В то время еще были паровозы, для которых был нужен уголь. Отец моего друга Лехи был машинистом паровоза, и по вечерам и ночью, со стороны станции доносились гудки паровозов. Недавно, несколько месяцев назад я услышал знакомый гудок, и сначала не поверил, но потом, когда стал слышать его почаще, понял, что действительно на сортировке появился паровоз. Я не знаю, чем он сейчас занимался конкретно, но мне было приятно засыпать под его гудки.
Единственно, что было неудобно с баней, это заготовка для нее дров. Мои родители оставили нам с Левой поленницу, но года через три она закончилась. Мы собирали в своем хозяйстве старые доски, всяких горючий хлам, а соседи, когда устроили ремонт своего дома, отдавали нам обрезки досок и брусков, и мы на этом прожили еще несколько лет. Но когда и эти запасы стали подходить к концу, я купил целую машину горбыля с какой-то лесопилки в Березовском, за одну тысячу рублей.
Когда машина приехала, я с водителем сгрузил горбыль перед домом, – образовались две внушительные кучи. Оставалось только его распилить и сложить в поленницу. Мы с Левой пилили горбыль, когда находили для этого время. Сначала попробовали его пилить отцовской пилой, – он давно сделал такой станок с циркулярной пилой от трехфазного электромотора, который запускался от больших конденсаторов, но она когда перегревалась, у мотора срабатывала защита, и можно было пилить минут десять, а десять минут уходило на то, чтобы мотор остыл. Мелкий горбыль было пилить на этом станке удобно, но то, что пила устраивала себе передышки, ни мне, ни Леве не нравилось, и я потом мелкий горбыль просто перерубил топором. Но в этой куче горбыля были сосновые комли, которые было невозможно разрубить топором.