Анти-Горбачев – 3

Оба руководителя захотели, ну еще бы тут не захотеть, когда такое предлагает всесильный генсек. И Романов начал:

– Через пару лет, самое большее через три года полыхнут межнациональные конфликты – начнет ваш Карабах. Пойдут непрерывные митинги и инициация политических заявлений, быстро дойдет и до горячей фазы – оружие противоборствующим сторонам найдется. И будет самая настоящая война на много лет, потому что силы сторон примерно равны – нужно нам это?

– Откуда же возьмется оружие? – ошеломленно спросил Алиев.

– Да мало его что ли в гарнизонах и арсеналах на территории ваших республик, а там служат не абстрактные советские военнослужащие, а конкретные армяне и азербайджанйцы. Которые не глухие и не слепые, пропаганду с обеих сторон будут воспринимать.

Тут уже боржоми себе налили и Алиев, и Демирчян, а Романов продолжил:

– И это будет только началом – далее последует Ферганская долина, там очень тесно переплетены интересы трех республик, потом вскроется клубок противоречий в Грузии, Абхазия, Аджария и Южная Осетия числятся в составе этой республики очень номинально. И не будем забывать о Приднестровье, это как бы не совсем Молдавия. Но самая большая проблема возникнет с Украинской ССР…

– А с Украиной-то что не так? – недоумевающе спросил Алиев, – у нас в Политбюро треть народа с Украины, куча министров и руководителе ведомств оттуда. Да и нет как будто у Украины никаких споров по территориям…

– Да, и министров-украинцев у нас много, и партийных лидеров, – ответил Романов, – но это не отменяет растущих потихоньку противоречий этой республики с центром.

– О каких противоречиях вы говорите? – спросил Демирчян, радуясь в душе, что про его подшефное хозяйство разговор закончился.

– На Украине, Карен Серобович, постепенно зреет мнение, что они и без центра в лице Москвы прекрасно проживут. Гораздо лучше даже, чем с центром. Плюс там полно бандеровских недобитков, пролезших на высокие посты – в пятидесятые годы их всех чохом амнистировали, а зря. Плюс так называемая коренизация, которая на практике сводится к вытеснению русского языка из оборота, и реальную дискриминацию русских и русскоязычных граждан. И насчет споров по территориям вы заблуждаетесь, один Крым чего стоит…

– А что не так с Крымом? – спросил уже Алиев, – там по-моему все тихо и спокойно, в Ялте плещется море, в Артеке пионеры отдыхают, в магазинах на разлив продают дешевое крымское вино.

– С Крымом не то по всем пунктам, – веско ответил Романов, – он никогда не принадлежал Украине с доисторических времен, пока Никита Сергеевич сдуру не отписал его туда. Одна принудительная замена всех вывесок и указателей в Крыму на украинскую мову чего стоит. И это я еще не вспоминал про украинские юг и восток, Одесса, Николаев, Донецк, Харьков это же русские до мозга костей города, но попали, понимаешь, каким-то святым духом в украинскую юрисдикцию.

– Мне все же кажется, Григорий Васильевич, что вы неправы, – встал в мягкую оппозицию начальству Алиев, – нельзя рубить с плеча в таком деликатном вопросе… могут начаться неконтролируемые волнения в массах.

– Может быть, может быть… – пробормотал Романов, – расскажите тогда свой план действий по этой теме, я с большим вниманием выслушаю.

Алиев растерянно посмотрел на собеседников, было явно видно, что к такому повороту он не готовился. Но потом собрался и выдал следующее:

– Я совершенно согласен с вами, дорогой Григорий Васильевич, что постановка вопросов по межнациональным отношениям созрела и даже перезрела. Не все хорошо у нас в стране с этой темой, это трудно не признать. Однако со своей стороны не могу не отметить и тот факт, что такие вопросы одним махом не решаются, к ним надо подходить осторожно и бережно. Как там древние китайцы говорили – если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как мимо проплывёт труп твоего врага. А другая поговорка гласит, что шагая широко, очень легко порвать штаны.

– Образно мыслите, Гейдар Алиевич, – улыбнулся Романов, – а если поближе к конкретике перейти?

– Можно и поближе, – согласился тот, – может быть в завтрашнем выступлении вам не стоит сразу размахивать шашкой, а только набросать некоторые темы к обсуждению. В числе которых будет и пресловутая 72 статья.

– Мудро, – заметил Романов, – а вы что на это скажете, Карен Серобович?

– Я бы заступился за украинцев, Григорий Васильевич, – смело бросился тот на амбразуру, – в своей массе это трудолюбивый и бесконфликтный народ, которому не нужны никакие межнациональные проблемы. Что не отменяет того факта, что на руководящие позиции на Украине пролезло многовато замаскированных врагов. Но это фронт работы для наших органов, а не законодательной ветви власти… хотя насчет 72 статьи наверно вы все же правы – ее надо если не отменить, то как-то модифицировать применительно к текущему моменту. Только делать это надо постепенно и ненавязчиво. Гейдар Алиевич в этом прав.

– Хорошо, – вздохнул Романов, – я вас услышал, подумаю до завтра, как правильно отразить текущий момент. А теперь о более близких вещах – что насчет Загнезура… или как там его правильно назвать?

––

А вечером, перед отлетом в Москву Романову передали срочное шифрованное послание из МИДа. Вручил его порученец Громыко в зале ожидания Звартноца.

– Что-нибудь важное? – спросил Романов, крутя в руках пакет, запечатанный тремя круглыми печатями.

– Не могу знать, товарищ генеральный секретарь, – вытянулся в струнку порученец, – мне не сообщили подробностей.

– Ладно, свободен, – отпустил его Романов, а потом сломал все три печати и вытащил содержимое.

Там был всего один листочек формата А4, на котором был напечатан ответ из госдепартамента США на предложение поучаствовать в создании совместной орбитальной станции. И этот ответ был «да», а кроме того сообщалось, что президент Рейган с удовольствием прибудет на космодром Байконур, чтобы поприсутствовать на старте космического корабля «Энергия».

Заседание Политбюро

Свое выступление по телевидению Романов все-таки отложил до лучших времен, а заседание состоялось, как он и пообещал, во вторник. На повестке дня значилось два основных вопроса – личное дело председателя КГБ Чебрикова и старт обсуждения новой редакции Конституции СССР. Чебриков сидел на одной половинке стула в самом конце ряда ни жив, ни мертв и руки у него дрожали.

– Виктор Михайлович, – обратился к нему Романов, – объясните собравшимся, как так получилось, что покушение на руководителей государства и приглашенных гостей прошло мимо вашего ведомства.

Чебриков встал, одернул пиджак и начал говорить, слегка запинаясь.

– Засылка группы террористов на нашу территорию была своевременно вскрыта ПГУ еще месяц назад, все фигуранты установлены. Наша агентура в Иордании и Турции, транзитом через которые они направлялись в Карабах, вели их от границы и до границы.

– Как же тогда они оба попали на тот склон горы? – спросил Алиев. – Почему не были приняты меры по их нейтрализации на сопредельных территориях?

– Мы посчитали это несвоевременным, – тихо отвечал Чебриков, – и наверно ошиблись. Дельтаплан они получили от турецких спецслужб, от Милли истихбарат – с ними нам еще предстоит разобраться, хотя это скорее вопрос для МИДа…

– Еще какие-то иностранные разведки замечены были возле этого дела? – спросил Демирчян.

– ЦРУ и Моссад точно нет, – уверенно ответил Чебриков, – МИ6 вероятно, но точных доказательств не имеется. Есть ниточка к службе общей разведки Саудовской Аравии, Альмабахит Альамба. В Пешаваре были замечены контакты с бен Ладеном и Аззамом двух их офицеров, знакомых нам по предыдущей деятельности.

– Товарищ Громыко, – негромко, но веско заявил Романов, – сделайте себе пометку насчет Турции и саудовцев. А по товарищу Чебрикову прошу высказываться всех собравшихся…

Спустя десять минут была утверждена отставка Чебрикова с поста председателя КГБ, а на это место единогласно был рекомендован его первый заместитель Цинев Георгий Карпович.

– Вы свободны, товарищ Чебриков, – кивнул ему Романов, тот вышел. – А у нас в повестке еще один вопрос, о новой редакции Конституции. Мои соображения об изменениях розданы всем присутствующим – какие будут мнения, высказывайтесь смелее, товарищи.

– Григорий Васильевич, – первым поднял перчатку Кунаев, – я, конечно, понимаю ваше состояние после инцидента в Степанакерте, но может быть не стоит так гнать лошадей?

– Ну да… – ответил Романов, – у вас же в Казахстане лошадь это национальное достояние. И что, их действительно никогда не пришпоривают? Рысью ездят?

– Нет, в Казахстане с лошадьми разное случается, – смешался на секунду Кунаев, – бывает и во весь галоп приходится, но я же в переносном смысле. Лично я не совсем понимаю, отчего такой упор сделан именно на шестую и семьдесят вторую статьи Конституции…

– Хм… – вмешался в разговор ленинградский лидер Зайков, – я тоже хотел бы поддержать своего казахстанского коллегу. У нас в стране только-только успокоилась ситуация после смены руководителей, зачем на этом фоне вбрасывать новый повод для волнений, я искренне не понимаю. Надо сделать небольшую передышку, вот мое мнение.

– Тэээк, – протянул Романов, – кто еще хочет высказаться? Вижу-вижу, Владимир Васильевич готов.

Щербицкий открыл свой блокнот, откашлялся и начал:

– Я немного в курсе, отчего вдруг ребром встал вопрос с 72-й статьей… Гейдар Алиевич просветил… так вот – на Украине никаких проблем с бандеровцами не было, нет и не предвидится.

– И Черновол у вас не числится в издательстве «Молодая гвардия»? – насмешливо переспросил Романов.

– Давно уже нет там никакого Черновола, – твердо возразил ему Щербицкий, – после ссылки он получил разрешение вернуться на родину, но без права заниматься издательской деятельностью. Живет в своем доме в Черкасской области и в политику не лезет.

– Извините, Владимир Васильевич, – с готовностью взял свои слова назад Романов, – видимо у меня непроверенные данные оказались.

– Так вот… в конце 50-х годов бандеровцев и мельниковцев (это были разные ветки антисоветского подполья, если кто-то не знает) действительно амнистировали и в большинстве своем они вернулись в места своего проживания до ареста…

Щербицкий сделал паузу, налил минералки в стакан, выпил, потом продолжил.

– Но в руководящие органы никто из них не пробился, как мне сообщили в республиканском КГБ… почти никто, очень небольшой процент есть в западных областях Украины.

– А что насчет русского языка? – задал следующий вопрос Романов.

– Тоже все хорошо… – уже не так уверенно отвечал Щербицкий, – у нас поддерживается двуязычие на официальном уровне.

– А у меня другие сведения, Владимир Васильевич, – Романов открыл свой блокнот и начал зачитывать оттуда, – на юге и востоке Украины, в местах, где традиционно говорят на русском либо на суржике, постепенно закрываются русскоязычные газеты и журналы, а вместо них появляются украиноязычные. Прошения и заявления в советские органы власти, даже и в милицию, теперь принимаются только на украинском. Число школ с обучением на русском сокращается с каждым годом, а украинские школы растут и ширятся – что скажете на это?

– Григорий Васильевич, – попытался парировать этот выпад Щербицкий, – так было с самого основания Украинской республики. Владимир Ильич в своей знаменитой статье «О национальной гордости великороссов» указал, так сказать, столбовой путь развития нашего Союза – через коренизацию к интеграции.

– Владимир Васильевич, эта статья когда вышла в свет? – задал вопрос Романов.

– В 1916-м, – неуверенно ответил украинский лидер.

– Даже чуть раньше, в в 1914-м, – поправил его генсек, – до Октябрьской революции еще три года оставалось, во всю шла Первая мировая война. Да и статья, если разобраться, совсем не о коренизации, а про устранение национального угнетения, как уж там… «не может быть свободен народ, угнетающий другие народы», правильно?

– Да, все верно, – подал голос Алиев.

– Я думаю, ни у кого из присутствующих нет сомнений, что угнетение национальных меньшинств со стороны русского народа в нашей стране устранено целиком и полностью. И довольно давно. Я бы даже сказал, что сейчас встала ребром обратная проблема – угнетение великороссов со стороны других национальностей.

Собрание зашумело, но быстро стихло.

– Да, я не оговорился, – продолжил Романов, – об этом говорят сухие цифры Госкомстата…

Он перелистнул несколько страниц в своем блокноте и продолжил:

– Из пятнадцати союзных республик только две являются так называемыми донорами, только Россия и Белоруссия отдают в союзный бюджет больше, чем получают оттуда. Так что разговоры типа «мы кормим этих москалей»… да-да, Владимир Васильевич, я в курсе, что говорят на украинских кухнях и в курилках… абсолютно не соотносятся с реальностью. Опять же вопрос о языке… возьмем Соединенные штаты – да, они наши геополитические противники, но и у противников не грех поучиться, если что-то у них лучше, чем у нас.

– И что же в США лучше, чем у нас? – справился Щербицкий.

– У них нет этих завиральных идей о коренизации и компенсации отдельным группам населения за годы якобы дискриминации… – тут Романов запнулся на минуту, вспомнив про позитивную дискриминацию, – почти нет, пока… все граждане у них равны, все пользуются единым языком, английским. Хотя разных национальностей там куда больше, чем у нас, в Америку со всего мира эмигранты ехали весь 19-й век и половину 20-го.

– То есть вы хотите сказать, – продолжил свою тему Щербицкий, – что обучение и использование национальных языков вредно для государства?

– Если в ущерб основному языку, русскому, который у нас является языком межнационального общения, то да – вредно, – отрезал Романов. – Сами посудите, страна у нас большая, мобильность населения приличная. Выучился, допустим, украинец в своей школе, а потом в ВУЗе только украинскому языку, а послали работать его куда-то на Дальний Восток или в Среднюю Азию, на новую стройку… и как он будет общаться с коллегами, на украинском?

– Украинский и русский очень близки, – попытался защищаться Щербицкий, – так что его поймут.

– Ну допустим, – поморщился Романов, – а если армию взять – можете себе представить, чтобы в ракетных войсках стратегического, допустим, назначения бойцы, дежурящие на пульте запуска ракет, начали общаться с собой и с вышестоящим командованием на разных языках?

На это уже не нашелся, что ответить, даже и Щербицкий.

– Таким образом, Владимир Васильевич, такая проблема все же имеется и нам надо ее решать… может быть не так быстро, в этом товарищ Соколов прав, но надо… для начала хотя бы умерить прыть по замене русского языка на национальные.

Пешавар

Операция по нейтрализации лидеров группировки Мактаб-аль-Хидамат была согласована на самом высоком уровне – ЦРУ, Моссад и МИ-6 были поставлены в известность, но конечно без излишних подробностей. Возражений от них не последовало. Были срочно подготовлены две параллельные группы спецназовцев – первая от ГРУ, вторая из числа бойцов группы «Вымпел» управления С КГБ СССР.

Готовили их порознь, но в финале свели вместе – 15 сотрудников 173-го отряда спецназначения ГРУ и 16 человек из группы Вымпел. Окончательный инструктаж проводил майор Зиновьев из Генерального штаба.

– Товарищи офицеры, – начал он инструктаж, отдергивая занавеску с доски, где была прикреплена крупномасштабная карта провинции Хайбер-Пахтунхва, административным центром которой был город Пешавар, – целью нашей операции является штаб движения Мактаб-аль-Хидамат, который расположен здесь.

И он ткнул указкой в восточную часть города.

– Он расположен здесь, на улице Бамба-роуд, адреса домов 38 и 40, рядом расположен хороший ориентир – мечеть Салман-Фарси… вот она на фотографии.

– А как переводится это название, Мактаб и так далее? – спросил один ГРУшник.

– Всего-навсего «офис обслуживания», – ответил майор, – идем дальше… по нашей оперативной информации главари этого движения, Аззам и Бен-Ладен, бывают в Пешаваре в первой половине дня, однако проводить операцию в густонаселенном городе представляется нецелесообразным.

– А как надо ее проводить? – спросил представитель Вымпела.

– Лучше всего за городом – в 15 километрах от Пешавара находится лагерь подготовки боевиков, это здесь, – майор перенес свою указку вправо, – рядом с деревней Ас-Маджид, 20 километров от афганской границы и 15 километров от Пешавара.

– Границу будете преодолевать на МИ-24, вам выделены три вертушки…

– А пакистанские ПВО как же? – спросил товарищ из ГРУ.

– ПВО в этой стране, безусловно, есть, – начал отвечать майор, – но в основном они развернуты на восточных границах для противодействия Индии. Для нашей спецоперации основную опасность могут представлять ВВС Пакистана, в Пешаваре у них довольно крупная база, где насчитывается порядка 30 единиц истребительной техники, в основном это F-16B и Мираж-3Е, машины новые, представляющие серьезную угрозу для нас. Однако одновременно с началом нашей акции предусмотрена активная контригра – все наши радары, расположенные в восточной части Афганистана, включатся на полную мощность. Кроме того, специально под наши цели на базу под Кандагаром доставлено оборудование для радиоэлектронной борьбы под кодовым названием «Красуха».

– Я что-то слышал про нее, – немедленно отреагировал один боец из Вымпела, – Ростов делает – очень эффективная штука.

– Да, вы правы, – ответил майор, – разработал их действительно НИИ Градиент из Ростова-на-Дону, но производство осуществляется на Брянском электромеханическом заводе. Так вот, комплекс Красуха-2 способен подавить абсолютно все сигналы радиолокационных станций противника в радиусе 250 километров. А от Кандагара до Пешавара гораздо меньше.

– Это понятно, товарищ майор, – сказал старший группы Вымпел, – расскажите уже поподробнее конкретные задачи для наших групп.

– Рассказываю, – майор, снял фуражку, промокнул платком вспотевший лоб и продолжил, – первая вертушка с группой Вымпел стартует, когда придет сигнал из Пешавара об отбытии двух фигурантов нашего дела в лагерь подготовки. Надо быть наготове в ближайшие двое суток. Вторая вертушка с товарищами из ГРУ идет туда же с интервалом в десять минут, третья страхует первые две с тем же десятиминутным интервалом. Время в пути от нашей базы под Кандагаром примерно 15-16 минут.

– А насколько мы можем быть уверены в точности сигнала из Пешавара? – спросил командир Вымпела.

– Намного, – подумав, отвечал майор, – наш источник оттуда за последние два года передавал исключительно точные сведения.

– Тяжелая, наверно, у него работа, – заметил командир группы из ГРУ, – постоянно ходить под гильотиной.

– Да, непростая, – согласился майор, – идем дальше. Первая группа добирается до шоссе, ведущего из Пешавара к афганской границе, вертушка прячется сюда (он указал на карте точку), там глубокий и широкий овраг, уместится с десяток вертолетов. А бойцы выгружаются и занимают позиции вдоль шоссе, там удобный ров вдоль обочины. И ждут появления колонны с фигурантами нашего дела, Аззамом и Бен-Ладеном.

– Как мы их узнаем?

– Очень просто, – майор отодвинул занавеску чуть дальше, открыв еще одну доску с прикрепленными фотографиями, – это Аззам, а это Бен-Ладен. Отличительная особенность – чуть более высокие чалмы, чем у их подчиненных.

– На вид они все одинаковые, – пробурчал кто-то из группы Вымпел.

– А кто говорил, что будет легко? – быстро парировал этот выпад майор, – запоминайте внешность… у Бен-Ладена, кстати, есть одна отличительная особенность, небольшое косоглазие слева… Аззам же хромает на правую ногу, последствия ранения под Хостом.

– Чем занимается наша группа? – спросил командир из ГРУ.

– Страхует Вымпел, – тут же ответил майор, – если что-то пойдет не так, заканчивает с колонной из Пешавара и помогает эвакуировать людей из Вымпела.

– А третья вертушка зачем? – спросил кто-то из Вымпела.

– Это страховка для ваших обеих групп, – ответил майор, – если что-то случится с вертолетами Вымпела и ГРУ.

– Фотофиксация нужна?

– Обязательно, Аззам и Бен-Ладен должны быть сфотографированы с дырками в головах, не совместимыми с дальнейшей жизнью. Совсем идеально было бы доставить тела их обоих или хотя бы кого-то одного на базу в Кандагаре, но это так сказать, не обязательная, а уже произвольная программа.

– Ясно… – буркнул командир ГРУ, – а если прилетят истребители с пешаварской базы, тогда что?

– Тогда нужно действовать по обстоятельствам, – ответил майор, – сбивать из Афгана пакистанские самолеты над пакистанской территорией мы не уполномочены, так что придется работать с ПЗРК. Каждому отряду будет выдано по четыре Стрелы-3. Также могу сказать про поощрение при условии успешного завершения операции.

– Да, это интересно, – выразил общее мнение командир Вымпела.

– Каждый участник спецоперации получит по десять тысяч рублей, а также месячный отпуск. Командиры по пятнадцать тысяч. Бойцам со стесненными жилищными условиями будут предоставлены отдельные квартиры в любой точке СССР… кроме Москвы и Ленинграда, конечно.

Собравшиеся заволновались, но общее мнение высказал командир ГРУ:

– Да достанем мы этих басмачей, куда они денутся…

МАКС-85

Слова Генерального секретаря про организацию выставки-продажи отечественного вооружения не были забыты, и в начале сентября рядом с городом Жуковский в Подмосковье на опытном аэродроме Летно-исследовательского института имени Громова открылся первый Московский аэро-космический салон. По аналогии с такими же мероприятиями в Париже (Ле-Бурже) и в Лондоне (Фарнборо). Мероприятие было новое и неизведанное, слухи о нем бродили самые разные, поэтому неудивительно, что народу на него в первый же день открытых дверей набилось устрашающее количество.

Кроме образцов гражданской авиации (среди которых выделялся широкофюзеляжный ИЛ-86, а также абсолютно новый ТУ-204) большой интерес для всех имели представители военно-транспортной авиации, а именно СУ-27 и СУ-31, МИГ-29 и самый большой в мире грузовой лайнер АН-124. Среди вертолетной техники внимание привлекали прежде всего самый грузоподъемный в мире МИ-26, а также соосный легкий КА-226. На выставку съехались представители 52 держав, в числе которых выделялись, естественно, американцы и китайцы.

– Ваши летчики из Витязей творят чудеса, – заметил руководитель китайской делегации Линь Бяо в личной беседе с гендиректором только что созданной компании «Крылья Советов» Симоновым. – Двигатели с отклоняемым вектором тяги это что-то невероятное.

– Да, товарищ Линь, – соглашался с ним Симонов, – скрывать не стану, такие вещи мы сделали первыми в мире.

– У нашей страны есть серьезные намерения закупить большую партию ваших СУ-27, а также технологию производства их двигателей… АЛ-31Ф. Кстати, что означает эта аббревиатура? Это не секретно?

– Никаких секретов, – развел руками Симонов, – АЛ это заглавные буквы имени и фамилии главного конструктора Архипа Люльки, 31 просто порядковый номер изделия, а Ф значит, что у него есть форсажная камера.

– С этим Архипом Люлькой мы бы тоже с удовольствием пообщались, – продолжил китаец.

– Сожалею, но это невозможно, – погрустнел Симонов, – он умер в прошлом году.

Китайцы тут же сделали приличествующие моменту лица, а наш конструктор продолжил:

– В данный момент ведущим конструктором двигателей для Сухого является Виктор Чепкин. Он присутствует на этом форуме, могу устроить встречу…

Китайцы во главе с Линь Бяо согласно закивали головами, а Симонов продолжил.

– Истребители мы сможем продать… какое количество, кстати, вы их планируете к закупке?

– Для начала хотелось бы 20-25 единиц…

– Я думаю, наш завод в Комсомольске справится с такой задачей примерно за полгода. А вот все, что касается технологий, это очень сложный вопрос, требующий обсуждения… отдельно двигатели мы продать вам сможем, но без детальной карты производства.

– Хорошо, – не стал настаивать китаец, – остановимся пока на готовых изделиях. И еще наши вооруженные силы с удовольствием приобрели бы грузовой лайнер АН-124. Хотя бы один для начала.

– С этим сложнее, – поморщился Симонов, – но думаю, что на горизонте 1,5-2 лет тоже решаемо. А сейчас приглашаю всех вас на авиашоу, – перевел стрелки он, – такого у нас в стране никогда еще не бывало… да и у вас в Китае наверняка тоже.

На трибуне для почетных гостей китайцы мирно соседствовали с американскими представителями – от США на нашу выставку отрядили сводную команду представителей компаний «Боинг», «Дженерал дайнемикс» и «Макдоннел-Дуглас». Возглавлял эту делегацию Дэвид Кэлхун, исполнительный директор Боинга.

– Рад встрече, – пожал он руку Симонову, – приятно сознавать, что мы теперь можем видеть друг друга не только в перекрестье прицела.

– Я тоже очень рад, мистер Кэлхун, – ответно улыбнулся Симонов, – давайте насладимся шоу, а потом продолжим наше общение.

Тот согласился, и они уселись на ряд стульев, заблаговременно поставленных для дорогих гостей. В руках почти у каждого было по мощному призматическому биноклю с просветленной оптикой, их обеспечила принимающая сторона. Началось шоу с совместного пролета пятерки МИ-8 с развевающимися флагами СССР на каждом. Далее был продемонстрирован вертикальный взлет и последующая посадка ЯК-38… тут не все прошло гладко, и самолет при снижении зацепил одним крылом за бетон посадочной полосы.

– Бывает, – обратился к Симонову американец, – самолет цел, пилот жив, это главное.

Следующий номер программы состоял в демонстрации катапультирования из летающей лаборатории СУ-15 на малой высоте. Выбрасывался манекен с места второго пилота… тут все прошло удачно. Далее был гвоздь программы – парный пилотаж на СУ-27 с элементом типа «кобра», зависание в вертикальном положении на пару секунд.

Со стороны китайцев послышались восхищенные голоса после кобры, а американцы сохранили невозмутимое спокойствие. Далее в ход пошла бомбардировочно-грузовая авиация – на бреющем полете прямо над трибунами прошли поочередно пары ТУ-95, ТУ-22, ТУ-160 и АН-124, этот был в единичном экземпляре. Уровень шума зашкаливал, но члены делегации терпеливо вынесли и это испытание. И совсем уже последним номером программы шли элементы аэро-акробатики в исполнении группы «Небесные гусары»… с разноцветными дымами с крыльев естественно.

А по окончании шоу обе делегации, и китайцев, и американцев, отправились в Кремль на встречу с первым лицом государства. Не все вместе, конечно, а по очереди – первыми Романов принял Линь Бяо с компаньонами.

– Рад приветствовать в вашем лице, – начал беседу он, – представителей великого китайского народа, а особенно товарища Линя, воскресшего буквально из мертвых. Все же до сих пор считали, что вы погибли в той катастрофе над Монголией…

– Это было партийное задание, – жестко ответил Линь, – и я бы не хотел дальше развивать эту тему.

– Ну хорошо, не будем, – Романов встал и прогулялся вдоль стола, где сидели переговорщики.

«Прямо как Сталин», – тихо сказал один из китайцев другому.

– Давайте тогда о делах поговорим, – продолжил Романов, – мне наши компетентные товарищи сообщили о желании китайской стороны закупить ряд образцов нашей авиатехники, это верно?

– Абсолютно верно, Григорий Васильевич, – Линь говорил по-русски с азиатским акцентом, но достаточно быстро – в конце 30-х годов он лечился в московском госпитале после тяжелого ранения, тогда и выучил наш язык. – Все свои пожелания мы свели вот в этот документ, – и он протянул генсеку красивую кожаную папку с флагом КНР на форзаце.

– Это хорошо, что свели, – сказал Романов, – мы с ним обязательно ознакомимся, а сейчас хотелось бы вникнуть в суть вопроса непосредственно в живом, так сказать, общении.

– Мы вас поняли, Григорий Васильевич, – ответил Линь Бяо, – более подробно эту тему осветит заместитель министра обороны КНР товарищ Цю Цзян.

Товарищ Цю было попытался встать, но Романов демократично махнул рукой – докладывай, мол, сидя. Тот и начал докладывать на совсем уже чистом русском.

– Военно-воздушные силы НОАК, как это хорошо известно, – так начал он свой доклад, – были созданы после великой победы 1949 года над гоминьдановским режимом. Советский Союз очень сильно помог развитию нашей авиации, передав на китайские заводы технологию производства таких самолетов, как МИГ-15 и ЛА-9, активно участвовавшие в корейском конфликте. В дальнейшем китайской стороне также были переданы технологии МИГ-21 в модификации Ф-13, а также военно-транспортные АН-24 и Ил-18. Но к сожалению в шестидесятые годы отношения наших двух стран сильно испортились, что отразилось и на авиационной промышленности Китая. Нам пришлось действовать собственными силами – было развернуто производство истребителей J-6 и J-7, которые являлись довольно точными копиями МИГ-21, а затем появилась и оригинальная конструкция J-8, сочетающая в себе черты МИГ-21 и СУ-15.

Товарищ Цю сделал паузу, налил себе воды, выпил, затем продолжил свой доклад.

– Теперь, в связи с потеплением наших двусторонних отношений мы хотели бы вернуться к взаимовыгодному сотрудничеству, которое продолжалось все пятидесятые годы. И в первую очередь наша авиация нуждается в современном маневренном истребителе, таком как СУ-27… с двигателями с отклоняемым вектором тяги, конечно.

– Это все ваши пожелания? – уточнил Романов.

– Нет, конечно, товарищ Романов, – быстро ответил замминистра, – мы бы также с удовольствием приобрели 1-2 эскадрильи штурмовиков, таких как СУ-25, и легкий бомбардировщик ТУ-22. Это очень перспективная техника, на базе которой китайская авиапромышленность могла бы получить существенный толчок в развитии. И еще тяжелый транспортник АН-124, но это уже не первоочередные задачи – на первом этапе нам было бы достаточно и СУ-27.

– Я думаю, советская сторона пойдет вам навстречу, – сообщил Романов, вернувшись от дальнего конца стола. – И еще мне хотелось бы пригласить лично вас, товарищ Линь, а также товарища Дэна на космодром Байконур на следующей неделе. Там состоится первый старт нашей новой ракеты под названием «Энергия».

– Да-да, – откликнулся Линь Бяо, – я слышал про вашу новую разработку – это ракета тяжелого класса, верно?

– Точнее даже сверхтяжелого класса, – уточнил Романов, – грузоподъемность ее оценивается в 100 тонн при выводе груза на низкую опорную орбиту и 20 тонн на геостационарную.

– Ого, – впечатлился Линь, – это почти столько же, как и на американском Сатурне-5.

– Немного поменьше, – поморщился Романов, – Сатурн в теории выводил на НОО до 140 тонн. Но он давно разобран на запчасти и стоит в музеях. А Энергия готова к старту, через неделю все смогут убедиться, что это не наши фантазии.