Трёхцепочечный подошёл вплотную к Калачову и, играя плетью, прошипел:
– Так-с, так-с. Непрошенные гости: старик, дрищ и красотка. Убери ногу с Покемона – ему дышать тяжело.
Покемон заёрзал, пытаясь встать. Но Алиса с силой вдавила в его тело каблук, и он затих, посчитав, что на время лучше прикинуться ветошью.
Главарь нагло осклабился:
– Вы знаете куда пришли?
– Знаем, – ответил командор. – И даже знаем зачем.
– Зачем?
– Мы пришли позаботиться о вас. Чтобы вы не в такой жуткой тюрьме сидели, как эти люди, – он указал рукой на толпу. – А сидели в камере с тёплой парашей, сытной баландой и мягкой шконкой.
Народ громко и дружно засмеялся. Впервые, после прихода этих странных людей, толпа открыто приняла их сторону.
Трёхцепочечный решил, что мирная беседа не добавит ему авторитета и решил сразу перейти к показательной порке. Он без предупреждения резко взмахнул плетью и попытался ударить командора. Результат для цепа оказался обескураживающим. В следующую секунду он, выпучив глаза, корчился, присев на колени и развернувшись лицом к народу. Плеть, оказавшаяся в руках генерала, сдавила горло бандита.
Остальные цепы явно не ожидали такого развития событий. Они зависли в замешательстве. Этим и воспользовалась Андреева, выхватив сразу два пистолета:
– Стоять! Стреляю сразу и наповал.
Пара цепов всё же решили проверить серьёзность её угрозы. Но тут же поплатились за это. Один затих навсегда. Другой корчился на грязной земле, издавая визги и стоны. Калачов скомандовал, обращаясь к толпе:
– Заберите у них оружие!
Волевой, громкий, уверенный голос генерала даже Целовальникова побудил к исполнению этого приказа. Но его притормозила Алиса, давая толпе самой решить, что делать дальше. Народ на секунду завис, зафиксировав рождение милиционера, и словно морская волна с шумом и явным удовольствием ринулся выполнять распоряжение нового вождя.
Всё-таки командор всегда прав. Прав на все сто. Перед уходом из конспиративной квартиры американцев он сказал: «Компромат – это хорошо. Разоблачение – ещё лучше. Но этого недостаточно. Народ будет бурно обсуждать всё это на кухне, но на улицу не пойдёт. Для того, чтобы всеобщее недовольство вылилось в реальный результат нужен организатор. Неплохо бы иметь какую-нибудь партию, объединение или хотя бы профком. Но в любом случае нужен вождь. Вожак, который своим примером поведёт за собой остальных».
Компьютерный гений подошёл к Калачову:
– Патрон, наша мушечка прислала интересное видео разговора Соболевского с Филиным.
– О чём?
– Они в панике и собираются бежать.
– Запускай.
Народ к тому времени отхлынул от безжизненных тел ненавистных цепов – каждый вволю вывалил на них свою ненависть и своё долгое унижение.
Вскоре поступил новый приказ командора:
– Идём к президентской резиденции.
В призыве он вскинул вверх кулак. Сотни рук ответили ему тем же. Решительный рёв народа был слышен далеко от этого места. Он явно достиг стен Государственной Думы. Возможно, его слышал и сам президент.
Народ с криками и призывами двинулся за своим вождём.
Кирилл, чуть провозившись с запуском видео в сеть, оторвал взгляд от гаджета и увидел только хвост колонны. Чуть в стороне одиноко стояла Мара.
– А ты чего не пошла? – на всякий случай поинтересовался Кацэ.
Девушка показала на горло:
– Боюсь, в толпе кто-нибудь зацепит, и гипс осыплется.
Кирилл подошёл к девушке, разминая и растирая руки, словно доктор перед предстоящей операцией:
– Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, что там у тебя?
Она опасливо переспросила:
– Ты в этом разбираешься?
– Будь спок. Я в этом дока. Сотни раз это проделывал. Стой прямо и наклони голову вперёд. Ничего не бойся. И волосы убери с шеи – они мне мешают.
Встав за спиной девушки, компьютерный гений осторожно отломил кусочек гипса, пробормотал что-то на подобие «угу» и полез в рюкзак за наборчиком миниатюрных инструментов. Вытащив отвёрточку, он вскрыл полость ошейника и опять пробормотал:
– Ясненько.
Кацэ взялся за кусачки, намереваясь перекусить один из проводков. Кузнецова поинтересовалась:
– Это не опасно? Не взорвётся?
– Стой спокойно. Ты в надёжных руках, – он стал приспосабливать кусачки то к красному, то к полосатому проводу. – Если честно, никто никогда не начиняет подобные ошейники взрывчаткой. Это блеф, кукла. Скорее психологическое оружие, чем реальное.
Кацэ всё же выбрал красный провод и перекусил его. Затем расстегнул замок обруча. Показал его девушке:
– Я же говорил, что это кукла. Видишь? Больше не увидишь.
И запулил его как можно дальше. Ошейник залетел в кучу больших валунов, и тут же раздался взрыв. С неба посыпался каменный дождь. Мара и её освободитель машинально присели. Но, слава богу, никто не пострадал. Кирилл от неожиданности закашлял. Прокашлявшись, стал как ни в чём не бывало собирать инструмент. Закинув рюкзак за плечи, обратился к девушке:
– Ну чего стоишь? Всё нормально. Всё позади. Идём?
Глава девяносто первая
27 апреля
Сочи, кабинет начальника ФСБ
В Америку, Володя, в Америку…
Начальник ФСБ всё видел по головизору: и митинг с участием Калачова, и паникёрство Соболевского с Филиным.
Не-е-ет, с таким трусливым руководством мне в этом кресле не усидеть. Он взял в руку трубку, нажал кнопку и прислушался. И тут же в досаде бросил её на стол – тишина.
Гена, тварь, кто тебе помогает? Не может быть, чтобы никто не помогал. Китайцы? Что-то не похоже. Для этого не было никаких предпосылок. За китайцами мы пристально следим. Как ни за кем другим. Кто? Арабы? Полная ерунда. Кто-то внутри страны? Это совсем смешно. Здесь давно нет никого, кто способен даже фукнуть против ветра. Кто?
Не важно «кто». События развиваются по негативному сценарию. И развиваются стремительно. Даже вокруг здания ФСБ собралась нешуточная толпа. Конечно, ещё ничего не потеряно. Конечно, ещё всё можно сохранить. Всех покарать. Калачова устранить. Лучше даже наказать наглядно. Чтобы другим неповадно было. Но карту путают эти два урода. Паникёры. Они сейчас сбегут. Сбегут, и на этом всё. Ничего уже не изменишь. И тогда Калачов наглядно казнит меня… чтобы другим неповадно было. Зачем я его отозвал из опалы? Дурак. Вообще-то до сего момента я считал этот вызов из «колхоза» умным ходом. Всё-таки именно действия Гены помогли выйти на Шелихова. М-да… Надо бежать. А иначе эти два трусливых шакала сядут в самолёт и смоются в Штаты. А мне улететь будет не на чем. Всё! Решено. Надо собираться. Впрочем, давно всё собрано. И родственники уже ждут не дождутся меня в Калифорнии.
Дверь открылась. Верочка – референт. Что за дурацкое имя «Вера»? Вера во что?
– Чего тебе?
– Глеб Олегович к вам просится Грязнов.
Грязнов, Грязнов… А, Грязнов! Вылетело из головы. Этот мелкий авантюрист, желающий подставить свою жадную глотку под любой подходящий источник наживы. Хе, за двумя зайцами… Так тебе и надо. Пусть проваливает.
Но Гаков не успел ничего сказать, как Алексей, оттеснив секретаршу, сам пролез в кабинет. Начальник ФСБ повторил свою фразу:
– Чего тебе?
Грязнов тут же присел рядом с Гаковым и быстро затараторил:
– Я хотел бы узнать у вас, когда выплатят причитающуюся мне премию.
Хе, а этот всё о том же. Наглец. Нагле-е-ец…
– Какую тебе, на хрен, премию? Сдурел что ли? Ты куда явился?
– Я к вам явился. Больше не к кому. Все остальные куда-то запропастились, либо просто увиливают, кормя завтраками.
– С чего ты взял, что тебе кто-то за что-то выплатит хотя бы цент?
– Как? Это же я вам рассказал про «Прометей».
– Мне? – Гаков жестом показал, что его возмущению нет предела.
– Ну не вам, так американцам.
– Мальчик, ты куда пришёл? Ты в своём уме? Ты мне, директору Федеральной службы безопасности России, рассказываешь о продаже зарубежным спецслужбам главных секретов Родины? Ты знаешь, что это за статья?
Но Грязнов не испугался. Он откинулся в кресле и скривил губы:
– Да ладно вам! Вы не на первом канале. И не на трибуне Госдумы. Тем более, что все уже знают кто вы на самом деле. С утра только о вас, да о президенте по всем каналам лепят.
Наглец. Нагле-е-ец…
– Ладно, – голос Гакова стал не столь официальным и грозным. – Давай договоримся так: ты ко мне не приходил, и я ничего не слышал.
– А деньги?
Наглец. Нагле-е-ец…
– Деньги тебе в американском посольстве выдадут.
– Меня туда не пускают. Вы можете при мне позвонить Бушу и договориться?
– Бушу? Американскому послу?
– Ну, хотя бы этому атташе по культуре.
Гаков уже было собрался послать наглеца куда подальше, но неожиданно придумал другой выход:
– Хорошо, я думаю, когда мы доберёмся до Америки, янки тебе всё выплатят сполна. Они держат слово.
Хозяин кабинета проследовал к шкафчику, в котором прятался сейф и вытащил из него чемоданчик системы «дипломат». Положив кейс перед посетителем, Глеб открыл его. Он был забит баксами.
– Это тебе сверх обещанных за «Прометей». За ними ты не будешь бегать, оббивая пороги. Через два часа мы с тобой летим в Штаты. И ты полетишь уже со стартовым капиталом. Как тебе такая перспективка?
Лёха с трудом оторвал взгляд от дипломата:
– Но это же не за просто так?
– Конечно, «не за просто», – Глеб Олегович ловко захлопнул кейс и бросил его на своё кресло. – Мне звонила сама Леа Джайзани. Знаешь, кто это? – не получив утвердительного ответа, Гаков присел на краешек стола и пояснил, таинственно понизив голос: – Это директор ЦРУ. Самолично. В разговоре речь заходила и о тебе, – Глеб Олегович сделал многозначительную паузу. – Леа сомневается, что ты заслужил столь кругленькую сумму, – опять пауза. – Но я её уверил в обратном, – пауза. – Почти уверил. Для полной уверенности не хватило маленького штришка, – снова пауза. – Так вот! – Гаков с удовольствием хлопнул в ладоши и потёр руки. – Теперь от моего окончательного «штришка» зависит, получишь ты свои баксы или нет. Я готов тебе помочь и обещаю, что по прилёте в Америку смогу убедить Джайзани, что ей стоит раскошелиться. Но сделаю это только в одном случае, – Глеб Олегович буквально сканировал покрывшегося испариной собеседника.
Тот переспросил:
– В каком?
Гаков ничего не ответил. Он дошёл до своего стола и выдвинул ящик. В руках его блеснул пистолет. Он снова вернулся к краю стола:
– Услуга за услугу. Я возьму тебя на борт самолёта и в дальнейшем похлопочу за тебя. А ты пристрелишь Калачова, – начальник ФСБ разжал руку парня и сунул ему пистолет. – Договорились?
Алексей испуганно уставился на оружие, а затем пролепетал:
– Но я же не умею.
– Ничего сложного. Научить?
– Не надо. Я не стрелять – я убивать не умею.
Глеб улыбнулся:
– Никто этому не учится. Надо просто навести мушку, и нажать курок. И сразу после этого – ты уже умеешь. Ну так что – хочешь в Америку? Решайся: или всё, или ничего.
На Лёху трудно было смотреть без слёз. Он был жалок и напуган. Наконец парень выговорил:
– А вы не обманете?
– Я? – на лице начальника ФСБ отразилась крайняя степень обиды. Он вновь сходил к чемоданчику и вернулся с пачкой долларов. Повертев ею перед носом Грязнова, сунул деньги в Лёхин карман:
– Это тебе задаток. Учти, эти деньги тебе даёт не Леа. Эти деньги тебе плачу я. А Гаков пока ещё никого не обманывал. Ну что: да, нет?
Лёшка натужно вздохнул:
– А как я его пристрелю? Даже не представляю.
Глеб махнул рукой, мол, ничего сложного:
– Ты же видел, какая там вокруг Калачова толпа собралась. Никто и не заметит твоего выстрела.
– Но услышит. И тогда мне несдобровать.
Гакову надоело уламывать парня. Он подхватил его и поволок к дверям:
– Я так понял, что о главном мы с тобой договорились. Пистолет с секретом. Стреляет беззвучно, – соврал начальник ФСБ. – Да, да – без глушителя, но совершенно бесшумный. Шпионские технологии. Иди на митинг и возвращайся через час. Только не опоздай. Я тебя жду ровно час, а затем лечу на вертолёте в аэропорт.
Приобняв Лёху, он «проволок» его мимо Верочки, вызвав у неё явное удивление. Ни с кем до этого начальник не позволял себе такую фамильярность. Подведя Грязнова к дверям в коридор, Гаков снова напутствовал:
– Ну, всё, иди. И возвращайся героем. Это твой главный шаг в жизни к славе и богатству, – Глеб Олегович вытолкнул парня в коридор, крикнув напоследок: – У тебя ровно час. Поторопись!
Захлопнув дверь, резко выдохнул воздух и пожаловался секретарше:
– Ох и работка у меня. Ох и работка. Принеси чашечку кофе. Только по-быстрому, я вскоре уезжаю.
В кабинете он возмущённо помотал головой. Вот ведь народ! Каждый норовит урвать. Гаков выдвинул ящик и достал из него пачку долларов. Затем спокойно возместил недостачу в кейсе. Итак, всё готово. Где там Нутрецов запропастился?
Новоиспечённого генерала он час назад отправил в СИЗО за Шелиховым.
Давай, Вован, давай! Времени осталось совсем мало. Уже через полчаса приземлится борт. Заправка, то сё – ещё как минимум минут сорок. Чёрт, всего лишь час с небольшим! Время торопит. Надо не позволить этим уродам смыться из России без меня.
Дверь в приёмной хлопнула и тут же на пороге нарисовался запыхавшийся Нутрецов:
– Всё готово, привёз.
Гаков бодро вскочил и, подойдя к генералу, энергично пожал его руку:
– Молодец! Молодец. Кофе будешь? Хотя не до него. Что там на улице?
Володя потряс головой:
– На улице полный швах. Ни проехать, ни пройти. Нам пришлось окольными путями пробираться. Что-то грядёт. Да? – он подобострастно заглянул в глаза шефа.
Начальник, по-отечески похлопал его по плечу:
– Ничего Володя, мы ещё сюда вернёмся, – уловив недоумённый взгляд, тут же продолжил: – А пока вынужден тебе сообщить, что мы улетаем.
– «Мы»? Куда?
– В Америку, Володя, в Америку. Куда деваться, если в этой стране такой бардак? Короче, я сейчас еду к президенту вместе с Шелиховым. Посади в мою машину изобретателя и пару толковых ребят. А сам пулей лети домой. Собирай вещички, семью, документы и самостоятельно добирайся до аэропорта. Через… – Глеб взглянул на часы. – Через пять с половиной часов вылет. За полтора часа до вылета я тебя буду ждать в VIP-терминале. Смотри не опоздай. Действуй! Время пошло, – при этом он ловко выгреб ногой из-под стола шесть одинаковых кейсов. – Это отнеси в мой джип.
Глава девяносто вторая
27 апреля
Сочи
Здравствуй, Америка!
Толпа беспрепятственно следовала за своим вожаком по центральным улицам города. Она направлялась к резиденции президента. Полицейские куда-то попрятались. Зато люди, перестав шептаться на кухнях, смело вышли на улицу и ручьями вливались в реку беженцев. Вот кто реально правит миром: компьютерные гении!!! Последнее видео с трусливым президентом и его замом воздействовало на всех больше всяких привычных компроматов и разоблачений. «Они боятся и собираются бежать!» – оценивали ситуацию люди, выходя из своих квартир. «Они боятся и собираются бежать!» – размышляли полицейские, снимая мундиры и облачаясь в гражданское.
Лёха догнал колонну около парка Ривьера. Он пристроился в хвост и, выкрикивая на ходу лозунги «долой», «хватит терпеть» и «давай-давай», постепенно перебрался ближе к голове колонны. Дорога шла вверх по Виноградной улице, и Грязнову вскоре стала отчётливо видна фигура Калачова.
«Сейчас, гад, я тебе отомщу за унижения на допросе и за то, что ты меня посадил в СИЗО, где надо мной все издевались. Сейчас, сейчас», – настраивал себя Алексей.
Он весь извёлся и изнервничался. Руки тряслись, тело онемело, липкий пот промочил одежду. В какой-то момент Лёха решил уйти. Но тут же вспомнил о Флориде, обещанных американским послом миллионах и о чемоданчике Гакова.
Самолёт! Я опоздаю! Эта мысль торопила. Надо сделать всё быстро. Сделать и сразу уходить, пока никто ничего не понял. Он приготовил пистолет, но никак не мог решиться. Блин, как трудно оказывается это сделать. И главное, страшно. Сзади натужно сигналили автомобили. Звук становился явственнее. Алексей оглянулся. Ну точно, два здоровых чёрных джипа постепенно приближались к нему. Они словно корабли в море раздвигали толпу на две волны. Ну что за наглецы! Что за уроды! Другой дороги что ли нет? Зараза, сейчас из-за них Калачов обернётся и увидит меня. Автомобили сигналили уже совсем рядом. Зараза, они сорвут мне всё! Надо решаться. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда. Ай! Сейчас! И он почти не целясь нажал на курок. Выстрел грохнул, словно гром среди ясного неба. Толпа буквально отпрыгнула во все стороны. Лёшка понял, что промедление смерти подобно и ринулся в самую гущу. Чьи-то руки пытались его схватить. Чьи-то глаза недоверчиво взирали на него. И снова руки, глаза, тела, руки. Он продирался сквозь толпу, пытаясь попасть на периферию, где никто ничего не видел, а только слышал.
– Ты чего? – ухватил его за куртку крепкий мужик, которого он нечаянно в суматохе боднул.
Лёшка не стал препираться. Он указал рукой вперёд и с криком «вон он!» вырвался из цепких рук мужика, побежав дальше.
Во Флориду! Во Флориду! Эта мысль стучала в висках, придавая силы. Он свернул на улицу Цурюпы и бежал до тех пор, пока в глазах не замаячили тёмные пятна. Лёшка остановился, согнулся пополам, натужно дыша, и оглянулся назад. За ним никто не гнался. Сделано! Здравствуй, Америка!
Глава девяносто третья
27 апреля
Сочи
«Прометея» больше нет…
Автомобиль с трудом продавил коридор в толпе, окружившей территорию ФСБ. На заднем сидении в окружении бойцов сидел Шелихов. Глеб разместился рядом с водителем. Он с раздражением глазел в окно.
Чего сюда-то припёрлись? Здесь, что, мёдом намазано? А, точно! Это же Гена запулил в сеть мульку о дармовых харчах. Кретины. Подумали бы своей тупой башкой, откуда в ФСБ гуманитарная помощь? Ладно, надеюсь, что подобного дурдома я в своей жизни больше не увижу.
Центральные дороги были забиты народом под завязку, и водитель свернул на второстепенную улицу. Большие дома закончились, пошёл частный сектор. До автострады на Адлер оставалось рукой подать. Здесь Глеба и поджидал сюрприз.
Из проулка выскочил огромный джипяра и перегородил дорогу. Сдать назад не получилось, потому что там машину Гакова подпёр собрат первого вездехода. Дальнейшие события развивались столь стремительно, что Глеб Олегович запомнил только фрагменты. Из машины, словно горох из опрокинутой банки, высыпали люди в масках. Тут же раздались выстрелы. Двери распахнулись и всё…
Очнулся он уже на холодном асфальте. С его позиции хорошо просматривались колёса и чьи-то ноги, суетившиеся возле его джипа. Все двери, капот и багажник автомобиля были распахнуты настежь. Из салона свисало тело мёртвого спецназовца. Водителя не было. То ли сбежал, то ли пристрелили.
– Твари! – Гаков с трудом поднялся и, качаясь словно пьяный, заковылял к машине.
Он достал пистолет и, не целясь, стал пулять в людей, облепивших автомобиль. Туман, застилающий глаза, не позволил попасть хоть в кого-нибудь. Народ врассыпную рванул в разные стороны. Некоторые размахивали на ходу знакомыми до боли кейсами. На них не было ни масок, ни экипировки. Это были явно не те, кто напал на него.
– Твари! – Глеб Олегович стрелял до тех пор, пока не кончились патроны.
Мародёры мгновенно растворились, и улочка словно вымерла. Что делать? Деньги украли, изобретателя увезли. Кто? Где-то на подсознании всплыли детали: миндалевидные глаза в прорезях балаклавы, жёлтый цвет открытых участков кожи и непонятная речь, явно восточного происхождения. Китайцы! Твари!
Гаков выкинул из машины трупы спезназовцев и захлопнул все двери. Что делать? С Шелиховым или без него – но на самолёт надо успеть. Твари! Ничего, ничего – на счетах зарубежных офшоров достаточно средств. Ничего, ничего – главное успеть до вылета. Я ещё отомщу. Я всем отомщу!
Он собрался захлопнуть капот, но в последний момент понял, что этот автомобиль уже никуда не поедет. Воришки слямзили из двигателя всё, что можно слямзить: провода, фильтры (зачем?), аккумулятор, ремень генератора.
– Твари!
Пешком он ковылял минут пятнадцать. Очень ныла нога. Голова болела ещё больше, но эта боль не мешала идти. Как назло, улица была пуста. Неожиданно из-за поворота вырулил электросамокат, которым управлял подросток. Удар ребра ладони в шею – мальчишка корчится от боли, а его самокатом уже управляет начальник ФСБ. Выжав из двухколёсного транспорта всё, что можно, Глеб вскоре вырулил на скоростную магистраль, соединяющую Сочи и Олимпийскую деревню.
Нет, на этом средстве передвижения я точно не успею.
Решение родилось само собой. Он соскочил на обочину, а самокат направил под колёса ближайшего автомобиля. Тот резко затормозил, тем не менее, переехав малютку. Но в него тут же врезался следующий транспорт. И сразу пошла цепная реакция. Резкое торможение и удар, визг тормозных колодок и удар, пронзительный сигнал клаксона и удар. Вскоре у Гакова появился выбор. Он подошёл к почти не пострадавшему красно-чёрному спорткару и направил пистолет на водителя.
Через минуту генерал мчался на всех порах туда, где вскоре должен был состояться взлёт американского авиалайнера.
И всё же он опоздал. Когда, бросив машину на стоянке, Глеб добежал до стойки регистрации VIP-терминала, ему заявили, что самолёт уже совершает рулёжку и посадки больше не будет. Не помогли ни угрозы, ни удостоверение директора ФСБ. Самолёт иностранный и без особой причины его никто остановить не в праве.
Хорошо, будет вам «особая причина» проворчал Гаков и кинулся к брошенной машине. Сначала он хотел взять оставленный в спорткаре пистолет и с ним вернуться к ненавистным работникам терминала. Но подумав, что от этого шансы улететь особо не возрастут, решил действовать по-другому. VIP-парковку автотранспорта от стоянки авиалайнеров отделяли бордюр, газон, металлический забор, газон, бордюр.
Парковка была пуста. Отогнав спорткар в дальний угол, Гаков нажал педаль газа до полика. Шестисотсильный мотор Астон Мартина натужно взревел. Колёса в сумасшедшем дрифте выпустили облако жжёной резины, и из этого облака пулей вылетел столь любимый Джеймсом Бондом автомобиль. Он подлетел на бордюре, напрочь снёс забор из т.н. евросетки, взрыл следующий газон, раскидав по сторонам комья дёрна, и, наконец, выскочил на асфальт лётного поля. Проскочив под парочкой припаркованных самолётов, спорткар вырвался на простор рулёжных полос. На предельной скорости он бросился в погоню за американским лайнером. Престижный маломестный «Гольфстрим» в это время только вывернул на ВПП и начал разгон. Мартин его легко догнал. Поравнявшись с кабиной, Гаков высунул в окно руку с пистолетом и стал знаками показывать лётчикам, что он сделает, если самолёт не остановится. Первый знак означал: «Я буду стрелять по колёсам». Второй: «Я буду стрелять по кабине». В иллюминаторах показались испуганные лица Соболевского и Филина. Глеб махнул им рукой, чтобы те бежали к лётчикам и заставили остановить самолёт. Для острастки он всё же пальнул пару раз в сторону шасси, но пока не прицельно. Лица товарищей по несчастью тут же исчезли и буквально через пару секунд лайнер начал торможение. Люк открыли и Гаков смог беспрепятственно подняться на борт. Он прекрасно понимал, что возвращаться в аэропорт, как это положено по регламенту, ни в коем случае нельзя. Их могут задержать. А это всей троице было противопоказано. Поэтому Гаков оттолкнул стюарда и смело шагнул в кабину. Наведя дуло на командира корабля, он приказал:
– Взлетай!
Но пилот развёл руками и пожал плечами, давая понять, что не понимает русского языка. Тогда Глеб крикнул:
– Филин, иди сюда!
Подошедший вице-президент перевёл фразу, а следом и ответ:
– Взлететь не удастся при всём желании. Не хватит полосы.
– Взлетай, я сказал!
– Мы должны вернуться.
– Если ты сейчас не начнёшь взлёт, я прострелю ему башку, – Гаков схватил в охапку стюарда и приставил к его голове пистолет. – Взлетай, я сказал! Считаю до пяти! Раз, два, три…
– Хорошо, хорошо! Взлетаем!
Полосы хватило, и лайнер взмыл в голубое сочинское небо…
… Алексей в полном унынии наблюдал за улетающей мечтой. На глазах самопроизвольно выступили слёзы. Это конец, меня предали… За что? Меня-то за что? Но неожиданная вспышка в небе моментом заставила позабыть обо всём. Это то, что я думаю? К стеклянной стене терминала, содрогнувшейся от мощного раската грома, бежали все, кто в нём находился. Да, это был взрыв лайнера на взлёте и ничто другое. «Как мне повезло», – без особого энтузиазма тихо пробормотал Лёха…
… На плоской крыше старого заброшенного отеля стоял ничем не приметный мужик. Он мало отличался от бомжей, заселивших помещения отеля – такой же грязный, такой же бородатый и такой же оборванный. Только в руках его была не сумка для сбора объедков и пустой тары, а металлическая труба с блоком лазерного наведения. Мужик приложил ладонь к глазам и вглядывался в лазурное небо. Наконец он убрал руку, довольно кивнул и пробормотал:
– Фаттах будет доволен. Я усладил его желание. «Прометея» больше нет.