслабилось, зарумянело и приобрело благодушный вид.
– Нет! – вскинул он в небо указующий перст. – Всё-таки Вовка правильно сделал, что решил христианством объединить тёмных язычников.
– Какой Вовка? – не понял Иван.
– Какой Вовка! – нараспев произнёс поплывший священник. – Темнота! Князь! Владимир. Слыхал про такого?
– А-а, – догадался тот. – Индеец-Красное Солнышко?
– Он самый.
– Ну и чего он этим добился?
– Эх, дремучий народ! Каким был, таким и остался, – посетовал отец Алексей и посмотрел на бутылку.
Александр разлил по третьей.
– Ленин вон тоже всех объединил, – сказал Иван. – А что толку?
– Ленин безбожник, антихрист! Он нам всё дело загубил! Все церкви порушил, земли отнял.
– А-а, земли жалко, да?
– Суть не в этом, – поп хлопнул третий стакан и подвинул к себе тарелку с ветчиной.
– А в чём?
– В том, что русскому человеку без христианской религии нельзя. Владимир не дурак был, что с людьми делать, выбирал долго. В смысле – то ли крестить, то ли аллах акбар, прости господи!
– Ну и что?
– Крестил, как видишь. Мусульманство-то пить запрещает, а без этого русскому человеку никак нельзя. Сразу, понимаешь, думать начинает. А ум – от сатаны. Вот и выходит, что водку пьянствовать – богоугодное дело.
– Класс! – восхитился Иван.
Александр молча выслушал их диалог о вере и взял слово:
– Короче, пацаны, – сказал он. – Вы, конечно, поймите меня правильно, но мне по барабану, кто там чё придумал. Евреи, индейцы – это один хрен. Ты мне вот что лучше скажи, Лёха, если я твоей церкви, ну…короче, тебе бабок дам, грехи снимешь?
– Грехи отпускают, – влезла Александра.