– Сниму, – быстро ответил поп.– Я на то здесь и поставлен, чтобы помогать заблудшим душам обрести истинный путь.
Язык его начал слегка заплетаться и он встал.
– Саша, помоги восстановить храм и я тебе все грехи сниму. Все до единого.
– Какой храм? Это ты про тот чертёжик?
– Да!
Отец Алексей сунул руку под складки рясы и, выудив припрятанные там листки, протянул их бандиту.
– Здесь недалеко, – сказал он и насупился.
– Нихрена себе! – присвистнул тот. – И это ты называешь храм?
– Ну, как ни называй, а строить надо. – ухмыльнулся поп.
На листке от руки был нарисован трёхэтажный коттедж с гаражом, надворными постройками и русской банькой. Всё сие сооружение было обведено жирной чертой за надписью:" абор из облицовочного кирпича с коваными воротами".
– А не дороговато будет? – поинтересовался Александр. – Это стоит целого места в рядах святых.
– Будет тебе место! И даже два! – горячо пообещал поп. – Только денег дай.
– Послушайте! – раздался вдруг негодующий вопль Виктора Степановича. – Что здесь происходит?
Благоговение его как рукой сняло.
– Не кричи, раб божий! – цыкнул на него отец Алексей.
– Опять деньги! – не послушав приказа, заверещал тот. – Кругом сатана! Даже в рай и то пробрался, сволочь!
– А кем, ты думаешь, я был до того, как принял духовный сан? – вопросил священник и грозно нахмурил брови.
– К-кем?
– Саша, скажи этому идиоту.
Бандит немедленно подошёл к бедняге-доктору , схватил его за шиворот и зашипел прямо в ухо:
– Слушай ты! Псих телефонный. Тебя сюда не звал никто. В раю, между прочим, мест мало. Его ещё ку… заслужить надо.Т ы понял?!
– П-понял.
– Вот и молодец. Веди себя хорошо, а не то…
– Я понял! Я всё понял!
От страха Виктор Степанович даже начал заикаться. Он вдруг узнал этого ужасного человека с зелёным лицом. Только тогда, когда он видел его впервые, лицо было нормального цвета.
– Ты бандит, – прошептал он.
– Какой же я бандит? – удивился Александр. – Я бизнесмен.
– Да мочи ты его, Санёк!
Иван уже изрядно окосел и его опять потянуло на убийство.
– Благослови нас, отец, – попросил он.
– Да я бы и сам его придушил, – посмотрел тот на Толоконного живодёрским взглядом. – Вот только вера не позволяет.
– Я тебя тоже вспомнил!
Виктор Степанович ткнул в Ивана пальцем.
– И тебя! – в Надежду.– Я всё вспомнил. Психоз по телефону. Головкин, сука!
– Какой ещё Головкин? – спросил Александр.
Толоконный не ответил, сел на стул и налил себе водки.
– Эй, ты чего это тут распоряжаешься? – крикнул Иван. – Деньги мои зачем спёр?
– Психоз по телефону. Психоз по телефону, – твердил тот одно и то же, держа стаканчик в, дрожащей от волнения, руке. Потом резко опрокинул водку в рот и заплакал.
Надежде почему-то стало его жалко , она даже сама прослезилась, а Александра лишь надменно фыркнула.
– Это он звонил насчёт кавказцев, – сказал Виктор Степанович. – Он, сука!
– Кто? – заорал Александр. – Кто звонил?
– Головкин, дружок мой бывший. Чтоб ему провалиться, психиатру сраному. У меня квартиру взорвали. Террористы.
– Да ты что?! – притворно ужаснулся Иван.
– Мне теперь жить негде. Кстати, где я?
Он беспокойно закрутил головой по сторонам. Отец Алексей громко откашлялся.
– Саша, мы так и не договорили. Как насчёт храма?
Тот не обратил внимания на его слова.
– Ты что, хочешь сказать, что никаких кавказов не было? – спросил он врача.
–Нет. Это Головкин придумал. Ты же …вы же сами хотели, чтобы вам жути нагнали. Вот и нагнали.
Иван начал истерически хохотать. Он схватился руками за живот и согнулся пополам.
– Ой, не могу! – чуть ли не визжал он, задыхаясь. – Ой, держите меня, животик болит! Ха–ха! Что же это получается? И джип и ларьки,просто так взяли и разбомбили?
Александр молча взял со стола запечатанную бутылку, с треском свинтил крышку и залпом выпил всю водку до последней капли.
– Как насчёт храма? – спросил поп.
– Значит, никаких кавказов не было? А кого же мы тогда в квартире взорвали?
– В какой квартире? – не понял Толоконный.
– Теперь уж и не знаю. Позвонили, сказали адрес, типа, откуда был сделан звонок.
– Это он, – зарыдал врач и тоже было потянулся к бутылке, но получил от бдительного Ивана по рукам.– Головкин, гад.
– Где он живёт? – спросил Александр.
– Зачем вам? – испугался врач.
– В гости съездим, потолкуем. Что-то я не очень верю в твою бредятину.
– Вы чё, падлы, в натуре, из себя корчите?! – заорал вдруг отец Алексей. – Какого хрена?
Виктор Степанович перевёл на него взгляд и тут догадался, кем был до принятия духовного сана этот святой отец. Скорее всего – матёрым уголовником.
Александр тоже посмотрел на попа, но немного по другому, будто сквозь стену.
– Слушай, Замазка, – сказал он угрожающе. – Если ты ещё раз так заорёшь, я всей братве расскажу, кем ты на зоне чалился.
– Не надо! – сдался тот сразу, идя на попятную.
– Тогда заглохни и не мешай базарить. Бабы, мы уезжаем.
Александра молча поднялась, а за ней и Надежда в своём крикливом одеянии.
– Заходите ещё, гости дорогие, – начал провожать их отец Алексей, при этом пялясь на два аппетитных зада. – А я буду молиться за вас.
Александр развёл руки в стороны.
– Извини, отец, – сказал он. – Дела.
– Я всё понимаю, – заискивающе улыбнулся поп. – Ну а как с храмом? Поможешь?
– В другой раз.
Иван подошёл поближе.
– И всё-таки вся твоя религия – дерьмо, – сказал он и, пьяно пошатываясь, вышел следом за женщинами.
– Бог тебе судья, сын мой.
– Ну что, Сусанин, веди давай.
Александр подхватил врача подмышки и потащил к выходу. Тот висел на нём безжизненной лапшой и не предпринимал ни малейшей попытки хотя бы пошевелить ногами.
Отец Алексей закрыл за ними дверь, перекрестил все углы и уселся на трон.
– Вот козлы! – вздохнул он и налил себе водки. – Всё настроение испортили. Чтоб вам пусто было. Аминь
Глава 13
Степанида Егоровна недолго находилась в пострации. Некоторое время побыв в коматозном состоянии, она всё же пришла в себя и решила действовать. К её чести, необходимо сказать, что женщина она была на редкость деловая в вопросах, касающихся личных интересов, поэтому, подумав немного, она решила бежать из больницы и срочно заняться восстановлением в семье утраченного порядка.
С утра ей полегчало, что, собственно говоря, и способствовало переключению мыслей со своего недуга на мужа-изменника. В том, что долго радоваться тому не придётся, Степанида Егоровна не сомневалась ни капли.
С дочерью, конечно, разговор особый будет, но это подождёт. В принципе, если разобраться как следует, детей на то и рожают, чтобы вырастить, выкормить и, в готовом для употребления виде, отдать в чужую семью. Отрезанный ломоть есть отрезанный ломоть и с этим придётся смириться, но вот мужа надо приструнить. Возраст то уже не тот, чтобы одной куковать и ждать смерти в полном одиночестве.
Наплевав на свою одежду(пусть ею медсёстры подавятся!), стараясь не привлекать ненужного внимания со стороны бдительного медперсонала, Степанида Егоровна аккуратно спустилась по лестнице и вышла во двор. Свежий воздух придал ей сил и бодрости.
– Ничего ,ничего, старый кобелюка! – имея в виду, конечно же, мужа, со злостью произнесла она. – Отольются тебе ещё мои слёзки!
Если бы Геннадий Олегович смог увидеть её лицо в этот момент, он, скорее всего, тут же повесился бы, лишь бы только избежать праведного гнева супруги. Однако, именно в этот момент он бойко объяснял студентам первого курса устройство органов размножения одуванчика и не подозревал о надвигающейся угрозе. Судя по его игривым подмигиваниям юным студенточкам, учёный ботаник думал сейчас не о науке, а об их, таких же юных органах.
Преодолевая неловкость и раздражение от своего внешнего вида, Степанида Егоровна быстро шла по улицам. Наскоро заштопанный в нескольких местах старенький, линялый халатик вызывал недоумение у редких прохожих. Женщине повезло хоть в том, что не было необходимости использовать общественный транспорт для своего перемещения, поскольку институт, где преподавал муж, находился совсем рядом. А идти домой пешком она не решилась, поскольку путь туда грозил затянуться до глубокого вечера.
У мужа на работе Степанида Егоровна не была ни разу, но твёрдо знала, что найдёт его, чего бы это ей ни стоило и выведет мерзавца на чистую воду. При всех он, конечно же, не посмеет дерзить ей, а дома она ещё больше дожмёт его и всё сразу встанет на свои места.
Институт и снаружи то казался огромным, а внутри и подавно. Широченные коридоры, казалось, уходили в никуда, потолки были далёким небом. И ещё эта странная пустота, будто все вымерли.
– Вам кого? – спросила бабушка на входе.
– Мужа. Он здесь работает.
– Это ктой-то? Как звать?
– Геннадий…Олегович…Самцов. Ботаник.
– А-а! Знаю, как не знать.
Бабка моментально преобразилась и в глазах её зажёгся профессиональный интерес штатной сплетницы.Б ыло видно невооружённым глазом, как ей не терпится узнать какую-нибудь сногосшибательную причину появления в учёных стенах жены "того самого" Олежека, да ещё в столь непрезентабельном виде.
Старуха была в курсе дел всех и вся, пережила не одно поколение доцентов, профессоров, не говоря уже о простых преподавателях и могла "по секрету" выложить подноготную любого из них.
– Его тут все знают, – хихикнула она.
– То есть? – не поняла женщина.
Но зловредная бабка, вероятно, вспомнила, что разговаривает с женой "известного" ботаника и выразительно заткнулась, чем, кстати, только разожгла в той безграничное любопытство.
– Кабинет 221, – сказала она и сделала вид, что сильно занята. – Второй этаж.
– Спасибо.
Степаниде Егоровне страсть как хотелось расспросить поподробнее, но бабка отвернулась и ей не осталось ничего другого, как идти искать указанный кабинет.
Она прошла по коридору и, свернув на лестничную клетку, поднялась на второй этаж. Вокруг пустота. Забыв спросить, сколько сейчас времени, Степанида Егоровна никак не могла понять, отчего в институте так тихо. То ли занятия уже кончились, то ли как раз наоборот – идёт лекция?
Однако, стоило ей подойти к искомой двери, на которой стыдливо краснели уже известные цифры, она поняла, что тихо не везде. Изнутри явственно доносились приглушённые голоса, поскрипывание мебели и нескромные смешки.
Степаниде Егоровне это очень не понравилось и насторожило. Если брать в расчёт прозрачные намёки старухи на проходной, да ещё прибавить к этому вчерашний телефонный позор, то вывод можно было сделать только однозначный.
Она затаила дыхание и подошла поближе. Увиденное в замочной скважине взбесило её настолько, что, дёрнув за ручку, и поняв, что дверь закрыта предусмотрительным ботаником изнутри, она отскочила к противоположной стене и как таранное орудие рванула на абордаж.
Геннадий Олегович был сегодня милее обычного. Симпатичная глазастая девочка по имени Катя профессионально делала ему минет и лишь иногда прерывала своё достойное занятие, чтобы посмеяться над скабрезными шутками преподавателя. Конечно же, этот дядечка годился ей в отцы, но стоит ли отказывать человеку в подобной малости, если зачётка с уже проставленной в ней пятёркой лежит у него на столе? Тем более, что жизнь растений никак не лезла в голову. Зато отлично(если верить зачётке)лезло кое-что другое.
От счастья Геннадий Олегович был на седьмом небе, хотя с сожалением подумывал уже о том, что скоро у студентов начнутся каникулы и до самого сентября он забудет о радости секса. Жена, стерва, давным-давно дала ему понять, что с неё хватит этих пыток и он заранее тосковал.
Он был готов уже заорать диким зверем, когда снаружи кто-то дёрнул дверную ручку. Но зверь вдруг заорал за пределами его кабинета и сей факт показался ему странным. Потом дверь вдруг содрогнулась от страшного удара и чуть не влетела вместе с рамой внутрь. С потолка посыпалась штукатурка.
– Что это? – испугалась Катя.
– Не знаю, – Геннадий Олегович нетерпеливо схватил её за голову. – Продолжай, не отвлекайся.
Виктора Степановича еле втиснули на заднее сиденье. Пьяный в сосиску врач никак не мог угнездиться, брыкался, возился и сопел, чем вызывал в сидящих рядом крайнее раздражение.
– А куда мы едем? – спросил он. – Куда вы меня везёте?
– К дружку твоему, – сказал Александр.
– А что, вы знаете, где он живёт?
– Ты знаешь.
– Я знал, – кивнул Толоконный. – Но забыл.
Бандит молча открыл бардачок, починенный заботливыми руками Коляна, пошарил там и достал пистолет.
– Я вспомнил! Вспомнил!
Виктор Степанович начал дёргаться и заехал Ивану по больным губам.
– Ты сё! – вновь приобретая лёгкий речевой дефект, заорал тот.
– Опс! Извиняюсь.
– Я те дам – ижвиняющ!
– Тихо, Ванька, – цыкнул на него Александр. – Эй ты! Говори куда ехать.
– А мы сейчас где?
– Как где?– усмехнулся бандит. – Ты чё, дурак? Мы в машине.
Виктор Степанович понимающе мотнул головой и вдруг начал дёргать ручку на двери.
– Эй, ты чего? – не понял тот.
– Мне плохо, – врач покраснел и надул щёки. – Тошнит меня.
– Тормози, Колян! – крикнул Александр. – Смотри, сука, обгадишь салон, пристрелю!
Машина резко вильнула в сторону и остановилась. Виктор Степанович же, на своё счастье, дверь успел открыть вовремя.
– Га-а-а-а! – раздалось на все окрестности.
Тесно прижатые друг к другу, Надежда и Александра брезгливо сморщили свои носики.
– Ох, бль…га-а-а!
Врача выворачивало наизнанку.
– Это тебя бог наказал, – веско произнёс Иван. – Не будешь, гад, чужое добро жрать.
В этот момент Надежда вдруг прильнула к окну, открыла со своей стороны дверь и выскочила наружу.
– Наденька, вы куда? – удивлённо спросил Александр.
– Куда, дура? – крикнул Иван и скосил глаза вниз, на ноги Александры. Юбка у той задралась до самых трусиков, которые еле прикрывали тело.
Надежда перебежала через дорогу и метнулась к машине скорой медицинской помощи.
– Опа! – Иван хлопнул друга по плечу.
– Ты чего?
– Вон смотри, это тесть мой стоит.
– Где?
– Да вон, у скорой.
Возле белого микроавтобуса столпилось человек десять. На асфальте лежали носилки, а на носилках чьё-то пузатое тело.
– Хоронят кого, что ли? – предположил бандит.
– Пойдём посмотрим?
– Давай.
Иван выпихнул на тротуар всё ещё рыгающего врача, случайно наступил ботинком в его скотское произведение и направился к толпе.
При падении Виктор Степанович пребольно ударился головой и, о чудо! Тошнота отступила. Он даже хотел было поднятся, но не учёл того, что Александру тоже захотелось познакомиться с Ивановым тестем. Ленясь обходить доктора, тот своей ножищей просто наступил ему на позвоночник и вернул в исходное положение.
Институт впечатлял своим великолепием. Новый директор оказался хозяйственным малым, освежил фасад, насадил деревьев. Чтобы было на чём сидеть, наставил скамеек и всё это обнёс низеньким чугунным заборчиком. Правда, никто не знал, откуда он берёт деньги, но не в этом суть.
Возле низенького, чугунного заборчика и стояла"Скорая помощь".
Когда друзья присоединились к возбуждённо галдящим людям, Ивану стало ясно, кого собрались хоронить. Уткнувшись к тестю в грудь, Надежда безутешно плакала, а тот, в свою очередь, конфузливо гладил её по голове.
– Если бы сразу вызвали! – снял с себя всю ответственность молодой врач в белом халате. – Тогда бы ещё были шансы её спасти. А так! – Он махнул рукой.
– Куда её теперь?–спросил Геннадий Олегович.
– Как – куда? В морг!
– Мамочка-а! – завыла Надежда ещё громче.
Иван подошёл к тестю и протянул руку.
– Это кто ж её так? – спросил он.
Тот отстранил ревущую дочь и поздоровался.
– Не знаю. На месте уже следователь работает.
– А где, это ,ну, короче, пришили её? – тоже подходя, задал вопрос Александр.
– Прямо возле моего кабинета, – вздохнул тесть. – Представляете, что творится?
– А ты, случаем, её не сам – того?– хохотнул Иван и подмигнул, мол, между нами-то, мужиками, какие секреты?
Надежда тут же замолчала и подозрительно уставилась на отца.
– Да вы что? – закричал тот и все присутствующие зеваки мигом повернулись к нему.
– А чё? Вполне мог, – заявил Иван. – Но ты молодец! Хотя я, на твоём месте, её бы уже давно убил. У тебя алиби есть?
– Нет! – соврал Геннадий Олегович, вспомнив о прелестной Катеньке.
– Ну вот!
– Папа, как ты мог?!
Надежда отступила на шаг и бросилась к мёртвой матери. Выразительно поглядывая на ботаника, в толпе громко зашушукались.
– Это ж надо!
– Ужас какой!
– Уже в институтах убивают! Кошмар!
– А с виду вроде бы солидный человек!
– Козёл драный!
– Товарищи ,разойдитесь! – гаркнул, подошедший только что, лысый мужик в сером костюме и чёрной папкой подмышкой.
Парочка доброхотов что-то шепнула ему на ухо и он колючим взглядом впился в Геннадия Олеговича. Тот в страхе попятился и вдруг,совершенно неожиданно для всех, побежал.
– Держите его! – закричал лысый.
Из-за его спины вынурнули два милиционера, которые будто бы специально были натасканы на выполнение подобного рода команд. Они синхронно расстегнули кобуры, вооружились и послушно рванули за беглецом.
– Всех попрошу разойтись! – снова повторил лысый, но это было уже излишне, поскольку любопытные граждане успели переместиться метров на десять и с ликованием следили за живой хроникой взятия преступника.
– Сколько ему дадут? – спросила Надежда. Слёзы катились из глаз градом, она всё ещё всхлипывала.
– А вы, собственно, кто? – поинтересовался тот.
– Я? Дочь.
– Чья?
– Его…и её-го-го!
Указывая на мать, она вновь не смогла сдержать истерику.
– Успокойтесь, гражданочка! – поморщился следователь. – Следствие только начато. Ничего не могу вам сказать, разбираться будем. Но, думаю, лет так на пять-семь потянет.
– Ой-й! – рёв усилился.
– Так! Труп в машину, арестованного в воронок.
Лысый дождался, пока погрузят преступника, влез сам и машины с рёвом укатили с места происшествия.
– Во дела! – восхищённо сказал Иван. – А ботаник мой – молоток оказался!
– Наш человек! – подтвердил Александр.
Надежда села на низенький заборчик и продолжила рыдания.
Бандит подошёл к ней и обнял за плечи.
– Наденька, а вы от чего больше расстроились? – спросил он, видимо желая хоть как-то успокоить. – От того, что мама померла, или, что папа её убил и теперь его посадят?
– Это я во всём виновата! – запричитала она.
– Ну, это вы бросьте, – посоветовал тот. – Сейчас надо думать не о том, чего не воротишь.
– А о чём же?
– Ты чё не поняла? – взвился Иван. – Хоронить её надо! А кто будет? Папа в тюрьме. Я? Я – пас! Саньку она вообще никто. Так что, кроме тебя, некому.
– Как ты можешь так говорить? – в ужасе пролепетала Надежда. – Это же низко, гадко! Моя мама умерла, а ты! О,господи, я не могу в это поверить! Ведь она могла ещё жить и жить!
– Что бог ни делает, всё к лучшему, – философски изрёк Иван.
– Это точно! – поддакнул Александр, слишком уж любовно обнимавший плачущую подругу. – Ты вот бери пример с меня. Посмотри, сколько всего я лишился за последние дни и ничего, как видишь!
– Да вы что?! – взорвалась та. – Как вы можете такое сравнивать? Это же мама моя!
– Зато теперь ты вполне самостоятельная баба!
– Правда, Надь, – сказал Иван. – Вот ты сейчас море слёз прольёшь, станешь подавленной, грустной. Подурнеешь, перестанешь мужикам нравиться.
– А похороны я возьму на себя, – великодушно пообещал бандит. – Не впервой.
– Ага, – шмыгнула носом Надежда. – Закатаешь в бочку с цементом, да?
– Ну,почему же? – пожал тот плечами. – Ну, если так плохо, можно и по другому. Пойдёмте в машину, чего тут сидеть?
– Я не могу идти.
– Я помогу.
Александр обхватил её за талию и оторвал от заборчика, а Иван,недолго думая, взял жену за ноги и они вдвоём потащили её к "Мерседесу". Надежда горько плакала и заламывала руки. Впрочем, её горе было вполне объяснимо, ведь не каждый день папа убивает маму.
– Мамочка,как ты могла? Папочка,как ты мог? – раздавались её, пугающие зевак, крики.
Виктор Степанович уже вовсю кокетничал с Александрой, та опасливо косилась на Коляна, игриво смеялась и ненавязчиво отпихивала от себя шаловливые руки доктора.
– Ванька! – крикнкнул Александр, когда увидел,что тот уже заносит Надеждины ноги в салон. – Стой!
– Чего надо?
– Ногами вперёд нельзя!
– Поздно! Мы её уже через всю дорогу ногами вперёд протащили.
– А чё делать?
Иван со злостью сплюнул.
– Чё,чё! Потащили обратно!
Они дали задний ход и проделали весь путь заново. Надежда уже не понимала, что с ней происходит, ей было на всё наплевать.
Виктор Степанович, Александра и Колян с удивлением смотрели за странными метаниями двух друзей, которые сначала притащили Надежду к машине, потом зачем-то вернулись назад и, развернувшись, вновь пошли через дорогу.
– Вылезай! – прохрипел Иван освоившемуся было Толоконному, но тот только теснее прижался к Александре и оскалил зубы.
– Да ты кто такой? – пропищал он. – Ты с кем разговариваешь? Пошёл вон!
Иван бросил жёнины ноги на асфальт и схватил врача за шиворот.
– Ты чё, сука! – проорал он ему прямо в ухо. – Ты чё, не понял, в натуре? Освободи место, или я с тобой щас ещё про деньги потолкую!
Александр тоже не вытерпел, бросил Надежду на асфальт окончательно и подключился к изгнанию нахала из машины.
– Он ко мне приставал, когда вас не было, – сказала Александра. – Руки распускал.
– Что?!
Бандит ухватил врача за ногу и провёз сначала по порожку"Мерседеса", потом по бордюру и, наконец, швырнул рядом с Надеждой.
– Люди!! – крикнул Виктор Степанович. – Убивают!
– Молчи, козёл! – зашипел Иван.
– Маму убили! – вновь завыла Надежда.
– Кидай его в багажник! – приказал Александр.
– Подождите, не надо! – взмолился врач. При этом он слегка приподнялся и встал на колени. – Вы же без меня дорогу не найдёте!
– Куда?
– К Головкину! Психиатру!
– Нахрена нам сдался твой психиатр? Ты сам за всё и ответишь
Когда Иван открыл багажник, Виктор Степанович хотел было уже заорать благим матом, но, увидев направленный на него ствол, не посмел.
– Хорошо,хорошо! Я сам!
Он подскочил, как ужаленный. Никто не ожидал подобной прыти и ловкости от доселе вялого представителя медицинской братии. В то время, как Александр готов был спустить курок, Толоконный без посторонней помощи забрался в багажник и, мало того, сам же захлопнул крышку.
Отрешённо глядя в синее небо, Надежда молча лежала на тротуаре.
– Наденька, с вами всё в порядке? – спросил Александр и убрал уже не нужный пистолет.
– Оставьте меня все, – прошептала она. – Я хочу побыть одна.
– Здесь нельзя.
– Почему?
– Менты заберут в вытрезвитель.
– Мне всё равно.
– Что ты с ней вошкаешься? – нетерпеливо спросил Иван.
– А чё делать то?
– Грузить её в машину и валить отсюда!
– Правильно! С бабами разговор должен быть короткий!
Александр вновь обнажил оружие.Надежда оказалась понятливой.
Лысый следователь долго перебирал на столе всякие бумажки. Тупо глядя на его манипуляции, Геннадий Олегович чувствовал, как холодный пот струится по его спине. Ему было страшно. Нет, даже не страшно! Он испытывал такой нечеловеческий ужас, что, казалось, ещё немного и обморок выбьет из-под него табуретку.
Его обвиняют в убийстве жены! Но это же абсурд! Как он мог убить Степаниду, если в это самое время… Да, но если рассказать про Катеньку, то откроется его связь со студентками. С работы выгонят в два счёта, а это означает конец всего.
Жену, конечно, тоже жалко. Геннадий Олегович судивлением подумал о том, что за годы совместной семейной жизни, несмотря на всю её деспотию, как-то привык к ней. В-принципе, ему не за что было убивать её.
– Итак! – неожиданно произнёс лысый и Геннадий Олегович вздрогнул.
– Что? – вырвалось у него.
– Почему вы убили свою жену?
– Я не убивал!
– Что вы мне сказки рассказываете? – криво ухмыльнулся тот. – Мы же всё равно заставим вас говорить, и не таких мамонтов раскалывали.
– Я не виноват. – залепетал бедный ботаник. – Я нашёл её уже убитую.
– А откуда вы знаете, что её убили? – обрадовано спросил лысый. – Вот вы и попались.
– Н…не понял…
– Следователь вскочил, упёрся руками о стол и забрызгал слюнями Геннадию Олеговичу всё лицо.
– Чё ты мне тут целку корчишь, а?! Ты чё, не понял, где находишься, а?! Щас ты у меня в убийстве Ленина признаешься, сука!
– Я не убивал! – завизжал тот, утирая рукавом заплёванное лицо, – Не убивал я!
– А кто же тогда убил? А?! Кто, а?!
– Не знаю. Я вышел из кабинета, а она уже на полу лежит. Вызвал скорую, скорая вызвала вас. Они и не смотрели-то её, врач сказал, что трупов боится.
– А зачем её с места убрали? А?! Следы хотели замести, а?!
– К…какие следы?
– Чем ты её ударил? Где орудие убийства?
Геннадий Олегович вдруг глубоко вздохнул, выпучил глаза и рухнул под стол.
– Эй, я с тобой ещё не закончил, подлец! – крикнул ему следователь.
Ответа не последовало.
– Эй, хватит притворяться.
Зазвонил телефон.
– Тьфу, мать вашу! Какого чёрта?
Лысый схватил трубку.
– Да, слушаю! Как это? А вы куда смотрели, а? За что вам деньги платят, а? Да вас там всех под суд надо! Уроды!
Он бросил трубку, обошёл стол и носком ботинка пихнул неподвижное тело ботаника.
– Эй, мудило, вставай. Повезло тебе.
Но Геннадий Олегович почему то не торопился подавать признаки жизни. Он лежал, широко разинув рот, на лице застыла страдальческая гримаса.
– Эй, ты чего? – не понял лысый.
Пульс не прощупался, а зрачки никак не отреагировали на свет.
– Сдох, что ли? – испугался следователь. – Во дела. Чё ж теперь делать-то?
Он устало опустился на стул, потёр лысину и закурил.
Минут пять пуская дым, он неподвижно просидел в раздумьях, что ему делать с трупом. Странный день сегодня. Один труп сбежал прямо из морга, а другой, наоборот, сам пришёл к нему в кабинет и помер.
– Охренеть! – бросил он в сердцах и затушил окурок прямо об стол.
За покойника по головке не погладят. Надо бы спрятать того куда поглубже, пока не поздно. Впрочем, тот сам во всём виноват, нужно было сразу брать вину на себя. Глядишь, сидел бы сейчас живой и здоровый.
Он подумал ещё немного, потом решительно снял телефонную трубку и набрал номер.
– Алло, Михалыч? Здорово. Это я. Спасибо, спасибо, хорошо. И тебе тем же концом по тому же месту. Ха-ха! Слушай, у меня к тебе тут просьбочка одна есть. Да! Труп неопознанный надо пристроить. Ага, ага. Ну, ты же меня знаешь. Само собой. Только вечерком, попозже. Как стемнеет. Ну, спасибо, должен буду. Всё, пока.
– Фу! – отдулся он и вытер пот. – Что за жизнь такая?
Геннадий Олегович безучастно холодел на полу. Подорванное деспотией супруги сердце не выдержало и умерло.
– Ладно, пойду пообедаю. – сказал лысый и направился к двери. – А ты полежи тут пока.
Дверь закрылась. Наступила полная тишина.